Никита Шарипов
Иной мир. Дорога домой
Глава 4
– С тебя сухарь, Сухарь, я выиграл спор. Крепкий малый оказался, не сдох.
– Зря я с тобой поспорил, Костыль, ты как обычно фартовый, держи свой выигрыш.
Спустя несколько секунд раздался громкий хруст, для моей головы он стал чем-то вроде атомной бомбы. Хорошо меня дубинкой приложил землячина, ни разу не слегка. Отлично помню его коронную фразу «кто такой, сколько лет, почему не в армии?». Она прозвучала прямо перед ударом. Увернуться, увы, не успел. Растерялся…
– Братишка, ты как, водичку пить будешь?
Темно, вижу очень грязную рожу, по голосу вроде Сухарь. Совсем рядом, где-то по правую руку сидит выигравший спор Костыль и громко хрустит добычей. Больная голова по-прежнему работоспособна, я попал туда, куда попадать не стоило, в шахты города Виврор. Я теперь раб. Рагхар, сука ты бронированная, обеспечил приключениями.
– Почему так темно и жарко? – превозмогая боль и головокружение, сумел сесть без посторонней помощи. Проигравший спор Сухарь, видимо, совсем идиот, раз думал, что я покойник. От шишки на голове редко умирают, у меня даже рассечения нет, только огромная гематома.
– Мы в сердце горы, тут банька круглосуточно работает. – Костыль наконец-то перестал жевать. – Про свет, корефан, думать забудь, освещение только в зоне работ.
В опасной близости от головы что-то пролетело. Скорее всего, это был камень, который бросил некто для меня неизвестный. Следом раздался злобный басовитый рык:
– Заткнулись, а не то пасти всем порву! Поспать не даёте!
– Тс-с-с-с! – зашипел Костыль. – Битый, громко не говори, Гирю разбудим и завтра никто работать не пойдёт. Не работаешь – не ешь. Здесь всё просто.
– Меня Никита зовут, – шепотом сказал я, осторожно массируя голову. С момента, когда лишился сознания, прошло довольно много времени, борода работает вместо часов, отросла знатно, сутки точно пролетели. Меня что, снова накачивали снотворным? Скорее да, чем нет.
– Всем пофиг на имя, мы тут имён не имеем, только прозвища. И вообще, забудь про имя, никогда больше не произноси его, ни то тебе будет худо. Уяснил? Уяснил! И не спрашивай, почему порядок таков. Он таков и не изменится! Я Сухарь, очень худой, вот и зовут так. Ты у нас Битый, привязалось уже, не поменяешь. Костыль с сувениром с Земли прибыл, вот и получил прозвище. Шаришь?
Глаза начинают постепенно привыкать к темноте, которая не такая уж непроглядная. Где-то далеко, метрах может быть в тридцати, есть какой-то источник света и сюда он слега дотягивается.
– Там что? – я показал на изгиб прорубленного в породе прохода.
– Там основной коридор, мы в четырнадцатой шахте. В одной из брошенных выработок, ничего полезного там не нашли, и поэтому её теперь используют как карман для сна, предварительно ворота поставив.
– Ворота? – я повернулся в другую сторону, но не смог рассмотреть в кромешной тьме, что находится дальше. Где-то там сейчас спит Гиря и, наверное, другие рабы.
– Зачем ставят ворота, новичок, тебе лучше не знать. – Голос Костыля холодный, полный страха. – Вот обживёшься тут, насмотришься, нервишки закаляться, узнаешь больше, тогда и расскажем всё. С одной поправочкой – если выживешь.
Раздался странный звук, и я немного напугался. А затем понял, что опасности нет, просто Сухарь очень громко зевает. Сонным шёпотом он пробурчал:
– Костыль и Битый, вы как хотите, а я всё, на боковую, срубает меня.
– Спать на голом камне? – знаю ответ на этот вопрос, но намеренно задаю его, потому мне нужно строить из себя новичка, который пока что не понял, во что вляпался.
– Привыкнешь, все привыкают, – ответил Костыль. – Камень, что радует, тёплый, не простудишься. Всё, Битый, молчи давай, я тоже на боковую…
Умение забивать болт на всё происходящее вокруг у меня выработалось благодаря множеству прожитых жизней.
Изначальная Основа более тысячи раз кидала меня в прошлое и заставляла проживать разные жизни. Где-то я погибал сразу, а где-то успевал дожить до среднего возраста. Всё это знаю благодаря памяти о всех возвращениях, которую мне любезно оставили. Всякое в тех приключениях было, поэтому ничто не удивляет. Ну попал в шахту, да и фиг с нею. Повезёт – выберусь. Не повезти просто не может, фартовый, уверен в себе.
Костыль и Сухарь уснули, почему бы не последовать их примеру? Спал, уснуть будет сложно, но у меня получится. Знаю один маленький секрет, это подарок от Основы, не всех способностей лишился. Собрав волю в кулак и послал самому себе мысленный приказ – спи. Совсем недавно таким же способом меня усыпляла Всезнайка, а теперь делаю это сам. Как ни странно, способ сработал, засопел спустя пять секунд.
– Подъём!
Голос мощный, командирский, хорошо поставленный, его обладатель имеет большой опыт командования, можно не сомневаться в этом. Я не сразу вспомнил, где нахожусь, поэтому вскочил как ошпаренный.
Когда память вернулась, улыбнулся собственной глупости, шахту с армией перепутал. Жалко, конечно, в столовую части сходил бы с удовольствием. Здесь же меня вряд ли вкусно накормят.
Чиркнула зажигалка и факел в руке Гири начал разгораться. Он старший, это ещё вчера стало понятно. Благодаря «отличному» освещению смог пересчитать товарищей по несчастью. Одиннадцать чумазых и двенадцатый пока что чистый я. Гиря тринадцатый, но он бугор, его не считаю.
– Указаний не было, значит всё по-старому, – проворчал Гиря и, указав факелом на выход, спросил: – Кому-то особые указания нужны? Быстро за работу!
Шахтёры поспешили в сторону основного коридора. Я встал к стене и, дождавшись, когда все уйдут, подошёл к Гире и нагло сказал:
– За особыми указаниями пожаловал, гражданин начальник.
– Юморист, да? – Гиря оскалился и поднёс факел к моему лицо слишком близко.
Стало невыносимо жарко, но я стерпел. И подметил, что в роли топлива используется солярка. Факел стандартно прост, на палку намотана тряпка и закреплена проволокой. Ничего сложного.
– Битый, тебя побить? – Гиря отвёл свободную руку для удара. Здоровый он мужик, мало мне покажется, поэтому надо гасить конфликт в зародыше.
– Нет, земляк, бить не нужно, прошлые побои ещё не зажили. – Я осторожно потрогал шишку на затылке и мысленно усмехнулся, почти ничего не осталось от неё. Показав в сторону коридора, поинтересовался: – Место работы находится там, верно?
– Да, именно там. – Гиря глянул на меня исподлобья и зарычал: – Считаю до трёх!
Выскочив в коридор, я растерялся, направлений четыре, и в какую сторону ушли шахтёры не понять. Свет, который видел перед сном, давала лампочка, питающаяся от провода. Освещён, надо полагать, главный коридор.
– Налево! – рявкнул возникший позади меня Гиря и я поспешил разорвать дистанцию. Бежать не стал, но темп шага взял приличный. Есть время обмозговать полученную информацию.
Освещённый коридор главная находка. Он ведёт на поверхность, можно не сомневаться. Все другие направления вряд ли стоят внимания, скорее всего это просто заброшенные ответвления. Могу прямо сейчас попробовать сбежать, Гирю уложу достаточно быстро, он слишком самоуверен, а я слишком опытен. Но, благодаря товарищу опыту, делать ничего не буду. В данный момент от меня требуется только одно – покорность. Поработаю, и заодно добуду побольше информации. Знания станут главным союзником на пути к реализации побега. Даю себе неделю на то, чтобы увидеть солнечный свет.
Работа оказалась удивительно простой. В глубине своей искалеченной души надеялся, что будет что-то интересное, но надежды рассыпались в пыль, как только догнал шахтёров, которые уже пришли на рабочее место и разбирают инструмент. Мне досталась вполне сносная кирка. Остальные на инструмент так же не жалуются. Когда там уже завтрак?
Завтрак будет тогда, когда на него заработаем, так сказал товарищ по несчастью. Наш шахтёрский отряд полностью состоит из русскоязычных, что достаточно глупое решение. Молотят языками, вот что делают почти все, когда Гиря отдаляется на достаточное расстояние. Нужно срочно менять порядок дел. Как бы мне этого не хотелось, но для скорейшей реализации побега придётся принести владыкам города Виврор немного пользы. В будущем вред всё равно всё перекроет с лихвой.
Догнав надсмотрщика, выполняющего стандартную прогулку по рабочей площадке, я покашлял и быстро сказал:
– Гиря, мне бы перетереть с тобой кое-что, некоторые рабочие процессы.
Место выбрано хорошее, нас никто не слышит. Здоровяк остановился, медленно развернулся, сделал шаг навстречу и прорычал:
– Ну говори, Битый, пока я добрый.
– С факелами у вас тут все разгуливают, да? Взорваться не боитесь, смесь метана и воздуха хорошо бахает!
– Вентиляция хорошая у нас, ещё ни разу не взлетали, можешь не беспокоиться по такому пустяку. А вот за собственное любопытство жалей, сейчас я тебе…
Замах был медленным, поэтому мне не составило труда отскочить. Вскинув руки, я затараторил:
– Гиря, успокойся, про газ узнал для самоуспокоения, не хочу помереть раньше времени. Ладно, чёрт с ним, поверю тебе, что тут всё прекрасно и взрывов не бывает. И даже газовые карманы не встречаются, хотя это бред полный… Насчёт уточнения рабочих процессов, в шахтах Виврора всегда так?
– Как?
– Ленивые рабы, которые вместо того, чтобы работать, только чешут языками. Мы пришли на рабочее место больше часа назад и могли сделать минимум раз в пять больше, если бы в твоих руках вместо факела был кнут. Логичный вопрос, сколько еды нам будет положено за сделанное?
– Поработаешь – увидишь.
Гиря ударил во второй раз, но уже иначе, умело. Опоздал я, не успел среагировать, получил могучим кулаком по лицу. Поплохело не на шутку, упал. И стукнулся головой о что-то твёрдое. Странно, откуда в шахте твёрдое?
* * *
– Битый, если ты дурак, то так и скажи, я дурак! Пойму, бывали у нас такие, мы привыкшие. Так уж и быть, буду наблюдать за тобой и в случае нужды вмешиваться. Ну что молчишь, а?
– Лицо болит, вот и молчу! – буркнул я, осторожно осматривая опухшую скулу. Тяжела рука у Гири, как и его прозвище.
– А затылок не болит? Сказали, что ты назад упал, а там не одеяло пуховое.
Я посмотрел на Копчёного и понял – если этот человек не получит ответа, то не отстанет от меня до самой смерти. Второй в иерархии после Гири, он является одновременно поваром, врачом и единственным сотрудником отдела кадров нашего звена шахтёров. Дед, которого за «чистоту» лица прозвали копчёным, тот ещё зануда и, по сути, из всех нас, включая Гирю, единственный, кто не работает, потому что то, чем он занимается каждый день, работой не назовёшь. Знаком с ним не более пяти минут, а уже могу утверждать это наверняка.
– Падая успел руку под голову подложить. На опыте, раньше часто поскальзывался, неуклюж я.
– Да-да, пой мне, Битый, пой, в уши заливай, я же наивен как баран. Парень, у тебя на лбу написано, что ты не прост. Чего добиваешься?
Новое место дислокации передвижная кухня. Чудо, чем-то похожее на телегу, слепленную из дерева, гвоздей и проволоки. И этим всем заведуем Копчёный.
– Дядь, ты пару минут назад меня дураком называл и приглядывать обещал, а теперь совсем другое говоришь, мол я не прост, даже на лбу моём кто-то об этом написал. Верно мною всё понято?
Копчёный показал мне свои чёрно-жёлтые зубы и прошипел:
– Ох и интересный ты парняга, Битый, очень даже интересный! Может голоден? Вон бочка у тачки стоит с капустой солёной, ты присядь на неё, нам много чего обсудить придётся, на ногах маетно это делать. Но на тарелку с сухарями не смотри, они деликатес, только особо отличившимся положены!
Если есть возможность облегчить себе жизнь, то использую её. Сев на бочку, нисколько не побеспокоился, куда сядет старый собеседник. Он не стал церемониться и в роли сиденья использовал телегу, предварительно растолкав лежащую на ней капусту и морковь.
Похлопав по бочке, я поинтересовался:
– Это, так понимаю, наш завтрак, обед и ужин? На капусте далеко не уедешь, да ещё и на солёной…
– Сырую жрёшь, морковкой заедаешь, солёной закусываешь, водичкой тёпленькой запиваешь. Думаешь похудаешь? – Копчёный схватил одну из морковок, как мне показалось самую грязную, и откусил от неё приличное количество. Хрустя как армия кроликов на морковной ферме, что-то пробормотал.
Взвесив в руке один из мелких кочанов капусты, я забросил его в общую кучу и ответил:
– На овощной деете вы бы быстро похудели. А если бы ещё и вкалывали по-настоящему, как например вольнонаёмные в шахтах Феррума, то даже скелеты при вашем виде пришли бы в дикий ужас. Моё честное мнение, копчёная твоя рожа, что ни хрена вы не рабы. Уж поверь, повидал я рабского братства, вы на него ничуть не походите. Вот на упитанных лодырей – да!
– Твоя правда, едим не только овощи, раз в день нас кое-чем вкусным радуют, ты позже узнаешь, что это за лакомство.
– Жуками или кузнечиками, что ли, кормят? – не пытался угадать, просто сказал то, что на ум первое пришло.
Копчёный, не сумев скрыть удивления, воскликнул:
– Вот не подумал бы, попал почти! Не жуками, Битый, а личинками, но они на вид не страшные, на гигантские макароны смахивают. Первые недели-месяца многие нос воротят, но потом как миленькие молотят, потому что ничем не хуже земных креветок они по вкусу. На вид, конечно, неприятные, но варёные не шевелятся, поэтому привыкаешь.
Довелось мне много разной дряни поесть, поэтому удивить сложно. Вряд ли здесь или где-либо найдётся что-то, чего я не смогу заставить себя съесть.
– Что морду скривил? – Копчёный довольно оскалился. – Небось представил, как личинок жрать будешь? Помяни моё слово, ещё облизываться будешь!
– Может и буду, есть ведь всем хочется. Все шахтёры люди, я не исключение. На ранее заданный вопрос ответишь или так и будешь увиливать в стороны?
– Морковку? – Копчёный попытался запихнуть мне в рот то, что осталось от сильно поеденного им овоща. И тут же пожалел об этом.
Быстрым быть умею, а ещё могу делать так, чтобы человек не издавал лишних звуков. Дед, пребывая на каменном полу в интересной позе и с морковкой во рту, оказался способен делать лишь одно – мычать.
– Ты скажи спасибо, что я тебе её поперёк в другое место не вставил. – Продолжаю удерживать обе руки Копчёного в интересном состоянии, в котором малейшее движение боль. – И ещё отдельное спасибо скажи поставщикам овощей за то, что на телеге нет свеклы. Будь она тут, не удержался бы, вставил бы следом.
Удерживать долго нет смысла, проучил и отпустил.
– Самая долгая минута в моей жизни… – постанывая, Копчёный поднялся и, с трудом усевшись на тележку, тихо прорычал: – Такое не прощаю, Битый. Сейчас свисну Гирю, и он тебе голову отвернёт!
– И за что, интересуюсь спросить, отвернёт? За то, что я за себя постоять умею? У тебя свой рот есть, дядя, и в него можешь толкать всё, что угодно, даже бычий хрен. Мой не тронь! – всем видом показываю злость, делаю шаг к телеге, наступаю.
– Всё, всё, остынь! – Копчёный взвизгнул и, вскинув руки, начал буксовать задницей на капусте. – Я извиняюсь, Битый, переборщил. Нормально общались, давай вернёмся к прежнему режиму разговора.
– Твой возраст и имя, называй! – кулак, который отвёл для удара, я не отпускаю. Пан или пропал, надо будет, так всё звено шахтёров зашибу, но разберусь в происходящем. Но, надеюсь, что убивать не потребуется.
– Тридцать девять, зовут Толя, но ты, Битый, по имени не обращайся ко мне, примета плохая, да и другие не поймут, налетят на нас обоих. Даже Гиря ничего не сможет сделать, против правил он не пойдёт.
– Что за правило такое? – спросил я, мысленно удивляясь услышанному. Нет, не странному правилу не называть людей настоящем именем, а возрасту. Копчёный никак не выглядит на тридцать девять. На семьдесят-восемьдесят да, но не на свой возраст. Думал, что он очень бойкий старик, а на деле… Где же тебя так помотало, бедолага?
– Правило придумано давно, я не знаю кем и когда, но зато знаю легенду. Говорят, что всех, кого зовут по имени, забирает некая сила. Проверено, стоит обратиться к человеку по имени, и он погибает. Несчастный случай случается!
Я улыбнулся и тихо сказал:
– Суеверие, это, Толя. Вот увидишь, обещаю. А если боишься, то вот тебе моё имя, меня зовут Никита.
– Ты… – Копчёный начал заикаться. – Ты убил меня, Никита…
– А ты меня, так что мы квиты. В общем, успокаивайся давай, а затем продолжай. Хочу узнать про жуткое место, в котором ты когда-то побывал и которое тебя так сильно помотало.
– Мне, Битый, в отличии от тебя не повезло. Оказавшись в Вивроре в роли пленного, я был в сознании, и поэтому меня сразу определили работать. В сорок седьмую отправлялись вагонетки, и меня отправили вместе с ними. Сорок седьмая – это ад, в котором я пробыл семь месяцев. Спустился туда таким же молодым и статным, как ты, а вышел таким, какой сейчас. Это было десять лет назад, после самой крупной неудачи случилось крупнейшее везение, сорок седьмую закрыли, слишком часто приходилось ставить ворота, почти каждый пятый день на проходы натыкались. В Вивроре этого не любят, ворота несут большие траты, поэтому закрыть шахту проще, чем продолжать мучения с проходами. Оставив одного шахтёра в жертву, мы покинули сорок седьмую и спустя семь месяцев, как я попал в этот мир, мои глаза вновь увидели небо. Ночное небо, как же оно было прекрасно…
Молчание затянулось и я, привольно развалившийся на тёплом полу шахты и жующий морковку, буркнул:
– Не затягивай, Толь, продолжай.
– Битый, на твоём лице написано, что ты бывалый, каждое слово сказанное тобой говорит об этом, каждое твоё движение показывает это. Я уверен, ты знаешь и прошёл многое, но того, что выпало испытать мне, ты даже на тысячную долю не испытывал. Новичок, случайно угодивший в портал, я просто бегал летом по стадиону, а затем оказался в горах и спустя несколько минут был схвачен людьми с оружием. Час и поехал в шахту! Представляешь?
Представляю, всякое бывало. Решил не расстраивать Толяна, успокоил:
– Считал себя бывалым до сегодняшнего дня, но, по сути, самое страшное, что со мной было, это когда я проколол левую ногу насквозь сучком. Извини, Копчёный, больше не буду так себя вести, ты заслуживаешь большого уважения!
– То-то же! Не стоило так со мной поступать, моей шкуре досталось! – Толик спрыгнул с тачки и, размахивая морковкой, продолжил рассказывать, при этом нарезая круги вокруг меня. – Здесь после сорок седьмой рай! Там было жарче раз в пять, пот бежал всегда, даже во сне. Почти все, а нас там работало не меньше сотни, умирали в течении месяца. Самые слабые за несколько дней. Сильные держались, сильных, как я, было единицы. Войдя в сорок седьмую и пробыв там семь месяцев из старых вместе со мной вышло лишь двое. Все остальные пришли после моего прихода, текучка не прекращалась, умерших заменяли новыми рабами. То, что сорок седьмую закрыли, истинно Божье снисхождение. Я молюсь ему с тех пор, как освободился…
– Извини, что перебил, Толь, но ты мне морковку не подашь? И чуток капусточки.
Копчёный замер, секунду постоял, а затем резко выполнил мою просьбу и продолжил:
– Выйдя на свет Божий из сорок седьмой, я упал на колени, вскинул руки к ночному небу и начал молиться. Дьявол, что загнал меня в Ад, ушёл, потому что вмешался Всевышний, и он послал мне спасение – Гирю. Все из сорок седьмой попали в двадцать первую, там ещё хуже, там последний круг ада! Но не я, меня забрал к себе Гиря, лучший поисковик Виврора!
– Очень интересно, Толь, вот только насчёт Дьявола и Всевышнего ты ошибся, они не причём. И не надо на меня смотреть как еврей на Гитлера, сейчас всё объясню. Ты правда считаешь, что Дьяволу есть дело до какого-то Толика и в определённый момент он решил усложнить тебе жизнь? Семь месяцев ты страдал, но затем появился Всевышний, сжалился над тобой, и послал тебе для спасения лучшего из поисковиков – Гирю. Так?
Почесав затылок, Копчёный пробормотал:
– Именно так и считаю, всё верно…
– Можешь прекратить, твои догадки неверны. Первое, если Дьявол и вправду существует, то ему точно нет дела ни до кого из людей. Ни в массе, ни в единичном случае. Сам не задумывался об этом? Просто представь, какой-то сверхмогущественный чувак сидит где-то в аду и чешет голову в раздумьях, чтобы ему такого замутить, чтобы Толяну стало капец как плохо существовать на белом свете. Но он не один, есть чувак номер два, у того возможностей ещё больше, и всё, что он делает, это посылает Толику на помощь некоего Гирю. Да разве это спасение?
– Все умерли, все до единого! – Копчёный начал кричать. – Из сорок седьмой выжил лишь я! По-твоему, это не спасение?
– Вот если бы сейчас ты отдыхал где-то на райском острове в компании красивых девушек и ни в чём себе не отказывая, то да, спасение, а по факту – нет. Толь, ты в шахте, обстановка стала чуть более благоприятной, но в общих чертах ничего не изменилось. Ты мог давно уже освободиться от рабства, но вместо этого продолжаешь страдать. И множество людей страдает с тобой. Скажешь, что тех людей, что устроили всё это, создал сам Дьявол?
Нависнув надо мной, Толик прокричал:
– Любая жизнь лучше смерти! И да, владыки Виврора, это Дьяволы во плоти!
– Да понял, понял, не ори ты так, со слухом у меня всё нормально.
Смутившись, Копчёный вернулся к тачке и, облокотившись на неё, всхлипнул. А затем забормотал:
– Я не должен был так себя вести, не должен… я добрый, хороший, мне нельзя срываться…
– Толь, ты правда добрый, так что не хнычь, всё нормально. Добрым рай обеспечен!
– Слышу издевательство!
– Да, ты прав, оно есть, потому что рая не существует. Дьявола, к сожалению, тоже, как и Бога. Всё иначе, совсем иначе. Мы сами, каждый человек, что вступил по возрасту в разумную жизнь, содержит в себе и Дьявола, и Всевышнего. Две выдуманных личности нужны лишь для одного, определения сторон. Дьявол есть зло, а Всевышний добро. Чью сторону выбирает каждый человек зависит от стечения множества обстоятельств. Одни добрые, другие не очень. Всё просто.
– Никогда бы не подумал, что истина настолько проста… – по голосу слышно, что Толя ушёл глубоко в себя. – Спасибо тебе, Битый, ты дал мне много пищи для размышлений…
«Не за что!» – мысленно ответил я. Интересно, когда уже принесут тех самых личинок? Надеюсь, что по вкусу они правда напоминают креветок…
Работа простая, нужно рубить проход в сплошной скале. Откровенно плохой подход к работе, шанс наткнуться на богатую жилу ничтожно мал, но, увы, другого, более эффективного способа, у местных нет. Примитив, но куда деваться?
Прозвище у напарника интересное, его зовут Бутылка. Как и при каких обстоятельствах он его получил неизвестно, но спрашивать я не стал. Мало ли, почему его так назвали, вдруг там было что-то плохое, заведомо испорчу первое впечатление.
– И давно ты тут? – поинтересовался я спустя пол часа, как познакомился с Бутылкой. На вид ему не больше тридцати. Чище Копченого раз в десять минимум, и это не смотря на разный вид деятельности. Интересно, где Толик умудряется так мараться?
– Два года. Старожил…
– С самого начала с Гирей?
– Я что, на допросе? – Бутылка встал в стойку и поднял кирку, обещая пробить ею мой череп. Ну что за день такой дурацкий?
– Интересно, однако! – я улыбнулся и выпустил инструмент из рук. Показав, что не вооружён, сказал: – Если уж решил убить, то убивай!
Бутылка качнул головой. Опустив кирку, кивнул на мою и буркнул:
– Ты не трус, я таких уважаю. Бери инструмент, нам нужно работать. Обед придётся отрабатывать заранее.
– Ага! – отколов приличный кусок породы, я довольно выдохнул. Не торопясь продолжать работу, повторил вопрос: – Ты с самого начала с Гирей? Или до этого в другой шахте трудился, у другого надсмотрщика? Вижу, что бывалый парняга, не новичком сюда попал. С рабским конвоем привезли?
– Много болтаешь, Битый, и очень мало работаешь. Нам, старикам, можно халтурить, сейчас время такое, но тебе, новичку, надо пахать. Гиря пока добрый, может и не накажет сильно, но, когда наступит полнолуние, получим все. Ты особенно, потому что Гиря злопамятный!
– Ваш бугор что, оборотень?
– Нет, у него просто состояние на полную луну особенное, нюх на металлы открывается, но вместе с ним дикая раздражительность проявляется. Особый человек Гиря, но благодаря этому и держат его на хорошем счету в Вивроре.
– Под Виврором, – поправил я. – Мы ведь под городом, по сути, верно?
– Ну да, сам город где-то наверху.
– А Гиря ваш всё-таки оборотень. – Я громко усмехнулся. – В полнолуние он превращается в истеричку с повышенной чуйкой. Странная суперспособность для мужика, ведь она всецело женская, менструацией зовётся и с полнолунием не обязана совпадать.
Бутылка, захохотав, выдал:
– Битый, ты весёлый чувак, но неосторожный, при Гире такую хрень не ляпни, пришибёт насмерть. А так он мужик хороший, сам скоро убедишься в этом. И да, ты прав, я с бугром с самого начала, как с караваном рабов приехал, так он меня к себе забрал. По возможности всех толковых русских забирает, если место есть. Тебе вон тоже повезло, а мог в такую дыру угодить, в которой и месяца хрен протянешь!
– Толя рассказал мне, какого ему пришлось в сорок седьмой. Знаешь его историю?
Знаю, что нельзя называть настоящих имён, но удержаться не смог, решил проверить, какой будет реакция Бутылки, и она не заставила ждать.
Сперва парняга очень удивился, округлив глаза до невозможного состояния, а затем, спустя секунду, потерянную на замешательство и осознание случившегося, перешёл к действиям, использовав кирку в роли оружия. Будь я менее ловким, лежать мне на полу шахты с пробитым черепом.
– Мимо! – отпрыгнув в сторону, порадовался удачному попаданию, кирка воткнулась в стену и высекла сноп искр. – Бутылка, ты что, сдурел?
– Я должен тебя убить! – шахтёр снова занёс свой инструмент для удара и бросился на меня.
Без проблем предсказав события, пресёк их в самом зачатии. Провёл простой приём, благодаря которому кирка из рук Бутылки перекочевала в мои руки, а сам он упал на корточки и стал похож на выброшенную на сушу рыбку. Мой тычок кулаком в сонное сплетение не прошёл даром.
– Ты… назвал… Копчённого… настоящим… именем… Ты убил его!
Бутылка быстро оклемался и попытался встать, но я не позволил. Прижав его к полу шахты коленкой, в который раз осмотрелся, не нашёл опасности и спокойно спросил:
– Почему ты считаешь, что я убил Толю? Это что, какое-то суеверие?
– Пусти по-хорошему, сука! Пусти, или пожалеешь! Я ведь всё равно когда-нибудь встану!
Руки у меня свободные, поэтому мне не составило труда использовать кирку как средство устрашения, шмякнул ей об пол довольно сильно в опасной близости от головы напарника. Подействовало как надо, обмяк от страха, да и ослеп малость, потому что крошкой лицо забрызгало. Я тихо попросил:
– Бутылка, не будь слишком самоуверенным, одно движение рукой, и ты больше никогда не встанешь. Уяснил? Если да, то скажи: да, я всё уяснил!
Жаль, что всё именно так, но скорее всего теперь у меня появится враг. Впрочем, всё зависит от характера шахтёра, может и не злопамятным окажется.
– Я всё уяснил, не надо убивать… – прошептал Бутылка.
– Молодец, послушный ты мне больше нравишься. Давай вставай и помни, что я не люблю фокусов.
Вернув напарника в прежнее, вертикальное, положение, спокойно отдал ему его инструмент и, улыбнувшись, пошутил:
– Если всё-таки надумаешь убить, то бей сзади и тогда, когда я этого не ожидаю. У деда из посёлка получилось вырубить, у тебя точно получится.
– Не понял? – бровь шахтёра устремилась к потолку пещеры. – Какого деда? Из какого посёлка? Ты что, не с караваном рабов сюда прибыл? Ты новоприбывший? – последнее вопрос Бутылка задал пребывая в сильной растерянности.
Скорчив идиотскую рожу, я ответил вопросом:
– Похож я, по-твоему, на новоприбывшего?
– Да хрен там! Ты бывалый, и поболее моего этот мир топтал! Битый, вот хоть убей меня, но не новичок ты, я прав?
– Прав, глаз намётан, в этом мире я лет триста минимум. Поверишь?
– Битый, давай без шуток.
– Ладно, без шуток, я в этом мире не первый год, и сюда попал по чистой случайности. Гулял себе где-то по окраинам Виврора, не зная этого, набрёл на захудалую деревеньку, меня там очень хорошо приняли, а затем хотел сделать рабом. Не смогли, немного схитрил и все жители деревни, а там одно старьё песочное, стали моими пленниками. Ещё был азиат, он с Виврора. Увы, но триумф был коротким, меня оглушил земляк, старик, которому я дал прозвище разведчик.
– Весёлая у тебя, однако, история! – Бутылка крутнул кирку в руке и кивнул на стену: – Но нам нужно работать, Битый, а не то мы ох как отхватим от Гири! Если уж и говорить, то не останавливая рабочий процесс.
Мы взяли в руки инструмент.
– Что с именами, Бутылка? Хотелось бы знать, по какой такой причине ты решил пойти на убийство. Цена дырки в черепе меня интересует! – ожидая, пока напарник обдумает вопрос и подготовит нормальный ответ, я сосредоточился на камне. Бью так, что аж страшно становится. План надо выполнять!
– Капец ты псих, Битый! – это было первое, что я услышал спустя пять минут, которые потратил на расширение прохода. – Мою часовую норму за читанные минуты… Монстр!
– Ага, – я устало привалился к тёплому камню спиной. Взглянув на результат проделанной работы, простонал. Пора убирать породу, а это значит, что придётся загрузить тележку доверху и потом вдвоём толкать её до сортировочной площадки. Местные тележки – это отдельное произведение искусства, подшипники им только снятся.
– Ну что молчишь, Бутылка, долго мне ещё ждать придётся? – я с надеждой посмотрел на напарника. Немного ошарашенный, но в большей степени растерянный от увиденного, он напрочь забыл о моём вопросе.
– А? Ты о чём, Битый? – спросил шахтёр, поглядывая то на меня, то на кучку горной породы.
– О запрете настоящих имён. Ты мне чуть голову не пробил, когда я Копчёного Толяном назвал. Он меня, кстати, тоже по имени называл, так что мы с ним квиты.
Проверка продолжается, результат оказался предсказуем. Радует, что в этот раз не пришлось прибегать к насилию, первого раза хватило. Бутылка, услышав, что моё имя называлось вслух, испытал страх и, потеряв способность громко говорить, попятился назад. Долго идти он не смог, упёрся спиной в стену и замер. Глядя на меня, словно на чудище из преисподней, начал что-то шептать. Неужели молитву?
– Если ты хочешь напугать меня, друган, то можешь не продолжать, у тебя ничего не выйдет. Бутылка, да что с тобой, чёрт возьми? Смотришь так, будто я в монстра превратился!
– Он уже покойник… – наконец-то удалось расслышать шёпот, нужно было просто сосредоточится и усиленный слух заработал. – Он уже покойник… он уже покойник…
– Что тут, мать вашу, творится? Прохлаждаетесь, собаки пещерные? – не смотря на сносное освещение рабочей зоны, Гиря сумел подойти незамеченным. – Бутылка, что с тобой? Битый, ты охренел? Копчёный не в себе, теперь второй мой человек туда же, моё терпенье вышло!
