Никита Сергеевич Емельянов
На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме
Введение
Представим, что два человека в разных местах совершили похожие преступления, за которые предполагается наказание в виде выселки на остров. Их помещают на разные острова с одним лишь отличием: на первом острове есть постовой, задача которого – следить, чтобы осуждённый ходил лишь по разрешённому маршруту. За нарушение постовой может посадить человека в яму на сутки, запретить свидание с родственником и т. д. Если же осуждённый ходит точно по маршруту, то постовой сам залезает на пальму и достаёт ему банан. На втором острове постового нет, а осуждённый ходит по тем маршрутам, которые считает удобными.
С точки зрения общественной безопасности оба осуждённых не представляют опасности, при этом затраты на содержание первого острова значительно выше. С точки зрения внутренней безопасности первый остров сразу оказывается в зоне риска, ведь осуждённый, отказывающийся соблюдать определённый маршрут, может убить или подкупить постового. Если же постовой сильнее осуждённого или неподкупен, он силой заставит его ходить там, где нужно, или посадит в яму сверх срока, пока тот не сдастся. К тому же первый остров будут часто посещать с проверками, чтобы посмотреть, ходит осуждённый по маршруту или нет. И если человек хоть немного отклонился, постового накажут, а тот вновь будет наказывать осуждённого.
Рано или поздно срок наказания у обоих людей закончится. Осуждённый с первого острова скоро поймёт, что маршрута, по которому он ходил, в свободном мире нет, и не сможет найти себе применение. Второй осуждённый тоже должен будет выбирать, чем заниматься, но у него окажется преимущество – силы, не потраченные на постоянный стресс, а у государства – финансы, сэкономленные на его содержании, которые можно использовать для возмещения ущерба потерпевшим.
Проблемы исполнения и отбывания наказаний в виде лишения свободы всегда были и остаются в центре внимания учёных. Особенно тесно это связано с криминальной конфликтностью отношений в уголовно-исполнительной системе (далее – УИС). Общественно опасные последствия различного рода конфликтных ситуаций в местах лишения свободы представляют собой угрозу для жизни и здоровья не только осуждённых и сотрудников, но и общества в целом. Наиболее опасные последствия наступают, когда конфликт между осуждёнными и администрацией колонии перерастает в массовую дезорганизацию или беспорядки. Последствия таких столкновений непредсказуемы. Они выражаются как в материальном плане (ущерб может составлять миллионы рублей), так и в плане личной безопасности (жертвы, как правило, есть и с той, и с другой стороны). Но сильнее всего это сказывается на международном имидже страны, потому что любые волнения, пусть даже в местах лишения свободы, расцениваются негативно – как проявление тоталитаризма.
Более того, массовые беспорядки, начавшиеся в одной колонии, могут стать катализатором восстания в других (УФСИН России по Республике Башкортостан, 2015 г.) и даже послужить причиной недовольства населения (ГУФСИН России по Иркутской области, 2019 г.).
Исследования конфликтов с участием осуждённых указывают на то, что сама тюремная система провоцирует насильственный тип поведения. В условиях закрытого пространства и большой концентрации лиц, находящихся под постоянным контролем, формируется агрессивная среда, где человеку приходится выживать. Кроме того, люди нередко попадают в места лишения свободы, уже имея криминальный опыт, который предусматривает решение любых конфликтов путём демонстрации и применения силы.
Однако практика показывает, что в основу профилактики преступлений среди осуждённых заложена исключительно борьба с лидерами уголовно-преступной среды и т. н. тюремной субкультурой. Подобные методы носят принудительный характер: увеличение сроков наказания за нарушения, введение дополнительной уголовной ответственности, изоляция лидеров и т. д.
Несмотря на, казалось бы, исчерпывающие предложения, которые в той или иной мере реализуются Федеральной службой исполнения наказаний[1] (приказы, распоряжения, указания, концепции), проблема не решена, а значит, не до конца изучена.
В качестве мер по снижению пенитенциарных правонарушений и преступлений учёные и практики предлагают устранять просчёты и упущения в работе исправительных учреждений, связанные с подбором и расстановкой кадров, обеспечением режима и охраны, проведением оперативно-розыскных и воспитательных мероприятий, организацией труда и быта, совершенствованием нормативной базы, усилением контроля за поведением осуждённых и т. д. Но действительно ли эти меры приведут к снижению пенитенциарных конфликтов и насилия?
Стоит отметить, что массовые беспорядки возникают не только в учреждениях, в которых имеются представители тюремной субкультуры. Так, в 2013 г. в иркутской колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов произошли массовые беспорядки, в 2018-м – в аналогичной пермской колонии. В данных учреждениях отсутствовали лидеры уголовно-преступной среды и, соответственно, тюремная субкультура. В 2018 г. массовые беспорядки прошли в омской колонии для впервые осуждённых. Среди зачинщиков массовых беспорядков лидеры так же отсутствовали.
Данные факты указывают на то, что причиной и условием, способствовавшими совершению преступлений, не является наличие или отсутствие тюремной субкультуры.
В пользу этого утверждения говорит и единственный в своём роде т. н. Стэнфордский тюремный эксперимент, проведённый в 1971 г., в ходе которого лица без криминального прошлого, находясь в роли охранников, проявили настоящий садизм к тем, кто исполнял роль осуждённых. Уже на второй день эксперимента «осуждённые» учинили массовые беспорядки.
Таким образом, существующие меры профилактики неэффективны. Более того, усиление принудительного воздействия на поведение осуждённых относится к чисто человеческому фактору. А это значит, что условный порядок будет в том учреждении, в котором имеется соответствующий кадровый состав и жёсткая воля руководителя.
Несмотря на это, даже режим исправительного учреждения не решает криминологической задачи в глобальном смысле, не позволяя искоренить преступность.
Статистика рецидивов среди лиц, вышедших из мест лишения свободы, по субъектам Российской Федерации не коррелируется с количеством применения режимных требований к осуждённым. Хорошее поведение человека в учреждении не означает, что он будет хорошо вести себя и за пределами колонии. Всё зависит от условий, в которых находится конкретный индивид: если в одном месте условия для совершения преступления отсутствуют, он не совершит преступления, если присутствуют – совершит.
Таким образом, если задача уголовно-исполнительного законодательства заключается в исправлении осуждённого, то на данный момент она не решается.
На эту тему есть мнения учёных, которые доказали, что усиление принудительных мер имеет обратные последствия: у человека снижается степень ответственности. Именно ответственность помогает людям действовать самостоятельно, принимать те или иные решения.
Также доказано, что суровость наказания, масштабы и характер преступлений не связаны между собой.
Современный пенитенциарный процесс основан на т. н. прогрессивной системе исполнения наказаний, которая появилась ещё в XVIII веке. В её основе лежит принцип взаимозависимости условий отбывания наказания от поведения осуждённого (чем дисциплинированнее человек, тем мягче для него условия, и наоборот), т. е. видно, что здесь изначально заложено правило: «хороший» осуждённый – послушный, а исправился тот, кто начал хорошо себя вести. Послушное поведение стимулируется расширением различных прав, противоправное – их ограничением.
Заложенные принципы прогрессивной системы исполнения наказаний, основанные на ограничительных и разрешительных мерах в зависимости от «хорошести» осуждённых, могут привести (развернуть) пенитенциарный процесс к совершенно противоположному результату, чем тот, который ожидается. Прогрессивная система толкает к разделению лиц, отбывающих наказание, на «хороших» и «плохих», при этом оценщиками делает самих сотрудников. В результате между осуждёнными и работниками колонии возникают объективные противоречия по поводу разности потребностей в исполнении и отбывании наказания.
Взаимные противоречивые требования к противоположным ролям – это и есть пенитенциарный конфликт: сотрудник видит роль осуждённого как послушного исполнителя и требует от него соблюдения внутренних правил; осуждённый же воспринимает представителя администрации как лицо, от которого он зависит, а потому требует большей независимости. Из приведённой модели видно, что одна потребность удовлетворяется за счёт другой, поэтому конфликт не может быть решён выгодно для обеих сторон.
При подобных ролевых притязаниях пенитенциарный конфликт становится «игрой с нулевой суммой», т. е. победа одной стороны влечёт поражение другой.
В рамках данного криминологического исследования с учётом ролевой теории и современных концепций психологии, социологии и юриспруденции будет проведён нестандартный анализ пенитенциарного процесса, выявлены универсальные факторы, приводящие его в состояние криминального кризиса, и предложены меры, способствующие его нормализации.
Поведение зависит от роли человека или функции, которую он выполняет в конкретном процессе. Вместе с тем то, как выполняется роль, зависит от особенностей индивида – его психики, мышления, уровня знаний и т. д. Внутренние мыслительные и эмоциональные установки в совокупности представляют собой целостную парадигму. Если ролевая парадигма конкретного индивида допускает в разрешении противоречий применение насилия, то соответствующим образом и будет выполняться его роль. Таким образом, поведение индивида определяет не только его роль, но и его ролевая парадигма (восприятие, понимание своей роли и ролей окружающих). Поэтому важно выработать положения такой ролевой парадигмы, принятие и применение которой не будет иметь разрушительных последствий.
Монографическое исследование будет проходить в следующем контексте: роль, конфликты ролей, роль в конкретном процессе, система и ролевая парадигма, где конфликт – это индикатор процесса, процесс – последовательность действий ролей, направленная на достижение цели, система – группа взаимодействующих и взаимосвязанных ролей, действующих в соответствии с установленными правилами, а ролевая парадигма – шаблон мышления (система знаний) конкретной роли о себе, взаимодействующих ролях и процессе, в котором объединены и выполняются роли (см. рис. 1).
Рис. № 1
Ролевой подход применим к исследованию большинства преступлений, несмотря на то, что он является редукционным (упрощённым).
Вместе с тем исследование целого нужно начинать с исследования частностей, которые в своей совокупности и представляют собой целостную систему. Преступление остаётся (и, скорее всего, останется) одним из самых исследуемых и дискуссионных социальных явлений. Только поняв его причины, можно будет выстроить систему мер профилактики и предупреждения, что, безусловно, более выгодно с точки зрения безопасности по сравнению с раскрытием преступления, т. е. «борьбой с последствиями». Ролевой подход – это отправная точка для исследования системных причин любого преступления, т. к. роль представляет собой элементарную единицу любой социальной системы, аналогично тому, как клетка является элементарной единицей жизни.
Глава 1. Теоретические и прикладные аспекты криминологического исследования ролей и ролевых конфликтов
Весь мир – театр.
В нём женщины, мужчины – все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
У. Шекспир
1.1. Основные положения ролевой теории
Ролевая теория, или теория социальных ролей, описывает личность посредством усвоенных, принятых индивидом либо вынужденно выполняемых социальных моделей поведения, т. е. ролей, которые обусловлены социальным статусом в конкретном обществе или группе[2].
Статус и роль являются начальными единицами любой социальной системы, благодаря которым описывается многообразие социальных взаимодействий. Личность либо принимает роль, либо не принимает её. А принятие роли зависит как от различных социальных факторов, так и от личностных (состояние здоровья и интеллекта, пол, возраст и т. д.).
Роль есть фиксированный образец поведения – система действий, которые должны выполняться индивидом в соответствии с его социальным статусом. Другими словами, социальная роль – это совокупность ожиданий или требований (экспектаций)[3], которые общество предъявляет к лицу в соответствии с занимаемым им социальным статусом, тем самым обеспечивая устойчивость всей социальной системы.
Структура исполнения социальной роли включает:
• описание поведения, соответствующего данной роли;
• предписание (т. е. требования к этому поведению);
• оценку исполнения роли;
• санкции, которые полагаются за нарушение предписанных требований[4].
Один и тот же индивид может занимать разные статусы и, соответственно, выполнять несколько ролей – как социальных, так и психологических. Ведь, как справедливо отметил Виктор Франкл, «человек – это многообразие в единстве»[5].
Отметим, что совокупность статусов называется статусным набором, а совокупность ролей – ролевым набором[6].
При этом в статусно-ролевом наборе есть приоритетные статусы и роли (которые в основном и формируют модель поведения человека в различных ситуациях), а есть второстепенные.
Опрос показал, что для большинства респондентов приоритетными являются семейные роли (36 % опрошенных), далее следуют профессиональные роли (34,4 %) и политические (8 %)[7].
Независимо друг от друга идеи социальных ролей начали развивать западные учёные в 30-х гг. прошлого века. Основоположниками теории социальных ролей были Э. Дюркгейм, М. Вебер, Дж. Мид, Р. Линтон, Г. Зиммель, Т. Парсонс, Э. Хьюз, Ч. Кули, Т. Шибутани и др. Их исследования получили отражение в различных концепциях, прежде всего в функционалистских и интеракционистских. Среди отечественных учёных ролевая теория личности разрабатывалась В. Г. Немировским, В. А. Ядовым, И. С. Коном, Д. Д. Невирко и др.
Функционалистская концепция построена в основном в рамках социологических исследований, причём изначально она была доминирующей. Теоретические основы социологической ролевой теории закладывались прежде всего М. Вебером, Г. Зиммелем и Т. Парсонсом. Ими разрабатывались проблемы связи индивида и общества, механизмы влияния общества на индивида и наоборот. Указанные авторы внесли большой вклад в объективные аспекты ролевого поведения, а также обосновали функциональное значение ролей, которое заключалось в обеспечении социального порядка.
Считается, что стабильное, но дифференцированное поведение сохраняется в рамках определённых социальных систем, т. к. они выполняют сдерживающие функции, а их участники разделяют ожидания относительно нормального (не выходящего «за рамки») поведения друг друга. Такие согласованные ожидания и представляют собой социальные нормы поведения.
Соответствие роли (поведения индивида) ожидаемым нормам детерминируется тем, что другие участники системы налагают на её носителя санкции, а тот принимает их и усваивает. Кроме того, те, кто входит в определённую социальную группу, уже знают о нормах, которых придерживаются её члены, и могут рассчитывать на то, что их научат (т. е. социализируют). В качестве примера здесь можно привести смену роли со «школьника» на «студента»: абитуриент уже имеет представление о своей будущей роли, но при этом рассчитывает, что ему во всём помогут и многое подскажут, и это касается как новых правил поведения, так и системы обучения.
Подобный подход к исследованию социальной роли характеризует её бессубъектную и операционную сторону, т. е. вид и содержание деятельности к выполнению определённой функции, а также к нормам поведения, предъявляемым обществом к выполнению данной функции. При этом социальная функция проявляется в целостности конкретного вида деятельности и соответствующего ему конкретного способа поведения, типичного для определённой общности.
Итак, по мнению функционалистов, поведение человека может детерминироваться не просто занимаемым положением (статусом и ролью) в системе общественных отношений, но и в первую очередь ожиданиями окружающих, которые могут проявляться как в виде научения, так и в виде санкций или требований.
Интеракционистские ролевые концепции, напротив, опираются на социально-психологический подход, который в большей степени базируется на субъективных детерминантах поведения индивида. Собственно, само понятие роли было введено в научный обиход представителем данной концепции – Дж. Мидом, вместе с тем учёный никак не дефинировал его при изложении своих научных взглядов. Логично, что это понятие было взято им из области драматургии, где оно используется в качестве иносказательного термина, обозначающего феномен схожести социального поведения у разных людей в схожих обстоятельствах. Дж. Мид активно применял такой термин, когда развивал идею «принятия роли другого» для объяснения интеракции или речевого коммуникативного взаимодействия индивидов.
Фундаментальный вклад в развитие ролевой теории привнёс Р. Линтон – автор статусно-ролевой концепции, которая является отправным пунктом всех современных исследований социальных ролей. Для объяснения связи индивида и общества этот учёный стал использовать термины «статус» (конкретное место в системе социальных отношений) и «роль» (поведенческий набор, связанный со статусом).
Таким образом, роль включает в себя конкретную модель поведения, которое общество предписывает человеку с определённым статусом. В связи с тем что роль представляет собой внешнее поведение, она является динамическим аспектом статуса – тем, что индивид должен сделать, чтобы оправдать занимаемое им положение[8].
Согласно интеракционистской концепции, на роли влияют различные силы, а не только уже существующие нормы, применяемые к социальной позиции её носителя. К ним относятся убеждения и установки, которых придерживается индивид, представление носителя роли о себе самом, а также учитывание конкретной ситуации, которая развивается по мере взаимодействия индивида с окружающими. При этом роли не обязательно должны иметь общие элементы, но они, скорее всего, будут весьма схожими у людей, которые сталкиваются с общими проблемами в сходных обстоятельствах.
Статус рассматривался интеракционистами не просто как объективное положение индивида в конкретной социальной системе (группе), но и как набор субъективных ролевых ожиданий, к которым относятся ожидания от наделённых прав (ожидания-права) и выполнения обязанностей (ожидания-обязанности) в процессе исполнения роли.
В такой трактовке со всей очевидностью проявляется характерный для интеракционистской ориентации субъективистский подход к анализу социальных явлений, а также игнорирование содержательной стороны роли как вида общественно полезной деятельности, её отрыв от объективных социальных отношений. Представители ролевых теорий абстрагируются от того факта, что, как справедливо отмечала Л. П. Буева, ролевые ожидания являются не чем иным, как субъективным выражением – «идеальной формой объективных общественных отношений, существующих в социальной практике общества».
Хотя социально-психологический анализ социальной роли и предполагает рассмотрение прежде всего субъективных факторов ролевого поведения, подлинное проникновение в их сущность требует не абсолютизации, а тесного связывания субъективных аспектов ролевого поведения с объективными общественными отношениями, т. к. именно последние и являются в конечном итоге определяющими для формирования в общественном сознании ожиданий-требований, прав и обязанностей, а также способов поведения, соответствующих той или иной роли[9].
Анализ концепций и взглядов ролевой теории позволяет выделить следующие признаки социальной роли:
• роль зависит от занимаемого статуса;
• один и тот же индивид является носителем нескольких ролей;
• роль наделяет правами, обязанностями и возможностями;
• конкретная роль может определять тип поведения;
• роль позволяет человеку реализовать его потребности;
• роль может как достигаться индивидом, так и предписываться ему.
Многообразие ролевых наборов и отношений между ними предполагает их сложную категориальную структуру. Классики ролевой теории подробно изучали данный вопрос, вследствие чего ими были предложены относительно схожие варианты классификаций.
Толкотт Парсонс классифицировал роли по следующим критериям[10]:
1. По степени эмоциональности:
• сдержанность;
• раскованность (бурное проявление).
2. По способу получения роли:
• предписанные;
• завоёванные.
3. По масштабу:
• ограниченные;
• размытые.
4. По формализации:
• действия по правилам;
• произвольные действия.
5. По степени мотивации:
• личная выгода;
• общее благо.
Теодор Сарбин систематизировал роли по «степени принятия и вовлечённости»:
• нулевая (индивид числится носителем роли, но не выполняет её);
• ритуальная (роль выполняется на автомате);
• под гипнозом (исполнение роли под внешним воздействием, против воли);
• невротическое погружение (патологическое выполнение роли);
• максимальное включение (углублённое исполнение роли).
Учитывая, что роль неразрывно связана с социальной системой (если говорить точнее, то совокупность взаимодействий ролей и есть социальная система), её необходимо классифицировать исходя из того, какое положение занимает человек в обществе.
Таким образом, предлагается следующий вариант классификации ролей в зависимости от занимаемого социального положения:
1. Семейно-родственное положение:
• супруг;
• отец;
• мать;
• брат;
• сестра и т. д.
2. Положение на «рынке» (неограниченное количество ролей):
• продавец;
• покупатель.
3. Профессиональное положение (неограниченное количество ролей):
• работодатель;
• управляющий;
• работник;
• государственная служба;
• коммерческий сектор;
• самозанятые и др.
4. Учебно-образовательное положение (неограниченное количество ролей):
• преподаватель;
• ученик.
5. Социально-экономическое положение:
• низший класс;
• средний класс;
• высший класс.
6. Политическое положение (неограниченное количество ролей):
• власть;
• оппозиция и т. д.
7. Положение в религиозных организациях (неограниченное количество ролей):
• духовенство;
• адепты;
• последователи и др.
8. Гражданско-процессуальное положение (неограниченное количество ролей):
• судья;
• истец;
• ответчик и др.
9. Уголовно-процессуальное положение (неограниченное количество ролей):
• судья;
• следователь;
• обвиняемый;
• подозреваемый;
• осуждённый и др.
10. Уголовно-исполнительное положение:
• начальник исправительной колонии;
• воспитатель и др.;
• осуждённый.
Ролям из последнего пункта и посвящено настоящее монографическое исследование.
Приведённая классификация не является исчерпывающей – она лишь демонстрирует множественность ролевых наборов для наглядного представления об исследуемом объекте. Каждой роли присущи свойственные ей рамки и правила поведения, а также стереотипы, которые складываются в разных слоях обществах (например, представление о том, что продавцы обязательно обманывают, обвешивают).
Важно отметить, что роли также подразделяют на формальные и неформальные – их ещё называют институциализированные и неинституциализированные. К первым относятся официально (нормативно) установленные модели поведения в зависимости от занимаемого статуса, положения (например, начальник отдела). Соответственно, вторые представляют собой роли неофициальные (например, теневой лидер в отделе).
Помимо социальных ролей, каждый из нас является носителем и так называемой психологической роли, которая проявляется в личностном отношении к себе, своему назначению.
Психологическая роль представляет собой определённый способ переживания действительности. Как правило, именно она является приоритетной моделью поведения индивида. Это может быть роль:
• героя;
• спасителя/освободителя;
• жертвы;
• победителя;
• проигравшего и т. п.
Психологические роли относятся к диспозиции личности, т. е. характеризуют предрасположенность человека к восприятию действительности и определённому поведению в заданных условиях.
Обобщая полученные сведения, можно прийти к выводу, что роль – это определённая функция, которую выполняет индивид в зависимости от своего статуса (основа функционалистской концепции). В этой связи для понимания причинного комплекса поведения человека важно уяснить закономерность, которую выявил Л. Салливен: этот учёный утверждал, что «форма всегда следует за функцией».
Форма (внешний вид) есть у всего сущего, и это не только то, что можно осязать. Есть форма поведения индивида, форма отношений между индивидами и форма конфликта между ними, в конечном итоге – форма любого процесса, в котором принимают участие люди. Исходя из вывода, сделанного Л. Салливеном, поведение человека (форма) зависит от его роли (функции).
Поведение зависит от роли человека или функции, которую он выполняет в конкретном процессе. Вместе с тем то, как выполняется роль, зависит от особенностей индивида – его психики, мышления, уровня знаний и т. д. (основы интеракционистской концепции). Внутренние мыслительные и эмоциональные установки в совокупности представляют собой целостную парадигму.
Дефиниция «парадигма» происходит от греческого слова «пример», «модель», «образец», «представление» и в данном исследовании употребляется как шаблон мышления, свойственный определённым ролям (см. пар. 2.3).
В конечном итоге поведение индивида определяет не просто его роль (требования, предъявляемые к индивиду), но и его ролевая парадигма (понимание своей роли и роли взаимодействующих индивидов).
Как мы видим, люди исполняют множество ролей. Безусловно, при таком разнообразии различных моделей поведения невозможно обойтись без противоречий – как между ролями одного и того человека (лицемерие, обман и т. д.), так и между ролями разных людей (разногласия, драки, оскорбления и пр.). Подобного рода противоречия и конфликты интересны для криминологического исследования в связи с тем, что способы участия в них, как и способы их разрешения, могут становиться общественно опасными. Таким образом, учитывая, что роль является детерминантой поведения каждого человека, важно установить, может ли она детерминировать преступное поведение и какие роли прямо относятся к преступным.
