Никита Игоревич Парфенцев
Ледяное Сердце. Рождение
Страдать судьба заставит снова,
Во льдах пустого лицемера,
На кого и взглянет так сурово,
Что не спасёт его та вера,
Что направляла к злу в последний бой…
Глава 3
Мученик
Однажды, к эльфийскому поселению приблизилась тень. Не просто тень зла, а ледяной ужас, предвестник долгой зимы, которая, казалось, пронзила само сердце мира. Из глубин заснеженных гор, из мест, где не бывает добра и рожденья, пришла беда – армия холодных, покрытом снегом и льдом, мертвецов, чьи кости были так же белы, как белоснежный покров гор.
Слова старосты эльфийского племени, пророческие и печальные, прозвучали в тишине леса: "Они идут. Те, кто заберёт у всех даже надежду". Ник понял – его прошлое, его вина, призвали к нему новый вызов, новый бой, в котором ставкой была не только жизнь эльфов, но и самое драгоценное, что у него было, – любовь.
Он сражался так, как сражался всегда, яростно и с клятвою чести и доблести на устах. Но этот бой был иным. Враги были не просто людьми, одержимыми жаждой власти и богатства, не чудовищами, чьей целью было лишь удовлетворение собственных пищевых потребностей. Нет. Это были мертвецы, лишенные чувств, движимые лишь холодной, ледяной волей, неведомых ему сил. Они были бесконечны, и каждый бой приближал Ника к последнему – бою, где ему предстояло сойтись в поединке с ледяными объятиями смерти.
Бой был долгим и безнадёжным. Ник, средь топких как болота снегах, боролся с бездушным королём, на чьей голове величественно сверкала лунным отблеском корона, и чьи глаза излучали ледяной синий свет. Ник сражался, казалось, с бесконечным злом, видя, как его собственная надежда тает с каждым ударом, нанесённым по ледяному чреву монстра.
В конце концов меч героя пронзил сердца зла, однако зло достало и его. Усталость, холод, и нескончаемая орда мертвецов сломили его. Он пал, окружённый ледяными трупами, и чувствовал, как в его сердце замерзает последний огонёк. Он начал ощущать, как лёд начинает захватывать его тело изнутри. Изменять. Делать из него то, с чем он только что боролся. Он ощущал, как становиться рыцарем из хлада и льда. Ощущал, как становится монстром…
В последнем, уже почти невидимом видении, он увидел её. Эльфийку – её золотистые волосы заметались на ледяном ветре, ее глаза, что зеленью своей были подобны летнему полю под солнцем, были полны печали и безграничной любви. Ник понял – он больше ощутить её объятий, его клинком не излечить этот ледяной ужас, что обращает его. Обращает в чудовище… Навсегда…
Покой белоснежный,
Как саван бывает пустым,
Как беспорядок тот грешный,
Что не видят взором скупым.
Народ там мечтаний лишают,
Не видя в них смысла и прока,
Лишь волю, что так одинока,
И вместе злонравно вздыхают.
Человек ты свободный,
Быть может, ты занятой,
Но боле ты не угодный,
Пускай и вовсе не злой…
Пускай позабыли невежды,
Как честь ты их отстоял,
Как верен был той надежде,
Что в мгновенье одно потерял,
Ты не забудешь, ты не из робких,
Во льдах себя на мученья обрёкший,
На этом урок навеки извлёкший,
В снегах ужасных и топких,
Где не бывает добра и рожденья,
И не всякий осмелится здесь умереть,
Где в последние людские мгновенья
Приходится от хлада синеть…
Ты рыцарем был без греховным,
Вечно с клятвою да на устах,
И, кажется, с заветом любовным
В бой последний шёл ты в снегах.
Там живых встретил ты мёртвых,
Там зла, казалось, не сосчитать,
Всё, что можно желать, —
Сбежать из лесов этих тёмных —
Позади ты оставил с надеждой,
Вернуться к любимой своей,
Чем смерть достанет, уж прежде,
Тебя не будет святей…
Клинок твой пронзил сердца зла,
Однако и зло достало твоё,
Навеки лишая тепла,
Ввело тебя в забытьё,
Даруя тебе лишь проклятье —
Рыцарем стать из хлада и льда.
К сожалению, тебе навсегда
Не ощутить её боле объятье
Уготовано злонравной судьбой,
Что бывает порою тщеславной,
Упиваясь пролитой слезой,
Что кажется порою бесславной…
Пускай из льда твоё сердце отныне,
По-прежнему тлеет в нём уголёк,
Что душу, подобно святыне,
