Никита Филатов
Этюд со смертельным исходом (сборник)
2
Спать одетым – это не сон. Тем не менее ночь, проведенная в полузабытьи, уходила. Уходила, оставляя после себя мутную тяжесть в голове, боль суставов и затекших мышц и отвратительный привкус во рту.
Звонок застал Виноградова спускающимся из туалета.
– Седьмой час. Однако!
– Какого черта. – Мартыненко, растрепанный, с суточной щетиной, торопливо пихал непослушные ноги в расшнурованные ботинки. – Подожди, я сейчас!
– Кто? – сняв пистолет с предохранителя, поинтересовался капитан.
– Я, Цадкин! – Владимир Александрович узнал голос президента. Отпер дверь, отступил в сторону, не спеша засовывая «ствол» в кобуру. Рядом хмуро встал успевший привести себя в порядок Мартыненко.
– Доброе утро!
– Здравствуйте…
Андрей Леонидович выглядел отвратительно – ненамного лучше сотрудников милиции. Виноградов впервые видел его таким – бледный, небритый, с ввалившимися глазами. Цадкин обернулся на звук отъезжающего «мерседеса», затем шагнул в относительное тепло холла. Капитан пропустил его, щелкнул замком…
Обернувшись, он увидел, что Андрей Леонидович в нерешительности разглядывает его, взвешивая, казалось, что-то, неожиданно пришедшее в голову:
– Вы… Пойдемте ко мне!
– Хорошо, – покладисто кивнул Виноградов. Он всегда нюхом чуял неприятности, и сейчас был именно тот случай.
– Побудешь? – повернулся он к напарнику.
– Нет проблем, – оправил складки под ремнем Мартыненко…
До кабинета шли молча.
– Присаживайтесь!
В офисе со вчерашнего вечера почти ничего не изменилось – только пепельница была полна окурками, да немытые кофейные чашки громоздились на подоконнике. Обычно это все прибирала Машка…
– Я подумал – вам это важно знать… Может коснуться… Хотя – вряд ли, но…
Владимир Александрович молчал.
– Сегодня ночью Марья, моя секретарша… Она покончила с собой, – постепенно Цадкин обретал уверенность в себе. – Мы высадили ее у дома, а в три часа позвонили родители – поужинала, пожаловалась на усталость, попросила не беспокоить… Случайно увидели – уже поздно. «Скорая» констатировала смерть. Пытались там что-то сделать… Но – поздно.
– Снотворное?
– Да какая-то гадость.
– Записка?
– Да. Родители отдали – я ведь там как родной был… – Цадкин невесело усмехнулся. – Вот.
Он протянул Виноградову аккуратно вырванный из блокнота листок:
«Я ни в чем не виновата».
– Подписи нет… Это бывает, – возвращая записку, зачем-то сказал Владимир Александрович.
– Я знаю ее почерк. Я вообще ее с детства знаю – Машкина мать работала вместе с моей женой. С первой… – Цадкин говорил, не обращаясь к собеседнику. Сам с собой. Для себя. – Да! Я с ней спал – но это не главное. Не главное! – президент был на грани истерики и уже не замечал Виноградова.
– Выпейте чего-нибудь… Есть у вас?
– Что? A-а… Да-да! – Цадкин встал и направился к одному из стеллажей, но по пути задел лежавшую на самом краешке секретарского стола книгу в затрепанном глянцевом переплете. Он автоматически нагнулся за ней, прочитав на случайно раскрывшейся странице:
Это что за волна?
Это птицы летят…
Это в небе погасла звезда!
– Надо же – японская поэзия… впрочем, наверное, это по программе – сейчас в университете черт-те что проходят. – Андрей Леонидович уже вполне овладел собой и, наливая в пузатые рюмки коньяк, чувствовал себя уверенно.
– Валентин Сергеевич в курсе? – поинтересовался Виноградов.
– Да. Там сейчас. Бублик за ним поехал – сюда привезет.
– Андрей Леонидович…
– Да?
– Андрей Леонидович, Марья не брала валюту, – собственно, капитан сейчас делал то, что решил еще ночью.
– Валюту?.. а почему вы так думаете? – Цадкин очень внимательно изучал собеседника, отставив пустую рюмку.
Виноградов ожидал несколько иной реакции.
– Почему? Почему… Вы доллары нашли?
– Нет.
– А где они – знаете?
Цадкин молча смотрел на него, поэтому Владимир Александрович продолжил:
– Вот! Ровно тысяча.
Он выложил на стол перед президентом фирмы чуть помятый за ночь конверт.
– А кто украл – хотите скажу? – они смотрели друг другу в глаза, и Виноградов стремительно терял самообладание. Выпитый коньяк внезапно отяжелил голову. – Или неинтересно?
– Интересно.
– Тогда скажу. Бесплатно! – он уже почти не жалел о том, что сделал. – Все очень просто. Я нашел конверт на лестнице, на первом этаже, у самого холла – там такой шит электрораспределительный, высокий довольно, собака… Сверху, в глубине – так, что с моим ростом не дотянешься… Все уверяли, что офис никто не покидал – так? Нет оснований не верить. Но один-то – точно выходил! А? Не поняли? Валентин Сергеевич – он же за мной пешком спускался, ножками! А мог и по интеркому вызвать, а?
– Продолжайте.
– А что – продолжать? Валюту украл он – пока «шмонали» помещение, конверт был при нем, потом Валентин Сергеевич «скинул» его по пути за нами, а потом уже с чистой душой позволил себя обыскать…
– А я знаю.
– Что – знаете?
– Я знаю, что конверт с валютой взял он… Впрочем, это нисколько не умаляет ваших дедуктивных способностей! – почувствовав, как изменился в лице Виноградов, поспешил добавить Андрей Леонидович. – Все верно! Серьезно – я никак не ожидал от милицейского капитана…
– Я не понял.
– Хорошо… Это, в общем, сугубо внутреннее дело фирмы. Но раз уж так получилось…
Он плеснул на донышко рюмок еще понемногу:
– Будем здоровы!
– Попытаемся…
Цадкин рассмеялся:
– Вы мне положительно нравитесь. Я вас на работу возьму – в помощь Валентину Сергеевичу, а?
– Я слушаю, – напомнил Виноградов.
– Хорошо! Месяца три назад началась ерунда – фирма теряла контракты, банк отказал в ссуде… В прессе прокатили, два раза налоговая приезжала – прямо «в точку». Ясно – кто-то упорно очищал от нас рынок, причем пользовался информацией… скажем так, для узкого круга. Утечка шла отсюда, – президент обвел рукой свой офис. – Сергеич своими ментовскими методами определил, что и без него было понятно…
Цадкин затянулся сигаретой и продолжил:
– Худо-бедно – узнали и конкурента… Но это тебе не важно! Важно, что никак было не вычислить «дырку», через которую все вытекало. Ну вот – вчера после обеда твой бывший коллега и предложил: сделать «подставку». Все вы, ищейки, одинаковые – глаза горят, руки трясутся! Говорит, как увидел, что жена конверт с баксами в сумке оставила, осенило: такой случай раз в сто лет…
– Да уж – такой случай…
– Ну я дал ему «добро»… Как уж он там конверт из сумки вытащить ухитрился – не знаю. Детали меня в принципе не интересовали – я как раз для таких случаев ему и плачу, между прочим!
– А потом?
– Потом, перед самым уходом, я супругу попросил сотню баксов разменять. Она сунулась в сумочку… Дальше вы знаете.
– А что это были за бумаги? Ну те, которые нашли?
– Какая разница? – Цадкин непонимающе уставился на Владимира Александровича. Тем не менее счел возможным ответить: – Распечатки с компьютера. Разные – перевод письма от шведской фирмы с коммерческими предложениями, проект договора… Еще несколько списков – по мэрии, по филиалам…
– Я могу посмотреть?
– Зачем это?
– Ну, скажем так, в качестве вознаграждения за возвращенную валюту? Все-таки – не семечки!
Цадкин дружелюбно расхохотался и ткнул Виноградова в плечо:
– А я-то думаю… нет, капитан, это вы хорошо подали – без нажима, вроде как вскользь!
– Не понял?
– Да не волнуйтесь – честность всегда вознаграждается! – Андрей Леонидович вынул из конверта пять купюр и протянул их Виноградову. – Ровно четверть. Двадцать пять процентов, как за найденный клад!
Владимир Александрович взял их, мгновение помедлил, затем положил в карман.
– Спасибо, как говорится, дают, бери… Хотя я, собственно, не это имел в виду… Не только это.
– Да пошли вы все к черту – менты! – президент фирмы щелкнул замками кейса и почти бросил перед Виноградовым пачку листов. Бумаги сразу же свернулись в неплотный рулон, стремясь восстановить форму, приданную им вчера аптечной резинкой.
– Любуйтесь!
Владимир Александрович неторопливо, стараясь не замечать иронично-неприязненного взгляда собеседника, просмотрел одну за другой все страницы. Некоторые он поворачивал под углом к свету настольной лампы.
– Тут разные коды в углу страниц…
– У нас своя система учета – что-то с одной дискеты, что-то с другой… Для каждого раздела информации – свой индекс.
– Ага, – Виноградов еще раз бегло пробежал пальцами по листкам.
– Ну – и?
– Это не Марьина работа.
– Вот как даже!
– Я имею в виду – она никому не собиралась их продавать. И раньше, скорее всего, такой ерундой не занималась.
– Любопытно…
– Да вы и сами не верили… И не верите!
– Допустим! – Цадкин откинулся в кресле. – Я готов вас опять послушать.
– Серьезно?
Андрей Леонидович в задумчивости почесал переносицу.
– Хорошо… Вы меня заинтриговали.
Он одним движением передвинул конверт с оставленной валютой к Виноградову.
– Это – ваше. Я готов заплатить за рассказ – вне зависимости от того, правда это или плод вашего больного воображения!
– Неплохой гонорар! Хотите – я еще на ту же сумму спою? Или станцую?
– Заткнитесь! – не принял его тона Цадкин.
– Как скажете… Вообще-то вы и так знаете – я уже говорил.
– Сергеич?
– Да.
– Обоснуйте! – это был тон человека, привыкшего хорошо платить, но – за хорошую работу.
– Во-первых…
Виноградов вынужден был прерваться – дверь распахнулась, и в офис усталой, но уверенной походкой вошел начальник отдела безопасности фирмы.
– Здравствуйте! О-о, коллега… Приветствую!
Он снял и пристроил на вешалку пальто.
– Андрей Леонидович, молодой человек в курсе уже?
– Более чем…
– Вот как? – удивленно повернулся бывший подполковник. Увидев лежащий на столе конверт, он поднял брови. – Ну-ка, ну-ка!
– Это мое, – Владимир Александрович аккуратно взял валюту и пристроил на привычное место – за пазуху.
– Будет твое, – резонно поправил его Цадкин.
– Верно… – вынужден был согласиться капитан и потянулся за конвертом.
– Да нет… оставь! Лучше давай – начинай. Рассказывай.
– А в чем, собственно, дело? – взял в руку бутылку Валентин Сергеевич.
– Да вот, Сергеич… Раскусил тебя капитан – и денежки нашел. – Президент явно наслаждался ситуацией.
– Где?
– Там, куда ты их сунул, наверное.
– Правда? На электрощите? – Валентин Сергеевич с удовольствием выпил налитый себе коньяк и с уважительной улыбкой посмотрел на Виноградова: – Молодец! И догадался, что я? Хотя, конечно… Ты объяснил ему, что к чему, Андрей Леонидыч?
– Объяснил.
– Вот так-то, Володя… Обидно, конечно, что так получилось, но девчонка сама виновата. Предатель – он редко хорошо кончает, сам знаешь.
– Знаю.
– То-то и оно… Жестоко, конечно, но… Я ведь, признаться, на Бублика думал!
– Сорную траву – с поля вон! – отчеканил без выражения Цадкин, переводя взгляд с одного собеседника на другого.
– Да уж! Андрей Леонидович, неужели он сам разобрался? И деньги сам принес? Молоде-ец! Как, не стыдно было бывшего коллегу «закладывать»? – Валентин Сергеевич от души расхохотался. – Не смущайся! Все правильно… Ты ж думал, что я валюту просто спер, так?
Положив руку на плечо Виноградова, он внимательно вглядывался ему в глаза.
– А мог ведь ее и себе оставить… Мог? Скажи честно?
– Мог. И собирался.
– Вдвойне молодец! Что не врешь.
– Андрей Леонидович мне все объяснил, – делая вид, что ищет что-то в кармане, капитан вывернулся из-под руки собеседника.
– Что – все?
– Про утечку информации. Про то, что нашли у Марьи, и как это внезапно и удачно получилось с «тонной» долларов. Про ее записку…
– И что скажешь?
– А он говорит, что Машка действительно не виновата. Что ее подставили! – по лицу Цадкина было видно, что он не жалеет о потраченной на происходящее действо сумме.
– Подставили?.. Может быть! – Валентин Сергеевич после секундного раздумья согласно кивнул и опять обернулся к Виноградову: – И кто же? Есть мысли? Не стесняйся – твое мнение для нас достаточно ценно…
– А он и не стесняется! – ухмыльнулся президент.
– Ну и кто же? – повторил вопрос Валентин Сергеевич.
– Вы! – Виноградов старался не отрывать взгляда от его лица, а руки в поисках опоры легли на ремень портупеи.
Бывший подполковник с видимым облегчением откинулся в кресле:
– Ну, чего-то в этом роде я ждал… Дерзайте, Володя! Аргументируйте.
В уголках его глаз упрятались ироничные искорки. Валентин Сергеевич повернулся к своему боссу:
– Послушаем?
– Отчего ж… Уплачено! – Цадкин уселся поудобнее.
Капитан оценил – им удалось заставить его почувствовать себя полным идиотом. Тем не менее – «сказав А, не будь Б…», как говаривал один давний приятель… Владимир Александрович привел в порядок потерявшие стройность мысли и начал:
– Логика простая. Допустим, что Марья секреты фирмы на сторону не продавала. Значит, она не брала и эти документы…
Виноградов взял из рук президента бумаги:
– Значит, их ей подложили. Кто подложил? Тот, кто фактически сплавлял конкурентам информацию. Тут объяснять не надо – он таким образом отводил от себя подозрения, ну и…
– Не разжевывайте!
– Хорошо. Я по-другому расскажу… Я буду исходить из того, что источником утечки информации является Валентин Сергеевич. Не возражаете?
– Это ваше авторское право, – кисло улыбнулся начальник отдела безопасности. Судя по всему, происходящее начинало его раздражать.
– Прекрасно. Марья работала в фирме с основания – все было в порядке, никаких проблем. Некоторое время назад пришел Валентин Сергеевич… Огляделся – и начал потихонечку вас «сдавать», а может быть, его и специально заранее внедрили… Трудно сказать! Но и вы не дремали – коммерческий шпионаж – штука недолговечная, «источник» рано или поздно «засвечивается», того и гляди кто-нибудь из конкурентов выйдет напрямую на Андрея Леонидовича, минуя отдел безопасности… Это ерунда, что вчера все случайно получилось, товарищ подполковник оперативную комбинацию давно готовил, заблаговременно! Я не совсем уверен в технологии… Сколько обычно экземпляров такой вот конфиденциальной информации распечатывалось?
– Два, – сразу же ответил Цадкин. – Мои у меня!
– Ну, я свои после проработки уничтожал… Это все видели, – счел необходимым прокомментировать Валентин Сергеевич. – А секретарь могла совершенно спокойно еще себе распечатать…
– Могла, – подтвердил Андрей Леонидович. – Но кроме нее – никто, у нас только Машка умела с компьютером обращаться.
– Во-первых, трудно проконтролировать, действительно ли шеф отдела безопасности уничтожает именно те бумаги – кто это кроме него самого будет делать? Во-вторых, судя по всему, листы в рулоне были сложены именно в таком порядке, так? Никто их не тасовал?
– Нет, – пожал плечами Валентин Сергеевич.
– Я – нет! – мотнул головой Цадкин.
– А расположены они в хронологическом порядке.
– Ну и что?
– А то, что секретарша, снимая копии с заложенных в компьютер документов, «считает» сначала одну дискету, а затем – другую… Совмещать информацию из разных массивов, раскладывать ее – у Машки не было возможности и физически, по времени, и психологически!
Цадкин взял у Виноградова бумаги и начал торопливо пролистывать их, отгибая уголки с индексами. Подполковник протянул было руку, чтобы также полюбопытствовать, но под взглядом Владимира Александровича подался назад.
– Интересно…
– Еще как! Кроме того, Андрей Леонидович, пятый лист, по-моему, или четвертый… Да-да, вот этот! Посмотрите на свет – внизу, на свободном поле… Видите – оттиск рукописного текста?
– Вижу!
– Кто-то писал что-то шариковой ручкой, а под его листом случайно оказался уголок машинной распечатки – вот и продавилось с одной бумажки на другую. Знаете, я готов половину содержимого конверта поставить на то, что почерк – чей? А, Валентин Сергеевич?
– И это значит… – собеседники молча отметили, что Цадкин отложил документы на самый угол стола – подальше от них.
– Это значит, что информация – не прямо из компьютера. Что она была в работе… Это именно те экземпляры, которые значатся «списанными» у вашего шефа безопасности… и моего бывшего коллеги. Я продолжу?
– Разумеется. Не возражаете?
– Что вы! Послушаем, – реакция Валентина Сергеевича на происходящее внешне ничем не проявлялась.
– Акция в любом случае планировалась на вчера – не валюта, так что-нибудь другое «пропало» бы, или он убедил бы вас объяснить, что якобы пропало… И обыск, и личный досмотр всех присутствующих он заранее планировал – тут ведь вот какая деталь. Товарищ подполковник – мужчина самолюбивый, кому приятно, когда собственное грязное белье, пардон, на глазах у всех полощут… Тем более – на глазах у дам!
– К чему это вы? – впервые позволил вылиться неприязни Валентин Сергеевич.
– К чему? Бублик говорит, а я думаю, и Андрей Леонидович в курсе – что вы постоянно с собой носите всякие… интимные штучки на случай «скорострельного полового контакта», как теперь выражаются… Всякие мелочи, которые в мужском коллективе продемонстрировать можно, но при женщинах… Конфуз для офицера!
– Точно! – подтвердил Цадкин. – Мы еще на эту тему…
– Вот. А вчера – не взял. С учетом, я думаю, предстоящего «шмона». Вытянуть конверт и сунуть Марье в сумочку бумаги – дело техники…
– А вытягивать и не надо было, – вставил Цадкин задумчиво. – Лида его и не клала в сумочку, она его сразу же мне сунула, когда вернулась, а я передал Сергеичу… Она в курсе была, что мы «дырку» ищем.
– И когда же?..
– В обед. Мы втроем сидели, обсуждали всю эту ерунду. Сергеич и предложил.
– Значит, с самого начала подозревали – или секретарша, или Бублик?
– Да. Сергеич говорил, что у него в отношении Марьи есть подозрения…
– Страховался…
– Ладно. Хватит! – Валентин Сергеевич встал и шагнул к напрягшемуся президенту. – Вот это все – лирика. Слова! – он ткнул пальцем в сторону Виноградова. Затем показал на лежащие на столе бумаги: – А вот это – не слова. Это вещдоки – ясно?
– Вещественные доказательства, – покладисто кивнул Цадкин и на всякий случай придвинул их к себе. – Очень хорошие.
– Вот именно… Я не хотел говорить, но раз уж так вышло… Действительно, часть распечаток мной не уничтожалась – да, именно те, что вчера были найдены. Для чего? Были мысли… Хотел подложить их к себе в стол – не на виду, а так, чтобы только уж очень любопытный нашел… И гадостью полить – капитан, наверное, знает…
– Химловушка?
– Точно так. Кто бы их взял – потом неделю руки от дерьма оттирал бы!
– Ловко!
– Было бы ловко… Сейфа нет, хранить негде – я тебе, Леонидыч, еще когда говорил? Препарат мне должны были только сегодня привезти, вот и пришлось в среднем ящике, под каталогами прятать… Вчера с утра сунулся – нет! Уходил – были, а утром – тю-тю! Скажу честно, просто постеснялся признаться, решил шанс использовать – и, как видишь, не зря. Почти наверняка было – я твою секретаршу давно подозревал, слава богу, что не ошибся!
– А твой… «джентльменский набор»? – соотнося рассказ бывшего милиционера с какими-то своими собственными наблюдениями, поинтересовался Андрей Леонидович.
– Шеф… Тут дело такое… А, ладно! Бублик у меня его забрал, просто выпросил.
– Да? Когда?
– Вчера с утра. Перед тем как в банк ехать. За валютой. – Валентин Сергеевич повернулся к Виноградову и, опережая возможные вопросы, сказал:
– Я поэтому и удивился, когда он при тебе начал насчет этого спрашивать… Понять не мог – зачем?
– Ну а ты что скажешь? – Андрей Леонидович смотрел куда-то за спины собеседников. Обернувшись, они увидели в дверном проеме угрюмую фигуру водителя – не вынимая рук из карманов длинной кожаной куртки, Бублик подпирал плечом белеющий импортным пластиком косяк.
– Падла! – выплюнул он в лицо бывшему милицейскому подполковнику.
– А конкретнее? – Цадкин с удовлетворением оглядывал создавшуюся мизансцену.
– Я же говорил вам, Андрей Леонидович – про этого мента и Лидку… Лидию Феликсовну. Сколько раз говорил! А? Вчера днем, прежде чем валюту получить, заехали к вам… Пока мадам переодевалась, я в сортир забежал, а потом – в ванную. А там – его «джентльменский набор», забыл, наверное, сгоряча!
– Врешь!
– Подожди, Сергеич… И ты, Бублик…
– Но он же врет, он же сам!..
– Подожди, Сергеич… – повторил задумчиво президент. – Ты, говоришь, где вчера с утра был? В мэрии?
– Ну… да!
– Не было тебя там.
– Шеф!
– Не было! Я знаю…
– Да кому вы верите, шеф! Он же сам с ней… Они перед банком что – курицу размораживать заезжали? Или цветы поливать? Да она с Бубликом под самым вашим носом, а теперь меня подставляют!
– Капитан, – Цадкин внезапно обратился к Владимиру Александровичу. Чувствовалось, что он не на шутку растерян, события вышли из-под контроля и стремительно перерастали в нечто необратимое. – Капитан, ваше мнение?
Виноградов постарался, не покривив душой, сформулировать свою мысль наиболее корректно:
– Видите ли… У меня нет оснований не верить обоим.
– В смысле? – нахмурился Андрей Леонидович.
– Ха? – почти дружелюбно глянул на Виноградова Бублик. – Он имеет в виду, что эта многостаночница Лидка… И с ним, и со мной, не считая вас, конечно!
– Полегче на поворотах, молодой человек! – счел необходимым вставить осторожный начальник отдела безопасности, непонятно к кому обращаясь.
– Да бросьте вы, – тихо, но так, что собеседники затаили дыхание, выдавил из себя Андрей Леонидович. – Бросьте… Что я – не знал, что ли, про эту шлюху, про Лидку? Вы что думаете – первые у нее? Герои, блин, любовники! Конспираторы! Конечно, шеф – дурак-рогоносец… А, капитан?
– Дело житейское. Всегда ж так было: жена барина – с лакеем или с управляющим. Русская классика, девятнадцатый век…
– Молодой человек! – вскинулся Валентин Сергеевич.
– Нашелся, мент святой! – поддержал его Бублик.
– Да какая уж тут святость… – сокрушенно покачал головой Виноградов. – Но как сказано в одной современной книжке, «если общий фон – грязно-черный, то собственная совесть при некоторой запятнанности смотрится белоснежной»[1].
– Умник!
– Заткнитесь… Все заткнитесь! – Цадкин резко встал, прошелся по кабинету, нервно переставил с места на место пустую бутылку из-под коньяка. – Так… Надоело… Внимательно слушайте, как все было, Пинкертоны хреновы!
Он вновь уселся в привычное кресло с видом человека, принявшего окончательное решение.
– Когда жена вернулась из банка и Сергеич прибежал со своей идеей насчет того, чтобы стащить якобы валюту, я дал добро. Но на всякий случай, чтоб убедиться, что доллары действительно не в шубе, например, а в сумочке, я туда заглянул. И увидел, кроме конверта, бумажки… Вот эти, мать их! Я ее, дрянь, давно подозревал. – Цадкин заметил, что Владимир Александрович недоуменно поднял брови и пояснил:
– Что – неясно, какой ей смысл? Элементарно. В любой момент я застукал бы ее с каким-нибудь мужиком – и адью! Пишите письма… А опять в дерьмо, откуда я ее вытащил, – нет, мадам Цадкина не хочет! Вот и решила на стороне капитальчик на черный день подсколотить. Ясно? Так вот… рядом Машкин саквояжик лежал – я бумаги туда и сунул, еле успел. Хотел потом как-нибудь их… изъять – но сразу же закрутилось, завертелось!
– А почему именно к Машке? Не в стол, не в урну? – прервал образовавшуюся паузу Виноградов.
– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Цадкин. – Кто ж думал, что так получится? Надо было обязательно, чтоб в этот раз стрелки на кого-то конкретно перевелись, а то Сергеич бы не успокоился, пока до Лидии Феликсовны не докопался. Так?
– Да. Были, по правде говоря, мысли…
– Для этого и в койку с ней залез, а? – Андрей Леонидович был вовсе не похож на осмеянного рогоносца. – Штирлиц?
– Шеф… Не мы такие – жизнь такая!
– Народная мудрость, – поддержал Валентина Сергеевича Бублик. У него был счастливый вид прощенного за разбитую чашку лакея.
– А теперь что? – нарушая только что восстановившуюся гармонию, спросил Виноградов. И сразу же ощутил себя в перекрестье трех пар неприязненных глаз.
– А что? – уже тяготясь его присутствием, но стараясь быть вежливым, отреагировал президент. – Так вышло. Никто ж не ожидал…
– Фирма безусловно поможет Марьиной семье – со всякими там… формальностями, ну и материально. Бедная девочка! Мы ж не такие уж мерзавцы, как может показаться, – Валентин Сергеевич говорил негромко, доверительно, стараясь голосовыми модуляциями подчеркнуть свою искренность.
– Тебе-то каким боком это все, капитан? Забудь – и разотри! – поддержал с порога Бублик.
– Спасибо, Владимир Александрович! – Цадкин встал, чтобы попрощаться. – То, что вы получили определенный… гонорар – это не главное. Я полагаюсь на вашу порядочность…
– На что? – переспросил Виноградов. – Ах, да!
Не замечая протянутой руки, он прошел мимо Андрея Леонидовича и очутился на лестнице, обогнув посторонившегося Бублика…
Больше он в этой фирме не «халтурил» и только спустя почти месяц от Олега Шахтина узнал о внезапной и нелепой смерти «дамы в шубе» – Лидии Феликсовны Цадкиной, утонувшей в пятиметровом бассейне престижного физкультурно-оздоровительного комплекса.
А валюта как-то сама по себе растратилась – рано или поздно кончаются даже очень крупные деньги… Пришедшее легко – легко и уходит.
