Никита Дмитричев
Хроники Транквила: Порабощение

– Да. Почему его ПРЯТАЛИ, я понимаю, – намекнул Адриан.

– А теперь ты поймёшь, почему теперь Мастер хочет высвободить его. По его воспоминаниям, когда Первые люди обнаружили его на корабле, они сразу узнали его и осознали опасность, которая может исходить от него. Обладая уже свободной волей и чистым рассудком, они смогли обезвредить жидкость, добавив в него некое вещество. По описанию, это похоже на наш марганец. Точнее, марганцевая пыль. Когда я принёс её Мастеру, он подтвердил, что это она. Благодаря марганцу воля и сила этого существа каким-то образом подавляется. На борту были лишь образцы веществ, которые должны быть на пригодной для жизни планете, и потому их хватило только чтобы ослабить его и крепко закрыть и запечатать дверь. Теперь же мы сможем завершить дело Первых людей!

– Теперь можно говорить? Спасибо. То есть, вы хотите полностью уничтожить «вирус контроля»?

– Практически так. Пока он существует, есть возможность, что он попадёт не в те руки, и все опасения осуществятся. Уничтожив, а не ослабив его агрессию, мы полностью исключим это.

– Ну, слушай, в этих словах и правда есть рациональное зерно, – Адриан обратился к Прискасу, – какова вероятность успеха, и, если что-то пойдёт не так, что с нами случится?

Старик протянул листочек с подробным описанием эксперимента. Видимо, приготовил его заранее.

«Для пробного эксперимента нам понадобится половина от общего количества вируса, разделённая на пять частей. Мы добавим в образец №1 порцию, равную той, что добавлялась в Легендарную эпоху. В №2 – две порции и так далее. Это необходимо, чтобы узнать, какое минимальное количество пыли необходимо, чтобы побороть тягу существа к повсеместному завоеванию, но сохранить его жизнеспособность».

Адриан сразу оторвался от листка:

– А зачем? Мы же только что обсудили, что его необходимо уничтожить для спасения нашего народа!

– Никто так не говорил. Уничтожить его злобу, но никак не сам «вирус». Для моего Учителя и нашего божества он представляет огромный научный интерес. Без воли к разрушению существо с этим вирусом вместо крови должно будет обладать некими особыми знаниями или навыками, которые могут пригодиться в том числе и на службе Короне.

– Так, что ещё за существо с вирусом?

– Ты прервал чтение. Дочитай – и узнаешь.

«Наиболее успешный образец с оптимальным соотношением непосредственно вируса и марганцевой пыли мы поместим в тело заранее обескровленного подопытного. После оживления его вирусом необходимо установить срок наблюдения за ним: если в течение месяца образец не подаст ни одного признака стремления к контролю, эксперимент можно считать успешно завершённым. В случае осложнений или непослушания объект должен быть физически уничтожен, а вирус выведен из организма».

– Так вот оно! То оружие, что вы мне обещали?

Прискас довольно кивнул, отойдя в сторонку.

Принц ещё раз перечитал текст. Последние строки возбудили интерес в нём.

– Итак, вам нужен труп для опытов?

– Да.

– Завтра он у вас будет. Первоклассный и согласный на всё труп.

Глава VI. Образец №4

Утро. Довольно коренастый для своего возраста мужчина с хищным взглядом, густой бородой в две стороны и драгоценным медальоном на шее сидел в окружении сотни стоящих людей. И он имел на это право. Ведь он – Карниф Юдус, и за его словами следило много человек, жадно поглощая каждое с возрастающим нетерпением. Советник по судебному делу говорил только в том случае, когда нельзя молчать, и никогда не сотрясал воздух попусту.

Вокруг на площади собрались зеваки, в самом центре стоял постамент. На нём были двое – уставший охотник и загнанная жертва.

«Советник по судебному делу Совета при Короне и Высший судья от имени Суда Картрадского царства в лице Карнифа из рода Юдусов ознакомился с материалами по обвинению в убийстве члена Совета при Короне и признал их…»

Обвиняемый смотрел на судью. После нескольких дней пыток в камере его недовольство уже утихло, тело было измучено, а душа разбита. Теперь он просто выслушивал фатальные слова приговора и ждал последних из них:

«…убедительными и неопровержимыми. На основании всей суммы доказательств и свидетельских показаний, обвиняемый, имя которого следствием узнать не удалось, признаётся виновным и приговаривается к смертной казни через отрубание головы…»

Убийца вздохнул. Хотя бы без долгих мучений.

«…Однако, согласно заявленному ходатайству Совета при Короне от сегодняшнего числа, данный и подобные виды наказания являются излишне благодушными по отношению к преступнику, посягнувшему на человека Короны. В качестве рекомендации Главный советник предложил обескровливание обвиняемого…»

Глаза человека в клетке округлились. Изменение приговора будто окатило его ледяной водой. Хотя, подобное сравнение вряд ли можно считать уместным в данном случае – за всё время пыток его поили лишь единожды, и потому сейчас даже капле воды он был бы рад как монах беседе с Двумястами.

«…Я принимаю рекомендацию Совета и подтверждаю изменение приговора…»

По толпе прокатилось две волны – ужаса и одобрительного ликования.

«…Приговор является обязательным и немедленным для исполнения. Уведите подсудимого».

Да, казнь была ожидаема для такого дела, но вид её стал для зевак шоком. Для многих это стало знамением новых порядков в стране.

– Кровь за кровь!

– Поделом ему!

– Каторжное отродье!

Юноша, которому на момент совершения преступления только стукнуло всего двадцать два года, безучастно выслушивал все оскорбления в свой адрес, ни разу даже не взглянув в сторону обидчиков. Все его мысли были о том, что с ним будет на казни.

Человека раздевали догола, привязывали к столбу где-то в болотах и оставляли на съедение комарам, слепням и другим насекомым. Сочувствующих почти не прогоняли от преступника: отмахивая насытившихся и ленивых насекомых, они давали место новым, голодным и злым, отчего мучения человека лишь усиливались. Безусловно, действие дикое. Впрочем, оно и было заимствовано из обычаев варваров Анспранда, у которых так поступали с любовниками неверных жён ярлов. Но, с другой стороны, чего ещё ждал убийца одного из самых влиятельных людей Картрада?

Человек выглядел довольно молодо для того, кто за свою жизнь успел попасть на каторгу, сбежать оттуда в столицу и убить важнейшего для государства советника. У него были широкие скулы и впалые щёки, а от мучений сосуды в его глазах повсеместно полопались.

Как бы то ни было, казнь свершилась, убийцу раздели и повесили у болота недалеко от стен города. Погода не была дождливой, скорее наоборот, сушила кожу и обжигала глаза заключённого. Он почти постоянно находился в состоянии полубреда, терял сознание, бормотал что-то невнятное даже для него самого. Полуденный зной, казалось, испарил из него всю человечность, и он неестественно дёргался и мычал, неспособный сказать и самое простое слово.

Насекомых было немного, и в конце концов бедняга скончался от обезвоживания организма быстрее, чем москиты высосали его досуха. Ночью тело сняли и по тайному поручению сверху отнесли в Главный исследовательский отдел. По документам, предоставленным к утреннему столу Галактиона, дерзкого убийцу, конечно, просто похоронили в том же болоте.

* * *

– Властью Главы Совета при Короне, Тайного советника и полноправного кронпринца, я, Адриан из рода Рэгем, приговариваю твоё тело к служению моей воле после смерти. Раньше ты был беглым каторжником-убийцей, но теперь ты станешь спасителем моего народа.

* * *

На следующее утро, чтобы не вызывать подозрений у местных зевак участившимися ночными прогулками принца, Адриан отправился в Отдел, чтобы наконец осуществить то, что планировалось всё это время.

Капитон уже вернулся к своей работе, но вся команда действовала как единый организм, и потому проход через кабинет советника, пара окон которого выходили внутрь Отдела, не вызвал особых затруднений. Киприла, в прошлом коллега и лучшая подруга Десимуса, зашла к тому в кабинет и стала отвлекать Сигана разного рода бессмыслицей, что позволило Адриану проскользнуть незамеченным.

Он быстро прошёл мимо всех залов и спустился на самый последний подземный этаж. Воздух здесь был спёртым и тяжёлым, но, возможно, именно такая атмосфера помогала Прискасу сохранять рассудок все эти века. Внутри его ждали уже знакомые лица.

– Вы ещё не начинали?

– Мы ждали тебя.

Инженер достал простой кинжал и разрезал свою ладонь.

– Вчерашнего кровопролития было мало, или он вошёл во вкус?

– Оказалось, при запечатывании, чтобы избежать рисков, Первые сделали так, что контейнер нельзя будет открыть просто так. Это был не пароль и не кодовое слово. Они выбрали худший из ключей – собственную кровь. То, что никогда не сыскать после их смерти… Они так думали.

Старик положил руку на круглый постамент, который до этого казался простой поблёскивающей поверхностью.

Электрический замок заскрипел и запыхтел, только на его табло упали первые капельки крови Мастера. Ожившая машина с увлечением изучала попавшие на неё образцы.

«Надеемся, вы осознаёте последствия своих действий,» – загорелось на небольшом тусклом табло. Увидевшие это картрадцы смотрели как заворожённые, потому что такие технологии не дожили до их времён.

– Кто это нас предупреждает?

– Инженеры прошлого. В том числе, и он сам.

Через час половина жидкости уже лежала в особом резервуаре под контролем Прискаса. Казалось, будто бы эта часть была более взволнована, чем та, что внутри родной банки. Даже цвет немного отличался, а белые вкрапления стали меньше.

Последний из Первых разлил её поровну в пять одинаковых ёмкостей и совершил все действия, которые описывал в своём листке.

Первые два образца остались неизменными, третий немного зашипел и стал багровым, четвёртый и пятый будто бы вскипели, выпустили чёрный пар, а сами приобрели сероватый цвет. Это были лучшие пропорции. Осталось узнать, какая более благоприятная. Долго ждать не пришлось – последняя ёмкость с небольшим писком испарилась, оставив после себя прозрачную жидкость, похожую на воду. Очевидно, вирус там умер от большого количества марганцевой пыли. В четвёртой склянке такого не наблюдалось, вирус продолжал существовать, но сама жидкость никак не бурлила, не меняла цвет, а оставалась приятно-серебряного оттенка.

Идеальный образец.

Погасив жизнь в первых трёх, Прискас рассчитал необходимую дозу для второй половины резервуара и насыпал туда пропорциональное количество пыли, наблюдая аналогичную реакцию. Всё произошло точно так же, но в больших масштабах. Новая «кровь» готова. Тело подготовили для переливания.

– Как его звали? – поинтересовался Десимус.

– Не знаю, никто не знает. Он просто беглый каторжник с рудников. По заключению следствия, он мог быть политическим преступником, глашатаем, и именно поэтому отомстить за ссылку и отрезанный лживый язык хотел не судье, а именно Тайному советнику. Вот и поплатился.

– Он ведь ещё так юн. Чуть старше нас.

– Поверь, Инфир в своё время вешал и не таких. Не существует минимального возраста у преступников, особенно идейных. В своём возрасте юноши очень пылкие, кардинально настроенные. Этот был из таких, но он направил свою энергию не в то русло, за что и поплатился. Его искупление – служить Короне после смерти.

Мертвецки бледное тело потихоньку наполнялось сероватой жидкостью. Внешне ничего не менялось, он оставался мёртв, но внутри тела происходили удивительные процессы: затекая в вены, вирус расползался по новому для него сосуду. Местами он встречался с остатками крови, стоячей без остановившегося сердца, и перемешивался с ней.

Разросшись по всему телу, жидкость начала понемногу исцелять носителя, небольшие и средние раны на теле, последствия побоев, начали затягиваться белыми грубыми шрамами. Тело белело изнутри. Но это уже была не трупная бледность, а какая-то живая, будто это просто нелюдимый дворянин, пережидающий слепящие дни в своём зашторенном поместье. Даже волосы слегка побелели и стали грязно-асфальтового цвета.

Наконец, вся жидкость внутри вен приговорённого смешалась в розовую кашу, и кожа стала хоть сколько-то походить на живую, на щеках появился румянец, в области груди что-то начало колыхаться – заработало сердце. Одновременно с этим новый человек сделал свой первый вдох.

Он резко приподнялся, огляделся вокруг, посмотрел на свои руки, тело, и, прикрыв наготу, недоумевающе выпалил:

– Что здесь происходит? Кто вы? И кто я?

Ответственность за ответ взял на себя Адриан.

– Здесь происходит чудо. Мы твои создатели. Ты идеальный образец №4.

* * *

После эксперимента прошло около часа. Незнакомец привыкал к своему новому телу и пытался наладить контакт с неизвестными ему людьми.

– Что ты помнишь? – спросил вдруг Десимус.

– Совсем ещё ребёнком меня отправили на задание – основать новую колонию нашего народа.

– Тёмных богов?

– Я впервые слышу о каких-то богах, тем более, Тёмных.

Прискас запиской объяснил, что это термин людей, как те чудовища сами себя называли, никому известно не было.

– Продолжим. Какую колонию?

– Это прозвучит бессмысленно.

– Допустим.

– Когда корабль со мной приземлится на пригодную планету, я должен буду принять активную форму тиранида и захватить над ними контроль, чтобы они подчинялись моим приказам.

– Форму кого?

– Тиранида. Мой народ умеет менять свою форму на уровне агрегатного состояния. При нагревании, кипении и последующем испарении мы становимся чем-то вроде духа, тёмного облака. Из-за своей формы мы полностью невосприимчивы к любому физическому урону и прочему. Я бы использовал подобное только для защиты от врагов, но многие не так дружелюбны, как я.

Эти слова были хорошим знаком – он не мыслит как агрессор. Однако, было бы слишком наивно делать такие выводы на основании пары фраз, нужно выведать больше информации.

– А что произошло дальше?

– Не совсем понятно. Помню, что работал помощником оружейника.

– Где? Что? Ты же с другой планеты и всё это время был в спячке.

– Какой спячке! У меня отец отсюда, всю жизнь сталь ковал, половина лошадей в нашем городе с его подковами цокает!

– Значит и родился ты здесь?

– Ну конечно. Ой, стоп. Я же не отсюда вовсе, я же тиранид. Хотя нет, я коренной картрадец. Как же всё в голове запуталось. Как будто две абсолютно разные жизни.

Он схватился за голову. Пока подмастерье общался, Прискас вывел на листке возможную причину его поведения.

«Две личности в одном теле, воспоминания обеих смешались у него в голове в одну несвязную и нелогичную цепочку».

Инициативу забрал Адриан:

– Незнакомец, смотри. Расклад таков: ваша раса – тираниды – это некая жидкость в нашем понимании, и ее, немного изменив, мы влили в тело существа с нашей планеты – человека. И ты – то, что получилось в итоге. Из двух мертвых существ мы сделали одно живое. И теперь у тебя в голове воспоминания обоих личностей.

– Что же, это многое бы объяснило. Значит, это не я убил того доброго старика?

– Советника Инфира? Нет, это был жестокий рецидивист-каторжник, ты не ответственен за его действия.

– Но память об этом ужасе навсегда со мной, – он загрустил.

– Наверное, это не так чудовищно, – вмешался Десимус, – как несколько сотен лет в заточении внутри стекла.

– Кому как.

Время пролетело быстро, никто и не заметил, как прошло несколько часов оживлённой беседы о современных реалиях, ситуации в стране, изучения самых известных родов, в течение которых Прискас просто наблюдал за поведением нового, созданного им, человека. Быть может, он и правда Бог, если смог создать новую разумную жизнь?

Тем временем Вик Гвард перелил в пустую тару чёрную смолу и понёс в замок, перед этим выслушав все подробные инструкции принца по открытию и закрытию тайника. Укутав цилиндр в тёмные тряпки, испачканные в смоле, он потащил его туда, откуда выносил прошлой ночью. Мысленно он надеялся, чтобы там были не те же самые стражи. Хватит с тех бедняг страданий, в которых они неповинны.

Он старался быть спокойным, хоть что-то внутри него и паниковало, особенно сейчас, когда ему была поручена личная миссия.

Когда беседа в глубинах Отдела исследований подходила к концу, Инженер дал распоряжение:

«Настало время прощаться. Можете не благодарить меня за то, что спас вас, моих потомков, это моя обязанность как старшего в семье. Я отпускаю Десимуса с тобой в качестве специалиста-наблюдателя. Теперь у вас месяц. Или вы за это время принесёте мне его хладный труп, или не явитесь вовсе, что я расценю как хорошую новость об удачном эксперименте. Если не получится убить его как обычного смертного – обездвижьте его и бегите ко мне. Сегодня будущее пошло по одной из двух дорог, и по какой именно – неведомо даже мне. До встречи. Прискас, Инженер и Последний из Первых, Хранитель Картрада и Бог-создатель разумной жизни».

«Ради таких титулов можно и потерпеть жизнь отшельником в теле старика», – подумал Адриан, но вслух произнёс лишь уважительные слова прощания.

Ровно месяц на то, чтобы узнать, человек рядом с тобой – спаситель или разрушитель твоего мира.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДИВУС

Глава VII. Спасение

– Надеюсь, твои догадки оправдаются! Удачи на новом месте! – кричал вслед уходящему принцу младший из рода Дивусов.

Адриан ушёл, а Лукреций побрёл в одиночку по городу в сторону маяка. В портовом районе располагался «Дом морей» – его личный особняк, оформленный в корабельном стиле с деревянным фасадом, круглыми окнами-иллюминаторами и драпировкой парусиной стен внутри. Вид из него так же был хорош и любим хозяином – гавань и снующие туда-сюда лодки.

Когда в город приходили корабли-гиганты, Лукреций, если в это время был в Адрианополе, лично встречал капитана и расспрашивал его о скорости и вместительности судна и на какой верфи он был построен.

Во дворце были отдельные входы для жителей – хозяина, будущей супруги и прислуги – и для гостей, в котором дверь вела или сразу в гостиную, где Лукреций принимал дорогих знакомых и проводил вечера за музыкой, или в кабинет для приёмов, где в серьёзной обстановке обсуждал деловые вопросы. И сегодня тема для разговора была как никогда важна – корабль вернулся без половины экипажа.

Юноша уже сидел в своём кабинете и держал в руках все отчётные бумаги. На первый взгляд о нём можно было судить как о человеке уставшем, невыспавшемся, однако те, кто был долго с ним знаком, знали, что эти мешки под глазами и безучастный взгляд были его неотъемлемыми атрибутами независимо от продолжительности, а иногда и просто наличия сна.

Он ничего не говорил, лишь проводил взглядом усевшегося в кресло напротив него моряка и вновь закопался в бумаги. Даже без слов было понятно, о чем он хочет спросить.

– А что мы могли сделать, мой лорд, – начал оправдываться Якоб, старший лоцман на службе у Лукреция, – люди умирали прямо у нас на глазах: кровь изо рта, кровь под кожей, везде кровь! Вот этими глазами видел!

Когда разговор был инициирован, парень наконец подключился к нему, словно только что не был зевающим соней.

– А тел почему не было?

– Так мы их все за борт выкидывали. Мало ли заразно. Хранили бы мёртвых – не осталось бы живых, мой лорд! Приплетётся, как шавка, и не отстанет!

– Товар цел?

– Обижаете! Всё до грамма. Сам смотрел, чтобы никто ничего не трогал.

– Хоть что-то приятное.

– И не говорите, господин! Проклятый скорбут, будь он неладен! Думаю, это не последний корабль, который придёт с этой чумой. Столько ещё хороших ребят потеряем, эх…

В этот же день пришло ещё два небольших корабля. Один – почти цел, на втором – с два десятка трупов в трюме. Была назначена встреча Лукреция, Якоба, и двух капитанов этих кораблей.

История повторилась, но теперь людей было двое. Они сразу стали тараторить каждый о своём, но Лукреций их будто бы не слышал и начал разговор.

– Мне нужно понять, в чём отличие ваших поездок, что так принципиально повлияло на судьбу ваших и ваших моряков. Я буду задавать вопросы, и вы будете поочерёдно на них отвечать. Начнём. Пункт назначения.

– Северный Рог. Забирали руду с рудников и питание с плантаций.

– У нас была исследовательская миссия – мы подробно изучали и составляли карты северного побережья в районе Ховерстадских владений.

– Время в пути.

– Семь с половиной недель.

– Шесть.

– Команда опытная?

– Конечно опытная! Самая опытная!

– У нас-то получше будет!

– Прекратите, я понял, у вас обоих самый лучший экипаж. Кстати о нём. Сколько человек он насчитывал на борту?

– Сто двадцать.

– Тоже сто с чем-то.

– С питанием что? Не сокращали порции?

– Стандартный паёк. Сколько положено, столько и давали, лишнего ничего не осталось.

– У нас так же. Вот как вы норму устанавливали давно, так и кормим.

– Так, – протянул управитель, – у вас исследование берега, понятно, а у вас? Какой конкретно груз вы везли?

– Золото и цитрусы. В разных отсеках, разумеется.

– Без потерь?

– Можно сказать, что да.

Дивус задумался. Всё, чем отличались два этих курса – это наличием и отсутствием груза, который в свою очередь остался не тронут. Быть может, географы во время пути останавливались в каких-то злачных прибрежных деревнях и там заразились чем-то от местных? Тогда почему в тех районах нет никаких вспышек странных смертей от крови? Довольно странный и спорный вопрос. Так сразу на него было нельзя ответить.

– Итак, пока что я не могу сказать наверняка. Нужно время, чтобы найти ещё критерии для сравнения. Будьте готовы прийти сюда вновь.

Капитаны ушли. Но даже теперь Лукреций не остался в одиночестве. Только дверь закрылась за одними, в неё сразу же вбежал его личный помощник и в целом крайне хороший человек.

– Вы закончили?

– Да. Все они говорят одно и то же.

– А что вы хотели? Море дурака к себе не пустит.

– И то верно. Нужно зацепиться за что-то, понять, что мы упускаем.

– Мы упускаем прибыли, господин, это точно.

– Да подожди ты со своими деньгами, Якоб! Над всем флотом Картрада нависла неизвестная угроза, а мы даже не знаем, в чём она заключается.

– Но мы и не лекари, это их заботы. Мы торговцы и должны торговать.

– Прости, нет. Сегодня ночью я думал, а за сегодняшний день окончательно убедился в своём решении. Я вынужден перекрыть все торговые пути.

Низенький мужичок встрепенулся. Его будто бы оскорбили, плюнули в самое лицо и затем испинали на конюшне. Негодованию его не было предела.

– Как же так, мой лорд! Это недопустимо! Мы потеряем половину всего, что у вас есть сейчас!

– А если продолжим убивать своих моряков, отправляя их на верную смерть, от нас откажутся абсолютно все поставщики.

– Пощадите хотя бы мелкие суда! Они и ездят недалеко, и возвращаются быстро, а товаров возят на добрую треть от общих доходов!

– Быстро возвращаются, говоришь?

– Ну, да. Неделька-полторы, и уже здесь стоят.

– И целые, не заболевают ничем?

– Почти ничем. Если и помирал кто-то, то они и до этого не особые жильцы были, ничего удивительного.

Лукреций зевнул и сложил руки на столе, о чём-то усиленно думая и поглядывая на своего товарища.

– Странно. Если так посмотреть, то появление скорбута зависит от времени в пути. Но ведь Цитира не было в Адрианополе семь с половиной недель, а они все здоровёхонькие. Его корабль разрушает все мои догадки. В нём кроется разгадка. Но ты меня убедил, мелкие суда пускай продолжают работу. Так хотя бы не уйдём в убыток. Отдай соответствующие распоряжения.

– Цитир этот, я вам скажу, мой лорд, тот ещё плут и ворюга. Я несколько раз с них выходил. И что вы думаете? Подворовывает он, я вам говорю! Вот этими глазами видел!

– Себе в карман?

– И не только! Один раз сотворил какую-то сумятицу с бумагами, да получилось так, что у него целых две бочки клюквы незаписанные на борту оказались, представляете? Он, хоть и подлец последний, но команду свою любит. Каждому тогда раздал. Я тогда первый раз за жизнь клюкву ел. И теперь, даже предложат – не буду. Кислятина редкостная.

– Хватит своих россказней, Якоб! Имей совесть! У меня матросы умирают, а ты со своей клюквой.

– Не только клюквой! Он ещё один раз весло к себе в дом утащил!

– О, Двести! – Лукреций ушёл к себе в покои.

* * *

На следующий день вести были не лучше: из плавания не вернулось более сотни человек, а это практически одна целая деревня где-нибудь на задворках царства. Безусловно, какой-то уровень смертей был на море всегда. И от этого «морского мора» умирать стали не вчера, но такой размах скорбут приобрёл именно в последнее время, когда торговые компании, в том числе и Лукреция, стали осваивать всё более протяжённые маршруты.

Бороться с этим пытались по-всякому: кто-то посылал на борт монаха, который должен был молиться богам за здравие моряков. К слову, обычно они, ведущие аскетичный голодающий образ жизни, самыми первыми и погибали, и потому от такой идеи вскоре отказались.

Другие, кто видели в алкоголе спасение и обезболивание, разрешали своим работникам упиваться, чтобы проспиртованных моряков ничего не брало. Результат предсказуем – старшие чины обирали младших и, осушив все бочки в первые дни плавания, в лучшем случае садились на мель, про которую в пьяном бреду забыли, в худшем же – обломки, тела и пустые бутылки прибивало к берегу где-то рядом с деревеней, где играли малыши.

Лукреций поступил как хороший человек и как плохой предприниматель – он лишил себя громадных прибылей, пожалев жизни работяг. И в скором времени это спасёт его бизнес – за последующую неделю две известных компании объединились, а затем и вовсе закрылись из-за того, что почти все оставшиеся работники отказались плавать под флагами тех, кто безжалостно посылает на смерть своих людей. Не помогли даже удвоенные жалования.

– Якоб! Сюда!

– Да, мой лорд, что вы хотели?

– Всю ночь я не спал и…

– Я уже не удивляюсь этому, мой лорд. Вы, мне кажется, вообще никогда не спите.

– Подожди. Я думал о тех семьях, чьих мужей и отцов выбросили за борт моих кораблей. Ведь они даже не смогут похоронить их по-человечески.

– Некоторые капитаны перед возвращением высаживаются куда-нибудь и хоронят всех своих в братской могиле. Не думайте так о том, что я вчера вам сказал. Не поголовно же мы всех кидаем.

– В любом случае это делают не родные. А неизвестные моряки так и остаются гнилыми мертвецами где-то на чужбине. Они все ведь надеялись, что, вернувшись и получив жалование, они накормят свои семьи и будут жить в достатке. А теперь ни их, ни денег, и жены с детьми умирают с голода.

– Ваши слова хуже любых кошмаров, мой лорд. Мне кажется, на вас сказывается переутомление.

– Я не устал! – крикнул Лукреций, – я не могу свалиться от усталости в то время, пока мои люди страдают, а моё дело всеми доходами только лишь покрывает затраты! Но то, что я предложу, не понравится тебе ещё больше.

– Вы опять хотите что-то кому-то раздарить?

– Именно.

Старый Якоб вздохнул. Конечно, внутри его очень трогало меценатство и добросердечие юноши, глядя на него, он понимал, что в этом мире ещё осталось священное бесхитростное добро, не просящее ничего взамен, но рассудком он понимал, что ещё пара таких «актов щедрости», и его господин попросту разорится.

– Что на этот раз? Школа или приют? Это хотя бы в Адрианополе? Или опять на отшибе мира, где грабят быстрее, чем вы даёте?

– Тот опыт был полезен, Якоб! Зато мы узнали, что в следующий раз там сперва нужно будет финансировать стражу. А в этот раз своих денег мы не потратим.

– Это как так?

– Все те деньги, предназначенные для платы моряку в конце плавания, которые, если он погиб, мы удерживаем себе, по сути, являются не нашими. Мы должны отдать их семьям погибших. Они рассчитывали на эти средства. Кого-то это спасёт от голода или смерти.

– Да как так не нашими? Мой лорд, он помер, зачем ему деньги? Тем более, лично этот мертвец товар не довёз, корабль не привёл. За что это его семейке, интересно, платить?

– Да за то, – Дивус взвёлся, – что эти люди доверились нам, взошли на мои корабли, а мы не смогли обезопасить их работу. Их кровь и на наших руках! Как ты этого не понимаешь?

– Я согласен с вами сердцем, мой лорд. Только такой щедрый и справедливый человек как вы так поступит. Но головой я неслыханно против таких трат. Жаба душит. Деньги ваши, мой лорд, я просто советую. Главное, чтобы мы с вами не пошли ко дну, будучи на суше.

– Красиво сказал, мой старый друг. Сегодня у меня нет дел, поэтому я займусь подсчётом всех накладных и прочих бумаг, сравню их с реальными доходами. Сможешь опросить сегодняшние четыре корабля, как я вчера это делал?

– Время в пути, пункт назначения, груз и число экипажа?

– Ещё питание и сохранность груза.

– Так точно. Будет сделано. Я встречу их в гостиной, вы не против?

– Я – нет, но Фероксиния планировала сделать там сегодня небольшую перестановку, как она сказала.

– Что ж, тогда не буду гневить будущую леди Дивус и приму капитанов у себя дома.

– Якоб, я же просил. Пока что она леди Сини. И, боюсь, ещё не скоро станет мой женой. Отец до сих пор не признаёт в ней достойную для меня партию.

– Тысяча извинений, мой лорд. Но, сами понимаете, в таком деле торопить события больно уж хочется. Надеюсь, советник Поркий примет ваше решение.

Якоб ушёл к себе, бубня под нос то, что должен спрашивать у капитанов.

«Место, время, товар, еда и воры».

Затем вставал как вкопанный посреди улицы и говорил уже в полный голос:

– Экипаж! Экипаж же ещё!

Людей в округе давно забавлял этот со всеми открытый старичок в смешной шапке. Мало кто уже узнавал в нём бывшего владельца компании «Холодный ветер», который продал её Поркию Дивусу, когда тот ещё работал у него управителем по уплате налогов. Причина сентиментальна: пустив корни на новом месте в строящемся Адрианополе, он на старости лет решил жениться, и чтобы ничего не мешало его любви под конец жизни, он избавился от прибыльной организации, практически подарив её своему самому талантливому сотруднику.

Прошло время, и «голубка его заката» погибла, а старик вернулся к тому, что умел, туда, где уже был. Уже зрелый Поркий устроил его к своему сыну, чтобы более мудрый Якоб давал советы более юному и неопытному Лукрецию.

* * *

– Господин Дивус, вы заняты?

Дворянин поднял взгляд.

– Что нужно, Цитир? Твоё плавание отменено. Как и любое другое. До каких пор – не знаю. Если проблемы с деньгами, попроси, я могу пристроить тебя на время на одну из мелких лодок, торговлю на них я не закрыл.

– Я знаю, господин. Я не по этому поводу. А что это вы делаете?

– Проверяю ваши бумаги. Всё ли погруженное совпадает с отгруженным.

Лицо Цитира изменилось в гримасе. Он глубоко вздохнул и, набравшись сил, начал:

– Тогда тем более я должен вам кое в чём признаться.

– Что такое?

– В бумагах на мой товар кое-что не сойдётся.

Лукреций даже не повёл бровью.

– То, что ты воруешь у того, кто тебя кормит, не является уже ни для кого секретом. Что в этот раз?