Никита Александрович Зименков
СолипсиZм
Хотелось, чтобы по кайфу
Хотелось, чтобы по кайфу.
Поглубже зарыться в спальню.
И ты была рядом. Где-то
Нас поджидало лето.
Хотелось тепла, немного.
Всего-то кусочек Бога.
Пусть он за этим окном
Улыбается нам вдвоем.
Хотелось чуть-чуть и все же,
Удар кулаком по роже.
Ты один. Пути разошлись.
Зашибись.
Что мы видели, кроме детской площадки?
Что мы видели, кроме детской площадки,
Старой, заржавевшей ракеты
И песка, который мешался,
Попадая в драные кеды?
Ничего. Финал наш известен,
Но печально сейчас оттого,
Что давно не звучало песен
Во дворе, где было смешно…
Наблюдать за пьяным соседом,
Матерящимся на гармонь.
И гурьбою бежать к обеду
Под протяжную ноту «соль».
Что мы помним? Пустяки, да и только,
Как писали на грязной стене,
Мол, такая-то дрянь эта Олька,
Раз не пошла ко мне.
Кто же знал, что спустя мгновение
(То ли годы прошли, то ль века),
Не дожив до двадцатилетия,
Она уйдет навсегда.
Не станет и старого друга,
Успокоится, наконец-то, гармонь.
Только долго еще будет округа
В тишине искать знакомое «соль».
Что мы видели, кроме детской площадки
И старой, заржавевшей ракеты?
Был песок, но и он нам мешался,
Попадая в драные кеды.
Окурки звезд, что в пепельнице неба
Окурки звезд, что в пепельнице неба,
Все тлели и никак не догорали,
Напомнили, что надо бы к соседу
Сегодня заглянуть на «чашку» чая.
И, может быть, нелепые ответы,
Нарыть в стакане этой мутной жижи.
Но если нет, какая-нибудь Зая,
Меня, сквозь сон, но все-таки услышит.
Я стану говорить, что пепельница – небо,
Сосед – дурак и ничего не знает.
Но мы вдвоем, а рядом лето, лето,
Где горизонт красиво так пылает.
Я стану говорить, хотя сто лет молчал,
А Зая будет слушать втихомолку.
Мол, без семьи, без дружбы, без причал
И в рифме новой нет ни капли толка.
Но звезды догорят. Не жалко ни одной!
И ты уйдешь, не проронив ни слова.
Проснись, мой друг, проснись, мой друг и пой.
И лучше помолчи немного, снова.
