Ники Пау Прето
Дом костей
Глава
6
«Потерпевший кораблекрушение» переправил Рен из Севертона, крупнейшего города Костяных земель и ближайшего к Мэрроу-Холлу порта, в Пик Лэндон, рыбацкий городок на северной окраине полуострова Астория, который официально считался частью Королевских земель.
Оттуда предстояла пятидневная поездка в расшатанной старой повозке, запряженной парой крепких тягловых лошадей. Ею управлял мужчина с кислой миной, который не удостоил Рен даже взглядом.
Солдат, ответственный за их путешествие, оказался простым наемником по имени Ральф. Когда Рен передала ему свои документы, он бросил на нее еще один, едва ли не шутливый, взгляд.
– Баст… дитя Вэнса Грейвена? – спросил он, моргнув.
«Вовремя исправился», – с раздражением подумала Рен.
– И он отправил тебя в Крепость? Чего ради?
Рен нахмурилась еще больше и, не говоря ни слова, забралась в повозку. Опустившись на скамью, она натянула на лицо капюшон. Рен предпочла бы ехать в седле, а не на жестком деревянном сиденье, на котором она подпрыгивала, пока повозка преодолевала булыжную мостовую, чтобы выехать на дорогу. Но зато можно было откинуться на спинку скамьи, закрыть глаза и игнорировать Ральфа до самого вечера.
Ну, во всяком случае, такова была первоначальная идея.
– Может, сейчас я и наемник, но раньше-то служил в армии, – сказал Ральф. Он явно не понял намека Рен и продолжил болтать: – Не поверишь, но я знаю твоего отца! Лорд Вэнс и я вместе служили в Крепости во время Восстания. Ну, не прям вместе, он же костолом, а я простой солдат… – Он сделал паузу, и Рен уже подумала, что на этом все и закончится. Как же она ошибалась. – Славные были деньки для вашего дома! В те времена попасть в Крепость на границе Пролома считалось высшей честью. Костоломов приветствовали на улицах! А сейчас что? Что ж, если второго Восстания так и не произойдет, боюсь, вам придется вернуться к похоронным обрядам и деревенским привидениям. А это не сулит большой славы, правда же? Конечно, работа есть работа. Вот буквально на днях…
Пусть в течение следующих нескольких часов Рен и пропустила большую часть его слов мимо ушей, в какой-то момент она уловила слова «первый пассажир». Значит, им предстояло подобрать кого-то еще.
Действительно, Ральф ездил в Крепость четыре раза в год. По крайней мере, именно это он прокричал, когда они ехали по оживленной дороге. Рен предположила, что он повысил голос для ее же блага, хотя она об этом не просила. Путь наемника пролегал от Пика Лэндон через несколько небольших деревень и городков, после чего он огибал Брайтон в Серебряных землях и добирался до юга, а затем направлялся на восток, к Крепости на границе Пролома, собирая по пути «провинившихся».
Дом Серебра обучал своих мастеров в Брайтоне, и, если не считать Мэрроу-Холл, больше всего «провинившихся» отправлялось в Крепость именно оттуда. Серебряники были в первую очередь целителями и поэтому всегда пользовались спросом на местах военных действий. Серебро обладало дезинфицирующими свойствами, поэтому его использовали не только для очистки колодцев или сохранения свежести и стерильности вина в бочках, но и в медицине. Серебряники использовали серебряные нити в бинтах для перевязки ран, накладывали серебряные швы для закрытия глубоких порезов, а для проведения операций брали серебряные инструменты. Рен даже слышала, что они могли использовать серебро для стабилизации сломанных костей, пока те не срастутся.
Каменщики помогали строить Пограничную стену и часто выполняли мелкие поручения, чтобы сохранить ее в должном виде. Тем не менее они не были официально признанным домом, поэтому и не присылали «провинившихся». Десятилетия назад, во время конфликтов, в результате которых северные Валорианцы получили единоличное правление над Владениями, каменщики вступили в союз с южными королями и впоследствии потеряли все. Теперь от них осталась лишь горстка сохранивших традиции семей, разбросанных по Владениям, но у них не было ни центрального дома, ни земель. Тем не менее построенный два столетия назад замок в Каменном копье считался самым великолепным, даже величественнее инкрустированного золотом гиганта Гилмор, являющегося резиденцией Дома Золота.
Рен давно хотела увидеть Каменное копье своими глазами и планировала сделать это, после того как закончит обучение и станет валькирией. Теперь, будучи изгнанной, она с болью осознала, что, возможно, у нее никогда не будет подобного шанса.
В военное время от ювелиров было мало проку, поэтому они не утруждали себя изгнанием «провинившихся» и просто присылали золото. Кузнецы же практически вымерли. Из-за Пролома их школы были закрыты, а ремесло объявлено вне закона. Хотя они оказались не единственными мастерами, подвергшимися подобному обращению. Первыми в изгнание отправили некромантов.
Рен снова прислушалась к непрекращающейся болтовне Ральфа как раз вовремя, чтобы узнать, что он был не единственным, кто перевозил «провинившихся». И вот вскоре он уже демонстрировал пренебрежительное отношение к конкурентам.
– У них, может, есть дешевая сталь и лошади, и они знают дорогу, но никто из них не видел войны. Я – лучшая защита, которую можно купить за деньги, – гордо заявил Ральф. К большому разочарованию Рен, чтобы легче вести беседу, он решил ехать в повозке, а не на козлах. Ральф выжидающе улыбнулся ей, будто хотел получить свою порцию похвалы. Она больше не могла притворяться, что не слышала его, потому что делала так уже несколько раз.
– А что, дорога до Крепости такая опасная? – неуверенно спросила Рен. На самом деле ей было все равно, она хотела погрузиться в тишину и упиваться жалостью к себе. Рен все еще не могла поверить, что позволила заманить себя в ловушку и теперь ее увозил на край света мужчина по имени Ральф, который не знал, когда нужно заткнуться.
– Любая дорога, которая проходит через дикую местность, опасна! – предупредил он. – На юге Речных земель бродят преступники, как бы сильно Его величество ни старался держать их в узде. А за пределами городов для усталых путников расставляют ловушки карманники и воры. Не говоря уже о солдатах, которые после окончания войны не нашли себе честного заработка… или просто решили не утруждать себя поисками.
Рен слегка оживилась:
– Вам часто приходилось драться?
Ограбление по дороге, несомненно, освежило бы ситуацию.
– Никогда, – услужливо вмешался кучер, отчего Ральф опустил гордо выпяченную грудь.
– Пока не приходилось, – уточнил он, злобно оглянувшись.
Рен откинулась на спинку сиденья.
Как и большинство жителей Владений, которые мало что знали о нежити, Ральф отказался путешествовать после наступления темноты. Мертвецы, хоть и предпочитали ночь, могли атаковать и днем. Вся загвоздка была в солнечном тепле, из-за которого холодным по своей природе призракам было трудно принимать форму. Дневной зной постепенно испепелял их, как прохладный утренний туман.
Как бы то ни было, на всех основных дорогах все равно были установлены защитные устройства, изготовленные костоломами. Учитывая еще и то, что с ними была Рен, любая опасность отпадала. Тем не менее по прибытии в маленькую придорожную деревушку ее попросили выйти из повозки и устроиться на ночлег в конюшне, которую заранее подготовил Ральф. Так она и сделала. С отвращением.
Костолом не стал бы жить в таких захолустных местах, как это. Рен чувствовала окружавшие деревню кости, а также дополнительные талисманы, установленные в нескольких более крупных зданиях, включая конюшни. Возможно, в какой-то момент призрак напал на дорогих лошадей, сделав их слишком нервными. Или это позволяло размещать посетителей в конюшне, когда в гостинице не оставалось свободных комнат.
Когда они выехали на следующий день, к ним присоединилось еще три пассажира. Они сделали несколько остановок в деревушках поменьше, прежде чем добраться до Осинового хребта, большого города, за каменными стенами которого располагался костяной частокол. Это был известный перекресток с храмом, посвященным костоломам. Дома и деревни могли возводить любую защиту, чтобы оградить себя от того, что находилось снаружи, но они ничего не делали против нежити, что таилась внутри. Хватало всего одного бедняка, не способного заплатить за надлежащее погребение, или неудачной драки в таверне, в результате которой чье-то тело осталось в сточной канаве. И вот – по улицам уже бродил призрак. Вот почему в крупных городах имелись по крайней мере один жнец и валькирия, или, если они могли себе это позволить, храм, отвечающий за все погребения, похоронные обряды и защиту.
В столице располагалось полноценное посольство, в котором работали десятки костоломов. Именно там отец Рен проводил большую часть своего времени, когда отлучался из Мэрроу-Холла. Однако больше всего Рен интересовали путешествия отца по Владениям, когда он осматривал местные храмы или обедал с важными вельможами. Конечно, не из-за возможности пообщаться с высшим обществом, а из-за достопримечательностей. Приключений. Несмотря на обстоятельства, поездка в Крепость, к сожалению, была самым захватывающим путешествием, в котором Рен когда-либо участвовала.
Большинство пассажиров, которых они подобрали, были бедными сельскими жителями. Они искали оплачиваемую работу, регулярное питание и крышу над головой, поэтому и хотели охранять Крепость, но среди новых пассажиров оказался еще один «провинившийся» – серебряник-целитель, только что окончивший Брайтонскую академию.
Они также подобрали пару каменщиков, нанятых на временную работу, и девушку, которая утверждала, что ее отец был друидом.
– Я видела, как он призывал деревья.
В ответ на ее слова остальные с сомнением переглянулись. Друиды практически исчезли из Владений наряду с некоторыми другими еще более редкими меньшинствами вроде оловянщиков, медников или мастеров, работающих со свинцом. Каменщики тоже могли бы кануть в безвестность, если бы не тот факт, что их ремесло все еще пользовалось большим спросом. Таким образом, даже без статуса они могли обеспечивать себя хорошим доходом и стабильной работой. Но обучение на оловянщика или медника редко того стоило, ведь их изделия были недостаточно ценными, а работа – менее оплачиваемой. Большинство из них получало свои знания от родителей или бабушек с дедушками и считалось не более чем фокусниками по сравнению с обученными надлежащим образом мастерами.
Если отец девушки действительно был друидом, он принадлежал к вымирающей породе, представители которой когда-то и правда были достаточно сильны, чтобы призывать деревья. Но теперь таких не осталось.
Все мастера когда-то были могущественнее. Ходили истории о каменщиках, призывавших Остроконечные горы с равнин, о ювелирах, извлекавших расплавленные потоки золота прямо из речных русел. Библиотекарь Мэрроу-Холла говорил, что раньше Могильщик мог чувствовать кости за много миль, но, очевидно, со временем магия угасала, родословные больше не были такими чистыми, из-за чего из поколения в поколение способности ослабевали.
Друидам пришлось туго с самого начала, потому что во Владениях было не так много леса, чтобы поддерживать связь с материалом, требуемым их магией.
К счастью, во всяком случае, для костоломов, пока во Владениях живут люди, кости и тела всегда найдутся.
Они прибыли в Крепость на следующий день после полудня.
Рен первой заметила Стену и приподнялась, чтобы получше разглядеть массивный гранитный барьер. Стена змеилась по ландшафту, по крутым холмам и каменистой почве, уходя вдаль с обеих сторон. Когда они подъехали ближе, стала видна и сама Крепость. Построенная из того же серого камня, она прилегала к основанию Стены. Самая высокая башня располагалась прямо в Стене, возвышаясь на несколько этажей и открывая лучший вид на раскинувшуюся за ней землю. Такие же башни, расположенные вдоль остальной части Стены, выступали в качестве наблюдательных пунктов. В них же размещались небольшие гарнизоны. Внутри Крепости располагались ворота, через которые можно было переправиться на другую сторону, и еще одни, но южнее. Называемые Серебряными вратами, они вели к небольшой крепости, которая охранялась заметно слабее.
Крепость на границе Пролома, главное оборонительное сооружение, оказалась больше, чем Рен ожидала, хотя и не такой величественной. Она отличалась грубой постройкой и была сложена из больших обтесанных блоков без каких-либо ухищрений или украшений. Рен напомнила себе, что Крепость возвели, когда по Владениям свободно бродила нежить, и главным предназначением этого построения была усиленная оборона. Пограничная стена была построена аналогичным образом – ее функциональность преобладала над красотой. Сооружение, созданное исключительно для войны, казалось жестким и безрадостным. На ветру развевался одинокий флаг Владений с изображением падающих звезд на темно-синем фоне.
Стражники выстроились вдоль зубчатых стен, когда Рен вместе с остальными въехала через западные ворота. Хотя они находились слишком высоко, чтобы девушка могла разглядеть, в какую именно сторону они смотрят – на восток, в сторону Земель Пролома и раскинувшихся за ними Одержимых земель или на запад, на прибывших.
Внутренний двор разительно отличался от фасада. Вокруг толпились слуги и конюхи, открыто наблюдавшие за прибывающей повозкой, а стражники отвлекались от тренировочных упражнений или останавливались по пути на свои посты.
На Рен не первый раз так открыто пялились, так что она инстинктивно вздернула подбородок и заняла себя тем, что выпрыгнула из повозки и стала выгружать свои сумки. Вскоре ей и остальным было велено выстроиться у подножия широких ступеней, ведущих в главный зал, и ждать командира Дункана, начальника Крепости.
Ральф и возница тут же поспешили убраться, и внезапный сильнейший приступ паники пригвоздил Рен к месту. У нее возникло безумное желание броситься за ними вслед. Возможно, она недостаточно сильно просила отца позволить ей остаться. Может, если бы она умоляла, он сжалился бы над ней.
Командир Дункан спустился по ступенькам в сопровождении пожилого мужчины, который, судя по одежде, был управляющим.
Командир оказался высоким широкоплечим мужчиной с коричневой, почти красноватой кожей, который выглядел так, словно был впечатляющим воином… когда-то. Теперь же его плечи округлились, волосы поредели, а из-под пуговиц камзола выпирал живот.
Он все еще был одет как солдат, но как тот, который не исполнял служебных обязанностей: в высокие сапоги, толстые перчатки и с мечом на поясе. Рен сомневалась, что за последние годы он участвовал хоть в одном боевом действии.
Дункан не стал утруждать себя приветствиями или любезностями. Когда управляющий, бледный худощавый мужчина с седыми волосами, вручил ему список, командир немедленно начал раздавать поручения.
Деревенские жители были приставлены к капитану стражников, чтобы начать базовое обучение, серебряника отправили в лазарет, а каменщиков попросили приступить к ремонту.
– Леди Рен Грейвен из Дома Костей? – наконец окликнул Дункан, легко распознав ее в толпе. – Ты переходишь в распоряжение Одиль Дэрроу в храм костоломов.
Ах да, Одиль Дэрроу. Самый высокопоставленный костолом Крепости и бывший жнец Локка Грейвена.
А теперь ее новая нянька, в чем Рен была совершенно уверена.
Глава
7
Храм костоломов, к которому вели каменные ступени, находился под землей. Он представлял собой единственную мастерскую с длинным столом из гладкого черного камня, на поверхности которого было разбросано нуждающееся в починке костяное оружие, банки с костяной пылью и пара затупившихся серпов со ржавыми рукоятками.
В канделябрах, как и в затемненных нишах, горели оплывающие свечи. Это место казалось излишне жутким, даже для костолома, и Рен споткнулась о несколько сложенных друг на друга стульев, которые было невозможно разглядеть в темноте. Девушка поняла, что раньше, вероятно, помещение было залом заседаний – за длинным столом можно было усадить по меньшей мере дюжину мастеров. Закрытые двери вели в дополнительные помещения, хотя Рен подозревала, что ими больше не пользовались.
Только из одной открытой двери в главную комнату проникало слабое свечение.
Рен обошла оставшиеся стулья, бросила свои сумки на пол и нерешительно постучала в открытую дверь.
– Да? – последовал рассеянный ответ женщины. Рен видела, как обладательница этого голоса, склонив голову, сидит за письменным столом, уткнувшись носом в книгу.
Рен вздохнула, размышляя о том, как далеко уже успел уехать Ральф и примет ли ее отец, если в этот раз она будет умолять достаточно настойчиво.
Вместо этого девушка расправила плечи и вздернула подбородок.
– Меня послал командир Дункан. Я ваша новая подопечная.
Последовала пауза, и наконец женщина – несомненно Одиль – подняла голову. Взгляд ее светлых глаз скользнул по Рен с удивительной напряженностью. Она моргнула, а затем, казалось, пришла в себя.
– Конечно-конечно. Входи.
Рен вошла в комнату, которая была обставлена как кабинет. Одиль сидела в самом центре, за письменным столом, заваленным бумагами и кожаными папками. Вдоль стен тянулись полки, уставленные книгами, костями и множеством свечей. В помещении также имелся слабо горевший и потемневший от копоти камин.
Все еще взволнованная пристальным взглядом женщины, Рен встала перед столом. Наконец Одиль улыбнулась, но выражение ее лица осталось каким-то отстраненным, словно ее забавляли собственные мысли. Она откинулась на спинку стула, сложив руки на животе. Одиль, с волосами цвета меди, прилизанными и постриженными вровень с линией подбородка, скорее всего, была ровесницей отца Рен.
– Леди Рен Грейвен, я полагаю? – сказала она.
Рен кивнула:
– Зовите меня просто Рен.
– Ты очень на него похожа.
– На Вэнса? – спросила девушка, предположив, что Одиль имеет в виду ее отца. Улыбка женщины стала жестче, и Рен припомнила, что, хотя отец и говорил, что они вместе служили, он никогда не упоминал, что они были друзьями.
– Вообще-то я думала о Локке. – Выражение ее лица смягчилось, стало почти задумчивым, прежде чем она продолжила: – Но уверена, что и с Вэнсом сходство есть… Кое в чем.
– Если найдете между нами что-то общее – дайте мне знать, – отозвалась Рен. – И раз уж пошел такой разговор, то и о схожести с моей бабушкой тоже сообщите. Когда она смотрит на меня, то видит только мою мать, хотя они никогда не встречались.
Хотя у Рен были такие же глаза с бледной радужкой и суровые прямые брови, как у отца, в остальном их мало что связывало. У него были густые вьющиеся волосы светло-пепельного цвета, гордый и крупный нос, а кожа – оливковая, с легким загаром. У Рен же волосы были серебристыми и тонкими, маленький нос правильной формы, а коже, чтобы стать коричневой, нужно было обгореть.
Губы Одиль изогнулись в улыбке.
– У леди Светланы, думаю, талант разглядывать недостатки, а не семейные черты. Хотя часто это одно и то же.
Подразумевались ли эти слова как шутка?
– Мой отец сказал, что вы были жнецом моего дяди. Вы все вместе служили здесь, в Крепости.
– Это все, что он сказал обо мне? – спросила женщина.
– Он сказал, что вы присмотрите за мной, – пожала плечами Рен.
Мгновение Одиль выглядела разочарованной, но после фыркнула.
– Прошу прощения, – увидев на лице Рен удивление, сказала Одиль и покачала головой все с той же печальной улыбкой.
– Я предполагала, что вам доложили о моем прибытии… – неловко начала Рен.
Откуда еще она могла знать ее имя?
– О, так и было. Твой отец прислал мне письмо. – Она сделала паузу. – Вполне в его стиле. Взвалить на меня заботу о тебе, когда сам, очевидно, не справился.
Рен удивленно отпрянула назад, но Одиль еще не закончила:
– Половину своего времени он скитался по Владениям, оставляя единственного ребенка в этом холодном, бесплодном склепе, который они называют Мэрроу-Холл, а потом, когда пришло время убедиться, что ты готова занять свое место в обществе, он позволил своей матери отправить тебя в Крепость? Единственного наследника Дома Костей?
– Я п-провалила испытание…
– А хочешь знать, кто еще провалил испытание в Костяном лесу? – перебила Одиль. – Локк Грейвен.
– Что? – ахнула Рен. Все, с кем она когда-либо разговаривала, утверждали, что Локк Грейвен был идеальным сыном, наследником и валькирией. Он возглавил последнюю атаку, которая положила конец ужасному кровавому Восстанию кузнецов. Он считался чуть ли не святым, его имя упоминали с большим почтением, чем самого Могильщика. А тот, на секундочку, был самым близким к божеству существом в Доме Костей.
Одиль улыбнулась:
– Он был на год старше меня, но даже тогда являлся любимчиком нашего Дома. Он был лучшим в своем классе, не только популярным, но и добрым. – Одиль снова выглядела задумчивой, пока ее мягкая улыбка не окрасилась горечью. – Он всегда старался поступать правильно. Всегда пытался быть героем. По-видимому, во время испытания один из его слабых одноклассников стал жертвой пары гейстов, и Локк остановился, чтобы спасти его, из-за чего не пришел к финишу до рассвета. Конечно, его действия только еще больше расположили к нему мать и остальных обитателей Дома. Провал означал еще один год обучения, но более сурового наказания не последовало. Думаю, Светлана была только рада оставить Локка рядом, особенно учитывая, что всего несколькими месяцами ранее умер ее муж. Полагаю, все сложилось как можно лучше… На следующий год мы вместе сдавали экзамены и были назначены друг другу в пару. Мы прослужили два года, прежде чем образовался Пролом и нас отправили на восток.
Рен нахмурилась. Ее лишили Гибели призраков и изгнали, в то время как Локка просто погладили по головке и он еще год проходил в любимчиках Дома?
Одиль кивнула, увидев ее сердитое выражение лица.
– Когда дело касалось ее драгоценного Локка, леди Светлана нарушала все правила. Для Вэнса она тоже сделала несколько исключений, несмотря на то что так и не простила его за возвращение домой живым, когда ее первенец погиб. И все же она не изгнала его за тот беспорядок, который он устроил с королевской помолвкой. Светлане нужен был наследник, а выбора у нее не осталось. Так что теперь ты здесь, расплачиваешься за грехи своего отца, а я каким-то образом должна тебя защитить.
Рен просто уставилась на Одиль, разинув рот. За всю ее жизнь никто не говорил с ней так прямо, без обиняков. Она расслабилась от огромного прилива облегчения. Внезапно девушка почувствовала, что ее понимают, что она не так уж одинока. Ее колени подогнулись, и она опустилась на ближайший стул.
– Вы правы, – сказала она. – Все это чушь собачья.
Последовала пауза, а затем Одиль рассмеялась глубоким раскатистым смехом.
– Хорошо сказано, младшая Грейвен. Хорошо сказано. – Она склонила голову набок, мгновение разглядывая Рен, а затем поднялась на ноги и направилась к шкафу, который стоял сбоку. Раздался какой-то звон, и Одиль вернулась с бутылкой и двумя стаканами в руках.
– Да, это самая настоящая чушь собачья, – сказала она, наливая по изрядной порции прозрачной жидкости в каждый стакан. Рен взяла свой, понюхала и почувствовала, как от знакомого резкого запаха на глаза навернулись слезы. Это был алка – дистиллированный на севере спирт, любимый напиток ее отца. Одиль одним глотком осушила половину своего стакана и вздохнула, снова откидываясь на спинку стула. – Но разве мы не верные слуги нашего Дома? Так что я выполню свой долг. Буду заботиться и оберегать тебя так же надежно, как…
– Но в том-то и дело, – перебила Рен. Она быстро глотнула алки и ахнула, когда та прочертила огненную дорожку в горле. Девушка прокашлялась, но ее слова все равно прозвучали не более чем хрип. – Я не хочу быть в безопасности.
– Чего же ты хочешь?
– Я хочу стать валькирией… Даже если провалила испытание. Не знаю, как долго я здесь пробуду, но хочу извлечь из этого приключения максимум пользы.
Что-то промелькнуло во взгляде Одиль, что-то, почти похожее на одобрение.
– Прекрасно. Так мы и сделаем. Для начала устроим тебе экскурсию.
– По Крепости?
Одиль обернулась в дверном проеме и, улыбнувшись, покачала головой.
– По миру за ней.
Они облачились в доспехи: Рен отыскала кости в своей сумке, что оставила в соседней комнате, а Одиль тем временем вошла в боковую комнату. Поскольку она была жнецом, а не валькирией, ей защитой служило длинное черное и развевающееся одеяние. У Рен же были и доспехи, и оружие, пристегнутые ремнями к каждому дюйму ее тела.
Одиль приподняла бровь.
– Парные клинки, – пробормотала она, кивая на мечи, которые виднелись за плечами Рен. – Как у Локка, хотя он носил их на поясе. Вэнс же предпочитал дальнобойную артиллерию. Не любил пачкать руки.
Рен усмехнулась. Она наслаждалась каждой крупицей информации, которую Одиль сообщала о ее семье, особенно об отце. Девушка поняла, что часто ставила Вэнса на пьедестал, особенно в сравнении с собой, так что было приятно осознавать, что у него тоже имелись недостатки. Возможно, их было даже больше, чем у нее. Локк тоже не был идеален, и это делало братьев более похожими на реальных людей. На семью.
Когда они подъехали к воротам, одно слово Одиль тут же заставило стражников пропустить их.
Сначала они подняли решетку, сделанную из костей, а затем со скрипом отворили широкие деревянные двери.
Земля за воротами была серой и бесплодной: все деревья или зелень, которые когда-то могли здесь расти, вырубили, чтобы поддерживать оборону.
Здесь же пролегала дорога, оставшаяся еще с тех времен, когда Стены не было. Ворота явно построили поверх, заранее позаботившись об ее использовании. По этой дороге было легко въезжать и выезжать патрулям, позже она раздваивалась, направляясь вдоль Стены, на север и юг.
И Стена… Возвышающаяся над ними и заслоняющая небо, она побудила Рен открыть от удивления рот. Если смотреть с западного фасада, она была довольно впечатляющей: около пятидесяти футов в высоту, не считая зубцов, и двадцати в глубину. Сложенная из массивных гранитных блоков высотой с саму Рен, каждый из которых могла передвинуть только команда каменщиков. Как правило, мастер не мог использовать свою магию, чтобы поднять предмет тяжелее собственного веса. Это называли законом соотношения, которое не должно было превышать один к одному. Должно быть, потребовалось десять дюжих каменщиков, чтобы поднять каждый валун, а их было тысячи.
Вид с востока был еще более поразительным. Блоки больше не светились тускло-серым в водянистых лучах дневного солнца. Нет, они сияли жемчужно-белым и мощно отзывались в настроенных на магию чувствах Рен.
Кости. Измельченные в костяную пыль, а после сформированные в кирпичи.
Это придавало Стене отполированный, почти элегантный вид. Издалека ее легко можно было принять за мраморную, но чем ближе подходили смотрящие, тем слабее становился этот эффект. Цвет был не таким блестящим, отделка не такой гладкой. От этого у Рен по спине пробежал холодок, а ведь она постоянно имела дело с костями и телами.
– Я была здесь, когда ее строили, – равнодушно сообщила Одиль, останавливаясь рядом со смотрящей на сооружение Рен. – Как только король официально принял решение о демаркации[1] границы и возведении барьера, стройка пошла очень быстро. Десятки каменщиков работали день и ночь. Облицовка костями заняла больше времени, ведь нам пришлось сначала собрать их, растереть в порошок, а затем изготовить из него кирпичи, но все было закончено еще до Восстания. Говорят, потребовалось сто тысяч костей, чтобы создать достаточное количество костяной пыли.
Это число было почти за гранью ее понимания.
– Откуда их взяли?
Любой, убитый нежитью из Пролома, был бы оставлен гнить, поскольку его кости лишались как души, так и магии. Для защиты они были бы бесполезны.
– Мэрроу-Холл опустошил свои запасы. Катакомбы под замком были полны костей, которые они собирали столетиями. Каждый склеп, гроб и мавзолей от Гилмора до Гранитных ворот был вычищен. Конечно, не все кости были привязанными. На такую огромную площадь никогда бы не нашлось достаточного количества. Вместо этого они использовали краеугольные камни, – Одиль указала на кирпич поменьше, установленный среди группы более крупных, – которые с умом распределили повсюду. Они и служат истинной защитой, в то время как другие просто усиливают их магию.
– Как тело, – задумчиво произнесла Рен. В то время как в привязанной кости содержались душа и самая могущественная магия, каждая соединенная с ней кость разделяла эту силу. Один из учителей говорил Рен, что это похоже на огонь в очаге. Пламя служило источником жара, но окружающие его камни все равно поглощали это тепло.
– В точку. Но Стена – это последнее средство защиты. Первым барьером служит Частокол.
Она сошла с дороги и направилась на восток, в глубь Земель Пролома, где примерно в пятидесяти метрах возвышалась вторая, но технически первая из построенных, стена из костей животных, что, как острые зубы, торчали прямо из земли.
Рен узнала этот тип укреплений. Традиционный метод костоломов, использование которого она видела в городах и деревнях по всем Владениям. Каждая кость, в зависимости от ее размера, обеспечивала определенный радиус защиты. Костоломы, создававшие подобные конструкции, подходили к делу с научной точностью. Каждые десять футов из почвы выступали массивные кости, похожие на грудную клетку, которую Рен видела в Костяном лесу, а кости поменьше использовались для заполнения промежутков между более редкими и гораздо более ценными костями мамонта и кита.
Это было поистине завораживающее зрелище, более первобытное и пугающее, чем изготовленная из камней и костей Стена за ее спиной. Дикий и менее цивилизованный Частокол возвращал к простым временам.
– К сожалению, он недостаточно крепкий, – сообщила Одиль. – Сильные дожди, заморозки и оттепель… Из-за всего этого кости со временем смещаются, а между ними создаются бреши. Вдоль Стены, которая пересекает почти сотню миль дикой местности, невозможно уловить каждый сдвиг. Теперь Частокол скорее похож на сдерживающий фактор, чем на реальный барьер. Более сильная нежить может почувствовать дыры и пройти через них, а призраки пятого уровня… Некоторые из них умудряются даже прикоснуться к Частоколу.
Рен уставилась за барьер, представляя, каково это – увидеть ходячий труп. Сразиться с ним.
– На что они похожи? – спросила она. – Пятерки? Ревенанты?
Одиль склонила голову набок, задумчиво глядя на Рен:
– А твой отец не?..
Рен пожала плечами, пнув лежащий на земле камень:
– Он мало говорит о войне. Обо всем, что ее касается.
Когда она снова подняла глаза, Одиль уже отвела взгляд.
– Я так и думала, – вздохнула она. – Трудно объяснить. Некоторые из них выглядят почти как люди. Нетронутые, передвигающиеся так, как привыкли делать при жизни. С ними иметь дело труднее всего. – Она прочистила горло. – Другие так сильно разложились, что дух просвечивает сквозь кости и едва заметные ошметки плоти. Из-за этого они напоминают марионетки на ниточках. В любом случае наши обычные методы против них не работают. – Одиль протянула руку и постучала Рен по виску: – Если когда-нибудь столкнешься с такими, используй это. И это…
