Ник Перумов
Душа Бога. Том 1
Исполинский тёмный вран распростёр крылья от края и до края воинства автоматонов. Распростёр – и плашмя рухнул вниз, пронзаемый во множестве сияющими стрелами, что пробивали его навылет и гасли, точно в недоумении – как же так, почему он не исчезнет?..
Тёмные крылья опускались, и Ракот ощущал, как трепещет каждая жилка в его теле; всё ниже, ниже, ниже…
Армада ощутила опасность. Явленная Врагом мощь превысила пределы, почитавшиеся мыслимыми; он опрокинул предположения творцов-Начальствующих. Ибо сделал то, чего от него не ожидали – накрыл своим заклятием всю Армаду.
Армада не ощущала ни боли, ни страха. Она лишь высчитывала, допустимы ли потери, которые она сейчас понесёт, и в какой степени они помешают исполнению основного приказа.
По её рядам пробежала короткая судорога, и символы задвигались, в очередной раз меняя начертания.
Тёмный призрак чудовищной птицы накрыл бесконечные ряды конструктов, и по ним словно пронёсся гибельный вихрь – серое ничто рвало уродливые тела, выворачивало их наизнанку, отрывало ноги, лапы, ручищи и щупальца, резало броню, слитую с плотью. Туша валилась на тушу, они раскрывались, словно чудовищные шкафы, расплескивая внутренности, где жилы и сухожилия слиты были с механическими тягами, пружинами, зубчатыми колёсами и червячными передачами.
Мрак раздвигал материю, занимал место Света, и грубая ткань сущего не выдерживала, расползалась.
Страшное заклинание. Гибельное. Однако и от него имелась защита – в своё время Молодые Боги додумались до неё довольно быстро…
Правда, прячущимся до сих пор кукловодам этих автоматонов она, похоже, неизвестна, решил Ракот, глядя на творящееся внизу побоище.
Конструкты погибали во множестве, замирали холмами недвижной плоти, и над ними курились зловонные зеленоватые дымки.
Передние ряды, атаковавшие его воинство, полегли почти полностью; чудом уцелевшие, однако, не прекратили бессмысленного штурма и не повернули назад.
Но заднюю часть рати проредило куда меньше. Сияющие стрелы более не летели; Свет вздувался, словно исполинский парус, поднимаясь над неживым воинством, и Тьма, истребительный Мрак, порождённый его владыкой, разбился об этот сверкающий золотистыми переливами щит.
А потом щит, оторвавшись от породивших его рун, устремился прямо к Восставшему.
Сила Кипящего Котла не беспредельна, он не способен залить всего Упорядоченного Тьмою; Ракот ощущал болезненную пустоту Источника, из которого он почерпнул сейчас всё, что мог.
Порождённый автоматонами Свет обволакивал, не пронзая, словно бы и не атакуя; он просто давил со всех сторон, стискивал, обжигал, и Тьма разом и горела, и тонула в этом сиянии.
Потом явилась боль.
Ракот отбивался, Мрак жертвовал собой, поглощая гибельный Свет, обе силы распадались невесомым и невидимым пеплом; это неприятно напоминало последние мгновения перед падением Тёмной Цитадели, когда Владыку уже в третий или четвёртый раз пытались пленить.
Он рванулся, расталкивая душащие горячие волны. Кто бы ни управлял конструктами, чары, ведомые ему, явно восходили к Молодым Богам.
…Но это были не Молодые Боги. Внизу автоматоны рассыпались, отходили, правильные построения рун исчезли, яростный натиск Света слабел.
Ракот встряхнулся, Чёрный зверь его ринулся вниз. Похоже, наступало время обычных мечей и простой магии, доступной чародеям и Древним.
Армада вздрогнула от обрушившегося на неё удара. Он был страшен, он не укладывался в известное Армаде, не вписывался в рамки её понимания. Будь Армада живой мыслящей сущностью, она, наверное, прекратила бы в тот же миг бытие от одного только болевого шока, но Начальствующие знали, что сотворить.
Враг выжил и сумел сбросить оковы Света, что было весьма нежелательно. Однако при этом он явил изнанку своей силы, свои связи с Кипящим Котлом, свои способы использования Тьмы, и это было полезно. Более того, это вполне оправдывало понесённые Армадой потери.
Директивы Начальствующих были недвусмысленны – в случае угрозы Армаде надлежало принять определённые меры к самосохранению. Иные из её частей, что выдержали натиск Врага, продолжали атаку на его воинство – однако иные повернули назад. Они послужат делу изменения Армады, и следующий удар, подобный только что рухнувшему, она встретит уже совершенно иначе.
Теперь оставалось лишь позаботиться, чтобы Враг был достаточно занят, пока то, чему до́лжно сохраниться, отходит подальше.
…Поэтому другая часть Армады бестрепетно продолжала атаку.
Ракот с высоты обозревал опустевшее поле боя. Конструкты частью бежали, частью продолжали драться, словно ничего и не заметив. Дрались, надо сказать, самые крупные, ловкие и сильные, лучше всех защищённые от магии, и дрались небезуспешно. Даже Древние избегали к ним приближаться, стараясь поразить с безопасного расстояния.
Ни один из этих конструктов в отдельности, похоже, не владел какой-то особо убийственной магией. В отдельности не владел, а вот в совокупности… Владыка Тьмы старался восстановить в памяти последовательность сияющих рун, обернувшихся атакой жгучего Света.
Отступавшие автоматоны разбегались весьма ловко: удирали на четвереньках, прижимались к отвердевшей плоти Междумирья, ныряя в складки и впадины; Ракот взмахнул тёмным клинком, однако его воинство и само знало, что делать, устремившись в погоню.
Армада отступала. Враг оказался сильнее, чем предполагали даже самые неблагоприятные прогнозы; его связь с Кипящим Котлом – крепче, а доступные резервы силы – значительно обширнее.
Армада нуждалась в значительном восстановлении, что, в свою очередь, требовало надёжного источника магии; однако эта задача являлась вторичной, главное сейчас – доставить по назначению ценнейшие сведения о Враге.
Сообщения были отправлены и обычным образом, и – непременно – курьерами. Многочисленными, ибо Армада никогда не полагалась на одиночек.
И как только сообщения разошлись, остававшиеся в соприкосновении с воинством Врага частицы Армады нанесли противнику наибольшие потери из возможных.
…Конструкты взрывались один за другим. Только что отчаянно сражавшиеся – если к лишённым собственной воли автоматонам применимо понятие «отчаянно», – они вдруг замирали или, напротив, бросались в самую гущу воинов Ракота.
И лопались.
В разные стороны летели куски тел, оставляя за собой шлейф зеленоватых брызг. Над грудами отжившей плоти поднимались зловонные облака, отдельные конечности ползли сами по себе, словно змеи, норовя напоследок вцепиться хоть в какого противника.
Их добивали и смертные воины, и Древние, и сам Ракот.
Поле битвы пустело.
Мы выдержали, мы прорвали первый заслон. Кто дерзнёт воздвигнуть следующий?..
* * *
Они шли через Упорядоченное, и с каждым шагом Владыка Тьмы становился всё мрачнее и мрачнее.
Сущее содрогалось. В самом его центре всё сильнее билось новое сердце, передавая болезненные сжатия бесчисленным нитям силы. Незримые, они тянулись всё дальше, впивались острыми крючьями в истинную плоть Междумирья, врастали в него – ничего подобного Ракоту испытывать не приходилось.
Остановиться, осмотреться? Нет. Воинство шло за ним, после битвы с конструктами, нелепой и странной, оборвавшейся как по мановению руки, он должен был исполнить долг брата Хедина пред ними.
Победили ли они?..
Разумеется, смертным он сказал «да».
– Мы повергли врага!.. Нас никому не остановить!.. Мы спасаем не один мир – мы спасаем Упорядоченное!..
И это было истинной правдой.
Впереди лежал Источник Мимира. А потом – Обетованное. Там, обещал своим Восставший, они смогут немного отдохнуть перед тем, как двинутся дальше, к новым победам.
Тхенчана, змеедева и Билихос держались поблизости.
– Тхенчана.
– Я зссдесь, владыка.
– Ты… не ощущаешь… – слова не желали сходить с губ, – великого Хедина Познавшего Тьму?
Несколько мгновений исполинская улитка загадочно молчала.
– Нет, владыка. Я поведала бы сссразу. Он ссстал… ссстал…
– Кем же? Тебе ведомо? – Ракот знал кем. Но что ощутила эта Древняя? И, может, не только она?
– Мне ведомо, могучий. Он стал всссем, он повсссюду. Его сссредточие. Оно перессстало быть… единым. Это всссё, что я ссслышу.
Что ж, яростно подумал Ракот, если Древняя ощущает брата, значит, ещё не пора отдавать последний долг, нет! Названый брат не ушёл совсем; он, владыка Тьмы, найдёт способ вернуть его, отыщет средства.
Подобно тому, как сам Хедин вернул Восставшего со Дна Миров.
– Он ушёл, – раздался еле слышный шёпот Тхенчаны. – Он ушёл совсем, великий Хедин. Только так можно было ссспасссти оссстальных. Нельзя получить что-то и ничего не отдать при этом…
– Чепуха, – так же негромко, но со стальной непреклонностью ответил Ракот. – Это выдумали слабаки. Хороший полководец тот, кто побеждает без потерь.
– Это не есссть Тёмный Путь… – прошелестела Древняя.
– Настало время новых путей.
– Но куда он проляжет? – кажется, Тхенчана позволила себе настаивать.
– Увидишь. – И Ракот Восставший отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Несмотря на победу, воинство продолжало уменьшаться – потихоньку, полегоньку отваливались одиночки и небольшие группки, обычно – Древние из Светлых и прибившиеся к ним.
Ракот понимал их. Нелегко истинно Светлому следовать за Владыкой Тьмы, даже с самыми благородными намерениями.
– Владыка, повелишь ловить?.. – кровожадно поинтересовался Билихос. Бегемотова пасть приоткрылась и захлопнулась, словно крышка сундука.
– Нет. Пусть уходят.
– Но, владыка, даже если они не хотят больше сражаться, могут сгодиться для жертвенника! – не сдавался толстяк.
Неразлучная с ним змеедева согласно закивала.
Ракот времен Первого Восстания, быть может, и задумался бы над советом Билихоса. Не факт, что последовал бы ему, но задумался бы точно.
Однако те времена давно прошли.
– Я сказал – нет! – рыкнул Владыка Мрака. – Пусть уходят. Нам нужны лишь вернейшие из верных.
Трое тёмных переглянулась. Тхенчана выразительно качнула глазами.
– Владыка, мы никогда не изменяли Тьме. Нам ведомы её пути. Мы готовы исполнить твою волю.
Они так привыкли, они уже не могут по-другому.
– Когда будет нужно, я отдам приказ. Крови будет много, не сомневайтесь.
Пусть уймутся, но ведь никто даже не знает, поможет ли здесь магия крови. Даже многомудрый Хедин никогда не сталкивался ни с чем подобным.
Армия Ракота уменьшалась в числе, но ядро её оставалось сильным.
– Владыка, Лёд движетссся, – раз за разом предупреждала Тхенчана, но Восставший уже и без неё ощущал надвигающееся омертвление, остановку всего и вся. Ни один Источник ещё не накрыла смарагдовая твердь, но надо было торопиться.
Армада отступала. Разбившись на сотни и тысячи крошечных капель-отрядов, она вновь соединялась, подобно мелким ручейкам, сливающимся в полноводную реку.
Она выполнила не все приказы Начальствующих, но те, что выполнить удалось, дали очень многое. Теперь Армаде надлежало восстановить себя; а для этого требовалась сила, много силы.
Начальствующие торопили её и торопились сами. Питавших Армаду в колыбели жил уже не существовало, требовалось идти на риск.
Четыре Источника.
Кипящий Котёл под властью Врага, и прорыв к нему потребует слишком больших потерь. Светлый Урд – в Обетованном, под крепкой защитой. Армада потеряла слишком многое, чтобы позволить себе приступ этой твердыни.
Источник Мимира. На первый взгляд самый доступный. Не имеющий сродства ни к Свету, ни к Тьме. Однако, скорее всего, именно туда направляется сейчас Враг, и Армаде придётся иметь с ним дело, не восстановив силы.
Оставался последний, четвёртый Источник. Источник в месте, именуемом «Асгард Возрождённый».
* * *
…Источник Мимира встретил пустотой. Следы не так давно свёрнутого лагеря – мёртвая тишина. Вода в зачарованном ключе кипела, бурлила, густой пар поднимался к низким небесам, лес застыл, словно оцепенев.
Не мешкая, даже не сбросив плащ, Ракот шагнул к Источнику.
Тяжело, смутно, трудно. Пузыри лопаются со злым сухим хрустом, словно чьи-то когти трещат под сапогом; летят жгучие брызги. Прямой, словно колонна, столб плотного пара уходит вверх, подпирая небеса, и кажется, что без этой опоры тяжёлые серые тучи, набрякшие, но никак не могущие разродиться дождём, вот-вот рухнут наземь, давя всё и вся.
Источник бурлил и бушевал. Сила рвалась из него, дикая, обновлённая, не имеющая хозяина. Мимир счёл, что долг его – во владениях великого Демогоргона, и магический ключ остался без присмотра.
Владыка Тьмы склонился над бурлящей водой. Поколебался – а затем резко погрузил обе руки по локоть.
Мрак в нём закричал, чёрный шлейф за плечами Ракота затрепетал, словно разрываемый неощутимым для других ураганом.
Сила ворвалась в него, смешиваясь с эманациями Тьмы, – сила, переполненная тревогой, предупреждением, даже страхом.
«Наступающий Лёд, – приказал Ракот. – Покажи его мне!.. Немедля!..»
Фонтан горячей, почти кипящей воды ударил ему в лицо, однако хозяина тёмного Котла пронять этим было не так-то легко.
«Покажи!» – вновь потребовал он.
Источник ответил ещё одним негодующим всплеском. Он подчинялся Мимиру, ему одному. И не заставишь повиноваться грубой силе, на то здесь и вода – проскользнуть меж пальцев.
«Глубоко уходят корни Источников. Через них возвращается в Упорядоченное животворная сила. Все три необходимы для сохранения равновесия…»
Так учили птицеглавые наставники. Сдержанные, скупые на слова. Показывали, но не рассказывали. Натаскивали, но не раскрывали души. Никто не знал, куда они делись потом (сделались мелкими лесными духами?); Поколение, жадное до дела, познания, власти, получившее в полное распоряжение свой Замок Всех Древних, об этом не задумывалось.
«Молодость жестока. Ей мнится, что старость никогда не настанет, что состарившиеся всегда были такими…»
Руки обжигало, вода становилась нестерпимо горячей. Конечно, Владыке Тьмы нипочём, даже если она обратится в кипяток, даже если сделается раскалённой лавой; однако волны боли проникали всё глубже и глубже, к самому нутру его существа, той невообразимо крошечной частицы, что способна была хранить его характер и память.
Смотри. Вникай. Видь. Источник Мимира, источник мудрости, как верили тысячелетиями; он может даровать прозрение, может указать путь. За всё это Источник потребует платы. Не потому, что ему нужно что-то «для себя» – просто для равновесия.
…Упорядоченное кипело, во всём подобное сейчас каменной чаше волшебного ключа. Потоки магии сходили с ума. И – да, отдалённые части сущего замирали, там прекращались жизнь и движение, миры застывали, заковываемые в тот самый смарагдовый лёд, о котором твердила Тхенчана.
Там всё застывало, замирало, умирало последней смертью. Души становились частью страшного кристалла, встраивались в него, растворялись, да так, что их уже, наверное, и не вырубить, подобно тому, как кирка подгорного гнома высвобождает самоцвет из тёмных глубин.
Ракот не видел Дальних, не видел захваченные изумрудной неподвижностью миры. Он просто ощущал отчаяние и ужас схваченных, разумных и неразумных, наделённых речью и не знающих её.
Тхенчана не ошиблась.
Лёд наступал.
Ты наверняка поймёшь меня, Мимир.
Руки Владыки Тьмы погрузились в нестерпимо горячую воду по самые плечи; эманации мрака смешивались с паром, змеями вились среди лопающихся пузырей.
Боль, раздирающая саму его суть, медленно поднималась всё выше, заполняла собой всё внутри Нового Бога. Боль очищала, выжигала ненужное, оставляя одну лишь чистую Тьму.
Источник Мимира становился похож на Кипящий Котёл. Он подчинялся Владыке Мрака, изменял его и изменялся сам. Наверное, и мудрый Ётун не сказал бы теперь, сделается ли заветный родник снова прежним.
Ракот и Источник слились сейчас в одно целое; Новый Бог утопал в клубах потемневшего пара. Пальцы – или то, что некогда было ими, – коснулись шершавого дна каменной чаши, легко прошли сквозь, вбирая поток рвущейся на волю магии.
В самом сердце Упорядоченного по-прежнему кипел настоящий шторм силы, скрытый от взоров Ракота даже сейчас; и единственное, что он мог разобрать в серой мгле, застлавшей взгляд, – были три вытянутые тени.
Тени трёх мечей.
Он узнавал их – по тревожному, даже зловещему эху, словно клинки пели злую песнь под порывами сухого горячего ветра, жадного до влаги. Ветер был убийцей, явившимся из неведомых пустынь, как и сами эти мечи.
Иммельсторн. Драгнир. Чёрный фламберг Хозяина Ливня.
Они рождались и умирали множество раз, меняли формы, обличья, имена – Ракот смутно улавливал шёпот бесчисленных голосов тех, чьи души успели выпить эти клинки. У мечей не было хозяев, они сами выбирали, чья рука вскинет их для боя; и в неведомое прошлое уходила бесконечная череда их воплощений, вплоть до последнего, мельинского.
Меч молодых эльфов, Дану, являвшийся через ветвь Отца-Древа в глубинах заповедного леса. Меч подгорных гномов, воплощавшийся из друзы самоцветных камней. И фламберг, меч людей, беспощадно вырубавший слабых отравными каплями Смертных Ливней.
Три меча, словно три опоры. Жутких, ненасытных, требующих за свою службу обильных и кровавых жертв. Путь их последней инкарнации начался в Мельине, закончился – в Эвиале; миры слились в небывалой катастрофе, и – Ракот помнил – смертный человек, молодой маг Долины Кэр Лаэда, он же некромант Фесс, сумел с ловкостью зашивающего рану лекаря соединить вместе два распадавшихся, тяжело раненных мира.
Круг замкнулся, великий змей Уроборос дотянулся зубами до собственного хвоста.
Лживая, обманчивая бесконечность!.. Сейчас Ракот её ненавидел – им с Хедином постоянно казалось, что впереди ещё вечность, а любимая фраза названого брата о том, что она якобы имеет обыкновение проходить очень быстро, оставалась всего лишь хлёсткой и красивой фразой.
Змей впился в свою же плоть, места рождения и смерти мечей слились, и неведомая сила тащила их сейчас вновь – на свет из смертной тени.
Какая сила? И как?
Ракот вглядывался и вглядывался, напрягая взор, хотя, конечно, ничего видеть он не мог – но чувствовал. Ощущал, как тени истребительных клинков наполняются силой, подобно тому, как расплавленная сталь заполняет форму в мастерской искусного кузнеца.
Кто-то настойчиво творил двойники сгинувших недавно мечей. Творил упрямо, щедро расходуя силу, возмущая Упорядоченное так, как никто никогда не возмущал.
Это было важно, это нельзя было оставлять без внимания, но… Мечи ждать могли, а Лёд – нет.
Источник Мимира явил всё, что мог. Теперь дело за ним, Ракотом.
Теперь – Обетованное. И светлый Урд.
Ракот Восставший медленно выпрямился над затемнённым Источником. Окинул взглядом окрестности – дневной свет померк, опустились низкие тучи. Словно бы сам мир вокруг подчинялся Тьме, утрачивая краски и жизнь.
Мимиру это едва ли понравится – если, конечно, старый Ётун вообще вернётся сюда.
…Никакой стражи около Источника уже не оставляли. Тьму уберёт только её же владыка.
Древние – Тхенчана и остальные – напротив, не скрывали радости.
– Благодать-то какая, повелитель, – с наслаждением выдохнула змеедева Рудиа. – В кои-то веки у настоящего Источника… Котёл-то, он того, закрыт, не добраться…
Ракот промолчал. Последние несколько Светлых, ещё остававшихся при его воинстве, мрачно взирали на происходящее.
– Владыка Ракот. – Тонкая крылатая дева, по виду – чистая адата, отделилась от группы, бесстрашно шагнула к нему. – Владыка, сотворено недоброе. Источник Мимира всегда оставался чист, в нём не было Света, но отсутствовал в нём и Мрак.
Огромные глаза цвета морозного неба, сияющие волосы рекой, белые крылья, настолько белые, что больно смотреть. Рядом с говорившей стояли ещё трое из тех, кто черпает силы в Свете.
Громадный бурый медведь, на лапах – когти из пламенеющей, словно раскалённой стали, нахмуренная сова в серопёстрых перьях да могучий кентавр – вот и всё. Остальные ушли, не прощаясь.
– Ты брат великого Хедина, и мы повиновались тебе, – прорычал медведь, огневеющие когти процарапали землю. – Но ты творишь недоброе. Остановись, верни Источнику его жизнь!
– Верни, – сова запахнулась в крылья, развела их, обернувшись женщиной с милым, слегка тронутым морщинами лицом, точно у доброй бабушки, которую обожают бесчисленные внуки. – Верни, владыка.
– Иначе Свет не сможет оставаться с тобой, – пробасил кентавр, переступая тяжёлыми копытами.
Им ответить можно было многое.
Например, сказать, что очень скоро вообще не останется ни света, ни тьмы, а один лишь мёртвый смарагдовый лёд. Сказать, что единственный шанс – это объединить силы всех трёх источников, даже четырёх, если вспомнить ещё один в Асгарде Возрождённом, и тут уже не до сохранности первозданной чистоты.
Да, сказать-то можно. Но – что делать с чистым Урдом, со светлым Урдом? И он тоже обернётся тёмным? А потом?.. Как всё вернуть?
И Ракот Восставший лишь покачал головой.
– Кто мог содеять лучше – остался там, открыв нам путь. Я не бог Хедин, мне повинуется лишь Тьма. Может, справится кто-то из вас?..
Четвёрка Светлых не отвела взглядов.
– Владыка Ракот, – проговорила светлокрылая, глядя в упор синими глазищами. – Молю тебя, пощади Источник. Если надо – возьми кого-то из нас. Мы… готовы… – голос её прервался.
За спиной хозяина Тьмы мало-помалу собрались Древние – Тёмные. Смотрели, слушали. Очень внимательно.
– Что ждёт светлый Урд? – в упор спросила Сова.
Догадалась. Провидела.
– Если мы можем помочь самым последним, что у нас есть, – мы готовы, – пробасил кентавр. Согласно рыкнул медведь.
Ракот поднял руку, и все враз стихли.
– Коль потребуется, то я сделаю это, – медленно проговорил он. – Коль потребуется, то все мы – меня не исключая – поступим так же, как мой брат Хедин, своей жертвой открывший нам дорогу. Но – в должный момент. Источник Мимира затенён, да, но иного выхода сейчас нет. Погодите тратить свои жизни, Светлые. Момент ещё настанет. Можете мне поверить.
Ему верили. Это читалось и в их взглядах, и в напряжённой тишине, повисшей над тёмным источником. По-прежнему уходил в небо столб густого и плотного пара, но сделался он пепельно-серым; и небо всё темнело и темнело, словно надвигались вечные сумерки, за которыми уже никогда не настанет истинный рассвет.
– Выступаем, – коротко бросил Ракот, не глядя больше на Источник.
У меня большой долг перед тобой, Мимир.
* * *
Они торопились, ели на ходу и почти не спали. Упорядоченное сотрясалось и корчилось вокруг, точно под жестоким бичом в палаческих лапах. По-прежнему таяли ряды воинства, теперь уходили уже и иные Тёмные. Что они думали, на что рассчитывали – Ракот не гадал. Тьма дарует свободу. В решительный момент рядом должны оставаться лишь те, кто точно не дрогнет.
Тхенчана, змеедева Рудиа и похожий на бегемота Билихос по-прежнему держались подле.
– Глупцы, – заметила громадная улитка; её глаза на длинных стеблях мотнулись вслед ещё одной кучке отколовшихся. – Они изсссменили делу Владыки Мрака!.. Их нассстигнет кара, великая кара!..
Ракот промолчал. Обетованное приближалось, а перед ним всё яснее и отчётливее вставала Райна. Их путь только начался, они были первыми свидетелями пробуждения Древних, но тогда никто не догадался, чем закончится это их возвращение.
Райна. Она словно плыла перед ним, но не смотрела на него. Порой Ракоту казалось – он видит валькирию совсем юной, пробирающейся сквозь густой подлесок, видит её стоящей перед странной бревенчатой хижиной.
Воительница шла каким-то одним ей ведомым путём; быть может, взывала сейчас к нему, Ракоту, что это не отблески неведомого прошлого, он не сомневался. Но если это зов – то где она сейчас?..
…Обетованное открылось им во всей славе своей – сияющий остров, плывущий по волнам серого моря Межреальности. Зелёное, голубое, златое – над лучшим творением Молодых Богов мягко сияли чистые цвета, словно каждый лист, каждое озерко и каждый ручей светились, и каждая гора будто облачилась в парадные золотые доспехи.
Обетованное.
Сейчас его окружали Тёмные Легионы, приведённые сюда им, Ракотом, давшие бой несчастным быкоглавцам и их союзникам.
Легионы ждали своего повелителя, вызвавшего их из небытия, вновь напитавшего эманациями Мрака; без него это воинство долго бы не просуществовало.
– Лёд нассступает, владыка, – сочла нужным напомнить Тхенчана.
Лёд наступал. Знать бы ещё, для чего это понадобилось Дальним…
Лёд наступал, а где-то в невообразимой глуби Упорядоченного к нему продолжала взывать Райна.
Его Райна.
Кулаки хозяина Тьмы сжались. Источник Мимира оставил на них глубокие следы – хотя, казалось бы, какие следы оставит вода на мраке?
Но так или иначе, плоть Ракот удерживал сейчас куда хуже и с заметным трудом. Всё больше и больше становилось в нём чистой, беспримесной Тьмы, вытеснявшей всё остальное – подобно тому, как рубленая рана заполняется кое-как стягивающей края кожей.
Он не был таким даже в пору своего Первого Восстания.
Но сейчас не это было главным.
Урд. Светлый Урд.
…Тёмные Легионы салютовали своему Владыке; чудовища и монстры, костяки и духи Мрака. Предводитель явился, они вновь могли существовать.
– Владыка Ракот?!.
Навстречу ему метнулась тонкая фигура эльфийки, в руках – изогнутый лук.
– Владыка Ракот, ты вернулся!.. Но… где же повелитель Хедин?..
Эльфийка была из Тёмных, одна из подмастерьев названого брата.
– Триэль Фаэртала, владыка, – поклонилась она. – Мы… вернулись сюда, в Обетованное. Ожидая… приказов.
Эльфийка казалась растерянной, и отнюдь не от великого почтения к хозяину Мрака. Тёмные эльфы вообще не отличались застенчивостью.
– Многие наши вернулись сюда. Приказы… больше не имели смысла.
Она оправдывалась. Глаза её бегали, пальцы в чёрных боевых перчатках нервно сжимались и разжимались.
– Мы явились… мы надеялись… мы хотели найти… – она заикалась и запиналась. – Я… в дозоре…
Ракот вскинул руку, останавливая её.
– Войско прошло дальний и долгий путь, ему нужен отдых. Позаботься об этом, досточтимая Триэль.
Эльфийка лихорадочно закивала.
…Его место было с Тёмными Легионами. Он странно ощущал себя сейчас в Обетованном – словно натянув жмущую неудобную одежду. Здесь давит, там тянет, тут натирает.
За ним вились дымные серые шлейфы; Владыка Тьмы сделался истинным Владыкой Тьмы, и Обетованное, место света, тепла и радости, отталкивало его.
…А за пределами Обетованного, среди тёмного воинства, он сразу почувствовал себя лучше. Отдавал приказы, вполне обычные – поход их закончился, во всяком случае, пока.
Восставший словно оттягивал, как мог, тот момент, когда ему придётся встать перед светлым Урдом.
В самом Обетованном хозяйничали подмастерья названого брата – Ракот так и не собрался с духом оповестить их о потере. Остатки им приведённого отряда тоже втянулись на бестревожные пажити, в восхищённом благоговении – и Древние, равно Светлые с Тёмными, и простые смертные.
Нет, не обманывай себя, Ракот, подумал он, глядя на направлявшуюся к нему Тхенчану. Огромная улитка ловко пробиралась меж цветущими кустами, над ней вилась стайка цветочных фей, на все корки ругавших её писклявыми голосками за помятый лужок.
Древняя пыталась раскланиваться посредством глазных стеблей, получалось презабавно.
– Владыка, – она замерла перед ним. – Лёд нассступает. Он приближается. Что мы ссстанем делать, повелитель?
Ракот опустил голову. Чёрные волосы упали на плечи – за прядями тянутся тончайшие струйки серого дыма.
Тёмная права. Откладывать и тянуть больше нельзя.
– Идём, – почти прорычал он. – И… позови оставшихся Светлых, если они, конечно, ещё не сбежали.
Они не сбежали. Белокрылая дева с огромными глазами, похожая на адату, кентавр, медведь и сова.
– Мы здесь, владыка Ракот. Ты звал нас?
Восставший молча кивнул, сжал полубесплотные пальцы на эфесе чёрного меча.
– Вы предстанете перед священным Урдом, Древние. Это самое светлое и самое чистое место в Упорядоченном. И я должен подчинить его своей воле, как подчинил Источник Мимира.
Медведь повёл лобастой головой, шумно втянул воздух, что-то рыкнул.
– И это дорого обошлось тебе, владыка, – негромко сказала белокрылая, почти вздохнула. – Я вижу. Я знаю.
– Неважно, – отмахнулся Ракот. – Помните, что на кону сейчас не наше с вами существование, но сбережение всего Упорядоченного!
– Мы помним. – Сова развела и вновь свела пёстрые крылья, словно запахнулась в уютно-мягкую шаль.
– Я не знаю, что мне потребуется свершить и какую заплатить цену, – продолжал Восставший. – Не знаю, что станет инструментом. Но…
– Мы готовы, – зябко повела плечами белокрылая. – Я, Умис, когда-то – Дарительница Чудес для моего народа, заплачу потребное. Я уже догадываюсь, что тебе будет нужно, Владыка Тьмы.
Кентавр, Сова и Медведь переглянулись, согласно кивнули.
– Только… быстро, если получится, – с трудом выдавила улыбку крылатая Умис. – Смешно и стыдно, но я, Древняя… боюсь боли.
Ракот не ответил. Просто не смог.
…Светлый Урд встретил их, в отличие от бушевавшего Источника Мимира, умиротворённым безмятежным бульканьем, вечной пляской радужных пузырьков в каменной чаше. Здесь, под сенью резной беседки, в окружении вечнозелёных и вечноцветущих кустов всё оставалось тихо и благостно. На спину Медведя уселись несколько цветочных феечек, как всегда, неумеренно любопытных.
Подходили и Тёмные.
Тхенчана, Рудиа, Билихос. Другие. Замирали в молчании, переставали дышать.
И все глаза устремлены были на него, Ракота Восставшего, на него одного.
Никто и никогда не творил со светлым Урдом ничего подобного. Никогда Владыка Мрака не пытался наложить на него руку.
Что будет с равновесием, с животворной силой? Что будет, даже если они устоят? Сможет ли он, Ракот, очистить Источники, вернуть их к исходному балансу?..
Он осторожно коснулся отполированного камня; Урд дружелюбно булькнул, чуть шаловливо обрызгав хозяина Тьмы.
– Ты знаешь, что надо сделать? – прошептал Ракот, вглядываясь в прихотливую игру огоньков на поверхности. – Ты знаешь, как мне спасти Упорядоченное?
Урд не ответил. Это не его дело – давать советы.
Обе ладони Ракота медленно погрузились в приятно тёплую воду. Источник словно приглашал его не колебаться.
Что дальше? Влить в него Тьму, развоплощать себя и дальше, смешать Мрак с кровью Светлых? Дотянуться до самого корня Источника, замарать его, изменить – скорее всего, навсегда?
Слишком оно здесь светлое, слишком чистое. Может, оттого он и не чувствует боли? Свет, схороненный в Урде, не враждебен Тьме, он просто с ней не взаимодействует. Что ты сделаешь, Владыка Мрака?
От его пальцев медленно расходились тонкие, быстро тающие сероватые струйки, словно вода священного Источника размывала саму его суть.
Нити Тьмы исчезали бесследно. Урд не пожирал их, не уничтожал – это противно было самой его природе. Они переставали быть, оборачиваясь своей противоположностью, превращаясь в Свет, наполнявший зачарованную чашу Источника.
