Михаил Нестеров
Имя твое – номер
Все персонажи этой книги – плод авторского воображения. Всякое их сходство с действительными лицами чисто случайное. Имена, события и диалоги не могут быть истолкованы как реальные, они – результат писательского творчества. Взгляды и мнения, выраженные в книге, не следует рассматривать как враждебное или иное отношение автора к странам, национальностям, личностям и к любым организациям, включая частные, государственные, общественные и другие.
Упомянутые в этой книге картины и предметы старины реально существуют, но, по замыслу автора, их нахождение в частных коллекциях, музеях, на аукционных торгах изменено.
Связи с прошлым просто так не исчезают.
Вместо пролога
Женщина Ван Гога
Андрей Вихляев, натасканный на убийства, как борзая на зайца, без колебания выхватил из ножен нож…
Для него появление хозяйки в доме стало проявлением угрозы, и он ликвидировал ее не задумываясь, со стороны могло показаться, будто выстрелило оружие – мощно и неотвратимо, без какой-либо задержки на старте. Для Вихляева же его действия были наработанной до автоматизма связкой. Он резко подтянул ногу, для удобства поворачивая бедро внутрь, и его пальцы обхватили прорезиненную рукоятку ножа. Мгновение – и спецназовец, поддернув плечом, вынес вперед руку в круговом движении. Рассекающий удар снизу вверх оказался таким точным, словно на горле женщины была заранее сделана маркером отметина – от середины левой ключицы до противоположного уха. Вот по ней и полоснул Вихляев. Тут же отшагнул, автоматически меняя обратный хват ножа на обычный. И еще раз шагнул в сторону, словно уступал женщине дорогу. И только сейчас он увидел того, кто неслышно перешагнул порог дома, того, кого он только что убил…
Она была в модной розовой шляпке. В одной руке держала сумочку. Когда падала, невольно ища рукой опору, открыла рот. И он на фоне разверзшейся раны показался крошечным, уродливым, карикатурным.
– Вот дура, – прошептал Андрей.
Он перевернул хозяйку на спину, склонился над ней, заглянул в ее живые еще глаза. Он даже погладил ее волосы и в этом жесте походил на палача с отрубленной головой в одной руке и топором в другой.
Еще раз прошептал:
– Дура…
С легким сожалением. Так шепчут залетевшей в сени синичке, тут же попавшейся в когти кошки.
Женщина была красива. Она понравилась ему, едва бойцы спецкоманды отключили сигнализацию и проникли в ее дом. В гостиной на каминной полке стояло несколько фотографий в рамках. И на каждой – она, похожая на киноактрису или фотомодель, с распущенными волосами. Вихляев неожиданно подумал в артключе: если от этой виллы, как от глыбы, отсечь все лишнее и оставить только эту уютную гостиную, она станет похожей на отдельную квартирку проститутки с трогательной детскостью, на отдельный маленький мирок…
– Прости…
На протяжении многих дней ему будет сниться один и тот же странный и страшный сон. Нет, не рана, не кровь, не женская шляпка, не момент падения жертвы, так и не нашедшей опору, не ее порванные на коленях чулки. Ему будет сниться резервация, где на протяжении многих лет плодились люди-дебилы, люди – идиоты, люди-имбецилы. Целая армия мутантов… Во главе резервации стоял импозантный человек с бледным лицом, утонченный, изысканный, но все же не аристократ. Вихляев же был безликим и ждал своего часа: снести стены резервации и выпустить уродов на волю. Он был рожден для этой миссии. И в резервации к нему относились не менее почтительно, чем к территориальному главе.
…Андрей остановил Юниора повелительным жестом руки и, не сводя глаз с кровяной кромки, резко сказал:
– Ничего не говори.
Он встал с колен в то мгновение, когда кровавая лужа была готова коснуться их.
– Уходим.
Они работали втроем. В этот раз выполняли задание в швейцарском Базеле. За плечами Ветерана похищенная картина Ван Гога «Портрет мадемуазель Раву», упакованная в водонепроницаемый чехол. За плечами всей команды не одна успешная операция, не первый труп. Впервые они убили на задании в Майами…
В кармане Вихляя… похищенная фотография хозяйки дома. Киноактрисы, фотомодели или просто преуспевающей женщины с распущенными волосами…
Глава 1
Находка для шпиона
1
Москва – Майами, 2000 год
Очередной, двенадцатый клиент отверг предложение Алексея Гриневича. Стоило ли рассчитывать на благосклонность тринадцатого? Да, утвердительно ответил он с важной поправкой: если клиентом будет черт. В этот критический момент Гриневич был готов совершить сделку с нечистой силой. Его даже мороз по коже пробрал, когда он мысленно воспроизвел картину Поля Гогена «Автопортрет с желтым Христом». Что-то символическое крылось в нечистой сделке, вернее, смысл крылся в природе символа – распятого Иисуса. И еще одно: на переднем плане не казненный на кресте человек, а мастер, написавший эту картину.
Пора, сказал он себе. Пора приступать к реализации основной части плана по внедрению своего агентства на мировой рынок по возвращению похищенных произведений искусств. Двенадцать несчастных, лишившихся полотен великих мастеров, вежливо указывали бывшему военному прокурору на дверь. Мотивировка была предсказуема. И последний клиент, принимавший главу «Артики» в гостиной своего роскошного особняка на Ривьере, сказал:
– Извините, господин Гриневич, что потратил ваше время. На меня работают лучшие детективы в этой области. Ваше агентство я не встречал в списке подобных организаций. Вы можете доказать свою состоятельность в области поисков украденных ценностей хотя бы одним раскрытым делом?
– Пока нет.
– Еще раз извините.
Двенадцать. Красивое число. Двенадцать месяцев. Двенадцать апостолов. Двенадцать колен Израилевых. Двенадцать ожидаемых отказов, словно засевших в двенадцатиперстной кишке. Двенадцать раз Гриневича с насмешкой встречали и те, кто отвергли его помощь в розысках, и те, кто усердно искали похищенные шедевры в надежде на очередной очень высокий гонорар. Порой цена за подобную услугу равнялась аукционной стоимости картины.
Ровно два месяца назад на аукционе Сотбис в Нью – Йорке ныне преуспевающий бизнесмен, а ранее командующий Корпусом морской пехоты Майкл Клинч приобрел картину французского живописца «Автопортрет с желтым Христом». И вот сегодня один бывший военный бросал вызов другому. Российский генерал не собирался на встречу с американским адмиралом – картину Поля Гогена у адмирала еще не украли. Спустя «двенадцать» месяцев настала пора проявить себя детективам Гриневича. Их было четверо. Гриневич считал их специалистами высокого класса по проникновению в укрепленные, защищенные самыми продвинутыми технологиями в области безопасности здания. Он укомплектовал основное ядро своей команды бойцами из подразделения боевых пловцов Балтфлота. Он присматривался к «котикам», бывая в командировках, в качестве следователя военной прокуратуры расследуя самые сложные дела: убийства, коррупцию, должностные преступления. Он сам устраивал свое будущее и за два года до выхода в отставку четко представлял структуру, деятельность агентства, которое сам впоследствии и возглавил. Он придумал ему красивое название – «Артика», от английского «Art» (искусство), название, от которого веяло холодом и которое навевало мысли о необъятных просторах, а в представлении Гриневича – возможностях.
2
Команда из четырех человек – Вихляев, братья Панины и Романов – прибыла в Майами по туристическим визам «голой» в плане экипировки и специального оборудования, но решительно настроенной в качестве сплоченной боевой единицы.
В течение недели боевики наблюдали за адмиральским домом, кажущимся неприступной крепостью каменного века, возведенной на вершине утеса, снимали дом на фотокамеру с высоким разрешением и подолгу изучали снимки. Флоридские владения адмирала были обнесены натовским ограждением, умело замаскированным за кустами жасмина; издали ограждение и походило на живую изгородь.
Андрей Вихляев составил план и определил роль каждому бойцу. В местном магазине братья Панины приобрели водолазное снаряжение, включая ножи с титановыми лезвиями, надувную лодку. Сам Вихляев наведался в магазин, торгующий и сдающий напрокат альпинистское снаряжение. Костя Романов обходил местные бары и кафе в надежде познакомиться с охранниками адмирала. Согласно информации Гриневича бывшего командира Корпуса морской пехоты охраняли «тюлени», оставившие службу взамен на заманчивое предложение адмирала. Последний не делал из этого тайны, наоборот, он афишировал этот факт, служивший ему дополнительной защитой.
Три дня прошли впустую. Самый молодой член команды засомневался: развлекаются ли бывшие «тюлени» в привычных для американцев барах. На четвертый день в начале десятого вечера Романов зашел в бар «На дне». Заняв место за стойкой, спросил бармена:
– С кем тут можно перекинуться парой слов на профессиональную тему?
– Ты гомик, что ли? – хрюкнул бармен. – Тогда ступай в бар «Культ голубых устриц», там тебя примут со всеми почестями.
Романов в другой ситуации не стал бы нарываться на скандал, может быть, ответил в своем стиле: «Да. И я знаю, почему только ты признал во мне гомосексуалиста, брат».
Но сейчас Костя перегнулся через стойку и схватил бармена за грудки.
– Ты кого гомиком назвал, урод?
И услышал голос за спиной:
– Остынь.
Костя обернулся. На него смотрел рыжеватый парень лет двадцати семи…
Романов изучил лицо американского адмирала по снимкам, полученным в том числе из Интернета. Самыми ценными в оперативном плане оказались кадры, невольно объединившиеся в фотосессию. Они были сделаны в Нью-Йорке в день приобретения адмиралом картины Гогена. И на каждом снимке рядом с ним оказывался молодой человек с военной выправкой. Ряд снимков – как емкий ролик, сравнил Костя. Этот короткий фильм подсказал ему профессию человека, находящегося рядом с адмиралом: телохранитель. На одном снимке об этом говорила его поза, на другом – поворот головы и то, как он держит руки: его шеф с упакованной картиной, а его рыжеватый спутник… с пустыми руками, как и положено телохранителю.
Косте понадобились секунды, чтобы осознать: перед ним один из охранников адмирала. Он жаждал этой встречи, устав ходить по бесчисленным барам.
Романов отпустил бармена и сосредоточил внимание на реальном противнике. Вариант «Извините, погорячился» не работал – знакомство сорвалось бы, не начавшись. Что сделает американец, прикидывал Костя, если дать ему возможность атаковать, но прежде спровоцировать его на атаку.
Романов не встал, а будто сошел с высокого вертящегося стула и оказался в резко выраженной односторонней стойке, выдвигая вперед ногу, как если бы делал шаг для сближения. Его стойка оказалась противоположной стойке «тюленя», и тот чисто механически принял ее именно в качестве агрессии. И дальше действовал мгновенно и на автомате. Поставив ногу позади ног Романова и захватывая его ноги спереди, «тюлень» провел бросок с обратным захватом ног. Костя прочитал его действия по его глазам, обманным движениям, по его стойке, в которую сам и загнал его, оставляя ему на выбор не больше двух-трех приемов. Может быть, та уверенность, с которой столкнулся американец, заставила его ошибиться, причем дважды. И он просто не мог не упасть вместе с противником. Романов тут же воспользовался его промахами и уже в партере показал американцу, что такое рычаг локтя через предплечье. Он грудью зафиксировал туловище противника, но прежде захватил запястье его руки и подвел предплечье своей руки под локоть. Он намеренно медленно приподнимал локоть вверх по направлению к ногам, выпрямляя руку телохранителя. Тот не выдержал острой боли и подал сигнал «сдаюсь», застучав рукой по полу. Романов отпустил его. Оказавшись на ногах первым, он подал сопернику руку. Одновременно представился и поздоровался, демонстрируя приличный английский.
– Кевин, – с некоторой задержкой назвался американец. – Морская пехота? – попробовал угадать он, начиная с элиты американских вооруженных сил.
– Как угадал? – улыбнулся Романов.
Кевин с честью вышел из положения. Кивнув на малость обалдевшего бармена, объяснил:
– Разве не ты спрашивал у него, с кем тут можно перекинуться на профессиональную тему.
Романов без труда уловил ударение и ответил:
– Вот мы и перекинулись.
Кевин засмеялся. Указав на дальний столик, предложил:
– Уединимся?
И щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена:
– Два виски.
В этот вечер они говорили о многом, но главной темой была служба в армии. Костя задавал наводящие вопросы и получал необходимые ему ответы.
– Лично я скучаю по службе.
– Я тоже, – ответил американец. – Но если ты спросишь, жалею ли я…
– Считай, я спросил, – улыбнулся Романов.
– Нет, не жалею. У адмирала я получаю приличные деньги. Причем график просто смешной – сто пятьдесят часов в месяц, представляешь?
– Постой, ты же оставил службу, при чем тут адмирал? Ты что, устроился при нем гражданским адъютантом?
Костя задал выверенный вопрос и не дал заподозрить себя в излишней настойчивости; немного пожалел, что американец мало пил: всего два виски за час.
– Я возглавляю службу охраны адмирала, часто, но не всегда с ним. Есть такие мероприятия, причем затяжные, дня на три или четыре, куда телохранителей не приглашают. – Кевин сделал недвусмысленный жест руками и заговорщически подмигнул. – Шеф на пенсии, у него свой бизнес. Здесь у него вилла – на самом высоком утесе. Выше этого здания здесь ничего не строят.
– Стало быть, адмирал в этих краях, – Костя пощелкал пальцами, подбирая определение, – вроде главы местного парламента?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся в свою очередь Кевин. – Знаешь, чтобы стать гражданином Монако, нужно шесть месяцев в году находиться в этом карликовом государстве. Для моего шефа это место – тоже что-то вроде княжества.
– Охранникам лафа в этом плане, – заметил Романов.
– Не скажи. Работа у нас сложная. Устаешь следить за всеми подступами к зданию. Даже грань утеса днем и ночью попадает в кадр. В самом здании установлены детекторы движения.
– Как же вы передвигаетесь по дому?
– Отключаем датчики во время короткого обхода.
– Хочешь виски, пива?
– Нет. – Кевин с сожалением посмотрел на часы. – Через двадцать минут мне нужно быть на объекте. Таковы условия: начальник службы охраны обязан находиться на объекте во время вечернего обхода. Исключение – когда адмирал дома. Этот режим мне придется поддерживать еще два дня.
– Жаль, мало посидели, выпили.
– Ты надолго в наши края? – поинтересовался американец.
– Через два дня мой отпуск заканчивается.
– Кстати, – направившийся было к двери Кевин вернулся, – как называется контрприем, который ты провел?
– Рычаг локтя через предплечье, – назвал Романов. – Самбо. Ты совершил две ошибки, выполняя бросок с обратным захватом ног. Во-первых, ты перенес вес тела на «переднюю» ногу и с большим трудом оторвал меня от пола. А когда все же оторвал, не отставил свою ногу. Жаль, у нас нет времени, я бы показал тебе несколько приемов.
Романов проводил Кевина глазами до двери. И в любое мгновение ждал его возвращения – под любым предлогом. Может быть, он вернется не сейчас, но позже, посовещавшись со своими подчиненными, рассказав им про странное знакомство, передав им содержание беседы – от первого слова до последнего, настораживаясь все больше и больше.
Романов чувствовал, что он будто перезагружается. Его система не дала сбой, но внутренний диспетчер задач требовал освободить память во время перезагрузки.
Он усмехнулся: где остальные пользователи? Где члены команды? Где эти чертовы сетевые адаптеры?
Он тут же вернулся к прежней теме. Словно влез в голову Кевина. Он спешит на работу, полный впечатлений от неожиданной встречи. Какие у него сомнения относительно разговора с 23-летним русским парнем? Романов помнил слова Алексея Гриневича, который часто выступал перед бойцами в качестве командира роты: «Когда ты на задании, твой мозг и организм работают в непривычном режиме. Тебя гложут сомнения, но ты обязан освободиться хотя бы от половины: отсеивая не разумом, а чувствами. Ты труп без этой науки. Но нет этой науки без практики. Твоя работа постепенно превратит тебя в сильно сомневающегося человека, в человека уникального: сомневаясь, ты не потеряешь уверенности в себе. У тебя не возникнет затруднений при разрешении любого – пустячного или жизненно важного вопроса».
Возвращаясь в гостиницу, где его поджидали товарищи, Романов четко знал, что дала ему эта встреча. Он словно рапортовал, а после давал пояснения.
«Адмирал не будет дома сегодня, и еще два дня. Почему – потому, что Кевин обязан находиться на объекте во время вечернего обхода в то время, когда адмирала нет на объекте. Сегодня и, по крайней мере, еще два дня. Грань утеса днем и ночью попадает в объектив видеокамеры. В здании установлены детекторы движения. Они отключаются во время короткого обхода. Вечерний обход начинается в 23.00. Именно к этому времени старался не опоздать Кевин».
– Камеры видеонаблюдения остаются не у дел во время обхода.
– Почему ты так решил? – спросил командир группы, слушая доклад подчиненного в номере гостиницы.
– В том смысле, что в них некому смотреть.
– Разве Кевин говорил о том, что охранники совершают обход всем составом?
– У него в подчинении всего четыре человека, – терпеливо объяснял Романов. – Каждый работает по сто пятьдесят часов в месяц. То есть четыреста пятьдесят часов на четверых. То есть в каждом конкретном случае объект охраняет один человек. А если брать в расчет Кевина, начальника службы охраны, то на одну десятую меньше одного человека.
– Вижу, тебя учили работать с цифрами, – усмехнулся Вихляй, сам в прошлом инструктор.
– Как и тебя. Первое, что я услышал, перешагнув порог экипажа: «Как твое имя, матрос?» Я наивно ответил: «Костя». И получил исчерпывающий ответ: «Нет, клоун. Здесь твое имя – только номер».
Вихляев покивал. Он, братья Панины, Романов, многие другие курсанты слышали то же самое в свое время.
– Значит, во время обхода у пульта видеонаблюдения никого нет, – повторил вслед за Романовым Вихляев. – Молодец, Костя, – похвалил он его, – это ценная информация. Болтун – находка для шпиона.
Он выбрал из кучи снимков, сделанных «Никоном» с надувной лодки, самые четкие, разложил их в стиле панорамы и прямо на них сделал маркером несколько отметок.
– Это волны, бьющие в скалу, – пояснил командир. – На лодке к берегу пристать можно, но придется идти, прижимаясь к берегу. Вместо птицы удачи поймаем патрульный катер. Метрах в трехстах от утеса есть заводь. Вот она на этом снимке, – показал он. – Панины сегодня заходили туда на лодке.
– Да, – подтвердил Ветеран, невысокий, широкоплечий морпех. – Независимо от прилива, течение в заводи всегда в обратном направлении. Есть и место, где можно расчалить лодку или притопить.
– Притопим, конечно, – чуть рассеянно подтвердил Вихляй.
Новые данные, полученные Романовым, едва ли не в корне меняли ход операции. Они были своевременными, в этом Андрей не сомневался. Он на ходу ломал один, предварительно составленный план и строил другой.
– Начало оставляем – оно мне нравится. Меняем время. К заводи подходим с тем расчетом, чтобы доплыть в аквалангах аккурат к половине одиннадцатого. Маскируем акваланги на дне и начинаем подъем на утес ровно в то время, когда охранники начнут обход. Подъем долгий и трудный, на утес охрана также обращает внимание. Обращает вскользь, я думаю. За один раз не поднимешься, но за два можно.
– Похоже, ты один знаешь, чего хочешь, – сказал Юниор. – Так объясни нам. Хочешь сказать, что мы заночуем на середине скалы?
– Точнее сказать, застрянем там на сутки. На скале есть несколько приличных террас, заросших жасмином. Например, эта, – командир сделал пометку на снимке. – Закрепимся там на веревках. Если ширина позволит провести время в более комфортных условиях, поставим палатку, – сострил Вихляев.
Он снова сосредоточился на снимках, до боли в глазах всматриваясь в каждый и находя в четком изображении утеса то уступ, то террасу, то выемку. И каждый объект помечал маркером. Вскоре на снимке образовалась прерывистая кривая, которую 29-летний Вихляй окрестил штрихкодом.
– Это наш путь наверх. Хорошенько заучите его, сами прикиньте масштаб. Полезем ночью, «штрихкод» должен сидеть у каждого в голове, ясно?
– Да, – ответил каждый по очереди.
Командир снова взял короткую паузу.
– Костя, ты дружишь с цифрами. Еще раз прикинь площадь дома, участка, или как он там называется, посчитай, сколько комнат и прочего дерьма, куда можно заглянуть. Прикинь и скажи, сколько времени потребуется двум охранникам проверить объект. Полчаса – это много по-любому, – сам вычислил командир.
У Романова уже был готов ответ:
– В нашем распоряжении будет четверть часа. Два раза по четверти часа. Завтра и послезавтра. Потому что через три дня вернется адмирал. И для нас лучше не забивать голову вторым вариантом. Предварительные наметки у нас есть, так что сесть за работу над вторым планом никогда не поздно.
