Ная Геярова
Институт проклятых. Сияние лилии
– Будешь хорошо учиться, будет и стипендия.
Выудила из кипы лист. Внимательно на него посмотрела.
– Ваши новые документы, – свернула его пополам. Тут же вытащила из-под пачки бумаги синюю корочку с серебристой окантовкой. Открыла и зачитала:
– Студентка Найли Риган…
– Как? – в удивлении переспросила я и подалась вперед. Не послышалось ли мне? Но, похоже, удивилась не только я, а хмыканье было привычкой леди Гельннаны.
– Ты, случаем, не родственница ректору Кейну? – Ну до чего же у нее взгляд жуткий, пронзающий и будто выворачивающий наизнанку всю душу!
Я быстро заморгала.
– Нет.
– И без тебя знаю, что нет. У ректора родственников нет.
Дамочка глазницами в корочку уставилась, прокашлялась и продолжила зачитывать.
– Факультет боевых магов…
– Как? – испуганно вскинула я голову. У меня, видимо, тоже появилась вредная привычка повторять один и тот же вопрос.
Взгляд леди Бретт меня прямо просверлил. Я знаю, перебивать некультурно. Но здесь явно было что-то не так.
– Какой из меня маг? – Я даже заикаться начала. – Да еще и боевой! Я в жизни никого… – и осеклась. Как же, а Мика и шатен с блондином?
Канцелярша выплыла из-за стола. И я увидела, что ног у нее нет. Вернее, я их не могла видеть, черное платье, плотно обтягивающее худую фигуру, тонуло в ворохе шуршавшей при ходьбе бумаги.
Леди Бретт обплыла вокруг меня, рассматривая с пяток до макушки. Остановилась напротив лица. Это было так странно и страшно – смотреть и не чувствовать дыхания жизни, а видеть черную пустоту глазниц. Я невольно поежилась. Леди Гельннана усмехнулась, растягивая тонкие мертвенно-серые губы.
– Суккуб! – вынесла она вердикт и направилась обратно к столу. – Все верно. Только боевых. А куда еще ваше проклятие направлять? В войне такие, как вы…
Она не договорила. Я снова перебила, выпалив на выдохе:
– В войне!
Канцелярша уселась за стол, подперла руками узкий подбородок.
– Это я так… – произнесла она мечтательно. – А вдруг. Вечного мира не бывает, – и закрыла книжку. – Но я вас поздравляю.
– С чем? – Я уже не ожидала ничего хорошего для себя.
Она очень легким для мертвой жестом поправила волосы. Грациозным движением, так не вяжущимся с ее мертвым лицом, подала мне книжицу. Мне подумалось, что живая она была невероятно красива.
– Вы первый суккуб в этих стенах и, надеюсь, последний.
Я неуверенно подошла и дрожащими руками взяла зачетку из протянутой бледной ладони.
– Почему надеетесь?
Улыбка сползла с серого лица.
– Встречала таких, как ты… Хлопотные ребята. Глаз да глаз… – и хлопнула в ладоши. Я в очередной раз потеряла дар речи и ощутила уходящий из-под ног пол. Леди Бретт только головой покачала, отправляя ко мне поддерживающую энергетическую волну.
– Новенькая… – обернулась канцелярша к вывалившемуся из стены духу. А тот широко зевнул зверской пастью, утыканной сотней мелких острых зубов, почесал мохнатый рыжий затылок, зависая под потолком, уставился на меня черными глазами.
– Это твой дух-хранитель, Баз. – И уже обращаясь к нему: – Прошу принять и расписаться, студентка Найли Риган.
У духа брови взметнулись вверх, круглые уши нервно задергались, он даже назад к стене попятился.
– Родственница ректора Кейна?
Леди Гельннана рукой махнула, усаживаясь в свое рабочее кресло, и начала перебирать бумаги.
– Однофамильцы.
Дух облегченно выдохнул. Снова почесал затылок. А мертвая леди продолжила:
– В комнату проводи. И да… – снова обратилась ко мне. Взгляд пробежал по мне. – Одежда, учебники, перья, тетради – все уже в вашей комнате. Запоминайте: правое отделение, женское общежитие, комната номер двадцать пять, – и отвесила вежливый поклон, давая понять, что аудиенция закончена.
– Идем, – проворчал дух, махнул огромной лапой и вышел сквозь стену, волоча за собой толстый рыжий мохнатый хвост с черной кисточкой на конце. Я направилась следом. Уже перед выходом услышала:
– Студентка Найли…
Я обернулась.
Леди Бретт смотрела на меня и ухмылялась, а в пустоте глазниц клубилась черная тьма.
– Добро пожаловать в институт проклятых!
Глава 4
Зак стоял, облокотившись о стену. Завидев духа-хранителя, побледнел.
– А я смотрю, к тебе надсмотрщика приставили.
Я смерила духа недовольным взглядом. Коренастый. Страшный. И как мне казалось, я ему не нравлюсь, иначе отчего он смотрел на меня и щерился. А хвост нервно ходил по полу туда-сюда, туда-сюда. Уши хоть и мелкие, к голове прижаты. Похож на пса, готовящегося к нападению. И только глаза спокойные, черные с… Мне тьма последнее время везде мерещилась. Это все из-за ректора, как окунулась во тьму его зрачков, так теперь чудится, что он со всех лиц на меня смотрит.
Зак подошел ко мне и, косясь на База, громким шепотом сообщил:
– Только особо… гм… опасным духов дают.
От удивления мои брови приподнялись вверх. И с чего это я особо опасна? А дух ухмыльнулся во всю пасть, подтверждая правдивость слов Зака. После чего призывно махнул лапой и поплыл по коридору.
Мы с Заком переглянулись и двинулись за ним.
Выйдя из здания, я смогла оценить все архитектурное великолепие института. Серые каменные стены, узорчатые решетки на широких окнах, три башни – по одной с правого и левого крыла и центральная с округлой аркой, из-под которой мы и вышли. Левое крыло будто немного отделено от остального строения, стены прикрыты буйно разросшимся плющом, черный купол венчал здание. Все это создавало мрачную картину. Из центральной башни выходила витиеватая тропа, вдоль нее вытянулись фонари и скамейки. Множество зеленых насаждений и роз. От последних по извилистой аллее плыл дивный аромат. В стороне от тропы находились парк и фонтан – не радужный, как в городе, а статуя дракона, изрыгающего серебряные струи. На зеленой лужайке у фонтана студенты. Кто-то сидел на скамейках, кто-то на зеленом газоне – читали, вели беседы. Все размеренно и чинно. Если бы не мое нерадостное положение, то институт ничем не выдавал бы свое скорбное название – проклятых.
– Справа крыло боевиков, по центру – маги, отдельно левое крыло демонологии и некромантии. – Зак поморщился. – С последними лучше вообще не связываться: если демонологи практически не выползают из своей берлоги, то некроманты везде нос суют.
Хранитель двигался вальяжно, свысока посматривая на сидевших на скамейках, и кивал мохнатой головой, вслушиваясь в речь Зака. Студенты, завидев нас в сообществе духа, торопливо вставали и уходили, сворачивали с аллеи, недружелюбно косились, тихо переговариваясь. Может, и к лучшему, что ко мне приставили База, все меньше любопытных взглядов. А духу, казалось, нравится, что его боятся. Он строил страшные гримасы, нет-нет, да и порыкивал на не особо расторопно убегающих с нашего пути студентов.
– Почему боевой магии? – недоумевал Зак, пиная мелкие камешки.
Я пожала плечами.
– Леди Гельннана говорит, суккубу только туда дорога.
Зак нахмурился.
– Там и девчонок-то мало, – потер шею. – С первого курса только ты и… – приглушенно смолк.
– Кто? – мне очень не понравился тон.
– Увидишь, – вздохнул Зак, сунул руки в карманы.
Дальше мы шли, молча смотря под ноги, каждый в своих думах.
Так и добрались до общежития. Большое здание в три этажа, вход открывался под слегка светящейся серебром аркой. Зак остановился.
– Дальше ты сама. Это женское общежитие, – сказал, заливаясь румянцем, чем несказанно меня удивил. – Только по пропуску от ректора.
Я досадливо вздохнула. Расставаться с Заком не хотелось.
– Но мы увидимся в институте? – постаралась я приободриться.
Парень посмотрел на меня с каким-то внутренним напряжением, а следом порывисто обнял, потрепал по волосам и, осторожно прикоснувшись губами к моей макушке, шепнул сдавленно:
– Обязательно увидимся, Найли.
Он стоял у порога, пока мы не вошли в общежитие. А стоило закрыть дверь, как мне стало невообразимо тоскливо. Даже холод пробрал от мысли, что придется теперь обосновываться здесь, в чужом и нелюдимом институте, где каждый смотрит на меня, как на «особо опасную», а кое-кто и удушить готов. И только Зак… При мысли о нем теплело в душе. Что же, главное, я не одна. Усмехнулась от этой мысли, покосилась на своего духа-хранителя. Он, не обращая на меня особого внимания, ковырял когтем в зубах. Глянул на меня из-под густых бровей, шмыгнул носом и махнул косматой лапой.
Следуя за Базом, я поднялась на второй этаж. Жилички, а вернее, студентки провожали нас заинтересованными взглядами. Все были в длинных платьях строгого кроя, с тугими хвостами волос на макушке, чем невероятно походили друг на друга. Девушки смотрели на нас и разве что пальцами не тыкали. Некоторые даже из комнаты выглядывали и возбужденно шептались с соседками, косясь на духа. Но стоило тому обернуться и чуть рыкнуть, вскрикивали и прятались за дверьми. Зато когда мы остановились у комнаты номер двадцать пять, весь женский коллектив второго этажа вывалил в коридор, и даже с первого кое-кто поднялся, а с третьего, наоборот, спустились и теперь стояли в коридоре, от любопытства переминаясь с ноги на ногу. И глаза у всех такие были, что мне разом расхотелось заходить в эту самую комнату. Я стояла в нерешительности, осторожничая и побаиваясь взяться за ручку.
Дух щерился, поблескивал на меня ядовито-черными глазами. Уж ему-то точно доставляло удовольствие смотреть на мою растерянность и видеть мой страх. Меня обуяла злость. Ох, и сколько я уже с этой моей эмоциональностью бед натворила, но меня все равно ничто не учит. Да и куда уж хуже! Я вскинула подбородок, свысока посмотрела на выжидающих студенток. Хотя от страха мурашки побежали по коже, и душу терзали нехорошие предчувствия, я с бесстрашным видом все же вошла в издевательски-вежливо раскрытую Базом дверь.
И тут же облегченно выдохнула. В комнате никого не было.
Все с тем же гордым видом прикрыла за собой дверь под вздохи любопытствующих. Нечего таращиться. И чего это они пугали и глаза закатывали? Обычное жилье для студента – небольшое, прямоугольное. Пара кроватей, стол, две тумбы, один шкаф и дверь, вероятно, в ванную. Полстены занимало окно с серыми занавесками, выглядевшими уныло и безрадостно, в тон с блеклыми бежевыми стенами.
Баз проплыл к одной из тумбочек, распахнул, указывая на стопки книг на полке, там же тетради, парочка перьев и бутылочка с чернилами.
Вот и чудно! Ломать голову, где достать канцелярию, мне и правда не придется. Но ведь, кроме ручек и тетрадей, мне нужно и…
– Ваши вещи! – рявкнули мне прямо в ухо настолько громко, что я подпрыгнула на месте от неожиданности.
Рядом стояло и смотрело нагло и довольно мое жуткое личное чудовище. Я от удивления чуть рот не раскрыла. Вовремя захлопнула, чтобы не показаться глупой. Баз умел разговаривать! За все время, пока мы шли, он не сказал ни слова.
– Расписание! – провозгласил, растянув рот в ухмылочке. Сунул мне в руку помятый листок и, не прощаясь, ушел в стену.
– Чтоб тебя к нечистым занесло! – кинула я злобное послание ему вслед.
Швырнула расписание на стол. Скинула пыльные туфли и забралась с ногами на кровать. Теперь можно было спокойно обдумать собственное положение. Выходило оно совсем безрадостным. Ножик, по словам ректора, уже однозначно у стражей, и отпечатки мои, выходит, тоже… А как же отпечатки убийцы? И вообще, зачем он мне его сунул? Наверное, это самый простой вопрос. Чтобы глаза дозорным отвести. Они превосходные ищейки, по следу пошли. Вот только ножичек-то в моих руках к тому времени был. И это я оттуда бежала, пятками сверкая, меня они в лицо видели на месте преступления с этим самым ножичком. Прав ректор Риган, у меня патологическое умение оказываться в ненужном месте в ненужное время. И брать из чужих рук ненужные предметы.
Я отчаянно попыталась вспомнить убийцу.
Вот я стою, он несется на меня, я мысленно прощаюсь с жизнью. Рука, сующая мне нож… Она в перчатке? Или?.. Ничего не вспоминалось. От переживаний я не могла вспомнить ничего, кроме пугающих желтых глаз с тонкой чертой посередине. Как у змеи. И сам он как змея – юркий, быстрый. Я прикрыла веки, в висках стучали секунды. Никаких воспоминаний, способных хоть как-то разъяснить ситуацию.
Пустота.
Горечь.
Сколько времени мне придется провести в институте? Сможет ли ректор мне помочь? И станет ли?
Захотелось просто по-девчачьи расплакаться, так, чтобы навзрыд, чтобы вытирать распухший нос кулаком. Вполне возможно, что это поможет, ну хотя бы чуть-чуть.
Сейчас же… Мне и этого не позволили.
Сначала послышался вскрик любопытных студенток, отпрянувших от двери. А потом эта самая дверь была пинком открыта и хлобыстнула о стену, осыпая штукатурку. И в комнату ввалилась… Нет, пожалуйста, стоп! Мой бывший до сегодняшнего дня привычный мир, остановись, дай мне сойти с этой сумасшедшей планеты!
– Что это значит? – рявкнула вошедшая девица. Длинные ноги, обтянутые кожаными сапогами, черные брюки и заправленная в них черная рубаха, подчеркивающая глубоким вырезом огромный бюст. Я еще никогда не видела девушек в штанах. К слову, я и бюстов таких не видела! Поначалу вообще он вошел, а уж потом его обладательница. Но удивило меня другое. Девица была зеленой. Да, да… именно зеленой, этакая изумрудно переливающаяся кожа лица, рук и всего, что можно было увидеть в глубокий вырез рубахи. Длинные рыжие волосы собраны в хвост, взор больших красных глаз устремлен на меня. Очень злой, в глубине кровавого зрачка так и сверкали молнии.
– Это моя койка! – зловеще прошипела девица и уверенно шагнула ко мне. На лице полыхнула бешеная ярость. Я проворно вскочила. И вот, спасите меня нечистые, завизжала! Еще бы! Ее искаженное лицо передавало желание если не убить меня, то точно покалечить! А я девушка маленькая и хрупкая. Эта «гром-баба» меня одной рукой переломит. Судя по всему, именно это она и собиралась сделать. Я едва успела отпрыгнуть к стене.
– Вон отсюда! – рыча, словно раненый буйвол, одним взмахом руки снеся тумбу, не унималась девица. И снова кинулась на меня. Я к окну. Путь к выходу она загораживала своим телом. Я пыталась увернуться, но она ловко поймала меня за волосы и приложила лбом о подоконник. У меня помутилось в глазах. Я, делая усилие, вывернулась, оставляя прядь волос в огромном кулачище, и заехала ей локтем в нос. Девица охнула, на секунду выпустила меня. Но всего на секунду… Тут же издав вой, снова бросилась в атаку.
И что я должна была делать?
Защищаться!
Жаром окатило тело, пульсом ударило в виски. Я уперлась спиной в стекло окна и выдохнула, обдавая нападающую волной очарования. Тут же вдохнула обратно, втягивая в себя ее силу. Девица застыла с яростным выражением. Всего секунды две непонимающе смотрела на меня, а потом растерянно улыбнулась. Угрожающий кулак замер в полуметре от моего перепуганного лица. Лиловые нити потянулись от девицы ко мне. Мои глаза полыхнули алым, а ее затянулись блаженной истомой. И тут меня обожгло. Амулет на шее начал затягиваться, стал невыносимо горячим, обжигающим кожу, у меня перекрылось дыхание, в глазах потемнело. Попыталась сорвать его, но он продолжал стягиваться вокруг моей шеи плотным кольцом. Я видела, как стряхивает с себя очарование девица, и в зрачках остервенелые огни загораются.
– Так, значит! Магией?! Меня! – прорычала она.
«Так», – хотела сказать я, но не в состоянии дышать рухнула на пол. И уже отключаясь, увидела, как из стены выныривает мой дух-хранитель с на глазах вытягивающейся от увиденного мордой.
Что ж, вполне вовремя.
* * *
В комнате слышались приглушенные голоса. Открыла глаза. Я лежала на кровати. Жутко болела голова, в носу собралась кровь, и ее привкус стоял во рту. В затылок словно ножи воткнули. От боли скулы сводило. Я с трудом перевела заплывший взгляд в сторону говоривших.
Зеленая девица сидела за столом, закинув ногу на ногу, покачивая носком сапога. Придерживала платочек у лица. Напротив сидел Баз. Ковырялся в круглом ухе, тоскливо поглядывая на стену.
– Разжалуют… – сетовал, уныло уставившись в темное окно.
– Не разжалуют! У них хранителей не хватает. А после того как моего с позором сняли, так и подавно никто идти в хранители не хочет, – хлопнула по столу ладонями девица и кивнула в мою сторону. – Посмотри-ка, наша никак в себя приходит!
Баз оживился, даже в глазах что-то сочувственное появилось. Надо же, я думала, совсем ему не нравлюсь. Хранитель подскочил ко мне и застучал хвостом по полу.
Поднялась и неспешно подошла к кровати девица. Присела, озадаченно всматриваясь в меня красными глазищами.
– Хорошо приложила, – прицыкнула языком. – Ты извини… Я думала, снова какая-нибудь неупокоенная забрела. Здесь бывает, – невозмутимо похлопала меня по плечу. Я ойкнула, хлопок отдался в голову, и там застучало. – Но и ты не промах. – Девица убрала платок от лица, хмыкнула распухшим носом. Тот занимал пол-лица и был скривлен влево. Я не могла не улыбнуться. Представляю, как я выгляжу. Осторожно прикоснулась ко лбу, шишка – будь здоров.
– Меня, кстати, Тара Вьятт зовут, – представилась девица.
Я, поморщившись от боли, села.
– Найли Сторм, – проговорила напряженно.
Дух пристроился у Вьятт за спиной и выглядывал из-за плеча. Невинные черные глазенки хлопали ресницами. На рыжей морде было написано: «А я чего? Я в бабские разборки ни-ни!»
– Значит, ты тоже на боевика? – продолжила хрипловатым голосом Тара.
Значит? Ага, вот о ком говорил Зак. Что ж, спасибо, друг. Мог и предупредить.
– Жить будем вместе. Нас, боевиков-девчонок с первого курса, ты да я. Если чего, ко мне беги, я им всем… – Она сжала крупную зеленую ладонь в кулак и погрозила в воздухе. Глаза сверкнули внутренней яростью. Нечистые! Да она ходячий комок нервов! Причем вполне такой внушительный комок. Тара шмыгнула носом и тут же поморщилась, приложила к нему платок. Покосилась на духа:
– Ты хоть бы лед принес!
Дух оскалил пасть, посмотрел на меня, всю «красивую», головой покачал и скользнул в стену.
– Наставнички! – пробасила вслед ему Тара, запрокинула голову, вытирая просачивающуюся из носа кровь. – Мне тут тоже одного приставляли… Так он сутки рядом висел… – Довольная улыбка расплылась по лицу. – А теперь ищи-свищи его…
Из стены вернулся Баз с полотенцем через плечо и чашкой со льдом в лапах. Протянул Вьятт. Смотрел он на нее при этом очень неприязненно, то ли услышал последнюю реплику, то ли знал того духа. Тара положила кусочек льда на переносицу и облегченно выдохнула. Мне, судя по всему, лед уже не поможет.
– Помыться бы. – Язык едва шевелился.
Вьятт кивнула и даже помогла мне встать с кровати.
Я уже входила в душевую, когда Тара крикнула:
– Ты не обижайся, всяко бывает… – Я оглянулась. Вид у нее и правда извиняющийся был. Я, боясь лишний раз кивнуть головой, рукой махнула.
Стоя у зеркала, понимала, отчего Тара решила вдруг извиниться. Знала, что я увижу в отражении. Честно, такой вид мало кому мог понравиться. Иссиня-фиолетовая шишка выпирала посреди лба. Переливаясь, уходила темным разводом на переносицу, делая мой нос ничуть не меньше, чем у новообретенной подруги, и опускалась под глаза удручающими синяками. Щеку раздуло так, что казалось, будто у меня лицо несимметричное и левая часть губы сползает вниз.
Вот тебе и встреча! Теперь понятны любопытно-сочувствующие взгляды соседок.
Приподняла голову и посмотрела на шею, туда, где находился злосчастный амулет. На этом месте виднелся ожог, широкий, покрывшийся пузырями.
Я вздохнула. Залезла в ванну. Повернула кран. Из душа прыснули струи теплой воды. Прикрыла глаза. Капли стекали по опухшему лицу, пощипывало ожог. Но все-таки мне становилось хоть немного, но легче, и шум в голове утихал.
После неторопливо вытерлась нежным махровым полотенцем и укуталась в теплый белоснежный халат. Медленно расчесала мокрые волосы.
– Ты еще долго? – заботливо поинтересовалась из-за двери Тара.
– Иду, – тихо ответила я и вышла.
Вьятт стояла у стола, разливая чай из маленького чайничка, рядом находилась вазочка с печеньем и бутербродами. База в комнате не было.
– Нормальной еды с ужина не осталось, но кое-чего я наскребла в столовой, пока ты мылась, – начала Тара, пока я рассматривала платья, висевшие в раскрытом шкафу. – Ты на занятия лучше в брюках ходи, – сказала она, заметив мою задумчивость.
Я покосилась на нее с вызовом. Еще чего! Может, для нее такой вид и норма, а у нас в поселке не принято было, чтобы девушки, как мужики, в брюках ходили.
Она усмехнулась, смотря на мой недовольный вид, и села у стола. Взяла кружку, громко хлюпнула чаем, морщась опухшим носом.
Платье я выбрала темно-зеленое с глухим воротом, скрывая под ним ожог на шее.
Чай мы пили медленно, размеренно прихлебывая из фарфоровых кружек. Разговор не клеился. Тара изучающе посматривала на меня красными глазами. Я на нее – с немым любопытством.
– Да ладно, – не выдержала она первая. – Спрашивай. Я же вижу, на языке вертится… Только чур условие. Говорим о том один раз, – сузила глаза, пронизывающе глядя. Я взяла в руки печенье, покрутила в руках и, откусив, спросила:
– Что у тебя за проклятие?
Тара отставила кружку, по-мужицки откинулась на спинку стула. Тот скрипнул под ее весом, а она закинула ногу на ногу.
– Дед мой семью троллей убил, всех подчистую. Вырезал вместе с детьми. – Глаза Тары при этом заполыхали огнем, а на лице выразилась глубокая ненависть. Мне вдруг подумалось: дай волю, она бы сама своего деда собственными руками удушила. – Дикие, говорит, были. А троллиха магичкой оказалась, ну и прокляла перед смертью. Навещала: «Аукнется тебе деяние!» Время прошло, дед про магичку забыл. Семьей обзавелся, дети пошли. Все как один – ладные, хорошенькие. Разве ж, когда все хорошо, о плохом думается? О проклятии вспомнил, когда внуки народились. Все нормальные, и только я… Полуледи, полутролль. Младшая, у младшего сына. Соседи коситься начали. Вот меня с пеленок в приют и определили. – Она горько усмехнулась. – Навещать приходили раз в неделю, а как постарше стала, так и вообще пропали. Стыдно такую дочь иметь. Матушка-настоятельница мне перед уходом бумагу дала, а там отказная. Так и осталась без рода и племени. Ненавижу! – Кулак опустился на стол. Жалобно звякнули о блюдца кружки, расплескивая чай. – Вышла из приюта, а идти некуда. Хорошо, настоятельница рассказала мне об институте проклятых. Я тогда решила – закончу его, контролировать себя научусь и в наемники пойду. Им сейчас платят хорошо. Богатой стану и к родственничкам заявлюсь. Пусть увидят и… – Глаза девушки заблестели влагой. Но она быстро вытерла их ладонью, шмыгнула носом и громко выдохнула: – Вот так. А ты как сюда?
Чай остыл, пока Тара историю свою рассказывала. У меня, честно сказать, и аппетит пропал. Я смотрела на зеленокожую девушку и думала, что не такое уж у меня плохое детство было. Пусть тетка воспитывала, а родная. И дом имелся, и сестра, которая любила. Роднее ее никого у меня не было. Вдвоем росли, в одну школу ходили, уроки она мне делать помогала, кусок послаще подсовывала. Мне разом стало тоскливо. Как там Хилда?
– А ты? Какое у тебя проклятие? – переспросила Тара и потянулась за кружкой, посмотрела: густая жижа плескалась на дне. Девушка плеснула себе кипятка и громко захрустела печенькой.
Я вздохнула, прогоняя невеселые мысли.
– Родителей не видела. Тетка воспитала. А проклятие… Я не знаю, как и от кого мне досталось. – Помолчала, изучающе смотря на стол. – Я суккуб.
Тара даже пить перестала, удивленно посмотрела на меня и присвистнула.
– Надо же! А я думала, что суккубы – это мифология… Ну там демоны преисподней… А тут…
Демоны? Вот уж спасибо за сравнение. Хотя… А что я знаю о суккубах? Ничего.
– Не знаю, – пробормотала невнятно. – Я вообще о том, кто я, только сегодня узнала. Может, и демоны, иначе не стало бы это проклятием.
Тара одним глотком допила чай, поднялась.
– Все нормально будет! Ты, главное, верь в хорошее, – странно это было слышать от нервной воинствующей леди-тролля. А она подошла и похлопала меня по спине, отчего у меня снова в голове застучало. Девушка поморщилась, осторожно потерла подбитый нос. – Хрупкая такая. И как на боевого будешь учиться?.. А магистр Дейн Треш еще тот зверь, – она зевнула и направилась к кровати.
А я еще посидела, чай допила, печеньку через силу съела. Тоскливо… И до сердечной боли хотелось домой, к Хилде! Чтобы она, как в детстве, по волосам гладила и шептала успокоительно:
– Тсс, малыш мой, спи-поспи, крепко глазоньки сомкни. Беды все уйдут с утра, с тобой старшая сестра…
Как же мне не хватает тебя, Хилда!
В койке я ворочалась, сон не шел. Зато Тара дрыхла без задних ног, и храп такой стоял, будто мужик рядом. Я не выдержала, встала, подошла, осторожно повернула ее на бок, девушка посопела и смолкла. Я прошла к окну, распахнула занавеску. Луна раскинула мертвенно-бледный свет по аллее, освещаемой желтыми фонарями. Покачивались темные тени деревьев на стенах института. Ночь делала их из серых черными. Слепые окна смотрели на фонтан внизу. Хотя в одном окне все же горел свет. И я догадывалась, чье это окно. Несколько минут я стояла, завороженно глядя на тусклый, мерцающий огонек за стеклом. И мне даже почудилась тень ректора Кейна, ходящего по кабинету.
– Не спится, студентка?
Жуткий, словно из преисподней, тянущий слова голос. У меня сердце к горлу подскочило. Я успела зажать рот руками и не завопить.
– Кто здесь?
– Ясно кто – хранитель. – Баз выполз из-под кровати. Усмехнулся во всю зверскую морду.
– Привыкай, мне с тобой долго в паре быть.
Я судорожно выдохнула.
– Не будешь выскакивать из-под кроватей по ночам, может, и привыкну.
Он глухо засмеялся.
Я отвернулась от неприятной образины, снова вернув взгляд к единственному освещенному окну института, но там уже не маячил силуэт ректора. Зато под фонарем на аллее я заметила одинокую тень, сидящую на скамейке в скрывающем фигуру плаще с накинутым на голову капюшоном. Она поднялась, как только появился выходящий из института силуэт. И я его узнала. По уверенной походке, гордой осанке и рассыпанным по плечам черным волосам. Ректор Риган!
Тень скользнула к нему. Остановилась. Достала из-под плаща конверт. Лорд Кейн торопливо спрятал его в карман, после чего отвесил вежливый поклон. Женщина (а я не сомневалась, что тень принадлежала женщине, слишком мягки и деликатны были жесты, плавны шаги) оступилась. Капюшон спал, рассыпав золотистые кудри по темному плащу. Ректор поймал ее за талию, низко склонился над лицом дамы. И столько было в этом жесте личного и интимного… У меня дыхание замерло, щеки зарделись. Я точно знала, что нужно отвести взгляд. Но не могла. Пальцы вцепились в подоконник, и я смотрела. А ректор вдруг поднял голову и глянул прямо на меня. Я испуганно отпрянула. Быстро задвинула занавеску. Сердце быстро забилось от страха и стыда. Лицо горело. Минуту я стояла, тяжело дыша.
Но все-таки любопытство – мое все!
Превозмогая неудобство, я осторожно, на чуть-чуть, заглянула за занавеску. Ректора с дамой уже не было.
– Ты чего шаришься? – сонно пробубнила Тара. – Спи давай! Завтра с утра тренировка, не встанешь… – и, перевернувшись на другой бок, захрапела. Я прошла и села на кровать. Тускло светил магический ночник, трепетали под его стеклом мелкие огоньки. А мое сердце не переставало отстукивать безумный ритм.
– И то правда, – зевая, прошелестел голос под кроватью. Из-под нее высунулась рыжая морда База. Против моей воли он положил мне лапу на голову. – Спать нужно. – Я хотела возмутиться, но глаза закрылись сами собой под монотонные слова, нашептываемые на незнакомом языке.
* * *
Горн прозвучал оглушительно громко. Я с испугу подскочила, хлопнулась с кровати, запутавшись в одеяле, больно ударилась коленями об пол. Тара уже скидывала пижаму. На ходу затягивая волосы в хвост, скрылась в ванной. Я поднялась, потерла колени, распахнула занавески. Солнце едва-едва сонно выползало из-за горизонта. Такая рань! Я даже в поселке с первыми лучами не вставала.
Тара выскочила, вытирая на бегу хорошо сложенное тело полотенцем, начала торопливо натягивать штаны.
– Чего застыла? Мыться бегом! Треш со света сживет, если на треню опоздаем.
Я сонно побрела в ванную. Сполоснула лицо, почистила зубы, в очередной раз порадовалась собственному отражению и вышла.
– Быстрее! – торопила Тара меня, натягивающую платье. – Да что ты возишься? Ты что, в платье? И в туфлях? С ума сошла? – Она выудила из шкафа черные брюки и высокие сапоги, кинула мне.
Я настырно поджала губы. Глядя в зеркало, застегнула платье. Черное, с таким же глухим воротом, что и у зеленого. Волосы собрала в ракушку под закатывание глаз Тары. «Даже если тебе совсем плохо, выглядеть ты должна на миллион!» – так мне всегда говорила Хилда.
И я с ней была согласна. Мне совсем не по нутру ходить в штанах и рубахах. Я же видела других девушек в общежитии, все в платьях… ну, кроме Тары.
– Мы не просто студенты! – постучала та себе по виску, доставая из-за шкафа внушительный меч. – Мы боевики! Какие, к нечистым, платья?!
А я смотрела в зеркало и уже не слушала Вьятт. Я любовалась на свое лицо, представляя, как в таком виде сейчас перед сокурсниками появлюсь. «Выглядеть хорошо» в моем случае неприменимо. Шишка расплылась на большую часть лба и нависала над бровями, глубокие темные тени под глазами. Покосилась на Тару, у той нос стал огромным и круглым, с синевой. На зеленом лице смотрелось очень удручающе. Представляю лица впервые увидевших нас одногруппников. Сочувствуя нам обоим, вздохнула, закусила губу и направилась вслед за Вьятт из комнаты.
На тренировку мы все же опоздали, и, когда вбежали на стадион, там уже выстроился в шеренгу десяток ребят. Перед ними стоял занятый перекличкой студентов магистр Треш. К нам, опоздавшим, он находился спиной, так что я видела только подтянутую фигуру в черном тренировочном костюме и белый хвост волос, стянутых на затылке.
У боевиков разом вытянулись физиономии, стоило нам появиться.
– Доброе утро! – сдавленным голосом разом выдохнули мы с Тарой в спину лорда Дейна.
– Опоздавшие! – раздраженно рыкнул, оборачиваясь к нам, мужчина. Лицо у него было смуглое, волевое. Правда, выражение на нем сменилось на полностью ошарашенное, а следом на глубоко презрительное. Он поджал губы и прошипел:
– Быстро обе к ректору!
Мы испуганно переглянулись.
– Может, вокруг института два круга?.. – осторожно поинтересовалась Тара.
У лорда сузились глаза.
– Я сказал к ректору, обе! – От его крика мы одновременно развернулись и рванули к центральной арке.
– Стоять! – рявкнул нам в спину тренер. Мы встали как вкопанные. Он обошел нас, поморщился, глядя в лица. – Не хватало, чтобы вы еще всему институту свои ясные лики являли. – Взмахнул рукой, выстраивая портал посреди стадиона. – Шагом марш!
