Нави Севенсон
Записки охотника
– Должен же в конце концов и я стрельнуть в рябчика. – говорил он.
Чтобы предоставить ему такую возможность, мы отправились вверх по роднику, там свистел рябчик. Скоро мы нашли и не одного, а парочку. Когда перепуганные птицы разлетелись, я принялся свистеть в манок. Мы не долго пересвистывались, разлетевшиеся в разные стороны рябчики сошлись снова. Да, теперь задача потрудней, сейчас их не подманишь. Мы сидели на склоне распадка, а рябчики были внизу, как раз напротив нас. Пётр начал маневрировать. Он как мог осторожно перебирался вглубь распадка к рябчикам, но его было слишком хорошо видно и слышно. Рябчики снова перелетели, но так, что по одному их можно было стрелять не раздумывая. Я вижу птицу, но ружьё у Петра, ему можно стрелять. Но тот промедлил, размышляя стрелять, или не стрелять. Потревоженные в конец рябчики улетели, плюхнулись в снег метрах в ста от нас, и как мы не пытались настичь их, удача была на стороне птиц.
Мы вернулись к стойбищу, поужинали, заготовили на ночь дров и расположились на третью, последнюю ночь в тайге.
Наутро, несмотря на то, что времени у нас было достаточно, мы сразу после завтрака отправились домой. День стоял превосходный, тёплый, солнечный. Мы собрали свои пожитки, затушили костёр, распрощались со своим стойбищем и не спеша отправились вверх по Грязнухе. Путь, по которому мы шли в зимовье, был оставлен нами в стороне. Мы пошли по Грязнухе насколько хватит наших сил и терпения. Там, где ручей пересекает старый тушамский тракт, мы сделали длительный привал. Пригреваемые солнцем, мы проспали на траве часа полтора, затем, со свежими силами, отправились дальше. Здесь на нашем пути встали завалы, образованные пожарищем. Идти было трудно, но выходить на кеульскую трассу не хотелось ни мне, ни моим спутникам, и всё же около часа дня мы повернули на восток. Здесь мы вспугнули ещё одного рябчика. И снова всё повторилось: я подманил птицу на расстояние метров тридцать (кстати забыл одну деталь. Вчера вечером мы с Петей стреляли в мишень, проверяя ружьё. Весь заряд уходил вправо и вниз, мои предположения оправдались). Здесь уже выцеливал добычу я, брал влево и вверх, однако результата никакого, удача оставила меня. Первая охота в этом году принесла мне сплошные разочарования.
Мы вскипятили чай, пообедали и отправились дальше. Довольно скоро мы подошли к сопке с лысой вершиной, не раздумывая взобрались на неё. Здесь мы обнаружили, что сопка переходит в хребет, с южной стороны которого, некогда велась вырубка леса.
Мы сделали несколько снимков, Аня насобирала первых подснежников, для неё это были первые сибирские подснежники в жизни.
На южном склоне хребта снег весь стаял, палило солнце, стрекотали кузнечики, летали мухи и бабочки. Лето постепенно брало верх над зимой. Солнце поедало остатки снега, открывая путь к жизни цветам, траве. Я люблю помечтать, сидя на вершине сопки и всматриваясь в бескрайние просторы тайги, а тем более сейчас, когда рядом сидит жена, которая понимает меня, я испытываю двойное блаженство. Мне ещё предстоит скрадывать глухаря, где меня постигнет в сотый раз неудача. Мы обнаружим пропажу плёнок, на которые засняты ценнейшие кадры, и хотя грустно покидать тайгу, всё-таки прекрасно иметь верного друга и помощника в лице своей жены. От этого смягчается горечь любых неудач.
Последний выстрел сегодняшнего дня достался ей, Аннушке. Она стреляла в банку. Она попала, да так попала, что можно было подивиться, никакой рябчик не остался бы в живых от такого выстрела.
Вот и вся охота.
3-4 Сентябрь 1977г. Как в кино.
Удачных походов в моей практике мало, читателю это известно. Но я никогда не отчаивался, всегда отправлялся в новое путешествие с душой, с великим стремлением. Редкость, когда я ничего решительно не забуду дома, собираясь в тайгу. На сей раз случай редкий. Я и мой младший брат Санька, «Чёрный коршун» (ввожу дополнение: здесь возможна смена этого имени, всё зависит от него, Чёрного коршуна). Итак, мы вдвоём набили рюкзак и турсук всем необходимым и в четыре часа двадцать минут вышли из дома.
Для сравнения вкратце опишу предыдущий поход, где участниками были я, Чёрный Коршун и Анюта, моя жена. Этот поход состоялся неделю назад. С нами, как, впрочем, и на этот раз, не было фотоаппарата. Сожалею, но что поделаешь. Из забытых вещей были стельки из моих сапог, мелочь, но забытая.
Всю дорогу мы обгоняли целые толпы ягодников, которые, помогая дождю, разбили тропу до такой степени, что идти по ней было сплошным мучением. Лишь в 542-м квартале на развилке дороги с тропой мы на некоторое время вырвались вперёд всех любителей походов. И в этом мы выиграли: Аннушка, идущая впереди, вспугивает выводок рябчиков, и я начинаю суетится. С этой весны моё ружьё лежало непристреляным, и только поэтому мой первый выстрел ушёл в небо. Я расстроился, но ненадолго. Через пятнадцать минут я снимаю-таки рябчика с дерева и на этом успокаиваюсь. За это время нас обогнали самые настойчивые, и до самой Невонки мы шли в центре всей толпы. Обедали на Дресвунье и на этом здорово прогадали, потеряв немало времени. На Невонку пришли уже во втором часу, поразмыслили, построили план дальнейших действий, выбрали место для шалаша, специально поближе к ягоде, и занялись каждый своим: Аня – собирала ягоду, мы с Чёрным Коршуном – пристреливали ружьё. Должен сказать, нам удалось найти нужный заряд и нужный прицел, что приятно порадовало нас. Завершающим был выстрел из пули, великолепный выстрел. Тридцать сантиметров прошла пуля по стволу сосны, едва не прошла дерево насквозь.
Только Аннушку не радовало, она будто предчувствовала приближение дождя.
– Готовьте дрова на ночь, стройте шалаш. – твердила она нам, но мы так и не взялись за дело, пока не извлекли пулю из ствола дерева. Любопытство сломило разум, и шалаш нам уже пришлось сооружать под мелким нудным дождём, которому не было ни конца, ни края. Соорудили шалаш, но к тому времени промокли до самой последней нитки. У меня в сапогах хлюпала вода. Стоило лишь на несколько секунд остановиться, как сразу начинало знобить. Но нам нужно отдать должное: всё это время костёр не потухал, было приготовлено всё необходимое для варева (грибы, собранные в дороге и заменяющие картошку, отсутствующую в наличии, рябчик, маленький, дохленький, но рябчик). Когда на западе показался маленький просвет, а с юго-запада стала приближаться туча, что называется черней угля, я обратился к богу:
– Да прогони же ты эту тучу, господи. Да подари же ты нам, наконец, хорошую погоду, век тебе молиться буду. Можешь ли ты нас понять в конце-то концов! – с такими возгласами я безобразно размахивал руками делая вид, что крещусь.
Пронесло тучу стороной, разметал ветер облака, унося их на восток, открывая путь к звёздному небу, и забыл я про свой крик и обещание богу, потому что никогда в жизни не верил в его существование. Погода нормализовалась, пора браться за дело.
Наготовили дров, высушили мокрую одежду, насытили желудки супом, и уже ночь тут как тут, пора спать.
Ночью плохо спать, а утром самый сладкий сон. Едва разбудил я своих таёжников, да и жалко будить, а надо.
До одиннадцати часов побродили по тропе, не желая мокнуть в росе, нашли зимовье, которое давно уже мечтал найти, и вернулись к шалашу. В час дня решили идти домой, оставшееся же время нужно пустить в дело. Меня ноги сами повели в распадок поохотиться, но едва я углубился в болотце, как навешал на деревья добрых полтора десятка грибов. Не раздумывая ни минуты, возвращаюсь к ребятам.
– Бросайте ягоду, пошли за грибами. Хоть этого добра наберём. – принялся я убеждать их. – Всё равно ягода уже не состоялась.
И верно, за час мы почти до отказа набили турсук грибами, а между делом и рябчик на удочку попался. Выстрел был отменный, наконец-то я снова подстроился под свою старушенцию – ружьишко. Это отнюдь не последний был выстрел. По пути домой, по тропе, я грохнул ещё трёх штук.
Уставшие, разбитые пришли путники домой, но уже в дороге был построен план нового похода, как это и бывает зачастую.
Да, для моей Аннушки это было суровое испытание. Впервые в жизни такой длительный поход с рюкзаком за плечами – не шутка, но она держалась молодцом. Экзамен выдержан на пять, не ниже, такую я даю ей оценку. И хотя она попросила отвод от следующего похода, ею сделан большой шаг в большие путешествия. Молодец, Анюта!
И вот мы с братишкой на тропе к зимовью. Сказать честно, отчего-то у меня было неспокойно на душе, совершенно без понятия, что за причина, но это предчувствие встревожило меня не на шутку.
В надежде пройти по тропе первыми мы затемно вышли на неё. И действительно, до Ручья мы шли первыми, а здесь нас обогнали сразу несколько человек, не считая тех, которые ночевали у Ручья и сейчас уже в пути.
Мы шли быстро, как говорил Чёрный Коршун: «Идём в разнос», действительно, грязная избитая тропа выматывала все силы, но мы настойчиво настигали одного путника за другим и всё шли и шли вперёд, навстречу неизвестности.
Почти в том же месте, где неделю назад я подстрелил первого рябчика, мы вспугнули опять-таки выводок, возможно тот же самый. Я снял с плеч турсук и пошёл на удачу: развернув болотные сапоги, чтобы не мокнуть в росе. Иду спокойно, уверено, напрягая слух и зрение, стараясь идти бесшумно. Чу, где-то впереди заверещал тревожно рябчик, ага, он меня видит, прекрасно. Я замираю, выискивая птицу. Долго не могу найти, однако не отступаю, уверенный в своей удаче. Да их тут не один, я слышу двух, кто кого перехитрит. И всё-таки один из них не выдерживает поединка, вылетает прямо на мой выстрел. Патрон заряжен бездымным порохом, поэтому я чётко вижу, как рябчик камнем валится в траву после выстрела. Однако я не мчусь к добыче, зная, что она никуда не уйдёт, рядом верещит ещё один рябчик, надо искать его. Запоминаю то место, где лежит «полсупа», тщательно выискиваю вторую половину, нахожу её, сидящей на дереве, вскидываю ружьё и… неожиданно промахиваюсь. Вот так дела, расстояние-то небольшое, впрочем, рябчик кажется подранен, как-то больно неуклюже он летел. Мы вместе с Чёрным Коршуном попытались найти его, но вспугнули вполне здоровую птицу, без признаков ранения.
Ну и шут с ним – решили мы, набросили котомки на плечи, трофей приютили в рюкзаке у Чёрного Коршуна, и – вперёд.
На этот раз на Дресвунье не обедали, и в награду за это на место (к известному уже нашему шалашу) пришли в одиннадцать часов. Плотно пообедали и в час дня, с пустым турсуком, подстрекаемые охотничьей страстью, отправились на промысел. Миновали зимовье ягодников и направились по тропе на запад, куда чутьё подскажет. Тропа поднималась по ручью Дресвовому, великолепная тропа, мечта, а не тропа. В одном месте мы попытались войти в распадок, но вернулись на тропу, с целью пройти ещё дальше. Едва мы вышли на тропу, как тут же вспугнули рябчика, какой-то странный, одиночка, не пугливый, сел на ветку и сидит.
«Ну и пошли с нами» – подумал я, без суеты, спокойно снял его выстрелом с куста ольховника. Нет, пусть читатель не подумает, что я хвастаюсь, ни в коем случае. Действительно, в этом деле я обрёл нужное спокойствие, нужное хладнокровие, во всяком случае, сегодня у меня именно такие чувства. Я часто ловлю себя на том, что иду на рябчика с мыслью о том, что быть такого не может, чтобы не подстрелил. Постоянно прогоняю от себя эту мысль. Заставляю взять себя в руки, отбросить излишнюю самоуверенность, и это мне помогает.
Итак, Лесной Ястреб и Чёрный Коршун обеспечены сегодня великолепным супом. Только удовлетворяться лишь этим мы не намерены, домашние тоже хотят мясо, так что вперёд охотники, вперёд.
Через некоторое время мы вновь попытались углубиться в распадок, но снова вернулись на тропу. Здесь наше внимание привлекло мелколесье. Молодые сосёнки росли здесь так густо, что вряд ли кто-то рискнул бы продираться сквозь них. Чёрный Коршун взобрался на дерево, чтобы осмотреть сверху это мелколесье, занимающее приличный островок земли и окруженный со всех сторон великолепным чистым сосновым бором. В это время к нам оттуда, куда мы с Чёрным Коршуном держим путь, вышли двое ягодников. Они были огорчены не на шутку, столько ягодника и нет ягоды. Я начал выпытывать, где они были и получил довольно подробное описание тех мест, откуда пришли ягодники, и куда идём мы.
– Только рябчиков там нет. – сообщили нам путники. – Мы ни одного не вспугнули, а вот сохатые тропу пробили. Походите, поищите, может подстрелите, тогда и нам дайте знать. Хоть грамм по сто мяса уделите.
С такими словами ягодники набросили на плечи полупустые турсуки и отправились к зимовью. Шустрые мужики, чего греха таить, даже за мясо побеспокоились.
– Ну что-ж, обязательно пригласим. – решили мы с Чёрным Коршуном, только когда заяц на горе свиснет.
Пройдя немного по тропе, мы вышли на какую-то визирку, идущую с севера на юг, и, поразившись, отправились по ней на север, снова в распадок. Действительно, довольно долго мы не встречали, как говорят, ни птицы, ни зверя, но, когда почти подошли к квартальному столбу (я даже успел издалека рассмотреть номера кварталов), мы вспугнули трёх рябчиков, а минут через десять одного из них я подстрелил. В это время начал накрапывать дождь. Чёрт возьми, неужели погода испортится, вся надежда на неё. Но нет, скоро дождь перестал, снова выглянуло солнце, снова защебетали попрятавшиеся было пичуги, и мы вновь продолжили свой путь вверх по Дресвовому ручью. По пути я подстрелил ещё одного рябчика, и Чёрный Коршун попросил у меня ружьё, чтобы попытать своё счастье, ведь он делает в тайге первые шаги охотника и на его счету ещё нет ни одного рябчика, как говорится, он проходил у меня стажировку. И вот, наконец, наступил момент сдавать экзамен, первый экзамен таёжника. Чу, где-то вспорхнул рябчик, ну, Чёрный Коршун, вперёд. Я стою на месте, следя за ним, и даю вполголоса ему последние указания:
– Иди осторожно, старайся чтобы он увидел тебя и не напугался. Тогда он начнёт верещать, а значит и шевелиться. В это время ты замирай и шарь глазами по деревьям, ты должен его увидеть.
Всё это время Чёрный Коршун, следуя моим советам, осторожно продвигался вперёд и вдруг как-то весь сжался в комок. В то же время я услышал тревожное верещание рябчика. Чёрный Коршун прикладывает ложе ружья к плечу, тщательно целится и стреляет.
– Молодец! – кричу я ему, видя, как рябчик камнем валится с дерева.
Чёрный Коршун опрометью кидается к своей добыче, хватает рябчика за шею, забыв о том, что нужно перезарядить ружьё, он ликует. Да, это первый в его жизни рябчик, и я его прекрасно понимаю, ведь у меня тоже был свой первенец.
Итак, у нас в турсуке четыре рябчика, пятый дожидался нас в шалаше. Но у нас ещё есть время в запасе. И мы снова идём дальше в неизвестность на удачу. Скоро я снова снимаю с дерева рябчика, но неудачно, раненая птица падает в траву, и я мчусь к ней, чтобы не потерять её совсем. Но рябчика нет, где же он? Я внимательно осматриваю место, где должен лежать мой трофей, но рябчика не вижу. Зову на помощь Чёрного Коршуна, но как-то случайно взглянул на молодую берёзку. Чёрт возьми, да ведь это же мой рябчик сидит на ветке в десяти метрах от меня не то убитый, не то раненый.
Недолго думая, я вскидываю ружьё и стреляю в птицу. Последняя валится с ветки в траву и становится шестым нашим трофеем на сегодняшний день. Это уже кое-что значит.
Но время к вечеру, пора возвращаться к шалашу. Мы с Чёрным Коршуном повернули на юг и прямиком направились к тропе. Вдруг в стороне от нас взлетел рябчик, потревоженный нами. Я-то услышал, а Чёрный Коршун принялся утверждать, что это ветка хрустнула, что никакого рябчика нет, но я был непоколебим. Вручаю брату ружьё и направляю его прямо в ту сторону, где должен сидеть рябчик. Тут я заволновался. Не за себя, нет, за Чёрного Коршуна разволновался, сумеет ли он подстрелить этого рябчика или нет? Я снова делаю ему последние наставления, и Чёрный Коршун великолепным выстрелом снимает птицу с дерева. Да, это уже удача, наша общая удача.
Но прошу прощения, я упустил одну деталь: за несколько минут до этого случая, Чёрный Коршун блеснул своей наблюдательностью. Он, действительно как коршун, парящий над лесом и выискивающий добычу, озирался по сторонам, не выпуская из виду ни одну мелочь. Нашёл вдруг в траве самую обыкновенную… бутылку водки, закупоренную, полную бутылку настоящей водки. Вот так подарочек, никак я не думал, что тайга может преподносить ещё и такие подарки, ведь кому-то расскажешь, ни за что не поверит. Мы невольно вспомнили тех ягодников, да, да, именно они и только они оставили здесь такое богатство. Ведь в их описании тайги был именно этот густой мелкий лесок. Так вот куда они забрались, ну что-ж, спасибо за подарок, будет чем обмыть первый трофей Чёрного Коршуна. Есть над чем посмеяться. Этот случай я не забуду, пожалуй, всю жизнь.
Первый день охоты закончился. Семь рябчиков – таков наш результат. Две птицы пойдут на суп, который, кстати, был сготовлен очень даже удачно – вкус изумительный, мяса вдоволь и даже водка к этому супу имеется. Не даром Чёрный Коршун изрёк старую, надоевшую, но так подходящую к сегодняшнему дню фразу – «Как в кино».
Неподалёку от нас расположились на ночлег человек десять ягодников, шумная, весёлая компания, но нам это соседство ничуть не мешало. Мы были довольны всем, отличный день, каких мало.
Спать завалились часов в десять вечера и за всю ночь лишь четыре раза кочегарили костёр. Спалось великолепно под действием спиртного, оттого и утром проспали, лишь в шесть часов пробудились, хотя по разработанному нами с вечера плану в это время мы должны были уже отправиться в те же края, где вчера за час подстрелили пять рябчиков.
Честно сказать, водка своё дело сделала. Я чувствовал себя отвратительно, поднялся через силу, голова идёт кругом, во рту тошнота. Но надо было идти, раздумывать нечего. И мы отправились. Едва лишь мы дошли до пересечения тропы с ручьём Дресвовым, как вспугнули двух рябчиков. Один из них сидит рядом. Медленно, осторожно передвигаясь, я выхожу на открытое место с тем, чтобы птица увидела меня, и довольно быстро добиваюсь своего. Рябчик сидит на ветке полусухой ели и суетится, раздумывая улететь или остаться на ветке. Я осторожно поднимаю ружьё, прицеливаюсь и стреляю. Рябчик валится в траву даже не трепыхаясь. Чёрный Коршун решает поискать второго рябчика. Однако напрасно он потратил время, по-видимому от выстрела, рябчик улетел в безопасное место.
Перейдя ручей, мы свернули с тропы и отправились по распадку. День стоял великолепный, яркое солнце золотой тарелкой так и сияло в небе, подсказывая нам путь. Вокруг щебетали птицы, и я ощущал такое блаженство, как словно попал в самый близкий, самый родной мне уголок земли. Как жаль, что рядом нет Аннушки, моей Аннушки. Она наверняка была-бы в восторге от вчерашнего, да и сегодняшнего дней.
Но отставить сладостные размышления, я в тайге и со мной мой младший брат, необходимо быть всё время начеку. Должен сказать, что я всё время морально настраивал себя на встречу с медведем. Я всегда считал и считаю, что это хоть и не желательно, но всегда возможно, поэтому особенно здесь, за тридцать пять километров от города, в глухой тайге, нужно быть каждую минуту готовым к этому. Я внимательно обшариваю глазами всё вокруг, стараясь держаться на открытых местах и держа ружьё в постоянной готовности. Осторожно, постепенно подготавливаю и Чёрного Коршуна к этой встрече. Главное, чтобы это не было неожиданностью, всё-таки моральная подготовка – великое дело, и я в неё верю.
Довольно долго мы не встречали рябчиков, часто останавливались, прислушивались и в один прекрасный момент услышали пение рябчиков. Пересвистываться с ними я не имел возможности: потерялся мой манок, и мы решили просто-напросто пойти на свист. Сказано, сделано, пошли и нашли. Один рябчик сорвался с дерева почти над нами и улетел, другой же сел на ветку неподалёку. Не сходя с места, я поднимаю ружьё, прицеливаюсь и стреляю. Но рябчик не упал, я чётко видел, как он улетел. Подходим к тому месту, где он сидел – на ветке куча перьев. Ух ты, чёртов воробей, ведь сдохнет где-нибудь всё равно.
– Пойдём туда. – предлагаю я Чёрному Коршуну, указывая рукой в ту сторону, куда улетел подранок.
– Да пойдём лучше вправо, туда рябчик улетел. – тащит меня брат в сторону. Я колеблюсь, куда же идти? Послушать Чёрного Коршуна? Но нет, ноги сами тащат меня вперёд, к подранку. И мы идём моим маршрутом. Чёрный Коршун не унимается:
– Пойдём вправо, пойдём. – уговаривает он.
– Давай пройдём ещё немного. – не отступаю и я.
И мы снова идём и вдруг… что я вижу, в пяти метрах левее от меня лежит мой рябчик. Да, да, тот самый подранок, а я совсем уже потерял надежду найти его, во дела. Я поднимаю птицу, она ещё тёплая, но уже не шевелится.
– И всё-таки я его подстрелил! – восклицаю я. Да, это девятый наш трофей и мой седьмой, такого у меня не было.
Мы смотрим на часы, время ещё есть. Мы идём в глубь распадка, где-то здесь вчера мы нашли бутылку водки, что ждёт нас сегодня. И вот снова рябчик. Ружьё у Чёрного Коршуна, он устремляется к одной из птиц, но по-видимому неосторожно. Один рябчик срывается с ветки и улетает. Второй тоже, но есть ещё третий. Чёрный Коршун выказывает себя, и рябчик верещит, ага, кажется брат его видит. Он вскидывает ружьё, прицеливается, но опускает ружьё вниз, по-видимому рябчик убежал.
Охота продолжается, вот рябчик снова на мушке, но снова исчезает: он бегает по траве. С турсуком за плечами я подхожу к Чёрному Коршуну. Вдруг рябчик взлетает и садится на ветку. Я его вижу, хотя птицу почти закрывает густой березняк, но в маленький просвет я вижу его отчётливо. Спрашиваю брата, видит ли он рябчика, но Чёрному Коршуну мешают ветки берёз, плотно закрывающие путь к рябчику. Чёрный Коршун пытается обойти берёзы справа, но я заставляю его вернуться ко мне, чтобы стрелять в птицу отсюда. Братишка внимательно выискивает свою добычу, но не находит, и тогда я требую у него ружьё. Вижу, как с великим нежеланием Чёрный Коршун протягивает мне ружьё, но медлить нельзя. Я вскидываю ружьё, целюсь в птицу, стреляю.
– Ну и иди, забирай. – спокойно, как будто, так и должно быть, как будто иначе быть не может, говорю я Чёрному Коршуну, но тут же становлюсь жестоко наказанным, за свою самоуверенность, перешедшую все границы. Рябчика нет. На ветке, где он сидел, раскачиваются два пёрышка, а птицы как не бывало. Я выбираю направление, куда бы мог улететь рябчик, и устремляюсь вперёд, на поиски. Только где уж там? Излишняя самоуверенность наказуема и обязана быть строго наказана. Так оно и случилось со мной и, хотя предполагаемый трофей всего лишь рябчик, урок поучительный.
В поиске рябчика я вышел на какую-то визирку, идущую с запада на восток. «Надо будет по ней пройтись». – подумал я. Но десятый-то рябчик не состоялся, а где-то неподалёку сидит парочка, как же не сходить к ним в «гости». И мы снова идём на удачу. И вот впереди вновь зашумели потревоженные рябчики. Один из них сидит великолепно, в него можно стрелять.
– Ты видишь его? – спрашиваю я у брата.
– Нет.
– А я вижу!
Снимаю с плеча ружьё, прицеливаюсь и стреляю. Рябчик камнем валится в траву. Вот это удача! Десять штук, небывалый случай. «Фартовый ты, братишка». – думаю я о Чёрном Коршуне, бросая рябчика в турсук. Смотрим на часы, время истекает, пора возвращаться. Мы выходим на визирку, идём не запад и вскоре выходим к столбу. На нём краской написаны цифры 536 и 537. Смотрим на карту. Вот это да! Куда мы забрались. Э, да тут неподалёку должна быть тропа, если верить карте. Мы устремляемся по визирке, ружьё у меня наготове, может быть живность какая попадётся. Слышим в стороне над лесом крик какой-то птицы, я подумал, что это кукша. Мы нашли какую-то тропу, но она скорей всего звериная, проходим немного дальше на запад. Тропы нет, пожалуй, нам лучше вернуться, не надеясь на карту, и идти своим чутьём. Решаем вернуться к звериной тропе и идти по ней на юг. Тем временем птица, которую я принял за кукшу, с криком пролетела над нами, и мы с Чёрным Коршуном увидели лесного хищника – коршуна.
– Подстрели его. – предложил мне Чёрный Коршун.
«Вон почему тайга сразу опустела. – подумал я в свою очередь. – Попрятались от этого зверюги».
Выждав момент, когда коршун полетит над нами, я вскинул ружьё и выстрелил в него. Птица оборвала свой крик, свернулась комком и полетела вниз, вертясь в воздухе на крыльях как юла.
Чёрный Коршун бросился к подстреленному хищнику, но с опаской отпрянул от него.
– Слушай, а он живой.
Я подошёл к птице. Последняя таращила глаза по сторонам, но было ясно, что жить ей осталось считанные минуты. На некоторое время мне даже стало жаль хищника, но это продолжалось недолго. Чёрный Коршун связал нашей последней жертве крылья и нёс её до самого шалаша. Там её и оставили.
Итак, наша первая настоящая охота с Чёрным Коршуном закончилась. Мы принесли домой восемь рябчиков. Я зажёг в моём братишке страсть охотника, поэтому срочно нужно искать ещё одно ружьё для него и почаще водить его в тайгу. Это, пожалуй, главное, только где взять время? Извечная проблема! Эх, если бы сейчас в отпуск уйти!
13-21 Сентябрь 1977г.
Наверное, так может случиться только у меня. Трах-бах, безо всякой подготовки, как снег на голову принимаю решение взять отпуск, советуюсь с женой и пишу заявление в пятницу 9-го числа, а с 12-го я уже отпускник. Месяц у меня в кармане, решаю, как быть. Нужно подготовиться к сессии, написать и отправить в Иркутск в институт контрольные, ведь я студент 2-го курса. Но прежде нужна моральная подготовка, нужно просвежить мозги, а посему я ухожу в сколь возможно длительное путешествие в тайгу, естественно не один. Мой компаньон знаком с читателем по «Охотничьему журналу». Это Минаев Александр. У него есть ружьё, одностволка 28-го калибра, желание и, конечно же, время. И вот мы сушим сухари, набиваем до отказа рюкзаки всем необходимым, заряжаем патроны, расходуя почти все запасы дроби за исключением самой крупной. Рассчитываем на девять дней похода. Наш план грандиозен. За первые два дня мы должны будем добраться до верховьев Тушамы, расстояние примерно 80 километров, пять дней посвятить охоте и за два дня вернуться домой. Маршрут наш пролегал по той же тропе, по которой мы ходили в прошлый раз с Чёрным Коршуном.
Итак, сборы закончены, вперёд, путешественники, вперёд!
Из дома вышли 13-го числа в 6 часов утра. Погода обещала быть превосходной, сухой и солнечной. Рюкзаки с самого начала придавили нас своей тяжестью. Уже у рачья мне пришлось облегчать свою ношу. Я выкинул пачку соли, однако от этого рюкзак нисколько не полегчал. За развилкой мы вспугнули рябчиков, гонялись за ними, но потерпели неудачу, то же самое нас постигло в гари. И лишь за Дресвуньей я подстрелил первого рябчика. Почти тут же мы упустили отличнейшую возможность подстрелить капалуху, а то и сразу две: буквально в пятнадцати метрах от нас взлетели рядом друг с другом, что называется «крыло в крыло», бок о бок, две капалухи – отличная мишень, и это в пятнадцати метрах от того места, где я подстрелил рябчика, причем стрелял два раза. К этому мы совершенно не были готовы, поэтому конечно же ничего не смогли сделать. А как красиво летели!
К шалашу мы добрались в 12:30 дня. Наши силы были на исходе, а сколько нам ещё идти, одному чёрту известно.
Вскипятили чай, пообедали. От шалаша к нашим рюкзакам прибавились топор и два котелка, наши неразлучные спутники – котелки. Пока Санька пристреливал своё ружьё, кстати сказать с этим ружьём он пошёл в тайгу впервые, не зная ни его достоинств, ни недостатков. Так вот, за это время над нами стремительно пронёсся рябчик, очевидно спасающийся от какого-нибудь хищника. И действительно, минуты через две после рябчика, прилетел ястреб и взгромоздился на дерево неподалёку от шалаша. Санька, решая проверить ружьё, не сходя с места стреляет в ястреба. Последний подает на траву, но прежде чем отдать концы бежит вприпрыжку прочь от нас. Вот и Санькин первый трофей.
После обеда рюкзаки ничуть не полегчали, мы взгромождаем их за плечи и в 14:30 отправляемся дальше. Сразу же за Невонкой мы встречаем двух охотников. Они возвращаются домой. У одного из них двустволка и подстреленный глухарь. Ну что-ж, у нас ещё всё впереди, будем надеяться на удачу. До пересечения тропы с Дресвовым, мы идём пятьдесят пять минут, этот участок мне знаком, дальше – сплошная неизвестность. За ручьём от нас убегает заяц. Где там стрелять в него, сквозь густые заросли кустарника и мелколесья его видно лишь за семь-восемь метров, пойди, догони косого. И ведь кинулся я было за ним, да где уж там. Идём дальше. Тропа как будто бы ничего, но вот мы спускаемся в распадок и тут, прямо по тропе, идёт след не то трактора, не то вездехода. Тропа ужасно изуродована, идти по ней одно мучение, к тому же рюкзаки, как же они надоели нам. Я про себя замечаю, что мы идём всё время на запад с отклонением на 10-15 градусов на юг. Судя по карте, тропа на этом участке должна идти на север, но ведь здесь, наверное, всего одна тропа. По пути нам стали попадаться рябчики, Санька одного подстрелил, потом я промахиваюсь. При виде рябчиков усталость слетает с нас, и следующий рябчик уже мой. А вот и вновь отличился Санька.
Время близится к вечеру, пол седьмого. Решаем начать поиски ночлега, а пока есть время, идём дальше. В мыслях я начинаю волноваться: добрых два часа мы идём по заболоченному месту, ночевать в таких условиях – дрянь дело – сыро. Хорошо бы зимовье найти. К наступлению вечера выносим окончательное решение: идём ещё пол часа и потом устраиваемся на ночлег. Тропа по-прежнему изуродована трактором, идти тяжело. Вот мы подходим к какому-то разветвлению тропы и… бог ты мой, что я вижу, это же зимовье! Ура! Мы спасены, нам крупно повезло! Время 18:00. Сомнений нет, ночуем здесь. Сбрасываем с плеч тяжёлую ношу, плечи гудят как провода. Стоп, охотники, не расхолаживайтесь, у вас есть тьма работы. Санька осматривает зимовье, приятно радуют одна находка за другой: порох, капсюля, дробь пятый номер. Кое-что тут можно и позаимствовать, ведь наши запасы патронов скудны.
Берём котелки, идём за водой. Дальше наша тропа троится: одна идёт на юг, другая на север и третья, почти незаметная, идёт на запад. На месте разветвления полянка, поросшая высокой травой и останки сгоревшего зимовья. Мы идём по западной тропе, долго ищем воду. По-видимому, ручеёк здесь берёт своё начало, он почти незаметный и почему-то течёт на восток. Непонятно. С полными котелками воды возвращаемся к зимовью, готовим суп с двумя рябчиками, готовим дрова на ночь, прогреваем зимовье и ужинаем уже в десять часов вечера. Что же делать завтра? У нас рождаются две мысли: идти дальше со всем своим скарбом или же взять с собой продуктов на один раз и пройти дальше по тропе налегке, чтобы узнать, что там творится, имеет ли смысл идти ещё дальше, ведь ночи как-никак морозные. Ложимся спать. Утро вечера мудренее!