Наталья Ташинская
Путь кшари. Дар Великих
Они всегда бегут, никто еще не отказывался.
Ал сделал стойку, готовясь тоже сорваться с места, но вспомнил про полчаса и заставил себя расслабиться, провожая взглядом скрывшихся в кустах рабов, можно было и час им дать, далеко не уйдут. Тут вообще бескрылым уйти сложно: рудник был высоко в горах, и отвесные скалы делали спуск в долину практически невозможным. Ал это знал, это была не первая его охота – даже не тренировка, а легкое напоминание рабам, что дергаться не стоит, что не смогут они сбежать, кшари догонят всегда, заставят подчиниться, напомнят, кто несет волю Великих.
А рабов не жалко… Если вдруг случайно шею свернут, на дикого зверя наткнутся или сдуру действительно спрячутся до темноты, то ведь сами согласились, никто не заставлял.
Потому что до утра в дикой сельве легко продержаться может только кшари, а остальные – как повезет. Точнее, на все воля Великих.
– Живыми притащить.
«Сильно не ломать, а то потащите на себе», – перевел приказ наставника Ал, прикидывая, куда эти придурки рванули. Если направо, к дальней гряде, придется догонять пешком, вынюхивая и выискивая следы, а если к нижней террасе, то дело пустяковое: засечь сверху движение и рвануть на перехват.
Ян едва заметно кивнул вниз, туда, где под обрывом торчали темные макушки деревьев. Ал тоже успел заметить, как в густых зарослях мелькнуло что-то светлое, и чуть, одними уголками губ, ухмыльнулся, показывая Яну, что видит. Чем быстрее они закончат охоту, тем лучше, вряд ли наставник оценит, если они провозятся до вечера, и уж тем более не будет ждать их до утра. Не справились? Рабы ушли? Три-четыре удара плетью и ночь у столба наказаний помогут в следующей раз лучше концентрироваться на выполнении приказа.
– Время.
Они сорвались с места одновременно, не ожидая повторения приказа. Пять фигур на бегу окутались туманом, уплотнившийся воздух потемнел, формируя крылья. По спине пробежала дрожь, отзываясь теплом в груди, и Ал прыгнул вперед, в пустоту, привычно ловя ветер, четверо братьев сделали тоже самое.
Эр быстро вскинул руку, привлекая внимание, и Ал расшифровал: «Ким со мной, мы возьмем второго». Это было логично, Эр самый сильный, он подстрахует Кима, ну а раз с Алом идут двое братьев, то им здоровяк. Все честно.
На то, чтобы повторно засечь движение внизу, ушло минут двадцать напряженного кружения над сельвой. Ал уже начал подозревать, что они ошиблись и потеряли время, надо было бежать к гряде, но нет, Тим заметил беглеца. Ал резко скрестил руки над головой и тут же развел в стороны, одновременно выравнивая полет и отдавая приказ. Тим понятливо приотстал: если раб задергается и решит сменить направление, то он его встретит. Ян, наоборот, ускорился, одновременно снижаясь и показывая на прогалину впереди. Сесть можно и в зарослях, но лучше на пустом месте, тогда не придется терять время на спуск по деревьям и беготню между ними в поисках спрятавшегося беглеца. Надо только этого самого беглеца выгнать к прогалине. Ал показал, что понял. Роль основного загонщика досталась ему.
Заставить жертву бежать прямо в руки охотника было несложно. Ал резко снизился почти до самых макушек деревьев, одновременно распахивая крылья на всю длину и тормозя. Справа гортанно закричал Тим, подражая боевому кличу драконов, и Ал ответил ему тем же, попутно слегка зацепив крылом макушку тархи. Вышло шумно.
Раб ожидаемо завертел головой, отлично зная, откуда ждать охотников, заметил крылатых и задергался, пытаясь найти укрытие. Нырнул под поваленный ствол, сообразил, что его видно, тут же бросился к зарослям лиан, на полпути свернул, пытаясь стряхнуть преследователей с хвоста, и опять метнулся к лианам, явно веря в то, что ему удастся запутать крылатых. Но стоило Тиму тоже снизиться, как нервы у раба сдали окончательно, и он предсказуемо рванул вперед. Туда, где его уже ждал Ян. Слишком быстро, даже неинтересно.
С верхней террасы, с той, где остался наставник, было прекрасно видно охоту, и Ал понимал, что оцениваться будет не только скорость выполнения приказа, но и чистота. Если они быстро приведут раба, их конечно не накажут, но отрабатывать ошибки придется долго. Ал бегло глянул налево, убеждаясь, что Эр тоже выследил свою жертву и у него все нормально, уменьшил размах крыльев и, заложив круг, начал опускаться, четко заходя беглецу за спину.
– Именем Великого Ашера! На колени, энэ!
Раб бухнулся на колени даже раньше, чем кшари приземлились. И с размаху уткнулся лбом в землю, то ли демонстрируя покорность, то ли сразу подставляя под меч шею. Впрочем, мечи слеткам были не положены, а ножом удобнее горло перерезать, а не шею пилить, так что раб не угадал, надо было на спину падать.
Ал задержал дыхание, и крылья с едва слышным хлопком исчезли.
– Эй! Сопротивляйся! – возмутился Ян. – Мы чего, зря за тобой носились?
– Если он начнет сопротивляться, то нам его потом тащить придется, – резонно возразил Тим. – А оно нам надо?
– А мы его не сильно, ноги ломать не будем, – щедро пообещал Ян. – Только руки. Исключительно для профилактики побегов. Ну и чтобы активнее назад двигал.
Ал промолчал, презрительно рассматривая стоящего на коленях раба. Он понятия не имел, за что его отправили на рудники – за украденную у торговца лепешку просто бы на площади выпороли, раз рудники, значит, убийство или насилие, – но это было не так важно. Ал не понимал иного: почему раб? Почему не попросился на алтарь – смерть куда лучший выбор, чем ошейник. Энэ не имеет имени и прав, не человек и не животное, а что-то неважное, чья жизнь совершенно ничтожна. Великие не видят энэ и никогда не пустят их в Чертоги, они там не нужны, и если умереть, не сняв ошейник, то будешь вечность скитаться в сумрачном мире Арроха без права на помилование. Нет, алтарь точно лучше, ритуальный нож искупит грехи этой жизни, а в той, другой, рядом с Великими, можно попробовать заслужить их прощение.
– Подъем, энэ, – приказал Ян, поняв, что развлечения опять не будет. – Шагай давай.
Вот именно что шагай. У раба крыльев не было, а значит, придется тащиться с ним пешком. Да еще и вверх лезть.
Эра они догнали почти у самого подъема. Тропинка была узкой. Слева зиял обрыв, справа топорщилась неровностями скальная стенка, а под ногами скользил мелкий щебень. Ал, оценив ситуацию, бросился вперед, и Ким с видимым облегчением уступил ему свое место. Ян тоже дернулся, но Эр только недовольно мотнул головой, отказываясь от помощи.
Ал поднырнул под руку рабу, почти взваливая его на себя, и спросил:
– Что вы с ним сделали?
– Ничего, – сердито пробормотал Эр, но потом все же продемонстрировал покрасневшую, до локтя покрытую волдырями руку. – Этот идиот умудрился в заросли хары вляпаться, да еще и упасть. Пришлось лезть за ним, вытаскивать, пока не сдох. Потащили быстрее, его бы к лекарям.
Эру тоже бы надо к лекарям, руку он обжег основательно, но говорить про это смысла не было: получится попасть к жрецам Великой Мот – хорошо, не получится – потерпит, рана не смертельная. Ал присмотрелся к безвольно болтающемуся между ними рабу и поморщился. Если Эр обжег только руку, то тощий умудрился поймать жгучую колючку лицом. Точно горожанин, только он мог не заметить характерные голубоватые бутоны и острые листья, а главное, не почувствовать кисловатый, будто бы что-то забродило, запах. Это в городах всю флору вычистили, подменили безопасными генномодифицированными аналогами, а зверье само подальше отбежало. Рядом с рудником такую зачистку никто не проводил (кого тут защищать, не рабов же?), вот сельва и буйствовала в свое удовольствие.
Хара, жгучая колючка, на любое движение реагировала, выстреливая длинной лианой, оплетая жертву, как паутиной, и присасываясь липучками, – и мало того, что обжигала, так еще и впрыскивала яд под кожу. Конечно, ловушка рассчитана на зверушку поменьше человека: того же хамелеона, сунувшегося за привлеченной запахом мухой, парализует на раз, но и человеку обычно мало не кажется. А этот еще в самый центр куста умудрился упасть.
Раб, словно сообразив наконец, что случилось, хрипло застонал и обмяк окончательно, совсем забыв, как ноги переставлять. Ал с Эром переглянулись и, не сговариваясь, ускорили шаг.
– Тим! Давай вперед! Пусть аштэ зовут, он долго не протянет!
– Понял.
Тим, вместо того чтобы перейти на бег, резко свернул налево, к обрыву. Долететь всегда проще, чем добежать. Ал поудобнее перехватил раба и молча двинулся вперед.
Жизнь людей имела разную ценность. Жреца Ал бы спасал любой ценой. Совсем любой. В конце концов, истинное предназначение кшари – умереть за Эр-Кхар и Великих. Жизнь жрецов, слуг Великих, имела безусловную ценность, так же, как и жизнь ребенка, тут не о чем было думать, с остальными было немного сложнее.
Ценность свободного гражданина была высока, и их тоже положено было спасать, если не приказано иного и если при этом нет серьезного риска для самого спасателя: обменивать жизнь кшари на жизнь дровосека или пекаря глупо. Рабами можно было заняться, если помощь им не отвлекает от более важного и другое ценное имущество уже в безопасности.
Сейчас Алу никакие дела не мешали спасать раба, и что гораздо важнее: у него был приказ вернуть имущество Храма живым. А приказы следовало выполнять, не раздумывая и не обсуждая. И значит, именно этого раба Ал должен спасти в любом случае. Но только этого и только сейчас.
– Давайте сюда, – приказал наставник, стоило им выскочить из-за деревьев, и показал, куда именно надо положить пострадавшего.
Ал с Эром послушно развернулись, направившись к площадке поровнее и с облегчение сгрузили еле дергающегося раба на землю, не забыв развернуть его лицом вверх, чтобы не задохнулся. Раб, несмотря на общую субтильность, оказался достаточно тяжелым, и Ал откровенно устал его тащить.
Дикие на их появление среагировали шумно: задергались, вскочили, что-то загомонили на своем языке. Серый вообще вытаращился на Ала так, словно у того драконий гребень прорезался и хвост отрос, даже рот открыл. Ал спокойно прошел мимо и сел на землю рядом с Яном. Пусть диких местные кшари успокаивают, теперь рабы – их ответственность, а он с братьями на сегодня отдежурил. Сейчас погрузятся обратно в коптер и – назад, в Храм. Может, даже успеют на ужин и вечернюю медитацию.
– Когда-нибудь они притащат труп, – недовольно нахмурился жрец.
– Тогда они нарушат приказ и будут наказаны, – согласился наставник.
Лежащий на земле раб дышал тяжело и сипло, лицо у него опухло, губы посинели, а глаза заплыли. Ал мысленно пожал плечами: ну они же успели его притащить живым, а в колючку он сам вляпался. И на диких впечатление правильное произвели, вряд ли будут теперь дергаться и пытаться сбежать. Вон серый так и стоит с открытым ртом. Ничего, им полезно посмотреть на то, что их ждет в сельве. Жалко, наставник и этих побегать не выгнал, диких загонять обычно веселее.
– Подождите, – приказал жрец, – сейчас вам принесут груз для Слышащих Голос.
– Конечно, аштэ, – поклонился наставник.
Жрец убедился, что пострадавшего раба погрузили на носилки, а остальных подняли и повели в сторону поселка, и добавил:
– Пусть тень Ашера следует рядом с вами.
– Спасибо, аштэ.
Жрец развернулся и неторопливо пошел в сторону Храма. Наставник почтительно дождался, пока тот отойдет на приличное расстояние, и только потом обратился к слеткам:
– Неплохо, но вы забыли, что горожане неважно ориентируются в сельве, позволить энэ бежать без контроля было ошибкой. Он чуть не погиб. Великий Ашер не одобрил бы глупую потерю…
Все пятеро учеников сидели на земле абсолютно неподвижно, поджав под себя ноги, упершись руками в колени, с идеально ровными спинами и застывшими взглядами, никак не реагируя на сказанное, но впитывая в себя каждое слово. В одинаковой одежде, они отличались только цветом волос, заплетенных, впрочем, в совершенно одинаковые косы.
А лиц у кшари не было вовсе.
Глава вторая. Аштэ и дракон
– Пятеро Великих указали путь нашему народу, когда дикость поглотила отсталые миры. Они смогли изменить наши тела, чтобы Эр-Кхар принял своих новых детей. Они научили нас менять растения, не убивая мир. Мы долго жили в гармонии и процветании, но дикие нашли дорогу к нашему миру…
На широкий подоконник плюхнулся птенец ушу и замер, настороженно косясь на людей. Совсем мелкий, размером с пару ладоней, с ярко-желтым гребнем и пепельно-серой кожей; скоро гребень на спине потемнеет, сменит цвет на красный, толстые кожистые крылья окончательно сформируются, и хищная рептилия станет нешуточной угрозой для кшари. Но пока слеток был скорее смешной, чем страшный: уселся, хвост задрал и косит зеленым, прикрытым тонкой складкой века глазом. Обычно к сезону дождей ушу перебираются выше в горы, где не так сыро, а этот почему-то задержался.
Ал присмотрелся и удрученно нахмурился: одно крыло у птенца было подрано – то ли за торчащий сук зацепился, то ли с сородичами добычу не поделил, кто знает. Рана была небольшой, у взрослых драконов такое затянется само, но птенец был слишком мал, а кожистая перепонка крыльев еще до конца не сформировалась, и вряд ли поврежденное крыло удержит маленького ушу в воздухе.
– Ты чем-то занят?
Узловатая палка, вырезанная из прочного стебля бамбука, стукнула по плечу. Ал вздрогнул и уставился на наставника, но тут же опомнился и опустил взгляд.
– Прости, кахар.
Любоваться дракончиком было интересно, но опрометчиво. Другие ученики сидели смирно, преданно таращась на наставника, – наказание грозило только одному, самому бестолковому. Ал выжал из себя максимум смирения, продавливая взглядом дырку в полу. Палка все еще находилась в опасной близости и в любой момент могла опуститься на спину или прогуляться по плечам.
– Останешься после занятий.
– Слушаюсь, кахар.
Ал заставил себя сосредоточиться. Эту лекцию им читали в конце каждого модуля обучения, и он знал наизусть все, что скажет наставник. Что старый мир погряз в дикости, почти убив свои планеты. Люди отравили воздух, землю и воду, а полчища машин заменили своих создателей, вытеснив человечество на обочину жизни. Бесконечные войны, болезни, голод – хроника тех времен вызывала желание уйти в Чертоги, не дожидаясь зова Великих. Ибо к Арроху такую жизнь!
Открытие межзвездных переходов только усугубило ситуацию. Зараза из метрополии перекинулась и на колонии. Пятеро Великих, поняв, что дикость им не обуздать, увели своих последователей в новый мир. Гигантский звездолет вошел в гиперпространственный туннель, чтобы, выйдя из него, оборвать все связи со старым миром.
Но у диких тоже были звездолеты, Галактика оказалась не такой большой, как можно было подумать, и тогда Великие, чтобы защитить новый дом, выбрали первых стражей – кшари. Идеальных воинов, созданных для того, чтобы закрыть собой Эр-Кхар, безоговорочно преданных делу Великих, не знающих сомнений и жалости. Единственной истинной целью их жизни была смерть в бою.
Все это Ал мог повторить даже посреди ночи, если кому-то приспичит его разбудить и спросить. Хотя если кто-то ввалится ночью в келью стража, то сначала получит нож в горло, а потом может попытаться задать свои вопросы. И неважно, что Ал еще не истинный кшари, а слеток, почти как сидящий на подоконнике ушу: сначала бить, а потом спрашивать, чего хотел непрошенный гость, учили даже птенцов. Тем более что до испытаний осталось каких-то полгода, потом посвящение, и он станет младшим кшари, получит настоящий меч и узнает, какую судьбу для него выбрали Великие.
– Все свободны, – голос наставника выдернул из мыслей ровно в тот момент, когда Ал примеривал на пояс ритуальный клинок.
В широкой дверной арке случилось небольшое столпотворение. Ким, как обычно, споткнулся, умудрившись зацепиться за дверь, другие запнулись уже за застрявшего Кима, и только Эр, красиво всех обогнув, легко пробился вперед, не забыв по дороге обидно оттеснить остальных в сторону. Наставник, дождавшись, пока комната опустеет, подошел к окну и, сложив руки на груди, принялся изучать прыгающего по подоконнику птенца. Ал молчал, его не спрашивали, а первым начинать разговор было нельзя. Тишину в комнате нарушал только веселый клекот виновника происшествия – ему-то шуметь не запрещалось.
– Скажи мне, Ал, почему кшари носят маску?
– Потому, что у кшари нет лица. Мы все равны пред Великими, и мы едины. Кшари не существует вне Храма, а Храм – без кшари.
Ответ, намертво зашитый на подкорке мозга, прозвучал раньше, чем Ал успел удивиться вопросу: эту прописную истину каждый птенец знает. Как только Великие указывали на ребенка, его лицо закрывали маской и больше ее не снимали. Это не было прихотью жрецов, всему есть объяснение: Великие могли выбрать ребенка из любого дома и даже взять сархи, только Ашер видел тех избранных, сердца которых можно подключить к Эль-Кору, и маска стирала разницу между великорожденым и сархи, делая всех равными. А еще говорили, что это для того, чтобы дом забыл тех, кого отдал, и не пытался узнать в крылатом страже своего сына.
Маску делали из загустевшего сока гевеи – тягучая и пористая, она позволяла коже дышать, отводила пот, да и просто защищала лицо: когда бежишь по сельве, увернуться от всех ветвей не получается – то одна хлестнет, то другая зацепит. Если бы не маски, то они бы вечно ходили с исцарапанными в кровь лицами. И носить ее было легко, достаточно немного погреть в руках, и тонкая, украшенная черным рисунком маска прилипала к лицу, оставляя свободным носогубный треугольник и глаза. Миряне тоже иногда носили маски, попроще, конечно, сделанные из куска ткани или сетки, особенно работавшие в сельве, но только служители Великих никогда не появлялись с открытыми лицами на людях. Их настоящие лица видели лишь жрецы Великой Мот, да и то потому, что кшари обычно попадают к ним без сознания.
– Тогда почему все твои браться слушают, и только ты позволяешь себе отвлекаться, когда твой кахар говорит голосом Великих?
– Прости, кахар, я не хотел.
– Не хотел? У тебя не получается сконцентрироваться на главной задаче? Может, ты еще не вышел из возраста терока? Уверен, что готов к испытаниям?
Щеки под маской жарко вспыхнули, и Ал задохнулся от стыда. Он не птенец! Они не могут его отстранить! Пусть лучше отправят его к столбу наказаний – пять ударов хлыста лучше, чем позор.
– Великие выбрали тебя, Ал, неужели они ошиблись? Они подарили тебе Эль-Кор и крылья! Половина эр-кхарцев мечтают оказаться на твоем месте, но избранный – ты!
Слова хлестали не хуже плетей. Ал склонил голову еще ниже, упираясь взглядом в темно-зеленый пол. Наставник продолжал говорить. Про то, что кшари не должен отвлекаться, он следует приказу и не смотрит по сторонам. Что умение концентрироваться – главное, ничто не должно мешать идти к цели. И что смирение – основа существования кшари…
Лучше бы он посмотрел в окно на занятиях наставника Таноха – тот бы молча хлестнул плетью или отправил на дополнительную медитацию, но точно не стал бы затягивать с наказанием. Наставник Сларох тоже любил свою палку, но чаще предпочитал воспитывать неучей словами и длительными покаяниями в Храме.
– Тебе есть что сказать?
– Я готов понести наказание, кахар.
– Наказание… – наставник задумчиво стукнул палкой по полу, звук вышел глухой и долгий. – Поймай этого ушу и отнеси в Храм Великой Окханы.
Если Ал и удивился, то совсем немного. Ушу иногда ловили и приручали, но обычно этим занималась верхняя стража, те, что служили при Храме Великого Комкхора, и больного ушу они бы не взяли, боевого дракона из него не выйдет. Может, слетку смогут помочь Слышащие Голос?
– Да, кахар.
– Иди… И пусть тень Ашера следует рядом с тобой.
Ал поклонился и, не давая шансов наставнику передумать, выскочил из комнаты. Пронесся по коридору, не снижая скорости, и только на улице выдохнул. Уф! Было бы совсем стыдно не попасть на испытания из-за такой глупости, Эр бы тогда еще пару лет над ним издевался. А так, всего лишь поймать птенца, ерунда.
Круглый циферблат висящих на стене школы часов был разбит на двадцать пять больших делений и сотню маленьких – минутных. Толстая стрелка уже отсчитала половину нового круга, тонкая почти ее догнала – время тренировки по рукопашному бою, если он поторопится, то, может, даже успеет к ее окончанию.
Дракончика на подоконнике уже не было, рядом с крыльцом тоже. Ал растерянно оглянулся, но толстые лианы сплелись над школьным двором в плотный купол, защищая его и от палящего зноя, и от проливного дождя, а заодно и полностью ограничивая видимость. М-да, поймать дракона будет не так-то просто.
Сезон дождей только начался, но густой полог уже был полон влаги. Мрачный, увешанный тучами Мушен всегда нравился Алу куда больше времени Каскаля – слишком жаркого, сухого и ветреного. Но самым лучшим конечно был прохладный Кисаль, когда дуют северные ветры, наполняя воздух влагой, но он же был и самым коротким, всего лишь передышка между засухой и сезоном дождей.
Наставники говорили, это из-за того, что их континент опоясывает планету точно по экватору, а горы с одной стороны и океан с другой обеспечивают муссонные ветра. На других планетах континенты разбросаны как попало и дожди идут круглый год, правда, не каждый день, а как им заблагорассудится. Ал считал, что это зверски неудобно, никогда не знаешь, что завтра тебе на голову упадет. Другое дело у них! Каскаль всегда заканчивался в одно и тот же время и каждый раз одинаково: сначала стихал жаркий ветер, и на долгих три дня наступало затишье, даже обитатели сельвы замолкали в ожидании перемен, затем на небе появлялись легкие пористые облака и приходили северные ветра, поначалу едва заметные, наполняющие горы легким шепотом, потом сильнее и сильнее, пока наконец первая гроза не ознаменует начало Мушена.
В городе первые три дня Кисаля был большой праздник – Сикиль, окончание засухи и начало нового года. На центральной ярмарке запускали в небо бумажных драконов, а во всех Храмах приносились жертвы во славу Великих. Даже возраст у кшари считался по тому, сколько раз тот встретил Сикиль – следующий у Ала должен быть пятнадцатым, и он наконец-то станет настоящим кшари. Хотя возраст был важен только для птенцов и слетков, интересоваться у взрослых кшари, сколько им лет, было не принято. Кшари служит Великим, пока может держать оружие, а когда не удержит… Ну что ж, шагнуть в Чертоги Судьбы с жертвенного алтаря не менее почетно, чем с поля боя.
Ал прикинул, куда мог отправиться птенец, и вспомнил, что видел пустое гнездо на скальном выступе. Опустело оно не так давно, еще пару декад назад там сердито шипела тройка птенцов ушу, да и мама-дракон иногда появлялась.
Бежать туда было долго, он же не ушу, чтобы прыгать с ветки на ветку, куда проще долететь, только сначала надо выбраться из-под плетеного навеса и добежать до ближайшей открытой площадки. Еще одно отличие от ушу – кшари не умели летать, как птицы, нельзя было взмахнуть руками и взмыть в небо. Сначала надо было разогнать пульс до рабочего, запустить Эль-Кор, дождаться, когда сформируется силовое поле, и только потом прыгать со скалы, ловя нужный ветер.
Ал остановился на краю площадки, глубоко вздохнул, коротко, резко выдохнул и начал разбег. Крылья, подчиняясь движению, развернулись во всю трехметровую длину, упруго ударив о воздух. Венозный рисунок на теле налился иссиня-черным – в теле кшари каждая вена, каждая артерия и сосуд были оплетены дополнительным слоем псевдоэндотелия, плоскоклеточной оболочки, распределяющей энергию Эль-Кора по всему телу. Одна часть оболочки управляла крыльями, другая работала силовой обвязкой, держа тело в правильном положении, остальные усиливали кровоток, заставляя мышцы работать эффективнее. На плече и дальше по спине вдоль позвоночника, спускаясь к пояснице, проступили направляющие крыльев – управляющий контур смодулированного силового поля. Все это придумали Великие, а встроили в тело Слышащие Голос, создав из обычного ребенка птенца кшари.
Мышцы привычно закаменели, и Ал чуть повернул кисти рук, заставляя крылья двигаться активнее. Заложил широкий круг, ловя ветер, и едва заметно улыбнулся. Больше всего на свете он любил эту бесконечную свободу полета: выбеленное жаром или придавленное тучами небо, зеленый ковер сельвы внизу и ветер. Он почти не помнил то время, когда еще не умел летать, зато хорошо помнил свой первый настоящий полет и чувство бешеного восторга, затопившее все тело. Крылья были не просто даром Великих – они были самой его сутью, его жизнью. За этот дар Ал был готов служить Великим до последнего вздоха в этой жизни и еще немного потом, примерно вечность, в Чертогах.
Он не ошибся, мелкий ушу крутился недалеко от выступа, прыгая с камня на камень в опасной близости от края. Гнездо было ниже, спуститься так просто не получится, да и делать в гнезде птенцу было нечего, но мелкий, потеряв свою стаю, пытался вернуться туда, где когда-то было сытно и безопасно. Видимо, взрослые улетели совсем недавно, смирившись с потерей птенца.
Птенец прыгнул на очередной валун, бестолково дернул крыльями и тоскливо заклекотал, зовя сородичей. Ал решил опуститься подальше, за кустами, чтобы не напугать ушу, а потом уже решить, как лучше подманить птенца.
За спиной хрустнула ветка. Ал быстро обернулся и так же быстро поклонился.
– Аштэ.
Жрица была совсем мелкой, ниже его на голову, да и белый ученический пояс показывал, что перед ним не взрослая жрица, но уважение следовало высказать все равно. Тем более что перед ним была аштэ Великой Мот, а к ним кшари всегда относились с чуть большим вниманием, чем к остальным.
– А что ты хочешь сделать?
Ал удивился: аштэ редко говорят со стражами, только отдавая приказы, а эта уставилась на него с явным любопытством и ждет, когда он ответит.
– Мне приказали его поймать.
– Ух ты, – почему-то обрадовалась жрица, – а можно я с тобой?
Ал с сомнением посмотрел на мокрые от дождя валуны, прыгающего в опасной близости от обрыва ушу и рискнул покачать головой:
– Это небезопасно, аштэ. Тебе не следует к нему подходить.
Аштэ разочаровано вздохнула и зачем-то сказала:
– Меня Мара зовут.
Ал не понял, что ему делать с этой информацией, и на всякий случай опять поклонился.
– А как ты его будешь ловить?
Не успел Ал признаться, что он еще не придумал, как птенец вытянул шею, покрутил головой, глянул в их сторону и… растопырив крылья, бодро рванул к обрыву.
– Аррох!
– Хватай его!
Приказ немного запоздал. До края обрыва было метров десять – как раз разогнать пульс и развернуть крылья, на бегу даже удобнее.
Внизу, за камнями раздался громкий клекот. Глупый птенец отчаянно бил крыльями, пытаясь взгромоздиться обратно на уступ, но сил ему явно не хватало.
Воздух толкнул в крылья, и Ал скользнул ниже, готовясь подхватить птенца. Чуть скорректировал полет, убедился, что ушу все еще пытается удержаться на месте, облегчено выдохнул и… громко выдохнул:
– Аррох!
Над обрывом торчала голова в красном капюшоне. Маленькая жрица все-таки сунулась к обрыву, наплевав на его слова, и, если она поскользнется, то он ее точно не сможет поймать и удержать.
– Помоги ему!
Падать жрица вроде не собиралась, а собиралась командовать и давать ненужные советы. И чего ей в кустах не сиделось? И почему она вообще не в Храме? Ал скользнул к скале, умудрившись в последний момент развернуть крыло так, что оно подтолкнуло маленького ушу снизу. Этого хватило, птенец суматошно забил крыльями и плюхнулся пузом на камень.
– Держу!
Над обрывом взметнулся красный плащ, и клекот стих.
Алу пришлось заложить еще круг, ловя восходящий поток, набрать высоту и только затем опуститься на площадку. Довольная жрица сидела, поджав ноги, а рядом с ней шевелился плащ.
– Я бы сам справился, – возмущенно бухнул Ал и, сообразив, что указывать аштэ – плохая идея, запнулся и неловко добавил: – Ты мокрая теперь.
Мара прыснула и небрежно смахнула с лица мокрые волосы, темно-рыжая, закрученная в спираль прядь упрямо прыгнула обратно.
– Ничего, высохну.
Спорить Ал не стал, просто стянул безрукавку, оставшись по пояс голым, и кивнул на копошащегося под плащом ушу.
Да, все-таки легкость задачи Ал переоценил, а может, птенец понял, что это его последний шанс спастись от чего-то однозначно ужасного, и решил драться за свою жизнь изо всех своих драконьих сил. Стоило аштэ сдернуть плащ, как ушу прыгнул вперед, увернувшись от летящей сверху безрукавки и метя Алу в колено. Ал отпрыгнул раньше. Ушу впустую щелкнул зубами, взмахнул крыльями и опять бросился к обрыву.
– Да чтоб тебя…
Ал подхватил безрукавку и рванул следом, через шаг понял, что ушу шустрее, а разогнать пульс до рабочего и запустить крылья он уже не успеет. На втором шаге прыгнул, рискуя поскользнуться и улететь с обрыва прямо так, без крыльев, взмахнул рукой и швырнул безрукавку.
На Эр-Кхаре жизнь любого детеныша была священна, будь то человеческий ребенок, птенец или щенок. Нельзя забрать жизнь любого из них, за жизнь птенца могут наказать так же, как за жизнь человека. Но сейчас птенец не просто стремился побыстрее отбыть в Чертоги, но и объявить Ала соучастником. Аррох!
Ал даже зажмурился, представив, как ушу падает вниз, запутавшись в его безрукавке. Но Великие были сегодня милостивы: ушу не успел добежать каких-то полметра, когда на него сверху упала непонятная тряпка, лишив возможности смыться от страшных двуногих. Мир жесток, а естественный отбор просто делает его совершеннее. Но не в этот раз.
– Ты его поймал!
Радость жрицы была такой искренней, что Ал невольно улыбнулся, но поворачиваться к жрице не стал: эмоции не нужны, они лишь отнимают время. Он же кшари, а не мирянин, чтобы радоваться такому пустяку.
Впрочем, служителям Великих тоже не следовало проявлять эмоции, но рыжую это, похоже, не волновало.
– А куда его теперь? – Мара подошла ближе.
– К Слышащим.
– К Слышащим? – радости в голосе жрицы поубавилось. – А зачем?
– У него крыло повреждено, может, они вылечат.
– Они не лечат, они и-зу-ча-ют, – презрительно протянула жрица, – давай лучше в Храм Комкхора отнесем.
– Мне приказали, – отказался Ал.
– Ну, или спрячем? Будем кормить по очереди, пока не окрепнет?
Ал молча вытаращился на жрицу.
– Не получится, – вздохнула рыжая. – Тебя накажут.
Ал согласно кивнул и торопливо шагнул к попискивающей куче, пока жрица не придумала еще какой-нибудь план, как оказаться у столба наказаний.
Храмы Великой Окханы всегда отличались от остальных Храмов. Внешне вроде такой же, привычные невысокие домики, с плетеными стенами и крышами-пагодами, и алтарь на месте, и идол Великой Окханы рядом, а все равно было что-то в этих Храмах странное и тайное. Слышащие Голос Великих никогда не пускали внутрь чужих, даже кшари, стражи стояли только снаружи. Подойти ближе можно было лишь с разрешения жрецов. Говорили, что даже аштэ других Храмов не могли зайти к Слышащим. Да и служители дома Великой Окханы были особенными – шутка ли, ясно слышать голоса Великих. Такое дано единицам. Без них мир Эр-Кхара не стал бы лучшим. Как можно создать что-то новое? Только узнав от Великих, иначе никак. Все создано теми, кто ушел в Чертоги почти семьсот лет назад, но не бросил свой мир и детей, а продолжал им помогать, выбрав себе Слышащих. Именно Слышащие меняли геном растений, создавая новый Эр-Кхар, лучший мир в этой Вселенной.