Наталья Ташинская
Опрокинутое небо

Лифт на нецензурную тираду не среагировал, тихо скользя вниз, и когда пол мягко спружинил под ногами, Илья почти успокоился. Вляпался так вляпался, надо выляпываться, а не сотрясать воздух, жалуясь на несправедливость судьбы.

***

На работе все формальности удалось утрясти достаточно быстро. Никаких вопросов отводящему взгляд начальнику Илья задавать не стал. Если бы ему самому позвонили из СБ и вежливо попросили одолжить сотрудника, он бы тоже ничего сделать не смог, а уточнять, почему колесо фортуны проехалась именно по нему, было неинтересно. Правда, в качестве компенсации за полученный моральный ущерб попросил во временное пользование служебный арбалет. Начальник согласился с таким явным облегчением, что Илья понял, что продешевил: надо было навсегда требовать!

Женьки дома не было, и Илья с трудом удержался, чтобы не отправить сообщение с приказом срочно явиться. Выдергивать Женьку из школы было совершенно непедагогично, да и самому следовало перестать злиться. Желание вернуться к средневековым методам воспитания и достучаться до мозга через ягодичные мышцы было просто нестерпимым, но все умные и солидные книги, которые Илья читал, пытаясь заменить Женьке родителей, категорически не одобряли подобного.

Илья совершенно не понимал, чего Женьке так не хватает в жизни, что ее понесло добиваться мифической правды экстремальными методами. Почему она не хочет принять, что справедливости не существует, и можно лишь пытаться не переступать через свои принципы, выживая в этом прогнившем до самого дна мире.

Хелен всегда говорила, что Илья просто избаловал Женьку, позволяя сестре слишком многое. Хелен было легко рассуждать: она не чувствовала вины за то, что у нее мама была, а у Женьки нет. Он мог тогда не оформлять опекунство, и Женьку бы наверняка удочерили. Маленькая девочка с хорошей наследственностью – генетическая карта «А1»! – ее бы забрали в Верхний Город. Но он испугался потерять еще и сестру. Лишил Женьку шансов на семью и обеспеченное будущее из-за своего эгоизма. Во всем, что сейчас случилось, был виноват он сам. Не смог объяснить, оградить и уберечь, не его уровня оказалась задача.

Илья меланхолично засунул в рюкзак пару чистых футболок, носки и белье. Подумал и добавил толстовку: почему-то после глубинных погружений всегда знобит. Делать больше было решительно нечего, и Илья сел за терминал.

Кергеленское плато было вытянуто почти на две тысячи километров на юго-восток, и самые глубокие его точки были чуть больше четырех километров, до каждой из них можно добраться часа за три. Нечего там делать десять дней. Да и корабль там может обнаружиться, если он затонул совсем недавно: родное плато было изучено досконально, и ни одного судна там не валялось. А если учесть, что корабли нынче просторы мировых океанов не бороздят, то, значит, искать придётся не здесь.

Илья вспомнил количество воздушных фильтров: штук сто, каждого хватает на час, значит десять на смену, два про запас, выходит вдвоем работать не больше трех-четырех дней. Шесть дней на дорогу туда-обратно. Вряд ли они пойдут на максимальной скорости, скорее узлов сорок, не больше, а значит, примерно полторы тысячи миль. Илья подтянул к себе экран и нарисовал вокруг города круг. Экран тут же раскрасился оттенками синего, показывая глубины в заданном секторе.

– Значит, за хребет пойдем, – задумчиво пробормотал Илья, дополнительно увеличивая карту. – Интересно, что они там нашли…

Австрало-антарктический котлован начинался за хребтом Кергелен на северной оконечности плато, глубины имел подходящие, но ожидать, что там покоятся стройными рядами пиратские каравеллы с трюмами, под завязку набитыми золотыми дукатами и талерами, не приходилось. Древние морские пути мимо Антарктиды не проходили, а значит, и тонуть было нечему. Вывод из этого напрашивался просто отвратительный. Мало того, что корабль, скорее всего, современный, с замысловатыми внутренними переборками и крепким корпусом, так еще и лежит так, что его до сих пор не нашли. Либо эта каракатица с лейтенантскими погонами считать не умеет, и плыть им еще дольше. Главное, чтобы эта ненормальная не решила уложиться в график за счет уменьшения часов на погружение и не орала потом, что «тупой краб» все испортил.

Илья еще немного покрутил карту, но так и не смог определиться с местом назначения. Ясно, что не к Марианской впадине пойдут, а куда точно – непонятно. Подумал и открыл другое окно.

На форуме дайверов было тихо. Ни про какие недавно найденные корабли никто не упоминал – народ лениво спорил, обсуждая новые гидрокостюмы с тетмо-волокном. Спор был давний. Илья выступал на стороне консерваторов, предпочитая старый проверенный неопрен, благо вспененную резину из водорослей делали легко и стоили гидры недорого. Производитель новинки, правда, обещал, что в новом комбинезоне теплее, комфортнее, а самое главное – безопаснее. При ударе ткань мгновенно твердела, обеспечивая защиту владельцу: если неудачливого дайвера вдруг решит сожрать какая-нибудь голодная и зубастая рыбка, гидрокостюм ей не даст. Правда, не дольше пяти минут, дальше сами выкручивайтесь, но все же. Основным контраргументом противников была цена – такое под силу купить только мажорам с верхних этажей, а нормальному глубинщику год надо не есть и не пить. Илья подозревал, что в случае нападения акулы дайвер предпочтет самолично оторвать ей голову до того, как она попортит новый комбинезон. И вообще от рыбок опытный дайвер и так отобьется! А если не отобьется, так нечего из Города выходить, глубина – не добрая мамочка! И не место для романтических прогулок. Сначала лезут, не умея, а потом ноют, что утонули!

Илья открыл другую ветку. Долго вчитывался, а затем фыркнул: Санек, конечно, дайвер опытный, но и брехло изрядное. Скажет тоже, мурена десятиметровая. А чего сразу не двадцати? Народ тоже не верил и допытывался, чего Санек перед выходом употребил. Санек активно обижался и клялся здоровьем любимой матушки, утверждая, что в закрытой зоне и не такое встретишь. Илья не выдержал и включился в дискуссию, поинтересовавшись, чего Санька туда вообще понесло: там корпуса недостроенные, реактор заглушенный. Не зря зону закрытой объявили – от утечки радиации никакой страховки нет, охота дозу хватануть? Сталкер недоделанный.

Тихо зашипела входная дверь, и Илья посмотрел на часы. Надо же, почти на два часа на форуме завис. Зато отвлекся.

– Привет, а ты чего так рано? – Женька бросила рюкзак в угол. Туда же отправилась короткая джинсовая куртка. – Случилось что?

– Случилось, – кивнул Илья. – Садись, поговорить надо.

Все заготовленные заранее правильные слова, как это обычно и бывает, моментально выскочили из головы, оставив вместо себя короткие и емкие, но крайне нецензурные выражения. Илья тяжело вздохнул. И кто только додумался утверждать, будто дети – лучшее, что есть в жизни? Да он свихнется, пока у Женьки пройдёт переходный возраст!

– Илюша, – с ужасом выдохнула Женька, шлепаясь в кресло. – Тебя уволили? Да? Ты не переживай! Я правда могу официанткой пока поработать, а школу закончить и дистанционно можно! Ты не расстраивайся, мы прорвемся! Я что-нибудь придумаю!

– Никто меня не уволил! – Илья даже рукой помахал, пытаясь остановить словесное цунами. – Успокойся!

Обвинять Женьку в произошедшем расхотелось окончательно. Она сделала глупость, он не уследил, и ругаться не было никакого смысла. Если начать на Женьку орать, то она только замкнется в себе, выпустит иголки и окончательно уверится, что брат у нее – ничего не понимающий в жизни деспот. Гораздо важнее объяснить, какие последствия имеет человеческая глупость и чем все закончится, если она продолжат так развлекаться. А еще – что она всегда, что бы ни случилось, должна идти к нему. Он разберется.

Женька слушала молча, сцепив пальцы в замок и ни разу не перебив.

– Мне в следующий раз могут не назвать цену за тебя, – вздохнул Илья. – Остановись. Вы ничего такими методами не добьетесь, это бессмысленно. И может так оказаться, что я не смогу помочь. Против чего вы бунтовали?

– Ты… согласился работать с падальщиками? – каким-то помертвевшим голосом произнесла Женька, не обратив внимания на заданный вопрос. – С падальщиками?

– Жень! Ты меня слушала? Тебя бы на исправ…

– А как же мама? – перебила Женька. – Ты маму предал.

Слова застряли в горле, разом перекрыв дыхание, и Илья судорожно сглотнул. Женька, бросив ему в лицо обвинение, молчала. Только замерла с неестественно прямой спиной на самом краю сиденья.

– Лучше, если бы они тебя взяли?

– Да. Я знала, что так может быть, и что рано или поздно мне придется прятаться. И что я могу не успеть спрятаться. Знала, понимаешь? И что ты считаешь, что надо сидеть и не высовываться, я тоже знаю. Это твое право – так думать. А мое – по-другому. Я считаю, что надо драться. Чтобы они не могли просто так убивать. Мама погибла, потому что все молчали, потому что их не касается. Ведь стучат в соседнюю дверь, а не к ним. Они такие, как ты. Вы отворачиваетесь к стенке, когда они идут. Боитесь. Я не хочу быть такой. Я не просила тебя помогать, особенно так.

Женька не кричала, не пыталась что-то доказать, просто… информировала. Слова падали как булыжники, беззвучно зарываясь в ил, – не сдвинуть, и не исправить.

– Илья, откажись. Пожалуйста. Или я пойду в полицию и признаюсь, что там была я. Напишу заявление.

Илья встал, зло смахнул висящие в воздухе экраны и уставился на Женьку.

– Можешь идти. Контролировать тебя не буду, запирать – еще глупее. Я завтра ухожу в любом случае, пойдешь ты или нет.

– Илья!

Илья развернулся и молча пошел к выходу.

Как погибла мама, он узнал от отца. Тот, в очередной раз раздобыв дозу «мурены», сидел на кухне, буравя стену бессмысленным взглядом. И говорил, не замечая присутствия сына. А потом заплакал, бессвязно бормоча, что он трус, что должен был пойти разобраться с падальщикам, а не брать компенсацию.

Илья пять лет был уверен, что его мать пожертвовала собой во имя Города, и даже гордился этим. Он помнил, как позвонил человек в черной форме и долго говорил, что доктор Астахова – настоящий герой, и Город ее не забудет. И только тогда, на маленькой кухне, из сумбурной речи отца, он узнал, как именно Город решил оценить героизм его матери. А падальщики привели приговор в исполнение. Никому не нужны подвиги, героев сжигают на кострах и сметают пепел в совок, как мусор с улиц. Женьке он рассказал уже сам, решив, что та имеет право знать. Идиот.

А сейчас получается, что он ничем не лучше отца. Он тоже взял деньгами. И Женька права, он их боится. Воспоминание о липком страхе, ползущем по спине под холодным взглядом полковника, было настолько мерзким, что Илья зарычал, не заметив, как шарахнулась в сторону проходящая мимо парочка.

***

Сколько он бродил по улицам, Илья точно не знал. Часа три или четыре. Опомнился, только сообразив, что упорно сворачивает к лифтам. Если спуститься этажей на десять, окажешься на самом дне Города, как в прямом, так и в переносном смысле: там легко можно купить дозу «мурены», снять за полкредита девочку на ночь или нарваться на хорошую драку. Первые два пункта Илью не интересовали, а вот третьего хотелось уже капитально, даже кулаки чесались – лишь бы на время отключить мозг, чтобы он перестал, наконец, думать!

Илья постоял на развилке и свернул направо. Работать на глубине с разбитой мордой (а еще лучше – с сотрясением) не самая хорошая идея, лучше в «Йоко» зайти, предупредить, что его не будет почти две недели.

– Привет, Илюх, чего у тебя морда такая похоронная?

– А где Вики? – удивился Илья, разглядывая стоящего за барной стойкой Яна. – Она жива?

Бар был вотчиной Вики, и пустить туда Яна, у которого из рук падает все, что намертво к этим рукам не привинчено, Вики могла только в случае глобальной угрозы. Например, если ее захватили и удерживают в заложниках, и единственный способ выжить – уничтожить свой бар руками Яна.

– Она сама попросила тут постоять, – обиделся Ян. – Но если я тебя не устраиваю, могу ее позвать.

– Выпить дай.

– Пиво?

– Покрепче.

Ян отвернулся и уставился на полки со стройными рядами бутылок, задумчиво шевеля губами. Илья подождал пару минут, подвинул зависшего приятеля в сторону и взял первую попавшуюся бутылку. Посмотрел на этикетку, удовлетворенно хмыкнул и заорал:

– Вики, я бутылку «Барракуды» взял, ничего?

– А зачем тебе целая бутылка? – удивилась Вики, выходя из неприметной двери в углу. – Здравствуй, Илья.

– Выпью, – честно признался Илья. – Очень хочется.

Темно-коричневый, почти черный напиток с солоновато-горьким привкусом имел одно неоспоримое преимущество: крепость почти сорок градусов. То, что надо. Ни сладковатого вина из водорослей, ни пива сейчас не хотелось. Илья отсалютовал бутылкой и направился к дальнему столику.

Бар был почти пуст: заведение, рассчитанное на мелких клерков с верхних этажей, бурлило жизнью на выходных, а не посреди рабочей недели. Занят был лишь один столик, да и тот скучающими в ожидании клиентов девочками. В другое время Илья обязательно подошел бы поздороваться или просто поболтать, но сегодня не было настроения, и он ограничился взмахом руки, показывая, что тоже рад их видеть.

– Ну? – поинтересовалась Вики, занимая соседнее кресло. – Насколько все плохо? По десятибалльной шкале?

– Десять – это отлично? – уточнил Илья и, дождавшись кивка, мрачно сообщил: – Тогда минус сто.

– Ясно… – протянула Вики и, повернувшись, скомандовала: – Ян, сбегай на кухню, пусть сообразят что-нибудь поесть. И стакан ему притащи, а то он уже из бутылки пить собрался. Дина, позови Хелен.

Илья, проводив взглядом метнувшегося в сторону кухни Яна, только приподнял бровь: ну как с таким умением строить алгоритмы он умудрился стать программистом? Сначала стакан, потом – еду!

Столики были отгорожены друг от друга тонкими перегородками – при желании их можно было сделать непрозрачными. Хозяйки «Йоко» трепетно относились к приватности, обещая своим клиентам полную конфиденциальность. Почти полную, если та не угрожает безопасности Города.

Ян, водрузив на стол тарелку с жареной рыбой и приземистый стакан (наконец-то!), с независимым видом уселся рядом. Подошедшая Хелен молча посмотрела на гордо стоящую в центре стола бутылку и стукнула пальцем по сенсору на столе. Перегородка подернулась едва заметной рябью.

– Меня падальщики вызывали, – буркнул Илья, откручивая крышку с бутылки.

– Та-а-ак…– Хелен вдруг решительно выхватила бутылку из рук Ильи и отставила в сторону. – Трезвый рассказывай, успеешь напиться.

То, что мир несправедлив, он давно знал, но это была какая-то квинтэссенция несправедливости! Илья возмущенно уставился на Хелен, но та покачала головой. Пришлось смириться и подтянуть к себе тарелку с едой.

Хелен переспрашивала, задавала вопросы и заставляла повторять. Илья добросовестно вспоминал, что ему сказал полковник, честно признавая, что он понятия не имеет, куда они идут и зачем.

К концу рассказа на тарелке остались только кости и рыбий хвост – стресс стрессом, но ужин – это ужин!

– Ты идиот, – припечатала Хелен. – Тебе же предлагали подумать, а так ты мне времени не оставил совсем! Надо было не отказываться и сразу бежать сюда!

– Хел, ладно тебе, не ругайся, – остановила подругу Вики. – Давай лучше думать, как выкручиваться. Я считаю, надо прятаться. Илья завтра не придет, они немного поищут и успокоятся, другого возьмут, а Женькино дело мы попробуем выкупить.

– Не выйдет, – качнул головой Илья. – Я уверен, что он блефовал. Нет у них больше никого, они будут меня искать до упора.

– И чего в тебе такого эксклюзивного? – удивилась Хелен. – Самомнение?

– Погружением на серьезные глубины в Городе не так много народу занимается. И я их всех лично знаю, – пожал плечами Илья. – Знаете, сколько из них чистильщиков?

Илья выдержал паузу и поднял вверх указательный палец.

– Один. И этот один – я.

Спуститься на четыре тысячи могли еще сорок шесть дайверов, но ни один из них не умел работать в замкнутых пространствах. Обычный спуск – это просто спорт, адреналин, развлечение, а лезть в корабль – тут уметь надо. И техника другая, и задача, все другое.

– А тебя-то чего на такие глубины понесло, – удивилась Хелен. – Экстрима не хватало?

– Нет, просто хотел в охотники. Думал, посмотрят в резюме – а там я, такой красивый, максимальная рабочая глубина три шестьсот, стреляю с обеих рук, ну и так далее.

– Ага, а посмотрели в твое резюме другие, – согласилась Хелен. – А почему они не могут из тех же охотников выбрать?

Илья объяснил. Охотникам внизу делать нечего, вся дичь плавает ближе к поверхности, а иногда и по берегу ходит, так что искать среди них глубинщиков бессмысленно. Ловцы удачи или сталкеры, как они любят себя называть, свое резюме в открытый доступ не выкладывают, их еще найти надо, и, насколько Илья знает, они тоже больше по поверхности бегают, чем по дну, так что тоже мимо.

– То есть охотники плавают наверху, но ты в резюме добавил строчку про глубину, чтобы им понравиться… – Хелен покивала. – Даже не пытайся объяснить мне логику, примем за аксиому, что ты единственный дурак на все Кергеленское плато.

Илья смутился. Строчка в резюме была красивым поводом потратить деньги на инструктора и аренду снаряжения, а если говорить честно – ему просто нравились погружения.

– А почему они не могут взять другого чистильщика? – поинтересовалась Вики. – Такая большая разница между одним километром и четырьмя?

Илья вздохнул. С точки зрения физики и здравого смысла разницы не было никакой – антиграв работает и там, и там. И все же она была, только объяснить ее обычным людям, да еще так, чтобы тебя не упекли в психбольницу, было невозможно. Илья для себя называл это «глубина зовет», не зная, как сформулировать точнее.

Приятели из дайверской тусовки иногда подбрасывали заказы на «выгул» любителей острых ощущений, и главной задачей гида было не развлекать туриста, а отследить начало «глубинки» или, как еще иногда называли это состояние, «глубинной белочки». Возможно, до Катастрофы этот феномен и изучали, но Илья никаких внятных научных заключений на эту тему не нашел. Зато любительских версий было много: от мифического «Ктулху резвится», до более правдоподобных, например, что на серьезной глубине электромагнитное поле антиграва начинает активнее воздействовать на мозг, вызывая галлюцинации и панические атаки. Научиться справляться с этим состоянием было можно, но требовалось время и тренировки.

Впрочем, «сухопутные», кто не отплывал далеко от Города, гуляя рядом со стенами, считали эти рассказы дайверскими сказками для новичков, упирая на то, что на борту субмарин ничего такого нет, да и в Городе массового помешательства не наблюдается. И не верили вплоть до первого приступа «глубинки», а дальше все зависело от опыта, а иногда и от физической силы гида. Илья считал, что дайверы сами виноваты – не надо рассказывать, что глубина таким образом испытывает и отсеивает слабаков.

Он сам, когда в первый раз собирался, тоже считал это байками. Ну с чего ему, взрослому мужику, уже год работаюшему за стенами Города, из-за лишних ста метров вдруг начать себя вести по-другому? Оказалось, есть из-за чего.

– Чертовщина там, на мозг давит. Я полгода учился нормально спускаться и концентрироваться. Так просто взять и вниз пойти – это билет в один конец.

– Научился на свою голову… – Хелен взяла бутылку и задумчиво набулькала водорослевого коньяка в стакан. – У тебя все документы в порядке? Завещание не менял?

– Хел! – возмутилась Вики. – С ума сошла?

– Я пятьдесят лет Хел! – отрезала Хелен. – И последние двадцать я слишком хорошо знаю, кто такие падальщики.

Илья переглянулся с Вики и перевел взгляд на одинокий рыбий хвост в тарелке. Ян быстро сделал вид, что его вообще тут нет. Про свой второй брак Хелен рассказывать не любила, Илья знал только, что она бросила очень перспективного инженера и ушла к бравому безопаснику, влюбившись в того по самые уши. Через четыре года сбежала в Нижний Город, умудрившись при этом сохранить со вторым мужем нормальные отношения – он даже помог ей выкупить часть «Йоко». Впрочем, это было единственное, что она про него говорила хорошего – среди прочих исключительно нецензурных характеристик.

– Все в порядке у меня с завещанием, – успокоил Илья. – Вам с Вики все разгребать.

Профессия чистильщика была не самой безопасной, и документы Илья оформил, едва устроился на работу. Все его имущество в виде старого чайника, барахлящей стиральной машинки и очень тощего счета в банке в случае его смерти переходило к Женьке. А сама Женька, точнее опекунство над ней, доставалось хозяйкам «Йоко».

Вики кивнула Яну, и тот понятливо бросился к бару: принести еще стаканы.

– Кстати, странно, что девица одна идет, они обычно в паре работают, – задумчиво протянула Хелен. – Темнит что-то полковник.

– Думаешь, она его любовница и он решил так от нее избавиться? – усмехнулся Илья. – Не слишком ли сложно?

– Она может быть его любовницей, другом, да кем угодно, но она тоже пешка. Они не щадят своих так же, как и чужих. Я не удивлюсь, если вы оба не должны вернуться. У них другая психология, не делай из них людей.

Илья отобрал у вернувшегося Яна стакан и решительно плеснул в него из бутылки. Слушать на трезвую голову, как его будут убивать, Илье однозначно не хотелось.

– А кстати, что вы будете доставать? – мимоходом поинтересовался Ян. – Я так и не понял.

– Не смей! – рявкнули одновременно Вики и Хелен. Вики даже для убедительности ткнула Яна в грудь пальцем. – Не вздумай никуда лезть!

– Ну и пожалуйста, – надулся Ян. – Я и не собирался. Подумаешь, не больно-то и хотелось.

– Можешь про этого полковника информацию поискать, – смилостивилась Хелен. – В открытых источниках. Я тоже попытаюсь разузнать.

Напиток обжег горло и раскатился внутри приятной теплой волной. Илья налил себе ещё немного и покачал стакан, наблюдая, как тягучая жидкость медленно сползает по стенкам тяжелыми слезами.

Хелен продолжала говорить, выдавая короткие, словно рубленые рекомендации: за чем именно следить, на что обращать внимание, что ни в коем случае нельзя им говорить… Илья и Вики пили уже не чокаясь, явно решив помянуть невезучего чистильщика заранее.

– А может, с этой девицей подружиться? – жалостливо предложила Вики, подперев щеку рукой. – Договориться как-нибудь?

– Как я с ней подружусь? – опешил Илья, даже стакан в сторону отставил. – Я ей даже не нравлюсь! Совсем!

– Серьезно? – ужаснулась Вики. – Какой кошмар.

– Точно Ктулху где-то проснулся, – согласилась Хелен. – Это просто возмутительно! Чтоб ты да не понравился! А ты ей улыбаться пробовал?

– Глумитесь? – неприятным голосом осведомился Илья. – Издеваетесь над бедным мной?

– Нет, – покачала головой Вики. – Пытаемся тебя поддержать.

– Тем более что остальным ты еще нравишься, – согласилась Хелен. – Вон Лолка весь вечер с тебя глаз не сводит, а ты девушку игнорируешь.

Илья оглянулся, пытаясь сообразить, о ком идёт речь. Невысокая пухленькая девушка поймала его взгляд, тут же улыбнулась и недвусмысленно кивнула на лестницу, явно предлагая составить ей компанию в более романтичном и уединенном месте на втором этаже.

– Новенькая? – удивился Илья, продолжая разглядывать девушку.

Симпатичная, с ямочками на щеках, большими голубыми глазами и розовыми пухлыми губами, она напоминала воздушное пирожное в кружевной салфетке. Светлые волосы были забраны в высокий хвост, который украшал пышный ярко-алый бант. А грудь, норовящая выскочить из тесного корсета, была очень даже ничего…

– Иди, отвлекись, все равно ничего пока не надумаем.

Илья удивленно хмыкнул: девушки, работающие в «Йоко», были друзьями, а с друзьями, как известно, не спят. А уж на клиента столь респектабельного заведения он точно не тянул… Хотя это даже к лучшему, за год работы в «Йоко» он наслушался, какими презрительными эпитетами награждают девочки особо неприятных клиентов. Да если бы эти мелкопоместные «хозяева жизни», небрежно кидающие девочкам десяток кредитов чаевых на счет, слышали – вышли бы в ближайший шлюз, и без акваланга. Сам он никакой особой мужской солидарности и сочувствия к клиентам не испытывал. Слишком часто ему приходилось усмирять всяких идиотов, считавших, что деньги решают все, и объяснять, что, раз девочка сказала «нет» – значит, нет. Какая буква из трёх тут непонятна?

– Иди, иди, а то она скоро в тебе взглядом дырку прожжет, – насмешливо посоветовала Хелен. – И мне будет спокойнее, если ты тут останешься и ни во что не влипнешь по дороге. – И, повернувшись, закричала: – Лолка, забирай мальчика, и чтоб до утра он занят был!

– Да мне бы домой, – вяло запротестовал Илья. – Женька там…

– А вот к Женьке тебе точно сейчас не надо, – вмешалась явно согласная с подругой Вики. – К вам Ян сбегает и убедится, что все нормально. За Женькой присмотрит, а завтра с утра ее сюда приведет.

– Ну и ладно, – сдался Илья. – Была охота спорить…

Встал и, прихватив со стола полупустую бутылку, недовольно покосился на Яна. Тот смотрел на веселящуюся девушку такими тоскливыми глазами, словно та была пирожным, а сам Ян уже месяц сидел на хлебе и воде. Илья мысленно скривился: чего тупить, работают же вместе, если нравится – пригласил бы куда-нибудь сходить. Тормоз океанский. И вообще, если чем-то недоволен, пусть словами скажет. Поудобнее ухватил бутылку, сцапал со стола еще два стакана и шагнул навстречу кокетливо улыбнувшейся девушке.

***

Домой Илья вернулся под утро. Хелен, провожая его, только покачала головой: выяснить ничего не удалось. Никаких официальных операций за стенами города не проводилось, ведомством полковника тем более, и дело вырисовывалось совсем мутное. Зато удалось немного узнать про лейтенанта Эндерсен. Двадцать четыре года, пять с половиной лет в спецназе СБ, дослужилась до сержанта, потом была направлена на годовые курсы младшего офицерского состава. Приписана к штурмовому отряду при аналитическом отделе. Но самое главное: она модификант, и меряться силой с ней не рекомендуется. Опасно для здоровья.

Спать хотелось безумно. Лола приказ занять его до утра восприняла буквально, и поспать не удалось от слова «совсем». Илья был в целом не против, но его волновал один вопрос: зачем, допив бутылку «Барракуды», они взяли из бара еще бутылку приторного до тошноты ликера? Да еще выпили ее! И как теперь быстро протрезветь?

Илья, стараясь не разбудить занявшего его кровать Яна, осторожно выцепил из комнаты рюкзак и подошел к Женькиной спальне. В узкую щель между неплотно прикрытой дверью и стеной виднелся кусок кровати и Женька, спящая, уткнувшись лицом в плюшевого медведя. Игрушку Илья купил на первые заработанные деньги, почему-то уверенный, что маленьким детям обязательно нужен медведь. Его собственный куда-то потерялся при переезде, а у Женьки никогда и не было.

Илья осторожно прикрыл дверь и шагнул к выходу. Хелен ошибается, он вернется. Сделает свою работу и вернется. Помирится с Женькой и все будет как прежде.

Уже на улице Илья вспомнил, что собирался побриться, задумчиво поскреб колючую щеку и махнул рукой: так сойдет.

В мягко покачивающемся лифте стало окончательно ясно, что пить надо меньше. Надвигающееся похмелье наступало на пятки не желающему сдаваться опьянению, и Илья сосредоточился на том, чтобы стоять относительно ровно и не слишком сильно шататься. Желание куда-нибудь упасть на пару часиков стало нестерпимым.

Лейтенант Эндерсен уже ждала его в ангаре, неприятно свежая и довольная жизнью. Впрочем, довольна жизнью она было ровно до того, как поняла, в каком состоянии явился вольнонаемный Астахов.

– Только не ори, – поморщился Илья. – Без тебя сдохну.

– Ты! – выдохнула Рокси. – На борт! Живо!

С доктриной, утверждающей, что после смерти человеку воздастся за его грехи, Илья был знаком, но сейчас заподозрил, что она в корне ошибочна. Его лично возмездие настигло еще при жизни. Вон стоит, гневно сверкая глазами и воплощая собой то ли средневековую плаху с топором, то ли палача рядом с этой плахой. А скорее и то, и другое вместе.

Кроватей оказалось две. Илья молча бросил рюкзак на верхнюю и, решив, что сразу завалиться спать будет невежливо, двинулся, слегка покачиваясь, в сторону камбуза.

Голодом их явно морить не собирались. Илья уставился в шкаф, пытаясь сосредоточиться и сообразить, где среди разноцветных коробок с крупами спряталось кофе. А затем принялся методично эти коробки двигать, стараясь сфокусироваться на крупных буквах. Хлопья… макароны… опять хлопья… бобы… На третьем круге Илья заподозрил, что Рокси не в курсе, что людям необходимо для нормальной жизнедеятельности. Лично он сам без кофеина функционирует просто отвратительно. Можно сказать, и не функционирует вовсе.

Кофе нашелся, когда Илья уже был морально готов потребовать отменить экспедицию в связи с негуманным отношением к нему лично. Сахар тоже был. Проверять, взяла ли Рокси мороженое, не стал – сил на еще одни археологические раскопки не было.

Илья залил коричневый шарик кипятком, бросил три кубика сахара, подумал и добавил четвертый – кофе сахаром не испортишь.

Основной пульт управления был перед капитанским креслом, где, обвесившись информационными окнами, уже сидела Рокси. Илья занял соседнее кресло и покосился на развернутый рядом с ним экран с картой.

– Так куда мы идем?

Рокси недовольно зыркнула на него, и Илья демонстративно отхлебнул кофе, едва удержавшись, чтоб насмешливо не отсалютовать кружкой.

– Провал Гелероу.

Илья недоверчиво посмотрел на Рокси и серьезно – на карту. А затем ткнул пальцем, пробив экран насквозь, и констатировал:

– Везет, как утопленнику.

Провал Гелероу был нанесен на карты совсем недавно, каких-то сто лет назад. Достаточно широкий сверху, он резко сужался к низу, и на глубине шести тысяч метров схлопывался окончательно. Обнаруженную впадину (а скорее – трещину) изучили и, не найдя там ничего интересного, просто отметили на карте темно-синей запятой, в которую Илья сейчас тыкал пальцем.

Место было на редкость гадкое: из-за непосредственной близости к вулкану Биг-Бен трещина считалась нестабильной. Вулкан был действующий, хотя Катастрофу он как раз проспал – видимо, решил быть не как все. Зато раз в десять лет радовал жителей Города незначительными толчками. Хорошо еще Город располагался на противоположном конце плато и стоял на антиграв-подложке, способной скомпенсировать землетрясение куда большей силы. Но трещина была рядом с вулканом и скорее всего следствием его деятельности, а Катастрофа научила людей относиться с истеричной настороженностью ко всему, что скрывает за своими каменными стенами мешок с магмой.