bannerbannerbanner
Три смерти Коломбины

Наталья Солнцева
Три смерти Коломбины

Полная версия

Глава 7


Астра и Матвей вернулись в Москву. На Ботанической улице он притормозил у ее дома и спросил в надежде, что она пригласит поужинать или предложит остаться на ночь:

– Что будешь делать?

– Займусь Арлекином и дамой.

Она уже вся погрузилась в догадки и раздумья, под которыми не было никакой реальной подоплеки. Теперь засядет за книги, залезет в Интернет, откуда ее не вытащишь. Впрочем, он не раз убеждался: стоит ей произнести некую сакраментальную фразу о то ли увиденных в зеркале, то ли воображенных ею образах… как они начинали материализоваться.

Поездка в Камышин заставила Матвея признать: он привязался к Астре сильнее, чем хотел, чем мог предположить. Почему же их отношения застыли в неопределенности? Должно быть, они оба чего-то боялись. Разочарования? Обыденности, которая приходит на смену романтической любовной прелюдии? Скуки? Болезненного разрыва?

В период ухаживания мужчина выплескивает всю свою фантазию, а женщина – искусство флирта. Они исчерпывают ресурсы раньше, чем успеют насладиться результатами затраченных усилий. Финал удручает как его, так и ее.

«Возможно, мы бессознательно стараемся продлить очарование друг другом, – думал Матвей, помогая Астре выбраться из машины. – Возможно, я ошибаюсь и с ней все будет иначе? Но мне не хватает смелости это проверить…»

Март выкрасил город в серые и черные цвета. Ночами подмораживало. Лужи покрывались хрустким ледком, а днем все таяло.

– Я провожу тебя… – предложил он. – Сумку донесу.

– Она легкая! – улыбнулась Астра. – Я сама.

Матвей задержал ее руку в своей, ощущая сквозь перчатку тепло ее ладони.

«Черт! Я становлюсь сентиментальным…»

– Знаешь, что страшнее всего? Счастье… – прошептала она, касаясь его щеки холодными губами.

Через час он уже сидел в гостиной своей квартиры, попивая коньяк и сожалея, что не напросился в гости к Астре. Они только расстались, а ему уже не хватает ее голоса, ее несусветных выдумок и даже ее молчания.

После обеда она позвонила и с придыханием, театрально произнесла в трубку:

– Есть такая картина художника Константина Сомова – «Арлекин и дама»![7] Точь-в-точь, как я видела в зеркале. Ты заинтригован, милый?

– Несказанно…

– Хочешь еще новость? Нас ожидает новое расследование.

– С чего ты взяла?

– Мне позвонил один человек… господин Глебов. Он вчера прилетел из Венеции.

– Бьюсь об заклад, твой телефон ему дали Бутылкины. Они увиделись на площади Сан Марко, обрадовались встрече. Где еще могут встретиться русские люди, как не на африканском сафари или венецианском карнавале?

– Угадал! – тихо рассмеялась она. – Только карнавал уже закончился. Правда, для кого как. Так вот, этот Глебов когда-то доставал редкие препараты для их ребенка, и Алина решила оказать ему ответную услугу. Он попал в затруднительное положение – что-то семейное, – и она посоветовала обратиться ко мне. Рекомендовала меня как специалиста по парапсихологии и как дочь Ельцова, разумеется. Последнее склонило чашу весов в мою пользу.

– Не припоминаю, чтобы Алина Бутылкина была в восторге от твоих детективных способностей.

– У нее просто агрессивная реакция на стресс. Убийство в новогоднюю ночь кого угодно выведет из равновесия. В любом случае я не напрасно взяла на память их маски. Это было предвидение! Сегодня вечером господин Глебов назначил мне свидание.

– Можно узнать, где?

– Ревнуешь? – захихикала Астра. – Правильно. Судя по голосу, наш будущий клиент – весьма привлекательный мужчина.

Матвей сердито сопел в трубку:

– Надеюсь, этот мм-м… Глебов не связан с криминалом? Позвони Борисову.

– Уже позвонила.

Борисов давно работал у ее отца начальником службы безопасности, и она время от времени обращалась к нему за информацией.

– И что?

– Борисов навел справки по своим каналам: Глебов по профессии врач, а по призванию – коммерсант. Успешно занимается бизнесом. Поставки диагностической аппаратуры, медицинская техника, лекарства. У него связи в Минздраве, где раньше работал его отец. Женат, детей нет. Характеризуется положительно.

– Наверное, Глебов хочет нанять сыщика… чтобы следить за женой, – не удержался от иронии Матвей. – Поскольку та не подарила супругу наследника, супруг ищет причину для развода.

– По разводам специализируется куча агентств. При чем тут я?

– Бутылкины просто подложили тебе свинью…

* * *

Феоктистов мерил шагами кабинет, обставленный в английском стиле. Ничего лишнего, строгие формы – красное дерево, зеленое сукно, кожаные кресла. Англичане молодцы: не терпят показухи. Тому, кто хорошо знает свое дело, нет нужды пускать пыль в глаза.

Игорь Владимирович забыл, каким было его самое первое любовное свидание – вероятно, оно не оставило заметного следа в душе. Но первая встреча с Магдой Глебовой произвела в нем внутренний переворот. Это случилось в Братцевском парке, в одной из уединенных аллей. Стояла ранняя осень, тихий день, какие бывают в середине сентября. Листва только-только начала опадать. В зеленых кронах деревьев пробивалось золото, терпко пахло соснами и поздними цветами. На дорожке валялись желуди.

И вдруг – словно жар-птица, чудом залетевшая в чужие края, – молодая прелестная женщина в невообразимо ярком одеянии: желтое, красное, лиловое, бахрома, бусы, перья – что-то фантастическое, в духе театральных костюмов Бакста.[8] Феоктистов оторопел, как если бы увидел посреди московского сквера тропическую птицу в радужном оперении. «Птица» повернула к нему лицо, на котором застыла растерянность. Это лицо поразило банкира. И он кинулся на выручку, хотя его никто ни о чем не просил.

– Что с вами? Вам… нехорошо?

– Каблук сломался. Насупила на ветку, поскользнулась и…

Она протянула Игорю Владимировичу высокий тонкий каблучок-шпильку, обтянутый сиреневой замшей, и он невольно бросил взгляд на ее ноги – она была обута в сапожки с закругленными носами, расшитые золотыми узорами.

Феоктистов часто прогуливался по парку в Братцеве. Он любил эту незаслуженно обойденную вниманием москвичей усадьбу, с которой были связаны громкие фамилии русской знати: Хитрово, Зубовы, Нарышкины, Апраксины, Голицыны, Строгановы, Гагарины, Щербатовы. Теперь некогда великолепные дом и парк медленно приходили в запустение, что напоминало о тщете мирской суеты и навевало легкую меланхолию.

Феоктистов, этот стареющий селадон,[9] был сражен странной незнакомкой наповал. Она вызвала в нем трепетное восхищение и возвышенный восторг. Кто она? Призрак из его прошлого? Одетая для съемок артистка? Может быть, здесь опять расположилась какая-нибудь киногруппа? Игорь Владимирович слышал, что в Братцеве снимали «Барышню-крестьянку», «О бедном гусаре замолвите слово» и даже, кажется, заключительные серии «Петербургских тайн».

Он остро, горько пожалел о своей тучности и неповоротливости. Подхватить бы дамочку на руки, донести до машины или хотя бы до скамейки… Нет, лучше до машины. Увы! С его комплекцией и заплывшими жиром мышцами нечего было и пробовать – кроме позора, ничего не получится. Феоктистов повернулся к вышколенному, сопровождающему его на некотором отдалении охраннику, и тот резво подбежал, замер в ожидании распоряжений.

– Вы позволите, сударыня? – банкир церемонно поклонился незнакомке. – Он донесет вас до моей машины. Или куда прикажете. Без каблука идти неудобно.

Она с готовностью кивнула.

– Я приехала сюда на такси. Ужасно неловко утруждать вас, но…

– Вы меня осчастливите! – расплылся он в глупейшей улыбке. – Так вы не артистка?

– Нет. С чего вы взяли?

Она застенчиво улыбнулась. Феоктистов обомлел от этой улыбки – чуть-чуть приподнялись уголки губ, ресницы опустились, тень от них легла на полщеки… и все лицо преобразилось, зарделось румянцем. Рокотов, Боровиковский, но во всем остальном, – Бакст, Врубель…

– Мы довезем вас до дома.

– Буду признательна!

В машине она назвала водителю адрес и замолчала, а Игорь Владимирович мучительно волновался, подыскивал предлог продолжить знакомство.

– Вы часто прогуливаетесь по Братцевскому парку? – не придумав ничего другого, выдавил он.

– Довольно часто.

Ее короткий ответ говорил о нежелании вести беседу.

– Я тоже люблю эти места. От центра далеко, но и не за городом. Раньше Братцево было подмосковным имением, переходило из рук в руки. Вы знаете его историю?

– В общих чертах.

Она не проявляла интереса к его словам, а ему, как назло, не приходила в голову никакая другая тема.

– С усадьбой связан скандальный развод графа Строганова. Сему богачу и меценату не везло с женами. Умнейший человек был! Много путешествовал в молодости по Европе, изучал философию, архитектуру, языки, музыку. А какую картинную галерею устроил в своем дворце в Петербурге, какую коллекцию древностей собрал! Возглавлял Академию художеств и дирекцию Императорских библиотек. Видимо, женщины другие качества ценят в нас, мужчинах?

 

Его вопрос повис в воздухе. Пауза затягивалась, и Феоктистов вынужден был продолжить исторический экскурс. Когда-то он читал лекции студентам и с годами не утратил навыков:

– Семейная жизнь графа складывалась трагически. Когда он был молод, императрица Елизавета Петровна сосватала ему дочь канцлера Воронцова, однако брак не заладился. Строганов решился на развод, который тянулся томительно долго и оборвался внезапной смертью графини. Вскоре вдовец влюбился в княжну Екатерину Трубецкую, красавицу, милую и во всем приятную даму. Новая государыня Екатерина II способствовала этой свадьбе. После венчания молодые уехали за границу, где весело прожили около десяти лет. Возвращение в Россию готовило графу вторую семейную драму. Фаворит императрицы, Иван Николаевич Римский-Корсаков, был дивно хорош собой, любезен, слыл отменным собеседником, прилично пел и даже играл на скрипке. Назначенный флигель-адьютантом к Екатерине II, молодой офицер вскоре был пожалован в действительные камергеры, в генерал-майоры, получил в подарок дом на Дворцовой набережной и большое имение в Могилевской губернии. За полтора года он стал богат. И тут… новоиспеченный генерал-майор встречается с графиней Строгановой, которая десятью годами старше его, теряет голову, начинает за ней ухаживать и добивается ее расположения и взаимности. Императрица высылает бывшего любимца из Петербурга в Москву, графиня оставляет мужа и следует за ним. Строганову ничего не остается, как смириться и дать жене отступного – дом в Москве и большое подмосковное имение Братцево. Где отставной фаворит и его «любимая Катенька» поселились вдали от света и дворцовых интриг. Разлучила их смерть Екатерины Петровны. Безутешный Римский-Корсаков перебрался в свое могилевское имение, приезжал в Москву редко, но всегда посещал усадьбу Братцево, где жили воспоминания о былом счастье…

Феоктистов сделал выразительную паузу.

Никакой реакции со стороны незнакомки не последовало. Шофер, не поворачиваясь, вел машину. Охранник, молчаливый и сосредоточенный, застыл на переднем сиденье. Казалось, они были глухи и немы.

– Я утомил вас?

– Зачем вы мне все это рассказываете?

Незнакомка подняла на него глаза – два мерцающих в сумраке салона не то аметиста, не то аквамарина.

– Надо ведь о чем-то говорить. Вам неинтересно?

– Нисколько. Что вам за дело до этой усадьбы?

– Видите ли, я заработал достаточно денег, и теперь могу потратить их на что-то стоящее. Например, на реставрацию Братцева. Дом, парк и беседка обветшали и требуют ремонта, то есть финансовых вложений. В России меценатство всегда было в чести. Вот и граф Строганов, который когда-то приобрел это имение для своей неверной жены, был меценатом. Строгановы разбогатели на солеваренных промыслах, горных и металлургических заводах. Существовала даже поговорка: «Богаче Строгановых не будешь!» Однако все приходит в упадок, все покрывается пылью забвения. А хочется оставить след в мимолетном времени. Вот придете вы сюда лет этак через десять, а здесь чистота и порядок, как при прежних заботливых хозяевах. И табличка при въезде в усадьбу: «Восстановлено на средства господина И. В. Феоктистова».

– Не вдохновляет.

– Жаль. Ну… тогда давайте знакомиться. Я уже представился…

– Магда, – сухо произнесла она.

– Редкое имя…

– Просто имя. – Она уставилась на дорогу. – Вот сюда сверните…

– Я знаю, – отозвался водитель. – Доставлю прямо к подъезду.

«Сейчас она уйдет, и я останусь ни с чем, – промелькнуло в уме Феоктистова. – Как ее задержать? Как привлечь ее внимание?»

– Вы любите гулять по парку, где бродят тени прошлого, – вырвалось у него. – Признаться, я и вас принял за тень.

– А если вы не ошиблись?

Феоктистову до сих пор не давала покоя та вскользь оброненная ею фраза.

В тот день, едва Магда скрылась за дверью парадного, он набрал номер Таврина и поручил разузнать все о женщине, проживающей по такому-то адресу.

Так начался этот односторонний роман. Игорь Владимирович делал попытку за попыткой встретиться с госпожой Глебовой. Однажды ему почти удалось выманить ее на свидание. Оно окончилось, не начавшись, и окончилось до того странно, что у Феоктистова возникли сомнения – с кем он имеет дело? С живой женщиной или… с призраком?

Он поручил Таврину следить за ее мужем – как господин Глебов проводит время, где чаще всего бывает, с кем, не изменяет ли супруге. Оказалось, что изменяет, причем она, похоже, не подозревает о его коварстве. Пока Глебов в отъезде, Игорь Владимирович надеялся осуществить свою мечту и встретиться, наконец, с его красавицей женой. Чужая «жар-птица» и сияет ярче, и поет слаще.

Никогда еще Феоктистов так не волновался, не готовился столь тщательно к долгожданному свиданию, не выбирал так придирчиво подарок для дамы. Посетив несколько лучших ювелирных салонов, он остановился на колье из крупных сиреневых и зеленых камней, жемчуга и бриллиантовой россыпи. Украшение лежало в сейфе в его кабинете… дразня предвкушением близкого счастья увидеть ту, ради которой оно было куплено.

И тут, совершенно некстати ночным рейсом из Венеции вернулся ее муж.

Глава 8



Алексей Глебов выглядел усталым и подавленным, но в остальном – безупречно. Он был выше среднего роста, плотного спортивного телосложения, с крупными выразительными чертами лица. Тяжеловатый подбородок и жесткая линия губ говорили об его упрямстве, а смуглый оттенок кожи, темные волосы и глаза, обрамленные густыми ресницами, выдавали примесь восточной крови.

Он ждал Астру в кафе «Миранда» и успел сделать заказ: ей – груши в медовом сиропе и ванильный коктейль; себе – двойной кофе с коньяком.

– Ваша жена – сладкоежка? – улыбнулась она.

– Не совсем… то есть у нее все зависит от настроения. Может быть, вы хотите что-то другое? Вишневый десерт, например.

– Спасибо. Этого достаточно. – Астра откусила кусочек груши. – О-о! Вкусно. Вы излагайте свою проблему.

Он принужденно улыбнулся и обвел взглядом зал. Интерьер кафе, выдержанный в коричневых тонах, располагал к спокойствию и неторопливости: шоколадного цвета панели на стенах, бежевые шторы и скатерти, такие же чехлы на стульях. Посетителей было мало – две пожилые матроны и семья с сыном-подростком. Паренек явно тяготился присутствием родителей, скучающе озирался и дрыгал длинной тощей ногой. Мать его одергивала.

– Здесь мило… мгм-м… – кашлянул Глебов.

Официантка принесла семье заказ – маленький торт, лимонад и мороженое.

– Как в детском саду! – громко фыркнул подросток.

– А мне чаю, пожалуй, – так же громко и недовольно произнес его отец. – Я не пью воду с газом.

Мамаша приглушенно принялась их воспитывать.

– Зачем они сюда пришли? – хихикнула Астра. – Ритуал, вероятно. Семейная традиция: по выходным водить свое чадо в кондитерскую. А чадо с куда бо́льшим удовольствием выпило бы пивка со сверстниками!

Ее реплика разрядила обстановку. Глебов с облегчением вздохнул и тоже начал подтрунивать над «традициями» и подростком, который со злостью жевал торт, беря его рукой и намеренно игнорируя ложечку, подсовываемую матерью.

Астра осторожно напомнила ему о сути дела:

– Вы давно знакомы с Бутылкиными?

– Года два. У них заболел ребенок, и я… в общем, это неинтересно. Алина сказала, что вы можете… читать мысли других людей, предвидеть, как они поступят.

– Боюсь, она ввела вас в заблуждение.

– Не скромничайте. Бутылкины поражены вашими способностями. Они были свидетелями того, как вы отыскали убийцу почти безо всяких улик и сумели разоблачить его.

– Мне просто повезло.

– Я не верю в везение, – дернул подбородком Глебов, и его восточные глаза уставились на собеседницу. – Везет профессионалам. Понимаете? Удача – не что иное, как настоящее умение. Со стороны, на взгляд дилетанта, это похоже на чудо.

Астра засмеялась.

– По образованию я – актриса.

– Ну и что? Есть еще призвание. Дар свыше, если хотите.

– Ладно, уговорили. Как я могу применить свой дар в вашем случае?

Глебов не мог переступить черту, преодолеть барьер, не позволяющий ему открыть перед незнакомой женщиной подоплеку его взаимоотношений с женой. Он никогда ни с кем не обсуждал этого и никак не решался начать.

– Я вам заплачу, – уверял он Астру. – Наличными. Вот аванс…

Он достал из кармана конверт с деньгами и положил около ее тарелки.

– Не в моих правилах брать деньги за то, не знаю, что.

– Я осведомлен, кто ваш отец и что вы не стеснены в средствах. Но если вы согласитесь, ваши усилия должны быть оплачены.

Астра теряла терпение:

– Что от меня требуется?

– Вы… можете проникнуть в мысли моей жены? – выдавил Глебов. – То есть… возможно, я неправильно выражаюсь… словом, я подозреваю… мне кажется, она хочет меня убить!

Его смуглое лицо потемнело – по-видимому, он так краснел. Ему было ужасно неловко. Ведь эта женщина примет его за труса, который боится собственной супруги. Она уже хохочет над его малодушием.

– Я не умею читать мысли других людей, – призналась Астра. – Вы будете разочарованы.

– Значит, сделайте то, что умеете.

– Мои методы обычны.

– Все равно, каким способом вы поможете мне разобраться в том, что происходит. Я дошел до опасного предела. Я на грани срыва!

У Глебова пересохло в горле, и он отхлебнул остывшего кофе.

– Почему вы решили, что жена покушается на вашу жизнь? – спросила Астра. – Она вам угрожает?

– Нет…

– Что же тогда?

– Она… изменилась. Стала очень странной. Ее зовут Магда. Мы пятый год женаты, а я все пытаюсь понять ее. Не получается! Я перепробовал и хорошее, и плохое – разное. Магда остается для меня шкатулкой с секретом. Недавно я проснулся от того… – Он запнулся, подбирая слова. – Во сне мне стало не по себе. Я открыл глаза и увидел ее – она стояла над моей постелью с ножом.

– Кухонным?

– Это был итальянский стилет… неважно. Мы купили его в Венеции, как сувенир. Собственно, там мы и познакомились – в городе на воде. Нас сразу потянуло друг к другу. Не знаю, что это было – страсть, наваждение, колдовство. Вернувшись в Москву, мы поженились. Ни одного дня с Магдой я не чувствовал себя спокойно. Это как сидеть на бочке с порохом!

– Вы любите ее?

Глебов поежился, словно озяб, и отвел глаза.

– Да, если это можно так назвать. Я до смерти боюсь потерять ее. А она уходит…

– Жена собирается бросить вас?

– Нет, не в том смысле. Она просто… – Он глубоко вздохнул. – Между нами растет стена отчуждения. Я не в силах сломать ее, а Магда даже не думает ни о чем подобном.

– Вы спросили ее, зачем она подошла к вам с ножом в руке?

– Конечно. Магда придумала какую-то отговорку… забыл, что именно. Ах, да! Сказала, что услышала шум за дверью, испугалась и…

– Какой шум?

– Будто бы кто-то хочет открыть замок и проникнуть в квартиру. Поэтому-де она и взяла нож, вышла из спальни, а по дороге решила разбудить меня. Видели бы вы ее! Это звучало так фальшиво… Магда не умеет притворяться. Но иногда в нее будто дьявол вселяется…

– Вы спите в разных комнатах?

Он мрачно кивнул.

– Вы ей не верите?

– Я уже себе не верю! В ту ночь я подошел к входной двери, посмотрел в глазок: на лестничной площадке никого не было. В нашем доме есть консьерж. Утром, уходя на работу, я спросил его насчет посторонних. Он никого не видел.

– Вряд ли консьерж бодрствовал во время ночного дежурства.

– Я понимаю…

– Да и грабителей это не остановит. У них заготовлены уловки на все случаи.

За окнами стемнело. Официантка включила дополнительное освещение и, виляя бедрами, обтянутыми короткой юбкой, прошествовала мимо их столика. Пожилые дамы заказали себе новую порцию пирожных и чайник зеленого чаю – им уже не было нужды беречь фигуру, и они наслаждались жизнью.

Подросток не сводил глаз с высоко открытых ножек официантки, как, впрочем, и его папаша. Мать семейства побагровела и, не решаясь сделать замечание мужу, что-то раздраженно выговаривала сыну.

– Может быть, вам разъехаться на время? – предложила Астра. – Пожить врозь, отдохнуть друг от друга.

– Что? Не-е-ет! Я очень привязан к Магде. Мне и в голову не приходило уйти от нее или развестись. Нет, это неприемлемый вариант.

 

Астра попробовала коктейль – в него переложили сахара и ванили.

– Горчит, – сказала она.

– Думаете, я не в своем уме? – по-своему истолковал ее реплику Глебов. – Иногда я и сам склоняюсь к такому выводу. Посоветуете обратиться к психиатру? – начал заводиться он.

– Я ничего такого не говорила.

– Вы не принимаете мои слова всерьез. Но на самом деле наш с Магдой брак катится в бездну. С нами происходит что-то страшное. Она тоже боится!

– Чего? Алексей Дмитриевич…

– Просто Алексей.

– Хорошо. Алексей, вы не придаете слишком большое значение мелочам?

– Вовсе нет! – взвился он. – Я никогда не был мнительным. Уж если обращаюсь за помощью к чужому человеку, значит, я отчаялся сам справиться с проблемой.

– Простите, до меня не дошло, в чем заключается проблема.

– Я сам толком не знаю. Чувствую, как вокруг сгущаются тучи. И все! По этой причине ищу нетрадиционный способ разрешить ситуацию. Магда – она для меня больше чем женщина, любовница или жена. Она проросла через мою душу и плоть, как бамбук, – насквозь. Знаете, есть такая ужасная пытка, придуманная азиатами? Так вот, мои мучения длятся и длятся, я уже свыкся с ними, и они дают мне наслаждение. Скажете, я мазохист? В некотором роде да. Мы с Магдой нераздельны! Несмотря ни на что. Полагаете, я не пытался избавиться от этого рабства? Еще как пытался! Хотел выбросить ее из сердца, забыть о ее существовании, даже изменял ей. Ничего не помогает. Я даже решил съездить в Венецию, где встретил и полюбил Магду, – побродить по тем местам, пережить все вновь и развеять эту одержимость одной и только одной женщиной. Убедиться, что то время ушло безвозвратно и унесло с собой прежнее очарование. Не тут-то было! Конечно, я отправился туда, где мы с Магдой впервые увиделись…

– И что? – усмехнулась Астра.

– А ничего! Карнавал закончился, и вообще, поездка не удалась. Без Магды «жемчужина Адриатики» потускнела, как ни глупо это звучит. Волшебный город масок превратился в обыкновенный пошлый «Диснейленд» для праздной толпы туристов. Его красота поблекла – проникнутая духом мрачной старины, она произвела отталкивающее впечатление. От каналов несло гнилью, на воде покачивался мусор. Фасады дворцов внизу покрывала плесень. А все это веселье, желтые огни и музыка показалось мне пиром во время чумы! – Он почему-то понизил голос. – Двух дней хватило, чтобы прийти в неистовство и вернуться.

– Жена знает, что вы ездили в Венецию?

Глебов отрицательно покачал головой.

– Я ей не сказал. Соврал про деловую командировку. Но у меня такое ощущение… как будто она обо всем догадывается.

Астра отодвинула стакан с коктейлем.

– Невозможно пить эту гадость. Закажите мне смородиновый сок.

Он подозвал девушку, дефилировавшую по залу, словно по подиуму, и попросил ее принести сок и один кофе.

– На какие средства живет ваша жена? – спросила Астра. – Вы совместно владеете бизнесом?

– Фирма «Медиус» оформлена на меня и отца. А у Магды есть собственный счет в банке, она вполне обеспечена.

– Вы ее содержите?

– Да, как и положено мужу. Я придерживаюсь принципа, что добытчик в семье – мужчина. Хотя Магда и без меня ни в чем не нуждается. Она не работает, но родители оставили ей приличный капитал. Они оба погибли в авиакатастрофе: летели на маленьком частном самолете, попали в туман и разбились.

– У них был собственный самолет?

– Нет. Какой-то их друг за границей владел авиакомпанией. Они занимались недвижимостью здесь и за рубежом. Преуспевали. И вдруг такая нелепая смерть. Магда, кажется, до сих пор не оправилась от этого удара.

– Как давно они погибли?

– Лет семь назад. Магде едва исполнилось двадцать два.

– Она единственная наследница?

– Насколько мне известно, да. – Глебов криво усмехнулся. – Так что убивать меня из-за денег ей нет смысла.

– У вас есть дети?

Он помедлил с ответом:

– Мы решили не торопиться. Магда не из той породы женщин, которые мечтают обзавестись детьми. Я тоже не настаиваю. Впрочем, если бы и настаивал – ей все равно. Она поступает, как сама захочет.

– Значит, в случае вашей смерти, все имущество и деньги перейдут к вашей жене?

– Половина бизнеса и все, что принадлежит лично мне. Но я уже говорил: ее не интересуют деньги. У нее достаточно средств для безбедного существования.

– А ревность вы исключаете?

Чем больше Астра узнавала Глебова, тем привлекательнее он ей казался. Чувственный, волевой, умный мужчина. Совершенно не похож ни на подкаблучника, ни на сластолюбивого бабника, ни на вздорного, подозрительного и придирчивого ревнивца, ни на психически неуравновешенного субъекта. Вполне нормальный человек, с нормальными взглядами на жизнь. Однако вопрос о ревности вызвал на его лице замешательство.

– Когда-то давно Магда в шутку предупредила меня, что если изменю ей, она меня убьет.

– Она способна на убийство?

– Порой на нее находит помрачение… Наверное, каждый способен убить в определенных обстоятельствах.

Официантка принесла на мельхиоровом подносе сок и кофе. Глебов замолчал, ожидая, пока она отойдет.

– Вы давали жене повод для ревности?

Его восточные глаза опустились, а красивые губы произнесли:

– Разумеется, нет. Я имел близость с другими женщинами, но чисто физическую. И Магда ничего не знает. Она сама толкнула меня на такой шаг! Я пытался… проверить, испытаю ли я с другой партнершей что-либо подобное тому… тому… – Он смешался, взялся за чашку, чуть не пролил, со стуком поставил ее обратно на блюдце. – Это нельзя назвать изменой. Прикасаясь к другим, я думаю только о Магде, потом раскаиваюсь, проклинаю свою зависимость от нее и свою слабость… Словом, вам не понять.

– Вы спали с другими назло жене?

– И да… и нет… С другими! Громко сказано. Было пару эпизодов – пустых, ничего не значащих. Я хотел отомстить Магде, не отдавая себе отчета, за что и почему. А вместо этого сам себе всю обедню испортил. Верите, глаз на нее не мог поднять неделю после того, как… В общем, когда мы начали спать раздельно, я испытал облегчение.

Он все-таки поднес чашку ко рту и сделал глоток, обжегся. Его лицо исказила гримаса боли – не телесной, а душевной.

– А жена вам… изменяла?

– Н-не знаю… вряд ли… – Глебов словно очнулся от каких-то тяжелых мыслей. – Она нравится мужчинам. Иногда флирт забавляет ее – ничего более.

– Вы уверены?

– Как можно быть в чем-то уверенным? Я никогда не опускался до слежки. Это низость! Магда бы не простила. Я ее не контролирую, если вы это имеете в виду. И она меня тоже… надеюсь.

Астра находилась в растерянности. С одной стороны, Глебов чего-то недоговаривал; с другой – она успела заинтересоваться его историей. Не хватало ниточки, за которую можно было бы ухватиться и размотать этот клубок противоречий: любовь, страх, тайна.

– Как фамилия родителей Магды?

– Левашовы. Руфина и Филипп. В свое время о них много говорили в связи с трагической гибелью. Потом все утихло.

– Это действительно был несчастный случай?

– Велось следствие… Да, Левашовы и их заграничный приятель стали жертвами тумана и скалистой местности. Самолетом управлял сам хозяин, видимо, переоценил себя как пилота.

– Опытные пилоты тоже разбиваются.

– Вы правы.

Пожилые дамы, объевшись пирожными, шумно поднялись из-за стола.

– Эй, милая! – крикнула одна из них официантке. – Неси-ка счет!

Они рассчитывались стоя, посмеиваясь друг над другом.

– Сдачи не надо…

– Вы говорите, Магда странная. В чем это выражается? – спросила Астра.

– В тысяче мелочей. В манере одеваться, в ничегонеделании, которое вдруг сменяется бурным «музыкальным» или «выставочным» периодом – тогда Магда таскает меня по всем подряд концертам и вернисажам. Ею овладевает какая-то лихорадочная жажда впечатлений. Насытившись, она погружается в одиночество: может неделями сидеть дома, не жалуясь на скуку – притом, что не смотрит телевизор и не читает. Она испытывает страх перед темнотой и тем не менее обожает ночь. Боится, что на нее кто-нибудь нападет, и гуляет в уединенных уголках парка. Добиться от нее каких-либо объяснений нереально. Из нее слова не вытянешь! Молчит и смотрит сквозь меня, будто я не человек из плоти и крови, а некая прозрачная субстанция. Но после одного случая я вообще перестал ее узнавать!

– Что за случай?

Глебов наклонился чуть вперед и понизил голос:

– Не сочтите меня ненормальным, но те сутки я вспоминаю с содроганием. Дело было осенью, в начале ноября. Погода стояла хмурая, холодная. Я приболел – насморк, кашель, поднялась температура – и лежал дома. Под вечер Магда куда-то засобиралась: сказала, хочет подышать свежим воздухом, и ушла. У меня был жар, я уснул, а когда проснулся, она еще не вернулась. На часах – половина второго ночи. Что я должен был думать? Начал звонить ей на сотовый. В ответ – «связь с абонентом отсутствует». У меня и так озноб, а тут вдобавок нервы разыгрались. Час прошел в ужасном беспокойстве, второй, третий. Я проваливался в беспамятство, приходил в себя, звонил ей, снова забывался в горячке. Наступило утро, а Магда так и не пришла домой. Как мне следовало поступить, по-вашему?

Астра пожала плечами:

– Искать, вероятно.

– Где? У кого? Звонить в полицию? Поднимать на ноги офисных охранников? Но я понятия не имел, куда она направилась. Родителей у нее нет, подруг тоже.

– Совсем нет подруг? Ни одной?

– Близких, у которых она могла бы остаться переночевать, – нет. Ее бывшие друзья, семейная пара Казариновых, рассорились с ней. Жена приревновала супруга к Магде, ну и… вы понимаете. Какая уж тут дружба? В общем, оставалось звонить в больницы, морги и полицию. Но я не мог… Мысль о том, что с Магдой случилась беда, не умещалась в моей голове. Сказалась высокая температура, болезненное состояние. «Она бросила меня. Сбежала! – убеждал я себя. – Или проводит ночь с любовником». Даже это было для меня менее страшно, чем ее смерть или увечье. Наверное, я метался в бреду. Не помню, как минул день, наступил вечер. А когда стемнело, она вернулась. Как ни в чем не бывало!

7К. Сомов. «Арлекин и дама», 1921 г. Русский музей, Санкт-Петербург.
8Леон Бакст – настоящая фамилия Розенберг (1866–1924). Российский художник, иллюстратор, мастер станковой живописи и театральной графики, автор ярких костюмов и декораций для дягилевских «Русских сезонов».
9Селадон – дамский угодник, волокита.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru