Наталья Шемет
«Здравствуй». Благовест
Не жду. Молчу…
Не жду. Молчу. Упрёков нет, истерик.
Что делать – так бывает, не срослось.
Не стал любовью и не стал потерей,
Остался всем. Как много горьких слёз
Я пролила – пролью – нет, не довольно,
Ведь всё ещё тебя боготворю.
Но плачу я не потому, что больно.
А потому, что больше… не люблю.
Чудеса
В мире, полном волшебных случайностей,
В мире, полном разлук и смертей,
Место есть для любовного таинства,
Для чудес. А ещё – для потерь.
А чудес-то отпущено каждому
Может, два, ну, а может быть, сто.
Есть они для героя отважного,
И для клоуна, что в шапито.
Мне ведь тоже знакома мечтательность,
И любовь мне узнать повезло.
Только, к чуду скользнув по касательной,
Я упала, ломая крыло.
Просто двери внезапно захлопнулись –
Те, с табличкою «там чудеса».
На земле хорошо – не сорвешься вниз.
Много хуже, когда в небесах.
В этот раз чуду я не понравилась?
На него не держу я обид.
Чудеса, знаю точно, случаются.
Просто я исчерпала лимит.
Увы
Следить порою очень грустно
За парадоксами судьбы.
Всё, что тебе уже не нужно –
В ладошки падает. Увы.
Пережить
…Пережить крах любви. И надежды
По коробкам попрятать, сложить
До весенних времен. Нет той, прежней.
Надо зимнее платье пошить.
Поговори со мной
О чем, скажи, мне говорить с тобой?
Все сказано. Все пошло, все избито.
Все в прошлом. Все истерлось, позабыто.
И я одна – с любовью и с тоской.
И не о чем мне говорить с тобой.
Как много тем для разговоров есть…
А может, их осталось очень мало.
Я умерла? Нет, просто я устала.
Обид-печалей всех не перечесть.
Как много тем для разговоров есть…
А знаешь, ночь безлунна и без звезд,
И кот клубком свернулся на коленях…
И время наши поистерло звенья,
А были цепью… Холодно от слез.
А знаешь, ночь безлунна и без звезд.
А хочешь… вспомним чаек и прибой,
И там, вдали, белеет чей–то парус…
Мы вместе – были. Или мне казалось?
О чем теперь нам говорить с тобой?..
Но можем вспомнить чаек и прибой.
Прошу тебя. Поговори со мной…
Как это называется
А если нет счастья – это как называется?
Назову ли грустью,
Назову ли тоской,
Или просто обыденностью – вот такая жизнь.
В которой всё есть.
Кроме счастья.
Если радости нет – это как называется?
Назову ли грустью,
Назову ли тоской,
Или туманом осенним, в котором моросью
Застыли слёзы
Наши с дождём.
А если любви нет, это как называется?
Назову ли грустью,
Назову ли тоской…
Называют блажью, мол, не стоит заигрывать
С высшею силой,
Гневить её.
Не зову, не называю, не заигрываю.
Всё есть – есть и счастье.
Смех и радость – всё есть.
И любовь – оглянусь – неизменная спутница.
Только мир серый.
Красок в нём нет.
Это никак не называется.
Потому что Жизнь.
Её каждый раскрашивает сам.
Подари
Подари ты душу мне, подари.
Не свою – ты мне мою подари.
Что ж такое ты со мной сотворил?
Подари ты душу мне, подари.
От нежности
Тебя весною целовать –
До края неизбежности.
Дарю подснежники. Опять…
Зачем? А так… от нежности.
Пристань (Ты жив, пока жива)
Пять зимних лет. А может быть, столетий
В бессонных отражениях витрин
Следы искала нашей недовстречи,
Теряясь в череде немых картин.
Картин так много. Радостных, не очень.
Как много лиц… Дорожки на щеках,
И соли вкус. Скорей дождаться ночи,
Я больше не могу на берегах.
Что жизни не сплетутся воедино,
Я помню, повторял седой прибой.
Не обвенчав, соединил. И принял
Безумное «жива, пока живой»…
Какой по счёту город? Берег? Пристань?
Наотмашь брызги, волн безмолвный стон.
И в сердце – шторм. Столетьями. Неистов.
И к морю бесполезно на поклон.
…Уберегла от сабли и от пули,
Хоть не жена – но всё же не вдова
Твоя. Ничья. На счастье, на беду ли?..
Но только… жив. Ты жив, пока жива,
Не-мой, не-здесь… Но в дикой песне ветра,
И в шуме волн, и в пламени дождя
Побудь со мной – ещё раз – до рассвета.
Хоть тенью будь, к печалям снизойдя.
Мой недовенчанный и мой бессмертный,
Сил жить так мало и беречь тебя.
Моя не-радость, не-любовь. Не меркнет
Не-счастье помнить.
…Даже уходя,
Ты не сказал ни слова о надежде,
И о любви ни слова не сказал.
А Смерть, смеясь, срывала с нас одежды.
Таверна, берег, лунный свет…
…вокзал,
Метро, вагон, и замкнутые двери,
И свист в ушах, как будто чей-то плач.
Билет в один конец. Я знаю, верю,
Что море – лекарь. Впрочем, и палач.
В последний раз я выхожу на пристань.
На медальоне трещинок с лихвой,
Нет больше сил. Закончен путь тернистый.
За горизонтом, в небе – будь со мной.
Сегодня время вышло для разлуки.
Я сердцем вижу парус… Сгинь, беда!..
Шаг, только шаг… Зовёшь… немеют руки…
Как холодно.
Прими меня, вода.
Не надо (Я – женщина)
Посвящается мужчинам, которые ищут идеальную женщину.
Впрочем, обратное так же справедливо.
Тебя расстроила. Клянусь в бессильи –
Я не нарочно! Не всегда ж парить,
И не всегда теплом огромным крыльев
Могу согреть… Могу тебя любить,
Могу ругать, сочувствовать безмерно.
Могу простить что можно и нельзя.
И доверять, где не достоин веры,
По краешку сознания скользя.
Робка и простодушна – просто диво,
И мудрости во мне уж точно нет!
Но я могу капризной быть… красиво
Поддерживать любую из бесед,
Петь и плясать, смеяться до упаду,
Грущу – так Несмеяна со стыда
Сгорит. Раздваиваюсь… нету сладу
С душой своей… поверь, одна беда –
Я – женщина. Проста, как незабудка,
Ревнива. Чуть таинственна… нежна,
Я – разная. Наивна беспробудно…
Всё для тебя!.. Что я ещё должна?..
Ты расписался в разочарованьях,
Когда решил меня обожествлять.
А я – в твоих упрёках и страданьях,
Которыми
Приходишь
Убивать.
Неужели была рождена я для того, чтобы гладить рубашки?..
Выходной раскололся на части:
Да, конечно, иди, собирайся.
Изменить не в моей это власти.
Хоть убейся. Ну как ни старайся!
Шум и гам. Дети, дети, потише!
Папе надо спешить на работу.
Сын, сынок, что, меня ты не слышишь?
Дочка, не добавляй мне заботы!
Папе надо погладить рубашку.
А какую? Поглажу я пару.
А потом почитаю вам сказку.
Только чур – не устраивать свару.
Мне сдержаться бы, не разреветься:
Папа вновь исчезает на пóлдня.
Поскорей ему надо одеться
И бумаги собрать на сегодня.
Мне бы… птицею вольною к свету,
В небеса, где лазоревы краски.
Неужели была рождена я
Для того, чтобы гладить рубашки?..
Мне б блистать леди Макбет в театре,
Быть звездой – ни единой промашки.
Неужели была рождена я
Для того, чтобы гладить рубашки?..
Написать бы роман и поэму,
Всю в стихах. Да, и детскую сказку!
Мне бы пьесу поставить на сцене…
Что? Ну, да… эту, эту рубашку
Я поглажу, конечно же, милый –
Будешь ты в ней солидный мужчина.
И капризничать вовсе не стану –
Я всего лишь твоя половина.
Ты спешишь: да, я помню, я знаю –
Ты прости, что разбила я чашку.
Нет, мой милый, я не унываю.
Да, я помню, скорее рубашку.
Я из белых взяла бы, простую,
Cнежно-белую, строгую очень.
Я, наверно, немножко ревную.
Нет, работы я вовсе не против.
Замечталась я. Надо быстрее.
Сделай мне, бога ради, поблажку –
Не ругайся. Нет-нет, я умею.
Нет, не бойся, не жгу я рубашку.
Верить хочется – нас не забудешь,
Не взглянешь, восхитясь, на другую.
Ты вернёшься когда? Поздно будешь?
Я заранее очень тоскую.
Приготовлю, конечно, я ужин,
И уснут без тебя снова дети.
Вновь звонок? Ты, конечно, всем нужен –
Самый незаменимый на свете.
Ты иди… возвращайся скорее.
Я люблю тебя… ты это знаешь.
И надеюсь: вдали там, за дверью,
Ты меня хоть чуть-чуть вспоминаешь.
