Наталья Сапункова
Замок княгини

Она протянула руки, он защелкнул на её запястьях сапфировые браслеты.

Сапфиры и изумруды не носят вместе! Рубины, гранаты, многое другое оттеняет и сапфиры, и изумруды, но вместе их надевать не следует. Так говорила её бабушка из Каста. А почему, интересно?..

Ей теперь придется носить?

Изумруды – её камни. Их семейные украшения, те, которые получила в наследство мама, усыпаны изумрудами разных размеров и оттенков, иногда вперемешку с рубинами, гранатами и крошечными гранёными алмазами. Они очень подходят к их зеленоватым глазам. Но сапфиров там нет. А глаза её мужа сверкают синим не хуже самых лучших сапфиров. Потому, наверное, и сделали им такой свадебный подарок.

Сапфиры и изумруды не должны быть вместе. А им – придётся.

Было ещё много-много других поздравлений и подарков, всяких, потом долгий пир, со здравицами и обычными свадебными пожеланиями – жить долго, вырастить много детей, и да пусть им Провидение благоволит…

Кантана сидела рядом с князем, смотрела перед собой и почти не ела, лишь пила иногда холодную воду из кубка. Невольно заметила, что и муж её поступает так же.

Он её муж… так странно!

Чтобы взглянуть на него, ей следовало лишь повернуть голову, но шея её, казалось, застыла, словно деревянная, и голова не поворачивалась. Она видела иногда его руки над столом, но так и не решилась взглянуть ему в лицо ещё раз.

Наконец придворные лиры стали переглядываться, некоторые ушли из-за стола, и мама с тетей тоже. Мама скоро вернулась, поцеловала Кантану в лоб.

– Да хранит вас Провидение, – сказала она, обращаясь к князю.

Тот кивнул, накрыл своей широкой ладонью руку Кантаны.

– Нам, кажется, пора?

На них теперь нарочито не обращали внимания, как будто никого не касалось, что молодая пара уходит из-за свадебного стола. На выходе из зала их окружили соддийцы и сопровождали до выделенных новобрачным покоев. Князь открыл дверь, и они вошли. Вдвоем.

Это были роскошные покои. Просторная передняя комната с ковром во весь пол, креслами и кушетками. Тихо и плотно закрылась дверь. Там осталась охрана, здесь – никого. Кантана поёжилась – показалось, что в комнате так холодно…

Князь был большой, сильный, ловкий… какой-то звериной силой и уверенностью от него так и тянуло. И теплом, реальным, явно ощущаемым. И синие глаза смотрят так… внимательно, и ещё – разочарованно? Или немного смущённо?

Он погладил её по щеке тыльной стороной ладони.

– Ничего, девочка. Всё будет хорошо.

А рука у него действительно была горячей. Он такой горячий, а она мерзла…

– Мантина! – крикнул князь, и из внутренних комнат вышла женщина, внешне немного старше Кантаны.

– Это Мантина, – сказал князь, – она соддийка, будет пока старшей среди твоих служанок, будет помогать тебе и подсказывать. Не суди её строго, она никогда ещё не была служанкой, но согласилась помочь. И она же будет охранять тебя.

– Благодарю, мой князь.

Кантане очень хотелось, чтобы он ушёл ненадолго, дал ей возможность вымыться и переодеться в рубашку, и чтобы эта Мантина помогла ей причесаться на ночь…

– Как следует выспись сегодня, – сказал князь, улыбнувшись.

Она не поняла сначала. Смотрела и думала – о чем это он? Ей следует выспаться в свадебную ночь?..

А князь кивнул Мантине, ещё раз скользнул по Кантане взглядом… и ушел. За ним неслышно закрылась дверь. Но ведь ему теперь не положено уходить, или она чего-то совсем не понимает? Он мог бы уйти в одну из внутренних комнат!

– Я помогу тебе раздеться, княгиня, – сказала Мантина, – а постель уже готова. Ты, наверное, устала, но теперь всё закончилось, можно отдохнуть.

– А куда ушел князь? – вырвалось у Кантаны.

– Э… не знаю, княгиня. Должно быть, у него появились дела.

– Но он вернется?..

– Сегодня? Не думаю. Но он хотел бы, чтобы ты хорошо спала.

Кантана больше не задавала вопросов, она покорно позволила Мантине делать все, что угодно – расстегивать, развязывать, расчесывать, надела рубашку, очень красивую, всю в дорогих кружевах, и легла в постель. Мантина поправила на ней одеяло.

– Доброй ночи, княгиня.

– Подними штору, – попросила Кантана, – чтобы было видно небо. И тебе – доброй…

Служанка тут же выполнила просьбу и ушла.

Кантана осталась одна в спальне. Под легким и очень теплым одеялом ей опять стало холодно, и накатила опустошённость. Уснуть не получалось, девушка просто лежала и смотрела, как по темному небу ползли серые и лохматые, как раздерганная кудель, облака.

Хотела ли она, чтобы он остался, или вернулся сейчас же, и между ними случилось всё то, о чем ей вчера вскользь, осторожными словами объясняла мама? Вообще говоря, нет. Должно быть, это всё не очень-то приятно, а про то, что в первый раз бывает больно, она и раньше слышала не раз. Но…

В сущности, то, что случилось только что, было унизительно. Было попросту оскорблением. Чтобы муж без объяснений взял и ушёл в первую ночь, оставив свою жену одну, так и не став мужем по-настоящему. Об этом завтра узнают все в Изумрудном замке, от императрицы до поваренка на кухне…

Выйдя из спальни новой Дьянны в переднюю, Мантина присела на кушетку, и, сосредоточившись, окликнула:

«Джелвер? Ты слышишь меня?»

Мантина очень хорошо умела разговаривать по-соддийски. Её слова миновали охрану у покоев и под окнами, услышал только тот, кому предназначалось.

«Слышу, Мантина», – откликнулся он.

«Князь ушел. Сразу взял и ушёл, понимаешь? Велел мне присматривать…»

«Гм… Вот и присматривай».

Императорский замок никогда не спит. В императорском замке все вести разносятся быстро, если, конечно, очень не постараться, чтобы было иначе. А уж рассчитывать, будто никто не заметит, что князь соддийцев не остался на ночь в спальне своей молодой княгини… Или что никому нет до этого дела…

Это было бы слишком наивно.

Об этом заговорили уже за столом, когда место, где сидели молодые, ещё не успело остыть. Потом Джелвер услышал Мантину, и ругнулся про себя. От того, чтобы звать Дьяна и высказывать ему своё недоумение, он удержался. Князь, возможно, имеет веские причины поступать так, а не иначе.

Он может просто хотеть поступать так, а не иначе! У соддийцев не принято присматриваться, когда именно молодые впервые выполняют супружеский долг. А здесь станут ждать простыню наутро. Ещё и маг должен будет заверить действительность случившегося, в том смысле, что кровь на простыне та самая, которая требуется.

Он нашёл взглядом мать девочки, Кайру Каюбу, та сидела за дальним концом стола с застывшим лицом. Тоже уже знала, надо думать. Он подошёл, сел на скамью рядом.

– Тебе не о чем беспокоиться, лира Кайра. Просто наши обычаи отличаются от здешних. Мой князь не желал обидеть твою дочь или ею пренебречь. Возможно, появились причины…

– Которые важнее свадебной ночи?

– Конечно. Он ведь князь. Многое может быть важнее свадебной ночи, лира.

– Хорошо, – она кивнула, но было очевидно, что аргументы её не убедили, – я надеюсь, князь объяснит это моей дочери.

Это следовало понимать так, что объяснять придётся не дочери, а всему обиженному семейству. Может, и император тоже захочет, чтобы ему объяснили. Искусство дипломатии – это такое искусство.

И что стоило Дьяну, раз уж ему вздумалось вот так внезапно жениться, просто взять и покончить со всем сразу?..

Покончить с невинностью невесты, точнее. Сделать, как здесь принято. Этого хотят все, этого хотят родные невесты, этого хочет невеста… несмотря на то, что она этого вовсе не хочет, скорее всего. Но она знает, что так надо, иначе не избежать насмешек в свой адрес от всего императорского курятника.

Джелвер Дьяна прекрасно понимал. Соддиец может долго кружить вокруг своей женщины, добиваясь сначала интереса, потом желания, потом – огня, и только тогда…

И неважно, где всё случится, в этом обличье или в другом, в спальне на постели или где-нибудь за облаками. Это притом, что женщина уже получена в жены с согласия родственников. Люди в большинстве своем поступают проще – свадьба, потом раздвинуть ей ноги, попасть копьем куда следует, пролить кровь и наутро предъявить простыню. Ещё и поэтому соддийцы, бывает, заводят интрижки с итсванками – с ними не надо усилий, они благодарны за малость. Это помимо того, что они рожают много детей. Женщины людей ценят себя удивительно мало, вот в чем дело. Но вряд ли лира Кайра Каюба поймет когда-нибудь эту простую мысль.

– Мы никогда не празднуем свадьбы в чужих домах, лира, – добавил он, – если бы не обряд передачи прав на земли, князь просто забрал бы невесту. И ты ни о чём не беспокоилась бы.

На лице лиры Кайры опять появилось недовольство. Понятное недовольство, впрочем.

– Я этого не позволила бы. Мой император не позволил бы, – тут же поправилась она, – вы применили магию? Чтобы обряд свершился? Скажи правду, лир Джелвер.

– Нет. Мы не рискнули бы. Видишь ли, скажу тебе по секрету одну вещь. Мы давно знаем, что между твоей дочерью и моим князем возникла взаимная склонность. Знаешь, как это бывает, когда вдруг понимаешь, что тебе нравится кто-то, и это необъяснимо. Они оба сопротивлялись, потому что для обоих это было… нежелательно, так скажем. Но для обряда они оба были единственным беспроигрышным вариантом.

Теперь лира Кайра смотрела удивленно, растерянно.

– Я поняла, – сказала она. – Я верю тебе, лир Джелвер, но… Ты сказал – нежелательно. Мою дочь плохо примут… там, у вас?

– Скажем так, лира: понадобится время, чтобы мой народ понял и принял такой выбор князя. Но я надеюсь, что этот момент настанет. Видишь ли, как ни мало я узнал твою дочь, она мне понравилась. Понравится и другим. А пока твоя дочь будет жить и хозяйничать в Шайтакане.

– Я поняла, – повторила лира Кайра, кусая губы, – то есть, он совсем не повезет её в вашу страну?

– Пока нет. Поэтому её никто не огорчит недовольством или пренебрежением.

– Да. Зато семья и народ её не признают.

– Потребуется некоторое терпение, лира.

– У князя есть дети? – продолжала она допытываться.

– У него маленькая дочь.

– Но наследовать ему должен сын, так ведь? Наследником пока называют племянника. А сыновей моей дочери могут лишить наследства?

– Нет. У них будет равное со всеми право примерить корону. Корона сама выбирает князя.

– Что ж, это уже хорошо, – она улыбнулась. – Если права моей дочери в Шайтакане будут уважать, меня мало волнует, примут ли её в вашей Содде. Пусть бы она даже не увидела её никогда больше. Шайтакана кому угодно будет достаточно.

– Это разумно, лира. А о прочем не беспокойся. Просто наши обычаи иные, нежели у вас. А твоей дочери придется принять наши обычаи, раз уж она стала женой нашего князя.

– Тогда скорее уезжайте, – сказала лира Кайра. – Кантане придется тяжело, ведь начнутся пересуды. Это непросто выдержать в её годы. А я легко всё это переживу. Если, конечно, она будет счастлива.

Жена Каюба Джелвера приятно удивила. Поначалу он счел её недалекой, но нет, она была вполне разумной женщиной. Просто, видимо, с раннего детства её воспитывали в подчинении, вынудив всю жизнь проходить в маске покорной овечки. Между тем из неё, с её-то кровью, должны были сделать хозяйку…

Очевидно, это было кому-то нужно. Дед верно заметил, что её опекун очень своеобразно выполнял свои обязанности.

Глава 10. Первое утро

Кантана проснулась оттого, что служанка ходила по спальне. Тихо ходила, почти неслышно, что-то перекладывала, чужое присутствие ощущалось ясно. Это у Кантаны было с детства – чувствовать такие вещи. Во время детских игр от неё трудно было спрятаться. То же и с мамой, от мамы спрятаться было невозможно.

– Уже поздно? – она приподнялась на локте, огляделась.

Штора на окне отдернута, но на улице пасмурно, непонятно, высоко ли солнце…

– Скоро полдень, – ответила соддийка. – Приходил князь, велел не будить тебя. Ещё заходила лира, твоя мать, и твой кастанский маг. А вообще князь поставил охрану в коридоре, чтобы не пускала никого. Даже магу, я полагаю, нечего пока тут делать.

Вообще, эта служанка вела себя непристойно, рассуждать и давать советы не её работа. Но Кантана помнила предупреждение князя, что девушка лишь из любезности согласилась побыть в этой роли. Чтобы помогать и защищать, так, кажется. Значит, правильного выполнения обязанностей от Мантины и не стоило требовать.

– Зачем охрана?

Она и так догадывалась, но хотела услышать.

– Чтобы любители разглядывать чужие простыни не толпились здесь. Мы, соддийцы, этого не любим, – соддийка быстро улыбнулась, – но всё же тебе лучше встать. Скоро придет князь, и вы отправитесь на завтрак.

С утра под дверью новобрачных обычно толпится народ, распевают фривольные песенки, это часть свадебного веселья. А тут, под её дверью, тишина.

– Ты замужем, Мантина? – спросила Кантана.

– Да, княгиня. Мы с мужем держали ювелирную лавку. Теперь решили уехать. Мужу хочется вернуться домой, в Содду, но пока поживём в Шайтакане, – разговаривая, Мантина успела принести тазик и кувшин для умывания. – Если хочешь, могу причесать тебя по-соддийски, тогда платок не нужен. Соддийки не носят платки, как итсванки.

Кантана замерла, медленно обернулась.

– Князь приказал мне не надевать платок?

Это был бы скандал, наверное. Как неприятно, ещё и это.

– Нет, князь передал, чтобы ты оделась, как хочешь. Ещё он сказал, что сегодня вечером мы улетим в Шайтакан. Тебе следует собраться.

Кантана перевела дух. Не так всё плохо. Уронила:

– Было бы что мне собирать…

– Я понимаю, – кивнула Мантина. – Если хочешь что-то купить в дорогу, можно послать…

– Я хочу сама пройтись по городу, – упрямо нахмурилась Кантана.

– Только с разрешения князя, моя княгиня. После того, как тебя пытались украсть, князь не одобрит прогулок без охраны.

– Хорошо…

Она, видимо, так и осталась пленницей князя. Только теперь – пленницей иного рода.

Лететь в Шайтакан, сегодня. На рухах подданные её мужа не летают.

– Мы полетим на драконах, Мантина?

– Конечно. Это очень удобно и быстро, ты даже не устанешь и не замерзнешь.

Кантана кивнула, тут же почувствовав дрожь где-то внутри себя. Это было сильнее её смелости и её благоразумия.

– Ты легко ладишь с драконами, Мантина? – спросила она, невольно запнувшись.

– Конечно, – удивилась служанка, – ты чего-то опасаешься? Драконы сильные, им в небе ничего не страшно, ни бури, ни ураганы, ничего. А уж когда с тобой рядом князь Дьян, вообще бояться нечего.

– Наверное, ты права, – бесстрастно согласилась Кантана. – Но с тех пор, как дракон унес меня… я их очень боюсь.

– Понимаю. Но это пройдет, – уверенно сказала серая драконица Мантина Алвура, двоюродная сестра Мены Алвуры, жены кузнеца Рая из Дарьявела.

И в очередной раз она подивилась странной превратности судьбы. Как может быть княгиней соддийцев и женой большого черного Дьяна… Дьяна, не имеющего равных себе… эта бескрылая, итсванка, дочь мага, проклинаемого в Содде, которая к тому же дрожит, лишь услышав о драконах?

Да-да, она хозяйка Шайтакана. Наверное, Дьян знал, что делал, когда женился, и те забытые острова, до которых соддийцам так долго не было дела, действительно для чего-то нужны.

А ведь она может стать матерью ещё одного Дьяна, большого чёрного. Две крылатые княгини не смогли, а она, бескрылая итсванка – вполне. Итсванки чаще рожают сыновей соддийцам, чем чистокровные соддийки.

В дверь стукнули и она тут же распахнулась, впустив в комнату мага Вейра.

– Дорогая сестра, как ты себя чувствуешь? – начал он, но тут же повел носом в сторону Мантины, – отправь служанку, и мы поговорим.

Маг был свеж, старательно причесан, с иголочки одет, на матовом черном шелке его рубахи маговский медальон смотрелся особенно хорошо. А обращение «дорогая сестра» Кантану озадачило. Да, Вейр её родственник, это верно, но он когда-то мечтал жениться на её матери. Считать его братом – не слишком ли?

– Оставь нас, Мантина, – попросила она.

Соддийка вышла.

– Я слушаю тебя, лир маг, – сказала Кантана.

– Сестра, я тебе сочувствую. Но, поверь, всё к лучшему, – он даже потер руки, – да-да, именно. Ведь теперь ты можешь просить развода и покровительства у князя много раньше договорного срока. Ты вернёшься сама и вернешь Шайтакан под корону Каста, это будет достойный поступок.

– Я не поняла, лир маг, – прервала его Кантана, – в каком случае я могу просить развода, и, главное, зачем мне это делать?

– Если ты покинешь Изумрудный замок девственной, то можешь в дальнейшем обратиться напрямую к князю и просить развода. Это старый кастанский закон, жаль, что ты не знаешь.

– Ты полагаешь, лир маг, что я и дальнейшем не понадоблюсь моему мужу? – Кантана горько усмехнулась.

– В дальнейшем – не имеет значения. Главное – здесь, под этой крышей, где состоялся твой свадебный обряд.

– Император много раз давал понять, что не собирается уважать обычаи Каста.

– Уважать? – маг рассмеялся, – нет, использовать, если нужно. Ты не видишь разницы? Малышка, я здесь, чтобы защищать твои интересы. А когда-нибудь тебе может пригодиться и такая малость, как право на развод по кастанским обычаям. Ты поняла меня? – он быстро подошел, взял за руку, – ты поняла? Пока просто доверься!

– Я поняла, лир маг, – она отодвинулась.

– Ты хоть и юная, но женщина, – маг многозначительно улыбнулся, – покапризничай, притворись больной, если вдруг… Ты понимаешь.

Кантана выдернула руку из его крепкой руки.

– Я поняла, лир.

Ей услышанное не нравилось. Да, мама просила доверять этому… другу детства, но если бы она одобряла… вот это, насчет развода, она бы сама об этом и сказала, у неё была возможность.

Она отошла подальше, села на край кресла, показала магу на другое.

– Позволь спросить, лир маг. Я узнала, что два года назад князь Каста сватал меня за Вейра. За кого именно, ты знаешь?

– Разве это интересно теперь? – кажется, маг немного смутился.

– Хорошо, я напишу княжне, она выяснит это для меня. Мы переписываемся.

– С Оританой? – уточнил маг, хмурясь, Кантана утвердительно кивнула.

Со средней сестрой кастанского князя Розелина Кантана не то чтобы дружила, но обменивалась парой писем в год.

– Я отвечу, – грустно вздохнул Вейр, – это я мечтал жениться на тебе. Твой отец отказал. Возможно, это к лучшему.

– Ты хотел жениться на мне? – переспросила Кантана, не удивившись такому признанию, отчего-то именно его она и ожидала, – ты думал, я похожа на мою мать?

– Да, я любил твою мать. Кантана, я провел вдали от родины долгие годы, а когда вернулся, должен был решить, жениться мне или принять посвящение в маги. После отказа твоего отца я принял посвящение.

– И, должно быть, порадовался этому, когда увидел мой портрет, – с улыбкой заметила Кантана, – не мне равняться с мамой, я знаю. Я на неё совсем не похожа.

– Ты очень похожа на неё, – маг встал, шагнул к Кантане и протянул ей руки, – в том, что важно для меня, вы очень похожи, моя дорогая.

Не оценив порыв Вейра, Кантана ему рук протягивать не стала, напротив, откинулась в кресле, стремясь оказаться дальше.

– О, маг Вейр, и ты тут, – раздался от дверей голос князя Дьяна.

Да, князь пришёл и смотрел на них без тени приветливости. Как же неудачно.

– Вот что, хранитель, если я ещё раз застану тебя в комнатах моей жены, ты пожалеешь, – сказал Дьян.

– Мой князь, – Вейр низко поклонился Дьяну, – ты неправильно понял. Просто княгиня нуждается в некотором утешении, и мой долг…

– Если я ещё раз застану тебя наедине с моей женой, ты пожалеешь, – повторил Дьян спокойно, – ты можешь, согласно договору, три месяца морочить ей голову, но не наедине. Мантина, иди сюда! – крикнул он.

Мантина зашла.

– Я запрещаю тебе оставлять мою жену и мага наедине, – отрывисто бросил Дьян. – Он должен заранее договариваться о каждой встрече, и ты должна присутствовать. Понятно?

– Хорошо, мой князь, – ответила Мантина ровно.

Князь приказал служанке, а не самой Кантане. Ещё один намек на её полностью зависимое положение. Бестактность, на которую он просто не обратил внимания, или наоборот?..

Кантана не сдержала горькой усмешки, и успела заметить, что в глазах соддийки мелькнуло сочувствие. Или ей это показалось.

Маг удалился, перед этим выразительно поглядев на Кантану. Тихо выскользнула соддийка. Кантана и князь остались одни.

– Это тебе, – он протянул ей плоскую коробку, обтянутую бархатом.

Коробка взялась в его руке как будто сама по себе. Что ж, её отец тоже умел проделывать этот фокус. И рассказывал, что соддийцы это могут.

Что он ещё рассказывал о соддийцах?..

Да ничего почти. Ничего такого, что было бы полезно теперь.

Кантана отрыла коробку… не сразу удалось, тугой замочек сопротивлялся. Там, на черном бархате, лежало… нет, пожалуй, не ожерелье. Украшение для волос, гибкая диадема: ажурные листья, между ними блестящие камни. Дивное украшение.

Сначала она восхитилась искусно сделанной вещью, а потом поняла, что камни собрали в себя слишком много света этого неяркого дня и слишком уж щедро рассыпают радужный блеск. Граненые алмазы такого размера?..

Да, и гранил их искуснейший мастер.

– Кто носил это раньше? – спросила Кантана.

Такая вещь может быть только достоянием семьи и передаваться по наследству.

– Никто, – кажется, князь слегка удивился, – а что тебя волнует? Отныне это безделушка твоя.

– Благодарю. Но это слишком, – пробормотала Кантана, – она слишком красива.

Быстрая и весьма самодовольная улыбка мелькнула на губах князя. И ещё, кажется, он был немного удивлен.

– Слишком красивого не бывает, – заметил он, – примерь без платка, я хочу взглянуть.

Кантана подошла к зеркалу. Мантина только что уложила ей волосы, потратив кучу шпилек, и покрыла платком – так, что выглядело идеально. Если снять платок и испортить причёску, придется опять тратить время.

– Может, я потом примерю, мой князь? – осторожно предложила она. – Иначе мы можем опоздать к завтраку. Тебе придется меня дожидаться.

Тень недовольного удивления скользнула по лицу Дьяна, и он сказал:

– Надень. Я хочу, чтобы ты была в этом. Надевай поверх своего платка, если это для тебя важно.

Она поспешно приколола диадему, опасаясь, что он заставит надеть украшение на неприкрытые волосы, и ей придется в таком виде идти за императорский стол. Он не заставил, однако усмехнулся, словно насквозь видел её страхи.

– Женские волосы необычайно красивы, – сказал он, – и достойны любых драгоценностей. Мне непонятно, зачем их прятать.

Кантана постеснялась ответить, что в спальне он сколько угодно может любоваться её волосами. Она промолчала.

– Тебе идет, – кивнул её муж.

Диадема безукоризненно легла на голову, прикрепленная булавками с хрустальными головками. Она казалась совершенной, ни убавить ни прибавить. Но её красота вызывала больше оторопи, чем восхищения.

Муж шагнул к Кантане, взял за руку, погладил её ладонь большим пальцем, не спеша, то ли лаская, то ли оценивая мягкость кожи… Кантана ощутила дрожь где-то между лопатками. Приятно и тревожно.

– Я напугал тебя вчера? – он улыбнулся, – если мы не станем спешить, то все может получиться, девочка. И для меня, и для тебя.

– Да, мой князь.

Она подумала, что не помнит даже, как его зовут. Ведь Дьян – это не имя? Надо спросить.

– Пойдем, если ты готова, – он ещё раз оглядел её, теперь недовольно.

На самом деле он думал о том, что центральный камень диадемы, который спускается на лоб, стоит заменить на более крупный. И хорошо бы найти яблочно-зеленый алмаз, будет очень эффектно выглядеть.

Идея отдать эту вещичку Кантане пришла к Дьяну после разговора с Джелвером, который поведал ему о настроениях, что гуляли тут со вчерашнего вечера. Раз так, то пусть сплетники позавидуют этой роскоши и прикусят языки, хотя бы пока.

– Но я не могу идти в этом, – вдруг решительно возразила Кантана, – такого нет даже у императрицы… я не видела ни разу. Это будет неуместно.

Они при дворе императора. Как же быть с этикетом?

– Что? – неподдельно удивился Дьян, – а какое мне дело до того, чего нет у императрицы? Пусть это волнует императора.

– Но… – Кантана побледнела.

– Я не подданный императора Итсваны. Ты, значит, тоже. Пусть теперь перед ним лебезят другие, тебя это не касается. Я соддиец, – он улыбнулся, – любовь к драгоценностям у нас в крови.

Она колебалась, и тогда он решительно сжал её руку, хмурым взглядом отметая возможные возражения:

– Пойдем.

Намекая на некоторую неофициальность завтрака, стол накрыли на той же галерее. Князь отпустил руку Кантаны, лишь когда настало время разойтись по разным концам стола, ей следовало занять место рядом с императрицей, Дьяну – с императором. Мать и тетя Вела уже сидели за столом, но довольно далеко от почетного места, которое полагалось сегодня жене Дьяна.

Мама, похоже, волновалась, густые тени лежали у неё под глазами. Тётя Вела казалась сердитой. Дамы возле императрицы переглядывались со странным выражением на лицах, словно пытались сдерживать смешки. Игиления улыбалась, и Кантану она встретила с той же улыбкой, безмятежной и, в общем, приветливой. Но эта безмятежность и приветливость разбилась о сияние алмазов на Кантане. Диадема, украшающая царственную голову государыни, поверх белоснежного узорчатого шёлка, была гораздо, гораздо скромнее.

Нет, улыбка императрицы никуда не делась, но от неё потянуло холодком.

– Государыня, – Кантана поклонилась и села на отодвинутый слугой стул.

Ей тут же наполнили чашку горячим травником, очень душистым. И ароматные булочки на блюде выглядели аппетитно, но есть их расхотелось совсем.

– Надеюсь, княгиня, ты хорошо себя чувствуешь, – обронила императрица. – А мы тут, разумеется, говорим о соддийцах, о ком же ещё. Только о них и разговоров. Ты теперь знаешь их больше всех, может, разрешишь наши затруднения?

– Не думаю, что уже знаю их, моя государыня, – кротко ответила Кантана, и отпила из чашки.

– Мы так и поняли, – заметила одна из старших лир, – но всё может быть…

Кантана бросила взгляд на «мужскую» сторону стола. Вейр беседовал с младшим князем Каста, и оба они не сводили с неё глаз.

– Мы говорили о сокровищах, которые якобы охраняют их драконы в пещерах, там целые сокровищницы, заполненные несметными богатствами. Герои прошлого отправлялись когда-то добывать эти сокровища. Ты наверняка читала об этом, княгиня? Я слышала, у Каюбов прекрасная библиотека.

– Я читала, моя государыня, – Кантана опустила взгляд.

Лишь речь зашла о сокровищах, все дружно посмотрели на её диадему.

– Чтобы похитить сокровище, надо сразиться с драконом? Ведь дуэльный договор не распространяется на сокровища?..

– Конечно, нет.

– Да полноте, кому их удавалось добыть, те сокровища?..

Кругом говорили какие-то глупости, со всех сторон разные, и лишь голос императрицы заставлял всех умолкнуть и слушать.

– Двадцать лет назад мой муж по приказу прежнего государя вел переговоры с князем Шанияром из Северной Содды, – сказала вдруг лира средних лет в зеленом и сером, – он брал меня с собой. Да, на самую границу. Там было холодно! Есть много островов в Северном море, и там замки. Мы слышали об одном забавном обычае. О брачной чаше. Когда князь или ещё кто-то из самых знатных приезжает туда, ему подносят несколько чаш, он выбирает одну чашу и обязан провести ночь с её хозяйкой. И это не считается изменой его супруге! – она цапнула булочку с блюда.

– Да, забавный обычай! – заметила императрица, лукаво взглянув на Кантану. – Наша новая княгиня тоже так считает?

Та ограничилась легкой ответной улыбкой. Правила хорошего тона позволяли сегодня сколько угодно дразнить её, молодую жену, даже более того – настойчиво это рекомендовали. Как и фривольные песенки с утра, и предъявление брачной простыни.

– Может быть, потом когда-нибудь она нам расскажет, как княгини к такому относятся? – заметила императрица, – ведь по договору княгиня Кантана должна регулярно навещать свое семейство и нас. А может, это такой старый, забытый всеми обычай, которому уже никто не следует.

– К чему княгине Кантане ценить то, что ей пока не принадлежит? – ввернула молоденькая придворная лира.

– А может, напротив, принадлежит? – возразила пожилая, выбирая очередную булочку, – ведь брачный обряд не мог состояться без взаимной склонности. Может быть…

– Ну, что это такое! – впервые подала голос лира преклонных лет, которая дремала на углу стола, – маг подтвердил, что ленна Кантана вернулась из плена нетронутой – это раз! А два, известно, что её держали взаперти в башне, чтобы скормить дракону, а для этого подходят только девственницы!

Все даже замолчали ненадолго и перестали жевать, настолько это было неожиданно.

– Достаточно, – вдруг серьезно сказала императрица Игиления, – мы все прекрасно понимаем, что ленна Кантана достойно выполнила свой долг. Отдадим ей должное.

– Выходит, на самом деле ленна вовсе не вышла замуж? – негромко заметила одна из лир.

Императрица недовольным жестом велела разговорчивой замолчать, а Кантане захотелось сбежать из-за стола немедленно.

– Ты всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку и покровительство, княгиня Кантана Дьянна, а мы рассчитываем на твою добросердечность, – и императрица запила сказанное остывшим травником.

Дальнейшее время прошло в относительном молчании. Наконец император поднялся, следом за ним императрица – завтрак был окончен. Мать подошла к Кантане, и, быстро обняв её, сказала тихо:

– Не обращай внимания. Это не стоит того, ты ведь понимаешь, – и отошла, потому что к ним уже шёл Дьян.

Его перехватил младший князь Каста, явно забывший сообщить что-то важное. Вокруг Кантаны на короткое время образовалась толпа, забегали слуги, и она поспешно отошла к самой балюстраде, стараясь не терять Дьяна. И вдруг услышала обрывок разговора, прерываемый смешком:

– Если на неё надеть больше, гораздо больше этого блестящего, она может и понравиться своему мужу. Колдуны любят драгоценности, это известно.

– Да что ты говоришь?..

– Это точно! Они и делают лучшие драгоценности. Мне привозил отец из Приграничья.

Кантана застыла, почувствовав себя так, словно её окатили холодной водой.

– Сестра? – к ней приблизился маг-хранитель, – с тобой всё в порядке? Здесь, на людях, князь не может запретить нам поговорить, так что если…

– Нет, лир Вейр, – она покачала головой, – ничего не нужно.

– Мне говорили, что ты боишься их животных… драконов, я имею в виду. Тебя даже усыпляли, чтобы везти на драконе. Это правда?

Она кивнула, мечтая о том, чтобы Вейр ушёл. Как будто, присмотревшись, он мог сейчас увидеть и понять всю глубину её унижения и обиды: «Если на неё надеть больше, гораздо больше этого блестящего…».

Дивные камни, сияющие на её голове, вызвали у придворных болтушек лишь желание посмеяться.

– Это правда, лир Вейр, – рассеянно согласилась она, – это ничего, я справлюсь.

– Надеюсь, что смогу тебе помочь. А сегодня тебя ждет сюрприз, император устраивает представление…