Наталья Сапункова
Невеста проклятого волка
– И я могу тебе отказать?
– Можешь, конечно. Но тебе всё равно придётся провести со мной два месяца. Здесь, – он скользнул взглядом по сторонам, словно предлагая ей оценить это не слишком, так скажем, комфортабельное жилище. – Потом продолжим нашу игру, ладно?
– Игру?..
– Когда ты делаешь вид, что веришь. Спрашиваешь обо всем, что хочешь узнать, и опять делаешь вид, что веришь. И… посмотрим. Тут рядом водопад. Хочешь прогуляться? Давай сходим туда? Луна яркая, тебе всё будет видно.
– Но ведь сейчас ночь? – Катю предложение удивило и опять напугало. – Можно, я посплю немного? А утром нам будет проще разговаривать. И мы прогуляемся к водопаду.
Ей действительно страстно захотелось побыть одной в тишине. Подумать. Хотя нет, она не станет думать! У неё тогда совсем голова треснет. Надо хотя бы прийти в себя. А потом она снова сможет играть в эти игры… которые всё больше казались чем-то настоящим. Вот поэтому и следовало прерваться…
– Хорошо, отдохни, – он немного придвинулся к ней вместе с табуретом. – Но вот что я должен тебе сказать. Завтра с рассветом я стану волком. А на закате – человеком. Не бойся, ты этого не увидишь. Я буду здесь человеком только по ночам.
– В этом и есть твоё проклятье? – изумлённо выдохнула Катя.
– Да, моя. Я приду к тебе в волчьем образе – не бойся. Уйду – не бойся тоже. Хорт будет где-то рядом. Всё. Спокойной ночи.
И он ушёл…
Глава 7. Новое утро
Кате не спалось. Она то закрывала глаза, то открывала и смотрела на мерцающий огонёк свечи. Толстая свеча – это как два Катиных запястья сложить вместе, – не собиралась скоро гаснуть, по углам метались тени, и казалось даже, что кто-то вот-вот вынырнет из темного простенка. А страшно не было.
Верить – не верить? И что делать? Довериться?..
Он ясно сказал: я хочу тебя. Волк сказал! Она в плену у волка. Он заявляет, что она его жена. Это тоже было обидно, бесило просто. Она ничья жена, она не выходила замуж. Носила кольцо, полученное в подарок – и что? Кольцо подарила приятная во всех отношениях старушка, с которой сложились прекрасные отношения. Оказалось – кольцо особенное, оно что-то означало. Но она не знала! Использовать её вслепую – это же подло. Так нельзя делать.
Она давно знает Данира – в определённом смысле. Как несомненно любимое домашнее животное. Как зверя, поражающего своей разумностью. И теперь это отношение приходится перевернуть с ног на голову?! Интересно, как она отнеслась бы к парню, если бы сразу увидела его вот таким, как тут, в этой хижине?..
В таких влюбляются с первого взгляда. Она не влюбилась бы, конечно. Только не она. У неё уже сделаны все прививки от этой глупости. Но он же красавчик просто! И он – её волк. С ним она гуляла по лесу, купалась в реке, покупала ему антиблошиные ошейники, наконец! Он был слишком не человек для неё, и это рвало мозг!
Когда-то Катя прочитала пару историй про оборотней, которые крутили любовь с прекрасными девами. Не сказать, чтобы прониклась. Занятный вымысел, когда не можешь поставить себя на место героини. А взять русские сказки – там тоже Серый Волк превращается то в одно, то в другое, и по размерам громадный, раз возит на спине Ивана-царевича. Похож на Данира. Но Елена Прекрасная всякий раз выходит замуж за царевича, а не за волка!
Данир пугает, потому что у него нечеловеческий взгляд на всё, даже когда он неотличим от человека. Ему не важно с ней говорить, ему важен её запах! А для неё запах, если в нём повинны не духи – повод бежать в душ или за влажными салфетками…
Ладно, пусть запах. Запах сообщил Даниру, что он ей не противен. Она его не боится, хорошо к нему относится – это всё так. К волку хорошо относится, конечно. В доме на Лесной большой и страшный… ну, условно страшный волк легко и просто втёрся к ней в доверие…
А Данир-человек – он ей нравится? Что теперь скажет ему запах? Ну, отвращения она по-прежнему не испытывает. И что? Мало ли к кому она не испытывает отвращения! Запах человека меняется в зависимости от его эмоций – она это где-то читала, да и слышала множество раз. Если бояться собаку, она укусит, ей-де не нравится запах страха. Но чтобы мужчине вместо слов хватало запаха? Даже не смешно.
Катя попыталась вообразить, как должен вести себя Данир-человек, чтобы начать ей активно не нравиться. И не смогла. Ударить её? Наорать? Делать что-то… ну, неприличное, так скажем? Это невозможно было представить, фантазия отказывала. Игорь Николаевич, её покойный босс, был безупречен, доброжелателен, уверен в себе, он излучал обаяние. Пока она не увидит, что его сын ведет себя ровно наоборот – не поверит. Но Данир ведь тоже практически безупречен! Если забыть о том, что он притащил её сюда самовольно. Не давит, не принуждает, разговаривает. Разговаривает! Обещает даже принять её отказ! И отправить обратно через два месяца. Если так и будет, то всё это не так уж и плохо в сложившейся ситуации! Но стоит помнить, что у него особый нюх, и слух, наверное, тоже! А ещё что? Чего опасаться? Может, и не надо себя накручивать, утро вечера мудренее…
Катя проснулась оттого, что замерзла – одеяло сползло и угли в печи остыли, не мерцали алым, и в хижине похолодало. Свеча догорела, но было не темно, полумрак скорее, а чуть в стороне на стене Катя разглядела светлый прямоугольник, положенный на длинную сторону – окно? Значит, уже утро.
Она натянула одеяло и полежала немного, собираясь с духом. Память услужливо прикатила все воспоминания, и сомнения, и терзания, и всю обиду на Савериных, но думалось об этом теперь иначе – более спокойно, что ли, без надрыва. Она в неизвестном месте, мало того, она в чужом мире – если продолжать делать вид, что верит Даниру, – и изменить это не может. Её жизнь и здоровье вроде бы вне опасности. Значит, надо действовать по обстановке и надеяться на лучшее.
Говорят же, что с любой проблемой надо переспать – правильно говорят.
Пол в хижине был каменный. Вот так, обтёсанные камни, аккуратно уложенные, на мостовую похоже. Наверное, они холодные и зимой и летом, а сейчас снаружи точно не лето. Дома конец августа, а тут похоже на осень.
Свои кроссовки Катя увидела у двери, обрадовалась. Кроссовки у неё классные, удобные и ещё крепкие, хоть ходи, хоть бегай. Обувь – её пунктик, она всегда экономила, чтобы купить хорошую и фирменную. А какая тут у местных обувь, кто знает?
Возле кровати обнаружились войлочные ботиночки-чуни, новые, расшитые нитками и бусинками. Катя сунула в них босые ноги – ага, самая та обувка, чтобы в этом доме не мерзнуть! – и прошлась по комнате, огляделась. Светлый прямоугольник действительно оказался оконным стеклом, толстым, непрозрачным, с наплывами – разве что понятно, день снаружи или ночь. Печь в комнате большая, непривычной конструкции – у Кати в доме тоже осталась дровяная печка, с плитой и духовкой, бабушка не позволила её разбирать, когда проводили газ. А эта печь – не печь, а очаг какой-то, на русскую похожа, с картинок, но размером меньше и без лежанки сверху, и как на ней готовить, не очень понятно. То есть сунуть котелок внутрь, на жар – это можно, и мясо на углях печь, и овощи. С голоду не умрешь, конечно, но приготовить что-то привычное ещё умудриться надо.
Кровать… Ничего так кровать. Огромная. Можно сказать – большие нары, деревянный помост, покрытый одеялами. Вчера, когда Катя там лежала, не могла оценить размеры. На такой штуке можно спать вчетвером, да и вшестером, если потесниться чуть. Одеял много. То есть для всех, кто ночует в доме, это единственное спальное место. Правильно, не на каменном же полу…
У одной стены – сундуки в ряд, не такие, большие, с плоскими крышками, какие Катя видела у родственников в деревне – на тех запросто можно было спать. У этих крышки выпуклые, закруглённые – не ляжешь, да и сесть проблематично. Этакие сундучки для вещей, как в кино, их ещё пристёгивали на задок кареты. И сейчас такие входят в моду, можно заказать для интерьера.
Короче говоря, если Данир будет здесь ночевать, ему придется спать на той же кровати. Больше негде.
Что ещё тут есть? Стол, одна длинная скамья и несколько прочных, приземистых табуретов. На столе что-то лежит, прикрытое тканью. И ещё сероватый лист бумаги. Записка, чётким ровным почерком, по-сандански.
«Доброе утро, моя. Позавтракай. Обязательно переоденься. Узел с вещами найдёшь на кровати. Можешь выходить из дома, но не отходи далеко. Слушайся Хорта. Я пришлю к тебе Турей, это женщина из ближней деревни, поговори с ней. Она поможет и всё расскажет. Увидимся вечером. Данир Саверин».
Она перечитала записку. Переодеться, узел с вещами? Да, вроде есть такой, она случайно спихнула его на пол, когда вставала. Можно выходить? Как здорово, проведать ближние кустики точно придётся. Слушаться Хорта? Волка-сторожа?! Это ещё веселее. Она бы охотнее с ним не встречалась. А вот женщина Турей – уже очень интересно.
Под холстиной на столе обнаружился небольшой круглый хлеб, головка сыра размером с два Катиных кулака и глиняный чайник, прикрытый мягкой шерстяной тряпкой. Сыр вкусно пах свежими сливками, а в чайнике оказался напиток, похожий на чай с вареньем.
Катя хлебнула чая, не трогая пока сыр и хлеб, переобулась в кроссовки и осторожно выглянула наружу. Было холодно, может, даже слегка подморозило. Небо чистое, голубое, горы кругом – невысокие, поросшие лесом. А высокие виднелись вдали, сияли белоснежными вершинами. Что касается густых кустов вокруг, то их хватало, только выбирай. Катя выбрала ближайшие. Когда вылезала из них, чуть не закричала, нос к носу столкнувшись с волком-сторожем. Или с его волчицей? Будь они рядом, она бы отличила, по размеру, а так…
Теперь она не то чтобы испугалась. То есть, уже не ожидала, что её съедят. Волк её охранял, и она должна слушаться. Ну-ну…
Волк косил на неё взглядом, и, казалось, насмехался.
– Привет, – сказала она, – ты что, следишь за мной, жертва Красной Шапочки?
Глупые шутки – это нервное.
Волк не пошевелился, и Катя бочком-бочком прошмыгнула мимо него к дому. Ей стало не по себе. Этот зверь – насколько понятлив? И если его интеллект такой же, как у Данира, то пусть бы этот сторож держался подальше, когда она посещает кустики. Заодно вспомнилось, как она переодевалась в своей комнате, когда Данир развалился рядом на ковре и лениво на неё посматривал. А ей, глупенькой, не приходило в голову, что нужно стесняться домашнего пёсика…
Вот пусть только попадётся ей этот блохастый, она ему скажет всё!
Не этот, конечно. Тот. Который притащил её сюда, и придёт ночью.
Так, стоп. Данир днем волк, а ночью человек – потому что заколдован, то есть проклят? Да-да, она продолжает притворяться, что верит. А какой тогда был Данир до проклятья? Какое он имел отношение к волкам? Возможно, никакого, а волков этих, Хорта и его подругу, он приручил?
А если дело не в проклятье – то какое отношение к волкам имеют остальные Саверины? Айя Лидия, которая в два счёта находила белок среди ветвей и показывала Кате лисьи норы. И жадно принюхивалась к ветру в лесу. Элегантная пожилая дама. И она вроде бы обладала некой магией. С другими Савериными Катя не ездила в лес, так что не видела, как те находят лисьи норы. Алита безошибочно провела их лесом к источнику, но в этом как будто нет ничего особенного. Но почему Катю не удивляло, что айя Лидия в лесу как дома, и нюх у неё острее человеческого, иначе как она находила белок и всё прочее?
Нет-нет, Катенька, хватит фантазий, так неизвестно до чего додумаешься! Надо спросить у Данира! Он ещё не всё рассказал о себе. И о проклятье тоже.
Она съела половину хлеба и сыра, запила чаем и принялась разбирать узел с одеждой. В узле нашлись два длинных платья – льняные, покроя бохо, они были бы неплохи и дома, если бы Катя не предпочитала джинсы. Там было белье, плотные колготки из хлопка, жилет на шнуровке – он прикольно выглядел и подошёл бы и к джинсам, а также несколько платков и то ли пальто, то ли длинный жакет из толстого, мягкого сукна. Дома, в их мире такой комплект одежды на женщине выглядел бы, может, и странно для кого-то, но был вполне возможен, сейчас в чем только по улицам не ходят. Точно не прабабушкин гардероб из позапрошлого века. А тут, что же, так одеваются?..
Отдельно, в наволочке – о счастье! – зубная щётка в упаковке и паста, лосьон для лица, ватные диски и палочки, пачка прокладок, кремы для лица и ног, маникюрный набор и пилки для педикюра – всё-всё такое нужное, но зубная щётка вне конкуренции! Большинство упаковок вскрыты – кажется, Юланка наспех вытряхнула в наволочку содержимое своего туалетного несессера. Значит, планы насчет Кати построили и осуществили быстро, и наличие новой зубной щетки – это везение, которое следует ценить.
Кстати, и простыня, в которую Юлана завязала вещи, и наволочка – хорошего качества, льняные, с одинаковой небольшой вышивкой на углах – буква «С» в обрамлении ветки с листьями. Всё постельное бельё в доме на Лесной было такое, одинаковое, приятное и стильное. Не сумка, не чемодан, которые, наверное, и теперь есть в кладовой – Юлана собирала всё это, кидая вещи в простыню, а потом бросила узел в портал им с Даниром вслед. Катю тогда что-то ударило в спину – значит, этот узел.
Она вышла наружу и почистила зубы – опять под неодобрительным взглядом волка, потом вернулась и переоделась в платье, волосы заплела в рыхлую косу. Ещё бы в душ. Полцарства за душ! И воды чистой набрать, а то чая во фляжке маловато будет. Тут горы, должно быть полно воды, причем питьевой, пройтись немного и наткнёшься на источник, на ручей, река тоже годится. На Кавказе, куда Катя ездила несколько раз в студенческий лагерь, было так. А тут?..
И вообще, айя Лидия обещала ей положение «знатнейшей женщины Веллекалена». Но она не говорила, какой уровень комфорта к этому прилагается. Может, каменная хибара без штукатурки – верх того, на что тут могут рассчитывать знатнейшие женщины? Если судить по семейству Савериных, то вряд ли, конечно…
Катя увязала вещи обратно в простыню и оставила на кровати. В сундуки заглянула, в одном была плотно уложена посуда и разные хозяйственные мелочи. Жестяное ведерко обрадовало, как родное – теперь можно поискать воды. И где-то, наверное, должны быть дрова, чтобы растопить печь.
Она надела поверх платья свою куртку, взяла ведерко и отправилась прогуляться и поискать воду.
В легкой куртке было зябко, но Катя затягивать прогулку не собиралась. Обошла хибару вокруг – пришлось идти то резко вверх, то так же – вниз. Увидела впереди совсем крутой подъем и хлипкую деревянную лесенку и решила подняться, но снова чуть не подскочила от волчьего рыка – оказывается, этот наглый хвостатый сторож следовал за ней, и стоило ей чуть отдалиться от хижины, рявкнул.
Ну да, ей же велено его слушаться.
– Слушаю и повинуюсь, – крикнула Катя. – Может, сам покажешь, где вода? А то пить хочется!
Волк в ответ зарычал, показав клыки. Между прочим, он ведь сам должен где-то пить, то есть вода рядом есть! Впрочем, Катя уже и без него догадалась, куда идти: вниз по склону, там наверняка в низине что-то протекает, если эти горы хоть немного похожи на тот же Кавказ. С виду – очень похожи.
Катя пошла вниз, не обращая внимания на недовольного волка, поскользнулась на влажной траве и упала, уронив ведро, которое самовольно покатилось вниз. К счастью, остановилось в ложбине, и теперь придется за ним спускаться…
Правильно, такие кроссовки не для горных походов. И это напомнило первую поездку в горы, куда Катя взяла с собой тоже неподходящие, скользкие кеды. Тогда, к счастью, друзья раздобыли для неё поношенные, но классные туристические вибрамы.
Волк перестал скалиться и теперь посматривал с интересом. Катя вставать не спешила – ушиблась.
– Принеси ведро, а? – попросила она, сообразив, что собаки, вообще-то, носят и тапочки, и всё что хочешь. – И давай уже за водой смотаемся? Ну волчик, ну хороший. Я буду слушаться, обещаю. А?
– Ах, айя Катерина, с вами всё хорошо?! – раздался пронзительный женский голос.
Катя попыталась приподняться и повернуться на голос, но лодыжка отозвалась острой болью. Как же некстати…
Тем временем незнакомка уже подбежала. Невысокая худенькая женщина, одетая в жилет из овчины мехом наружу и широкую коричневую юбку. Она тащила на плече корзину, подвешенную на длинный ремень, тут же сбросила её и принялась деловито разувать Катю.
– Какая у вас обувка, айя, – восхитилась она, – мягкая, гибкая, и где такое стачали? Небось в столице купили? Не двигайтесь! – прикрикнула она, когда та опять попробовала присесть, – вот я сейчас…
Она пару раз нажала на Катину ногу, потом дернула, та опять вскрикнула и перевела дух. А незнакомка уверенно нажимала, задерживая пальцы, на какие-то точки на пострадавшей лодыжке, и боль отпускала.
– Вот, всё, – сказала она, возвращая обратно расшнурованный кроссовок. – Теперь хорошо будет. Только сейчас отдохните. А ногу я вам замотаю.
– Спасибо, айя Турей, – сказала Катя, – вы меня спасли. Вы ведь айя Турей, из ближней деревни?
– Я Турей, да, – кивнула женщина, – только не айя. Не надо меня так называть. Давайте-ка я вас в дом провожу, полежите. Вот, опирайтесь об меня!
– Я сама дойду, мне не больно! – пробовала протестовать Катя, но спасительница не думала её отпускать и почти внесла в дом, довела до кровати, а сама убежала за брошенной корзиной.
Скоро она извлекла из этой корзины глиняную посудину с широким горлом, похожую на крынку, закрытую деревянной пробкой, и несколько мешочков и бутылочек.
– Это молоко, айя Катерина. Налить, отведаете? У моей коровы вкусное. А это мука и крупа на первое время. А вот немного копчёного мяса. Закваска для хлеба. Яиц вам завтра раздобуду, пока не нашлось ни у кого, не сердитесь. Мяса свежего наш айт обещал сам на охоте добыть,
– Наш айт?
– Айт Данир. Говорил, что поохотится сегодня. А вы скажите, что ещё требуется, я принесу. Закваску и молоко в холодную поставлю…
Говоря это всё, она налила молока в чашку и подала Кате, уложила припасы в один из сундуков, а холодная – это, оказывается, шкаф в стене у двери, имеющий отверстие наружу и потому холодный.
– Спасибо вам, Турей.
– Ох, айя Катерина! – нахмурилась спасительница. – Не смущайте меня. Что вы со мной, как с айей, разговариваете? Я просто Турей, никакая не «вы». И не айя. Это, может, в городах так принято, всех айями звать, а мы простые люди. Это вы для меня айя, вы жена моего айта. Мне лишнего не надо.
От такого заявления смутилась Катя. Она ведь просто обращалась вежливо к женщине, которая явно была её старше. Употребляла оборот, который соответствовал вежливому «вы» в русском. Причём Турей именно так разговаривала с ней – подчёркнуто уважительно.
– Айт Данир сказал, что вы чужеземка, – добавила Турей, – что не привыкли к нашим нравам, и чтобы я вам всё рассказывала. Потому и поправляю. Уж простите.
– Ничего, поправляйте, – сказала Катя. – Спасибо вам. То есть… тебе спасибо. Я действительно чужеземка и могу через раз глупости делать. Если что, не обижайтесь… не обижайся.
– Вот так хорошо, – заулыбалась Турей. – Я-то не обижусь, что вы. Я понимаю, всякое видала.
Она отыскала к одном из сундуков кусок ткани, с треском оторвала полоску и принялась туго бинтовать Кате ступню, потом сунула ей под спину подушку и скатанное одеяло, приговаривая:
– Вы сидите, сидите пока, айя. Не вставайте. Ножку поберегите.
Катя вздохнула. Ну действительно, в чужой монастырь со своим уставом не суются. Любая мелочь разные смыслы может иметь, так что пока не вникнешь, не стоит умничать и что-то менять. А тут ещё и мир другой…
Ох, елки ж зелёные. Вот это надо не забывать, что мир-то другой, и у неё как бы муж-оборотень, который её этак самовольно женой назначил.
Катя решила прояснить про мужа.
– Так айт Данир сказал, что ушёл на охоту? А с чем у вас тут охотятся? С ружьём, с луком, с копьём, может? Что он с собой взял? – и затаила дыхание в ожидании ответа.
– Что вы, айя, – всплеснула руками Турей. – И правда, такое спрашиваете, что лучше вам пока на людях помалкивать! Точно вы издалека, это видно. СаверИны на своих землях только в волчьем лике охотятся, это закон. У всех двуликих так, если на своей земле, иначе бесчестным считается. Вот в иных землях – в человеческом лике, конечно же.
Вот, Катенька, что хотела – услышала. Даже больше того. Все Саверины, значит – в волчьем лике.
– А айт Гархар часто бывал здесь… волком? – опять предприняла она обходной маневр.
– Старый айт? В каком смысле – часто ли?.. А, поняла. Ну, айты наши последние годы наездами тут. А когда бывал – видела его и волком, хоть по разу или по два. Но охотился он совсем редко последние годы.
– А Юлана? Алита?..
– Племянницы айта Гархара? Так они же не двуликие, хоть и считаются волчицами. Они почти как люди. Среди волков немало таких, с одним ликом.
– А Виктор?
– Айт Витхар? Он волк, двуликий, да. Он младший сын князя Румира, младшего брата айта Гархара. Но оборачиваться не слишком любит, я и не помню, какой он волк, не опознала бы. А так он хоть куда. В прошлом году приезжал, наши нелады с куматами улаживать. Встречался с ними, переговаривал, а волком и не оборачивался ни разу. Хотя куматы волков очень уважают, боятся. Но я слышала, что многим волкам и без оборотов неплохо, а приходится, обычаи такие.
– А айя Лидия? Она превращалась в волка?
– Княгиня-то старая? Айя Лидана. Ну конечно. Она до последнего оборачивалась. Ей нравилось. Чувствовалось, что скучает по здешним местам. Она настоящая, как никто, – это Турей сказала с истинным, не нарочитым уважением.
Итак, Катины боязливые догадки подтвердились почти полностью. Всё приятное во всех отношениях семейство СавЕриных-СаверИнов – волки-оборотни. Какая прелесть…
Как это совместить с тем фактом, что оборотни успешно занимаются бизнесом в другом мире? Ну а что такого. Но когда Катя представила, как Данир охотится, без оружия, бросаясь на жертву и разрывая ей горло зубами – брр…
Она закрыла глаза и посидела так какое-то время. Спросила:
– Турей, я правильно поняла, что они сами решают, когда им оборачиваться? Хоть днём, хоть ночью?
– Ну конечно, айя Катерина. А вы как думали?
Что она могла думать, если Данир собирается быть человеком только по ночам? Ах да, проклятье…
Смертное проклятье – сказала айя Лидия.
– Турей, а расскажи мне про проклятье.
– Какое проклятье, айя Катерина?! – вскинулась женщина.
– Как прокляли моего мужа? Как это на него повлияло? Какой он был раньше?
Сказала это, и только потом поняла, что именно сказала, как назвала Данира. Ну так случайно ведь. Хочется иногда покороче высказаться, чтобы тебя поняли.
– Ох, айя. Заморочили вы меня, – развела руками Турей. – Нельзя мне об этом с вами говорить. Да я и не знаю ничего. Но не велено. И про семью тоже. А вы так хитро спрашивали! Заморочили.
– Да что хитрого? Обычно спрашивала, – улыбнулась Катя. – Но не переживай. Считай, что мы ни о чём не говорили.
– Я своего айта не боюсь и не стану обманывать. Но вы лучше про личное у него самого спрашивайте.
У Кати голова шла кругом от такого количества обрывочной информации, которая пока не очень складывалась в картинку. Одно, пожалуй, утешало: лично для неё этот сюрреализм всего лишь на два месяца.
Кстати, а почему Данир настаивает на этом сроке?..
Турей, конечно, не скажет теперь, даже если и знает что-то…
– Я кашу сварю, позволите, айя Катерина? – её имя Турей выговаривала старательно, – вам пока не надо вставать. Не знаю, как вы любите, но я по-своему сварю. Мяса добавлю. За домом ещё дикий лук видела, и его нарву. Айт Данир мою кашу любит, никогда не отказывался.
– Конечно, Турей, буду благодарна! – Катя была рада, потому что не представляла пока, за что тут и браться, чтобы готовить на такой печке.
– Ты не боишься волков, Турей? – спросила она. – Тут их много, да?
– Что вы. Мы ведь в Веллекалене живём, – женщина уже достала какую-то медную посудину и принялась энергично её протирать. – На Волчьих землях, иначе говоря, мы живём. Кто тут боится волков? У меня самой волчонок растёт, второй сын, – она с улыбкой глянула на Катю. – Только меня в жёны не позвали. Но я и не в обиде. Он меня любил. А его мать не приняла – так мне оно и проще, я была вдова и себе хозяйка, и не только мышей в подполе имею, – она засмеялась. – И отвечать не за что. Нет, айя, мне чужого не надо.
Катя чуть не призналась, что и она так себе жена, только по названию. Да и по названию не жена, если на то пошло! Промолчала, глянула на кольцо айи Лидии на своём пальце, сжала ладонь в кулак. Турей это заметила.
– Да, и кольцо вы носите. Значит, семья приняла. Здесь этого достаточно. Вижу, что по-настоящему вы не женаты, браслета на руке нет. Но в храм сходить недолго, и деваться вам теперь некуда! – закончила она радостно.
– Совсем я ничего не знаю про ваши порядки, – опять озадачилась Катя. – Вот, например, в моей стране кольцо невесте мужчина дарит. А здесь?..
– Сам мужчина? – удивилась и даже растерялась Турей. – Странно как. Как же он сам может кольцо дарить? А это кольцо вам разве айт Данир дал?
– Нет, айя Лидия…
– Значит, всё правильно! – Турей перевела дух и опять обрадовалась. – Старшая Хозяйка и дарит кольца будущим невесткам!
– Но почему так? – не понимала Катя.
– Так в кольце магия Великой Матери! И она в руках Старшей Хозяйки, что мужчины могут? – уже горячилась Турей, – и женщин можно иметь много, а жену – её в семью принимают. Невесту вроде бы мужчина выбирает, а уже потом, если Хозяйка не против, девушке надевают кольцо. Если кольцо по ней, носится, то можно и в храм за браслетом. А бывает, что не носится кольцо – жмёт, палец чешется, рука отекает, да хоть что – не быть ей женой, значит. Кольцо надо снять, а то и до беды недалеко. Девушке отступное платят. Или как получится…
– И что, они должны расстаться? А если не захотят? Он ведь выбрал её, полюбил?
– Это для себя надо решать. Бывает, что и живут, и детей растят, – пожала плечами Турей. – Ну, вам-то, видно, с айтом Даниром быть в радость, раз носите кольцо? Всё хорошо, значит.
Опять это кольцо, оно с магией, но айя Лидия говорила, что в Катином мире с магией неважно…
Непонятно. С кольцом – всё-таки невеста, а не жена? Но до этого та же Турей сказала, что кольца достаточно, чтобы считаться женой. А некоторые живут без колец и браслетов? Путаница, в то время как в этих делах всё должно быть четко и ясно.
Турей принесла дров и растопила печку, потом ушла ненадолго и вернулась с ведёрком, полным воды, и стала мыть крупу, резать мясо. Крупа была жёлтая, издалека похожая на пшено, которое Катя, вообще, не любила, но теперь поела бы с удовольствием, хоть с мясом и луком, хоть вообще без всего.
– Какое счастье, что айт вернулся, – опять горячо заговорила Турей, то ли с Катей, то ли сама с собой. – С ним спокойнее. Этими землями всегда Гархар Саверин заправлял. Мы без бед жили столько лет. А теперь разное говорят. И что куматы с набегом нагрянут. Граница близко. И что землю нашу князь отдал магам, потому и от куматов оборонять не станет. Наоборот, так сделает, чтобы мы сами ушли. Переселились. А там вроде степь голая, как там жить? Это наша земля, тут, всегда была. Айт Данир нас защитит, он должен. Он ведь сын айта Гархара.
От таких слов Кате становилось совсем неуютно, если не сказать – страшно. Это что за страна такая?! И главный спаситель – Данир Саверин, то ли волк, то ли не совсем! А Турей, видно, сообразив, что опять наговорила лишнего, перестала отвечать на вопросы. Зато болтала разную чепуху, накормила Катю кашей, похожей на пшённую, но всё же какой-то другой, велела отдыхать и ушла, пообещав прийти назавтра. Небо затянуло облаками, пошёл мелкий, как холодная водяная взвесь, дождь…
