Наталья Мазуркевич
Эльфийский для начинающих

– Милорд преподаватель, – проникновенно начала я, – я написала все, что знала. К сожалению, мои знания несоизмеримы с желанием обучаться у вас. Но я буду стараться! Я обязательно все наверстаю! Приложу все усилия, чтобы вы могли с чистой совестью попрощаться со мной, вручая мне желанный документ.

Эльф нахмурился. Такого откровенного подхалимажа он не ждал. Зря. Мы же уже разговаривали наедине. С ним одним не сработало, но сейчас у нас есть слушатель. Эльф, прекрасный во многих отношениях, особенно со спины. Не видя моих глаз, он вряд ли сможет усмотреть вранье в моих словах.

– Она не лжет, – уронил свои веские три слова третейский судья нашего словесного поединка и перешел на родной язык. Магистр слушал его с интересом, но глаз от меня не отрывал. А я покаянно перечитывала свою работу.

На листике рядом с моими гордыми тремя предложениями появились еще три фразы, записанные эльфийскими рунами. Сомнений, что кто-то понял, к чему сводятся мои знания, не оставалось.

– Достаточно, Альфериан, – отмахнулся от наблюдателя магистр. – Леди Тель-Грей, я спрошу вас только один раз, прямо сейчас: вы готовы работать для того, чтобы остаться на моей специальности? Ваш уровень владения языком ниже, чем у эльфийского младенца. Но оценки с вашего предыдущего места обучения достаточно высоки. Значит, как вы ни пытаетесь это скрыть, вы обучаемы. Поэтому ответьте мне здесь и сейчас, вы будете учиться, если я позволю вам остаться?

– Буду, – хмуро ответила я, понимая, что любое другое слово поставит крест на моем переводе на другую специальность. Отчислить он меня по личной инициативе, конечно, не сможет, но вот подставить под нечто дисциплинарное или испортить табель успеваемости, чтобы мне отказали в переводе… Не для того я старалась, чтобы кривая эльфийская рука перечеркнула мне многолетние труды. В Заколдованных Горах меня, конечно, примут как героя, но если мне не удастся туда вернуться?

Что ж, решено. Поиграем по его правилам, изучим слабые места, подготовимся и заставим пойти у нас на поводу. Так и никак иначе.

– Хорошо, – кивнул эльф, расслабленно откидываясь на спинку стула и победно улыбаясь. Ничего, будет и в нашей пещере пирушка. – Как вы намерены догонять своих однокурсников?

– Рискну предположить, что у кого-то из них сохранились списки учебников с прошлого семестра, – выдвинула версию я. Конечно, рассчитывать на то, что студенты не сожгли на каникулах опостылевшие бумажки, было сродни вероятности появления древнего великана в центре столицы, но существовал и один процент удачного исхода.

– Возможно, – протянул эльф, складывая пальцы пирамидкой и направляя ее вершину в меня. – Но разве не существует более простого решения?

– Существует, – поддержала я разговор. – Можно подойти в библиотеку и попросить у них комплект учебников для первого семестра первого курса обучения специальности «эльфоведение». Заодно просмотрю подшивку «Вестника Молота», – мечтательно закончила я. Магистра передернуло.

Из-за переезда я оказалась отрезана от любимого журнала. Новинки двух последних выпусков прошли мимо меня, и может оказаться, что не удастся раздобыть и третий. Гномы выпускали журналов ровно столько, сколько имелось подписчиков. Оплата шла авансом, и номер присылался по адресу плательщика. А я из-за переезда не успела оформить пересылку в Ле-Скант.

– Возьмите подшивку «Эльфийского для самых маленьких», – наконец проговорил он. – И книги по этому списку. – Передо мной лег испещренный письменами листок. Циферок на нем хватило бы на список источников для диплома.

– Будете читать последовательно. На следующей неделе получите новый. Через месяц повторим проверочную работу, я составлю более подробный вариант. Вы должны набрать не менее двухсот баллов.

– А всего их сколько? – не удержалась от любопытства я.

– Максимально были возможны двести двенадцать, – снизошел до ответа эльф.

– А кто-нибудь из моих однокурсников столько набрал?

– Нет, максимальный балл среди ваших коллег составил сто пятьдесят три балла, – как ни в чем не бывало, просветил меня магистр.

Я задумалась. Хорошо так задумалась о превратностях судьбы и особом отношении преподавателей. Подсказывали мне боевые мозоли, что быть мне среди любимчиков. Тех, на которых всех собак вешают и василиска выгуливать отправляют.

– Вы верите, что я смогу набрать больше остальных?

– Нет, – искренне ответил эльф и добавил: – Удивите меня, и я позволю вам остаться на моей специальности.

– Удивлю, – хмыкнула я, складывая лист вдвое. – Я могу возвращаться к занятиям?

– Идите, – позволил эльф.

Я кривенько поклонилась и отчалила в вольное плавание по корпусу. Мне предстоял новый захватывающий квест «найди библиотеку», который в этой мечте свихнувшегося строителя мог занять целую вечность.

Закрыв за собой дверь кабинета, я огляделась. Коридор был пуст и убог, а вот с лестницы доносились горестные вздохи. Изредка между ними вклинивались мольбы к богу-плуту Шарусу, а порой и проклятия. Тому же богу. Студент никак не мог определиться, то ли просить покровителя о помощи, то ли упрекать в бездействии. В любом случае я собиралась отвлечь бедолагу от его проблем, загрузив его своими.

– Эй, здесь есть кто-нибудь? – удивленно спросила я. Ни этажом выше, ни этажом ниже никого не было. Точнее, глаза не могли найти искомый объект, а вот уши, а после и руки с удовольствием его заметили и нащупали.

– Ты кто? – скорбно выдала жертва чьей-то злой шутки.

– Антарина, – коротко представилась. – А ты?

– Маркус, – протяжно простонал парень и пожаловался: – Опоздал на две минуты, извинился, а этот гад меня заколдовал.

– Несправедливо, – сочувственно хмыкнула я.

По студенческому обычаю опоздание до пятнадцати минут опозданием не считалось. Но порой особенно принципиальные преподаватели закрывали двери ровно со звонком и не пускали опоздавших, оставаясь холодны к мольбам несчастных.

– Ага, а сам опаздывает хоть на десять, хоть на тридцать минут. И мы ждем! Мирно разносим аудиторию и в деканат не стучим! Вот почему ему можно, а нам нельзя? – негодующе возопил парень.

– Он преподаватель, – пожала плечами я. – Стань деканом и будешь преподавателей отчитывать.

– И стану! – в сердцах пообещал мой собеседник. – Вот разберусь с этим колдовством и стану. Он мне за все ответит!

Столько предвкушения в голосе мне не доводилось слышать уже давно. Первый и последний раз состоялся в моем сопливом детстве, когда мы, тогда еще дети семи-восьми лет, сговорились и отправились смотреть дракона. Родители отловили нас на середине перехода, но никто не отчаивался. Переглянувшись, мы жестами договорились встретиться ночью, при родителях, чтобы ничего не заподозрили, весь оставшийся день рыдали. Ночная вылазка, помнится, удалась. А наутро, когда мы сонные разбрелись по кроватям, нас разбудили родители, которых всю ночь грызла совесть. Прочувствовав свою вину, они повели нас смотреть на дракона, и никакие отговорки не могли заставить их передумать.

Вот и сейчас мне казалось, что парень получит больше, чем планирует. Ведь прежде чем стать деканом и шпынять подчиненных, ему самому придется побыть в шкуре преподавателя. Останутся ли у него силы после этого… Я бы только медный грошик поставила. Ломаный, чтобы не жалко.

А студент тем временем продолжал бушевать. Какие только кары не призывались на голову ничего не подозревающего преподавателя, чего только ему не обещалось. Были здесь и банальные кнопки, которые в силу своей немагичности не могло обнаружить большинство поисковых чар. И намазанный мелом плафон осветительного шара, который ворочался, регулируя яркость света. И невыжатая тряпка, призванная обляпать первого, кто за нее схватится. И все, стоит заметить, без применения магии, чтобы волшебник никак не мог избежать расплаты.

– Ты страшный человек! – с уважением выдала я, когда собеседник подустал.

– Стараюсь, – гордо выдал парень. – А ты чего здесь оказалась? Перерыв идет, все в столовой.

– Была уже там, – призналась я. – Потом эльф к себе вызвал.

– И ты туда же? – простонал собеседник. – Вот что вы, девки, в них находите? Щуплые, без силушки молодецкой, смекалка на нуле, на уме – одна изящная словесность. Ни гвоздь забить, ни лошадь подковать, ни воз оттащить! А вы им послания строчите, будто они их читать станут! Нужны вы им больно! Кобыл таких – в каждом селе, и все в зубы заглядывают.

– Девушку отбили? – поняла я. – Сочувствую. Но, может, и к лучшему, что ушла? Зачем тебе такая? Пусть эльфа травит своими экспериментальными зельями вечной диареи.

– А ты не из этих, что ли? – недоуменно спросил человек-невидимка.

– Не из кого? – уточнила я.

– Не из эльфанутых?

– Нет, у меня другое призвание. – И прежде чем собеседник слово вымолвил, добавила: – Я пришла на эту землю, чтобы вершить гномосудие. Весь мир гномам! Все должно принадлежать нам! – И кошмарно рассмеялась с трудом поставленным злобным смехом.

Раздался звук столкновения тела со ступенькой, а после и закономерный итог их отношений – болезненный стон. От проклятий на сей раз парень воздержался, только присвистнул и протянул мне руку. Странное, признаться, чувство – обмениваться рукопожатием с невидимкой. Он еще и холодный оказался, как детеныш василиска зимой.

– Что ж, – проговорил Маркус спустя пару минут напряженного молчания. – С тобой лучше дружить.

– Буду рада, – искренне улыбнулась я. Не так, как репетировала.

– Заметано! Если есть проблемы – говори. Мои ты уже знаешь, теперь твои послушаю – пойму, что мир не только ко мне жесток и несправедлив.

– В библиотеку бы, – протянула я, посматривая на сумку. Маленькую взяла – весь список не поместится, для него котомка нужна, а не сумочка леди с тремя тетрадками и пеналом.

– В библиотеку?.. – удивленно переспросил парень. – Странно, тебя не предупредили, что ли?

– Предупредили о чем? – чувствуя подвох, поинтересовалась я.

– А у нас в корпусе ее больше нет. Из-за низкой востребованности фонды передали в фундаментальную. Она в главном корпусе, а он…

– …у лешего за бородой, – обреченно закончила я, припоминая, куда забралась бывалая администрация. Из-за их кульбита почти все проверки проходили или на межрасовом – ближайшем к органам контроля за преподаванием, или на общемагическом, выглядывавшем из серебряного квартала.

– Угу, без транспорта не доберешься. А сколько извозчик сдерет… Влипла ты, подруга. А что хоть взять нужно? Может, по общежитию пройдем соберем?

– Можно попробовать. Только у меня еще одна пара, – сверившись с расписанием, добавила я и зачитала: – «История эльфийской литературы второго цикла».

– А, будете куртуазных поэтов проходить. Эти ради прекрасной дамы готовы были пожертвовать селезенкой, а чтобы супругу на ужин пригласить – так все в леса или в ополчение.

– Тоже допекли?

– Семь раз пересдавал, – поделился опытом Маркус. – Преподаватель – зверь. Забудешь, какого цвета луна сияла при свидании доблестного Бантиколя Илиэлева с Разумиэль Герталиевной – не сдал. Замешкался с количеством переизданий бессмертной «Песни об Улиевом Луке» – не сдал. Не написал оду преподавателю – не сдал.

– А последнее разве допустимо?

– Спрашиваешь? Официально работа называется «Особенности эльфийской поэзии первой трети второго тысячелетия от создания Великой Империи Первородных». Последним пунктом, при отсутствии которого работа не засчитывается, будет идти «написание оды» и список возможных кандидатов на восхваление.

– Перечень из одного кандидата?

– Из трех. Сам Даорисий, ректор и герой эльфийского фольклора Маниаль Астариэль. Про последнего писать не советую – завалит на исторической недостоверности. Работа зачетная, так что провалишься – не получишь допуск.

– Жестоко.

– А ты думала? Эльфоведение – это тебе не киркой в шахте орудовать. Хорошо гномам – ушел в лабораторию, создал взрывчатку – допуск в кармане. Не то что нам…

Я тяжело вздохнула. Где-то в моем счастливом плане выживания среди эльфоведов закралась ошибка. Выживание в этой среде определенно потребует больше ресурсов. Придется подойти к делу с умом и распланировать выходные.

– Тебе на занятие пора, – напомнил мне Маркус. Судя по звукам, он также поднялся со ступенек. – Встретимся в холле через пару. Ты уже успела обжиться в своей комнате? Соседи не слишком громкие? Я бы мог сделать им внушение, – вызвался решить мои бытовые проблемы парень.

– В своей комнате? – Мои брови поспешили вверх. – Разве мне положена? Я платница, никаких льгот не имею…

– Раз платница – за тобой точно числится помещение, – уверенно заявили мне. – И я бы тебе советовал явиться и все осмотреть. Если в первый день не подать завхозу перечень недостающего имущества, при выселении он тебя загоняет. Пока точно такой же комплект не достанешь – хоть на заказ шей! – не выселит. Будешь до конца жизни каждую неделю напоминания получать. Среди ночи, как только уснешь.

Явственно скрипнули зубы. Но интересоваться подробностями мне не позволил колокол, напоминавший о скором начале пары. Кивнув на прощание Маркусу, я отправилась на поиски тайной комнаты. Систему расположения кабинетов я еще не успела понять, а потому поплутала немного, но боги оказались милосердны.

Двести четырнадцатая аудитория нашлась совершенно случайно, но очень удачно. Я заскочила в помещение с последним ударом колокола, опознала унылые лица однокурсников и уселась подальше от внимательного ока преподавателя – на первую парту первого ряда. Опыт предшествующих поколений подсказывал: если ты хочешь спрятать что-то – сядь на первый ряд. Особо дотошные преподаватели предпочитали контролировать галерку, для чего им приходилось подниматься по ступенькам, оставляя перворядников за спиной.

Появившийся спустя две минуты молодой человек восточных кровей мало походил на почтенного профессора. Моя интуиция взвыла, обещая неприятностей по первое число. Еще больше я укрепилась в подозрениях, когда этот шаман Терлинского архипелага начал первое занятие с организационных вопросов.

Опыт предшествующих поколений очень емко характеризовал манеру преподавания таких типов. Катастрофа! В ежегодно публикуемых «Записках под партой» целый выпуск был посвящен «организаторам», как прозвали их любимые ученики. Для преподавателей данной категории было свойственно следующее поведение: первую пару они мило улыбались, разъясняя все, кроме действительно важных моментов, контрольные проводили внезапно, для подготовки выделяли один день в лучшем случае, а драли три шкуры как с бронезавра в период линьки. Но при всей своей любви к порядку, гармонии в текстах их лекции не удавалось найти даже с лупой. Даже с гномьей. Даже эльфам. И именно на представителя этого самого опасного для студентов класса я напоролась следом за эльфом.

Тяжко вдыхая, я записывала ценные указания преподавателя, как то: сидеть на практикумах не дальше третьей парты, рисунки делать тремя видами карандашей, в день контрольной приходить пораньше, а перед экзаменом составить список и подать его преподавателю.

И все бы ничего – аудитория послушно записывала оргмоменты в конспекты, но далее начался редкостный ад. Закончив с собственными требованиями, магистр Даорисий – без фамилии и имени рода! – решил познакомиться со студентами. Потерпеть до практической, как поступали все воспитанные преподаватели, было ниже его достоинства, а потому мы начали писать мини-выступление «Что я такое и почему сижу в этой аудитории».

В лучших традициях мстителей, начать преподаватель решил с первого ряда. Никогда еще я не чувствовала себя так глупо, как в этот день, поднимаясь и разворачиваясь перед жаждущей крови толпой сокурсников. Но гномы не отступают, и мне не позволительно. Набрав в грудь побольше воздуха, я звонко отрапортовала:

– Антарина Тель-Грей, вернулась на историческую родину, приступила к занятиям в Лескантском университете имени Рудольфа Великого третьего дня второго месяца зимы. От предмета жду увеличения знаний в области эльфийской поэзии и освоения основных принципов стихосложения изучаемой эпохи. Любимый цвет – синий, любимое животное – василиск, любимая еда – кролик, любимый вид спорта…

– Достаточно, – оборвал меня Даорисий. И правильно сделал. Выдумка медленно мне отказывала, и если б он решил продолжать слушать мою импровизацию – первому всегда меньше времени на подготовку выпадает, да и списать не у кого! – пришлось бы переходить к крайностям и сознаваться в огромной любви к поэзии скальдов, безмерном обожании творчества беглых студентов и – не дай боже! – к куртуазникам с их альбами, серенадами и – пощадите все демоны штолен! – канцонами. О пасторелях я старалась и вовсе не вспоминать, чтобы не накаркать.

Откуда я об этом всем знала? Матушка себе и у гномов не изменяла, до дыр зачитывая «Настоящую Леди» с чопорной дамой на обложке. Мало кто обращал внимания на туфельки героини обложки, которые из номера в номер менялись и не всегда подходили к наряду. Тем же пятерым, кто отгадывал, чьи именно туфли были удостоены славы, полагалась годовая подписка. Матушка выигрывала ее чуть ли не каждый месяц…

С трудом дождавшись, пока магистр уймет свое любопытство и отправит нас на перерыв, я выбралась из-за парты. Ничто не предвещало беды – ее и не случилось. Я птичкой прошмыгнула мимо сокурсников и слоном спустилась по лестнице.

В холле толпились студенты. Осада гардероба шла уже не первую минуту, и доблестные защитники вещевого склада двигались с некоторыми затруднениями. Их старые кости скрипели, песок сыпался на пол, копился и наконец дорастал до размеров сугроба, в котором и исчезал пропадающий без вести гардеробщик вместе с вещами.

Порадовавшись своему прошлому и закалке, я принялась протискиваться через увеличивавшиеся по мере одевания тела. У выхода стояло не так много студентов, но здесь меня постигло жестокое понимание – я понятия не имела, как выглядит Маркус. Оставалось только уповать, что он найдется первым. До того как вся одевавшаяся толпа хлынет к выходу и погребет меня под собой.

Глава 2. Общежитие раскрывает свои двери

Ждать пришлось недолго. Сквозь толпу суетившихся студентов, целеустремленно работая локтями, продвигался высокий молодой человек. Блондин – таковых на эльфячьей специальности было большинство – белокожий, с прямым носом и тонкими губами. Он идеально вписывался в компанию, если бы не одно но. Веснушки выдавали его истинную масть, как и начавшие отрастать рыжие корни.

– Эй, под ноги смотри! – крикнул он вслед убегавшему пареньку. Судя по тому, как бедолага отпрыгнул в сторону, он был первокурсником. Ко второму студенты начинают вести себя наглее, впрочем, особый навык уклонения также развивается.

– Маркус? – осторожно поинтересовалась я, оценивающе проходясь взглядом по фигуре своего знакомца. В его невидимости наблюдался определенный плюс. Ибо, когда парень начал рисоваться, напрягая мускулы, рассматривать его принялась добрая часть женского гарнизона осады.

– Нравлюсь? – фыркнув, поинтересовался он у них. Часть девушек отвернулась, опустив очи долу, но вот те, кто был посмелее…

Маркус первым не выдержал стольких нацеленных на него хищных взглядов. Сглотнув, он ругнулся, сцапал меня за локоть и выволок под снегопад. Редкое явление в здешних краях, но ради моего первого учебного дня и природа решила устроить запад… подарок.

– Студняк с собой? – дотащив меня до угла улицы, спросил парень.

Прохожие было повернулись в нашу сторону, но, заметив двух студентов в форменных одеждах, потеряли всякий интерес. Оно и правильно, какие это сплетни – подумаешь, студенты целуются. Чего они, добропорядочные жители столицы, там не видели? Каждый день по десять раз.

– Карточка? – переспросила я, перебирая в памяти все присланные мне из деканата предметы.

– Угу, – мрачно подтвердил Маркус. Аккуратно выглянул из-за угла, будто боялся на кого-то напороться, и переспросил: – Так есть или нет?

– Где-то была, – подтвердила я и сунула руку в сумку. После перипетий в деканате, а после и в гостях у добрейшего магистра, в сумке у меня все перемешалось. Требуемая карточка ушла на дно, и мне потребовалось не менее двух минут, чтобы извлечь ее на свет божий.

С нее, скалясь во все двадцать восемь – для последних четырех я была слишком молода – на меня смотрела я сама, которая была уверена в попадании на любимую специальность. На самый краешек изображения даже сумел залезть мой молоточек, без которого я отказалась позировать. Эх, мечты и планы, суровая реальность еще пожалеет, что столкнулась с вами!

– Вот, – Я протянула свое студенческое удостоверение Маркусу. Тот взглянул на фотку, недоуменно оглядел молоток, но от расспросов и осуждения воздержался.

– Хорошо. Отдашь церберу, когда будем входить, – проинструктировал парень и, еще раз убедившись, что опасных личностей нет, перебежками отправился вниз по улочке. Мне оставалось только следовать за ним.

Здесь необходимо сделать паузу и пояснить. Так уж сложилось, что люди, маги они или нет, предпочитали селиться на холмах. То ли врагов так было лучше видно, то ли магической силы на высоте побольше, но факт оставался фактом. Большинство современных поселений стояло на холмах, и хорошо, если холм был один. Обычно те грешили нечетными числами. В особом приоритете значилось число семь, а потому, если поселению хотелось добавить себе очков репутации, жители скидывались и нанимали бригаду гномов-строителей или гастарбайтеров-гоблинов. За пару ночей напряженной работы рядом с городом возникал еще один «случайно незамеченный» ранее холм и подтверждал легенду.

О том, как будут страдать через пару веков потомки, ломая ноги на лестницах или падая с подвесного моста, ушлые предки не думали. Но из-за их попустительского отношения к ландшафту в каждом городе при администрации появилась особая бригада смотрителей. Каждый день они обходили город, выискивая прохудившиеся деревяшки в мостах или треснувшие ступеньки на лестницах.

Но не это стало главной проблемой горожан. Количество жителей из года в год росло, увеличивался и спрос на жилье. С увеличением спроса вырастало и предложение. Застройка расширялась, охватывая каждый свободный дюйм земли, вилась по холмам, буйным цветом разрасталась в низинах и вновь поднималась на следующую горку.

Самым элитным и безопасным считалось жилье на вершинах холмов. Там и начали селиться аристократы. На уровень ниже расположились зажиточные купцы и лучшие ремесленники, которые также не постеснялись уйти в коммерцию, ниже, под серебряными кварталами, разрастались ремесленные мастерские, оказывавшие услуги по фактической надобности, но без производства каких-либо ценностей. Последние уровни занимали бедняки. А вот низину – студенты и всякое ворье. Чутье подсказывало, что и мучеников парт горожане причисляли к прохиндеям, но разве я могла так плохо думать о собственном профсоюзе? Как можно?!

Как бы то ни было, одно из общежитий Лескантского университета располагалось точнехонько в низине. Поэтому, если начинала сбоить ливневая канализация, призванная отводить грязевые потоки за черту города, первыми об этом узнавали студенты. К ним на порог стекались удивительные предметы со всего города. По одной из легенд – Маркус оказался словоохотлив – в день великого потопа, накрывшего столицу с полвека тому, один из студентов нашего славного заведения разбогател пуще канцлера. Все состояние бедняги принесло ровненько в комнату студента-первокурсника, выбив ему окно. Но, как говорилось в легенде, он не сильно огорчился. Расплатился за ущерб имуществу и ушел на вольные хлеба, чтобы спустя десять лет занять место того самого канцлера, невольно предоставившего ему начальный капитал. Мораль сей басни была проста. Экономить на охране своей казны – значит потерять ее.

Но вряд ли об этом думали спешившие наверх, к зданию факультета, студенты, которым судьба уготовила заниматься во вторую смену. Они бросали завистливые взгляды на нас с Маркусом и сомнамбулически переставляли ноги, пытаясь отрешиться от страданий. Я взглянула наверх и сочувственно вздохнула: еще не меньше шестидесяти ступенек было у них впереди. И успокоила свои занывшие ножки, пообещав себе ехать домой на извозчике. Кошелек недовольно звякнул, предугадывая последующие траты, но я была непреклонна.

К общежитию мы вышли усталые и далеко не счастливые. На последних ступеньках Маркус отвлекся и в лучших традициях плохих постановок упал носом вперед. Потрескавшаяся плитка не проявила радушия, окрашивая его лицо алыми разводами.

Промычав что-то маловразумительное, парень сосредоточился, как поступали маги перед ответственным колдовством, и зафиксировал хрящик. Наверное, чтобы криво не сросся. Когда спустя минуту он перестал мычать, вид у парня был как у студента-первокурсника после практикума по некромантии. По крайней мере, братишка после первого занятия домой заявился таким же. От вопросов тогда воздержались все. Даже гостившая у нас тетушка проглотила свое традиционное приветственное восклицание и взяла бутерброд.

Заходя в общежитие, я ожидала чего-то подобного. В крайнем случае, моя фантазия рисовала мне, как мы покажем свои карточки, найдем завхоза-коменданта, заселимся, и я поклянчу у сокурсников конспекты. Ага, вот так оно и случилось!

Стоило нам пересечь порог, как нас чуть не уронили. Я отшатнулась: гномы на совесть гоняли. А Маркус чуть не угодил под ноги опаздывавшему на занятия студиозусу. Повторное падение предотвратило только чудо. Никак иначе назвать пробудившуюся у будущего мага совесть язык не поворачивался. Но, поняв, что кого-то едва не сделал инвалидом, вихрастый паренек обернулся и широким жестом подстелил моему спутнику воздушную подушку.

– Не зевай! – бросил парнишка и скрылся за дверью, только пятки сверкнули.

От налета второго сони мы вовремя увернулись, отпрыгнув в разные стороны. Этот бы точно не остановился: перепуганный до потери пульса, он несся так, что сумка не успевала коснуться ягодиц.

– Неудачное время, – прокомментировал Маркус и, словно оправдываясь, добавил: – Этих магов предугадать невозможно. Надумаешь у наших прорицателей заказать работу по специальности, помни – деньги они не возвращают, а вероятность исполнения пятьдесят процентов.

– То есть каждое второе столкновение они предугадают?

– Нет, то есть каждое может произойти, а может и не произойти. Как карта ляжет.

– И зачем платить? – нахмурилась я, не понимая, зачем кому-то понадобились настолько точные пророчества.

– Там девушки красивые, – подмигнул мне Маркус, поймал мой насмешливый взгляд и добавил: – А парни уже который год «Короля университета» выигрывают.

– Хм, – только и смогла из себя выдавить. То есть платить предлагалось за просмотр. Причем не самого календаря столкновений, а того, кто тебе его придумывать будет. Не, лучше уже сходить к иллюзионистам и попросить себе качественный морок. Потом придешь домой, набросишь его на кота и любуйся. Пропадет, конечно, через пару часов, но чутье подсказывало – «короли университета» работали быстрее.

– Студенческий давай, – напомнил мне Маркус. Сам он уже приготовил свою карточку и искал по карманам другую. – Пропуск, – пояснил он и извлек на свет божий картонный квадратик с номером комнаты и печатью общежития. По крайней мере, над входом висел точно такой же герб.

– Пропуск, – отобрав у меня студенческий, потребовала дама средних лет. Свет боялся встречи с ней, а потому невообразимым образом нарушал законы физики, минуя уголок смотрительницы.

– Она новенькая, как распишется у господина Порха, сразу же вернется и вам покажет, – елейным голоском принялся отчитываться о наших планах Маркус.

– Новенькая, говоришь? – недовольно хмыкнула тетенька и пристально на меня посмотрела. Я припомнила сравнение, которым ее наградил мой спутник, и была вынуждена признать: что-то в нем определенно было. Взгляд этой простой человеческой женщины пробирал до самых поджилок, а хватка, в которой оказались мои хлипкие документы, заставляла подумать обо всех своих прегрешениях и сглотнуть. – Ладно, иди!

Кажется, выдохнули мы одновременно. Так же слаженно бросились в коридор, и только на лестничной площадке Маркус остановился, чтобы отдышаться.

– Пронесло! – выдохнул он, падая на ступеньку. – Ты мой счастливый билет! Думал, не отпустит. Вчера опоздал к комендантскому часу, пришлось по простыням наверх лезть. Три раза падал, пока наши клуши узлы вязать учились, – пожаловался парень. – Весь зад себе отбил.

Советовать чудодейственное средство от боли в пятой точке я не стала: не те у нас с Маркусом были отношения. А вот сочувственно вздохнуть было в моих силах, что я с искренней заботой и проделала. Еще и по головке погладила бедолагу.

– Да, не любят нас девчонки!

– А может, простыни связывать не умеют? – предложила я самую вероятную причину.

Маркус задумчиво покусал губу, но яростно отмел мое предположение.

– Нет, эти умеют. Когда красавчик Лест опоздал и просил ему косы вниз скинуть, ни одной осечки не случилось. А как я – так сразу руки кривые и луна не в той фазе.

– Тогда без вариантов. Учи – не учи, результат один выйдет.

– Но теперь у меня есть ты! – вдохновился рыжий недоэльфус, отряхнул брюки сзади и принял вид величественный и придурковатый. – Идем, нам еще к Порху на поклон идти, а потом имущество казенное по списку сверять. Как бы еще не придрался, что ты опоздала.

– Да я знать не знала, что мне комнату выделят!

– В документах должно было быть, – пожал плечами парень. – На последней странице. Там всегда самое интересное прописано. Сумма долга, цена обучения, плюшки от родного деканата…

– Если бы, – протянула я. – Моя плюшка от родного деканата нашла меня на первой странице. Так что до остальных я не добралась: стала правила читать, искала, почему со мной так обошлись.

– Обошлись-то, да, некрасиво, но ты лучше об этом молчи, – понизив голос, сообщил мне Маркус. Мы как раз начали проходить жилые этажи, ибо до лестницы начали долетать разнообразные звуки, от стонов до гневных тирад. Жизнь бурлила, била ключом, брала молоток и закрепляла материал.

– Почему? – недоуменно переспросила я.

К третьему этажу Маркус начал сдавать. Темп ходьбы замедлился, дыхание сорвалось, на лице появились явные следы неудовольствия, сдобренные потом на висках.

– Да потому что для многих – это предел мечтаний, – хмыкнул парень. – Эльфоведы у нас в приоритете. Лучше только драконоведы и боевые маги. Но в драконоведы берут только с процентом драконьей крови, а в боевые – при наличии сильного дара. У большей части местного дворянства ни того ни другого не наблюдается, а эльфы… Кто не мечтал попасть к ним в леса, вкусить божественного нектара их пивоварен, познать неопытную красу эльфиечек…