Наталья Мазуркевич
Семь бед – один адепт. Книга 1

Беда 2. Гордость

Ани сидела на комоде в кабинете Болериана и пила пряный напиток. Вкус ей нравился, а вот мельтешение слуги – нет. Отчего-то визит в столицу лишил его прежнего благодушия. Мужчина нервничал и мерил кабинет шагами, порывисто взмахивая руками во время отчета.

– И? – Ани отставила чашку и обратила все свое внимание на мужчину. – Что это меняет? Нахватался младшенький проклятий, какое нам до этого дело? Умрет – Маргарита его проводит. А меня раздражает твоя суетливость. Остановись, – холодно приказала Ани. Болериан застыл. Как был – с занесенной для очередного шага ногой. – Отомри, – позволила девушка.

Мужчина отчего-то с облегчением выдохнул, целенаправленно прошел к своему креслу и рухнул в него.

– Приношу свои извинения, моя госпожа, – покаялся он.

– На досуге подумай, что заставило тебя потерять самообладание, – приказала Ани, сползая с комода. – Мне показалось, что ты не отличаешься подобной вовлеченностью в чужие дела.

– Сложно оставаться равнодушным, когда старший принц недоволен.

– Хороший мальчик, правда? – Ани погладила себя по волосам, словно высокая оценка Валиара была ее заслугой.

– Ваш? – Удивление слуги елеем пролилось на самолюбие хозяйки.

– Мой, – довольно подтвердила Ани. – Не спрашивай как. Не люблю об этом вспоминать. Тошнит от этой белой семейки. Хотя в полезности им не откажешь. Так, говоришь, младшенького скоро придется устраивать на постой?

– Проклятые разве не обречены на вечные скитания?

– Смотря какие, – хмыкнула Ани. – Этот из потомков. Далис наверняка найдет, чем отплатить за услугу. Разве что на перерождение его дух не пойдет, чтобы меня не позорить. Помрет – отправлю к предку, пусть ему жить мешает, раз уж однажды Далис был столь неосмотрителен. – На губах Ани появилась мстительная улыбочка, а сама она закрыла глаза, представляя мучения коллеги.

Но наслаждение длилось недолго. Приближение своей новой служанки Ани почувствовала еще до того, как девушка занесла руку для стука.

– У нас гости, – проговорила Темнейшая, открывая глаза. – Моя новая слуга. Дашь ей денег, она будет мне помогать.

– Я готов оказать вам любую помощь. Зачем привлекать кого-то еще?

Ревнивые нотки в голосе жреца заставили Ани усмехнуться и смерить мужчину оценивающим взглядом.

– Она пойдет со мной туда, куда тебя не пустят. Учиться, – пояснила девушка, отворачиваясь от облегченно выдохнувшего слуги: выдерживать внимание госпожи все же было нелегко. – Твой салон и лавки меня не впечатлили. Скучно. А каких душевных мук мне стоило не расколотить статую Каалисы…

Взгляд Ани из предвкушающего стал откровенно злым, но Болериан не дрогнул – только тихо признал:

– Не учел, прошу милости.

– Прощен, – отмахнулась Ани, пока слуга не стал падать на колени и волновать воздух громкими мольбами о пощаде, как это часто делали люди в первую их встречу у Замка. – День был скучный. Но эта девушка так пылко жаждала силы и обучения, что я не смогла удержаться. Еще и обещания эти глупые…

В левой руке Ани появился мятый лист, который она не стала оставлять в салоне, захватив с собой. Еще раз перечитала, хихикнула обещанию обеспечить адептов всем необходимым и отложила бумагу на комод, о который продолжала опираться.

– Вы сделали ее жрецом? – прищурившись, уточнил Болериан, вычленив из речи собеседницы главное. Закинул ногу на ногу, будто забывая, кто был хозяином положения.

– Хотела, но не пришлось, – медленно отозвалась Ани, с исследовательским интересом глядя на качнувшийся носок ботинка. Сраженный ее вниманием, не иначе, тот замер, так и не прочертив путь вверх. – Печать выжгла – и достаточно, – продолжила Темнейшая и, довольно прикрыв веки, добавила: – Теперь ее сила ее. И моя, как и было изначально.

– То есть, если вы не сочтете за наглость пояснить своему неразумному слуге, – Болериан поднялся, – на девушке стоял ограничитель?

– Нет. – Ани покачала головой. – Полное отчуждение. Ее дар был оторван от носителя. Я вернула.

– Моя госпожа, – жрец все же опустился на колени, – прошу позволения на передачу этих сведений властям.

– Зачем? – Ани медленно направилась к дверям. – Темных в мире больше не стало, я ничего не потеряла. – Она обернулась к ожидавшему вердикт Болериану. – И встань уже! Пол слишком чистый, чтобы ты порадовал меня испачканными брюками.

– Я прошу вас. – Мужчина медленно поднялся. – Хотя бы ради вашей новой слуги.

– Ради меня? – Доминика порывисто распахнула дверь, во все глаза глядя на Болериана. Заметив стоявшую неподалеку Ани, девушка поспешила присесть в книксене. – О чем вы просите?

Дворецкий, проводивший гостью, поспешил удалиться. Лишь когда его шаги стихли, Болериан вновь заговорил.

– Леди Вермош, верно? – Мужчина извлек из одного из ящичков начатую бутылку бренди и бокал.

– Да, – растерянно отозвалась девушка, переводя взгляд с госпожи на хозяина кабинета.

– Вы сообщили вашим родителям о… – он замялся, подбирая слова, – об изменении вашего статуса? Маг в семье – благословение Великих.

– Нет. – Доминика смутилась и отвела взгляд от пригубившего напиток мужчины. – Я… не решилась говорить об этом сейчас. Сначала поступлю.

– Разумное решение, – похвалил Болериан, отставляя пустой бокал. – Им не следует пока знать о ваших новых, вернее, старых талантах.

– Но почему?

– Потому что, скорее всего, именно из-за них вы своей силы и лишились, – не стал щадить Болериан. – Забрать ваш дар, а точнее передать его другому, не убивая вас при этом, возможно, но лишь в первый месяц после рождения, пока тело еще не сроднилось с ним. Сила мага – часть мага, необходимая для его жизни. Если изъять ее у взрослого мага, он либо сойдет с ума, либо не успеет до этого дожить. Ребенок проживет значительно дольше, но и он обречен. Больше двадцати лет никому не удавалось продержаться. А рассчитывать на вмешательство Великих те несчастные не могли.

– Но… – Каждое слово жреца заставляло Доминику вздрагивать.

– Без «но», – поморщился Болериан. – Дар можно ограничить, запирая его внутри, тогда маг сможет жить, как обычный человек, если сможет принять свое бессилие. Но изъять дар без последствий невозможно. И я просил позволения у госпожи сообщить о произошедшем с вами внутренней страже.

– Но почему не у меня? Это ведь мой дар…

– Не ваш, – жестко отрезал Болериан. – Теперь вы служите хозяйке и лишь она решает, что с вами будет. Моя госпожа?

– Больше подробностей. Доминика, сядь, – приказала Ани, указывая на кресло в центре пентаграммы. Не активной, ради разнообразия.

– Больше так больше, – смирился с незапланированной лекцией жрец. – Практика изъятия дара запрещена два столетия назад. С тех же пор обучение и регистрация магов стали повсеместной практикой. Впрочем, даже не наделенных силой детей приказано регистрировать в течение первого месяца после их рождения. Но вас, леди Вермош, это не спасло. Именно поэтому я и подозреваю, что ваши родители пошли на изъятие вашего дара сознательно. Ради чего – это установит стража, но тот, кто это сделал, вас убил. Пусть и в отдаленной перспективе, но он это сделал. А кто-то другой получил в свое распоряжение весь ваш резерв и мог им пользоваться по своему усмотрению. И, что может сыграть с вами злую шутку, каждый дар уникален, а значит, как только вы поступите на обучение, слепок с образцом вашего дара появится у стражи. Под вашим именем. Следовательно, если тот, кто владел им все девятнадцать лет, вел недобропорядочный образ жизни, за вами придут. Посему для вас было бы лучше, если бы госпожа позволила мне сопроводить вас во внутреннюю стражу и подать заявление о покушении на убийство.

– Но как тогда мы объясним, почему дар теперь со мной?

– Волей нашей госпожи, – тонко улыбнулся Болериан. – Мы с вами посетим Храмовую площадь, где вы зайдете в каждый храм и попросите о справедливости. Ваш дар темный – потому откликнется именно наша хозяйка, вас не затруднит, моя госпожа? В ее силах вернуть вам дар, откликаясь на просьбу того, кто ее по праву. Я, как ее жрец, последую за вами и подтвержу законность возвращения ваших сил. Сделать это лучше немедленно. Разумеется, если госпожа позволит? – Болериан поклонился Ани. Та перевела взгляд на закусившую от напряжения губу Доминику, на ее блестящие от готовых сорваться слез глаза и кивнула:

– Идите. Но к утру вы должны вернуться.

* * *

Меньше всего Кириан Анстелир ожидал увидеть этого человека у себя на пороге, а потому лично вышел встретить неожиданного гостя. Впрочем, это было необязательно. Несмотря на то что обычно Болериана вызывали в управление повесткой, он бывал здесь довольно часто и без проблем нашел бы дорогу к известному кабинету.

– Решили облегчить душу? – натянуто улыбнулся страж, поглядывая в донесения подчиненных.

– Разве что вы говорите обо мне, – тихо откликнулся женский голос, и Кириан заметил невысокую худощавую девушку позади давнего знакомца. – Доминика Вермош, – представилась она, начала было приседать в реверансе, но жрец оборвал ее желание, перехватив за руку и удерживая.

– Мы хотим подать заявление о покушении на убийство, – перехватил инициативу Болериан и посмотрел прямо в глаза начальнику местного отделения управления внутренней стражей.

– Вас? – хмыкнул недоверчиво Кириан. – Вы же не закопали нападавших на кладбище этим утром?

– А вы так легко признаетесь, что следили за мной? – усмехнулся в ответ Годарли. – Увы, дело касается не меня, а юной леди. И мы вправе настаивать на приватности.

Кириан еще раз посмотрел на гостью. На сей раз уделив внимание ее ауре, он догадался, отчего именно Годарли сопровождает темную к нему. Без участия этого жреца не обходилось ни одно дело, касавшееся прав темных, а если речь идет об убийстве…

– Проходите. – Кириан не стал искушать судьбу и первым зашел в собственный кабинет, размыкая защитный контур. – Присаживайтесь, леди Вермош. Господин Годарли? Кто будет давать показания?

– Полагаю, я, – фыркнул жрец. – Ибо леди не знала, с чем имеет дело, и именно я настоял на вашем посещении.

– Вот как? – Кириан вздернул бровь. Напоминать о собственной занятости, на которую частенько любил ссылаться сам Годарли, Анстелир не стал. – Слушаю вас. – Не скрываясь, он выложил на стол несколько артефактов. Один – чтобы в дальнейшем переслушать всю беседу, второй – чтобы гарантировать ее искренность. – Начинайте, прошу вас.

Рассказ Болериана не занял много времени. Доминика и вовсе не услышала ничего нового, но, глядя на то, как сжимаются губы слушателя, как он порой делает резкий взмах, обрывая рассказ, и срывается с места в поисках одному ему ведомого дела, как мрачнеет его лицо, хотя и до их прибытия лорд был не в лучшем состоянии, – глядя на все это, Доминика понимала, насколько необходимым было для нее решение прийти сюда.

Она с благодарностью посмотрела на Болериана, а тот успокаивающе кивнул и сжал ее пальцы, утешая.

– Леди Вермош, вы подтверждаете слова господина Годарли? – Доминика лишь кивнула. – Хорошо. Я займусь этим, Болериан. Леди, – Доминика вздрогнула, – сейчас вас заберет мой помощник и снимет слепок дара. Он объяснит, что вам необходимо будет сделать. Не бойтесь, это не займет много времени и полностью для вас безопасно. Мы с Болерианом дождемся вас здесь.

Доминике оставалось только кивнуть. Роберт появился очень быстро. Правда, выглядел он слегка запыхавшимся, отчего девушке стало неловко. Времени одиннадцатый час, а и лорд Анстелир на рабочем месте, и его помощник, и едва ли не половина управления здесь.

– Леди, прошу за мной. – Молодой служащий учтиво поклонился и предложил Доминике руку, которую та, зардевшись, приняла.

– А теперь разберемся с тобой, – изменившимся тоном проговорил Кириан, откидываясь на спинку своего кресла. Ранее стоявший за спиной у Доминики Болериан хмыкнул и занял опустевшее место.

– И о чем вы желаете меня спросить? – подчеркнуто вежливо уточнил жрец.

– Не думай, что я поверил в твою сказочку про возвращение дара.

– Готов дать любую клятву, что дар к леди вернулся, – сказал жрец.

– И ты своими глазами это видел? – хмыкнул Кириан.

– Нет, – не стал кривить душой Болериан. – Но у меня нет оснований не доверять своему источнику.

– И кто же он?

– Моя госпожа. – Жрец поднял руки, словно бы взывал к хозяйке, но, учитывая то, что он даже подняться не потрудился, воззвание вышло бы неловким, реши Ани-Арли на него откликнуться.

– И твоя «племянница» никак с этим не связана?

– Кириан, с каких пор у тебя нет доступа ко всем семейным книгам горожан? – усмехнулся жрец. – Сомневаюсь, что ты, едва тебе донесли о моей «племяннице», не поднял мою родословную и не выяснил, что у меня нет ни братьев, ни сестер. Потому и племяннице взяться неоткуда.

– И ты это даже не отрицаешь?

– Помилуйте боги. Кто я, чтобы сражаться со всей бюрократической машиной.

– Значит, и возражать не будешь, если я навещу вас утром. Хочу лично взглянуть на твою гостью.

– Не могу вам отказать, – едко откликнулся Болериан и уже другим тоном заметил: – Но я бы не рекомендовал вообще с ней встречаться. Хотя, возможно, это и даст ответы на многие твои вопросы.

– Например?

– Например, вчерашняя вспышка темной энергии, – хмыкнул Болериан, размышляя, что для него выгоднее – знакомое зло, к которому он успел прикипеть всей душой, или пара месяцев абсолютной свободы, что начнутся, если нынешний глава безвременно покинет этот мир. – В ближайшие дни не стоит появляться в моем доме. И слежку убери. Если моя гостья начнет тяготиться их интересом, ты лишишься людей.

– Я должен знать, с кем имею дело. Тебе известно, что сейчас происходит в столице. Я должен докладывать о любых сущностях, кем бы они ни были. А у меня и так по городу ходит полукровка неопределенных сил.

– Темно-русая? С большими серыми глазищами? – предположил Болериан и, перехватив унылый взгляд собеседника, рассмеялся. – Считай, что ты ее нашел. И я еще раз повторю: отзови своих людей и сам не появляйся перед ней. Особенно в свете того, что вы уже виделись. Ни я, ни ты не сможем предсказать, чего захочет моя милая гостья. Да, это она, – подтвердил жрец, глядя, как от внезапной догадки испарина выступает на лбу собеседника, а после он залпом выпивает стакан воды, не тронутый с самого начала их беседы и поставленный для леди Вермош. – Без имен, иначе она к нам присоединится, – предупредил Болериан.

– Помню, – сказал и закашлялся страж. Вода не в то горло попала. – Но не ожидал.

– Никто не ожидал. Хозяйка редко покидает Закатный замок, еще реже снисходит до простых смертных.

– Я должен буду доложить.

– Доложишь, – кивнул Болериан. – Вместе с делом леди Вермош. Больше причин не верить мне у тебя нет?

– Но ты уверен?

– Должен ли я ставить под сомнение слова госпожи? – вопросом на вопрос ответил жрец, будто бы ни к кому не обращаясь. В своем стремлении придать вес истории леди Вермош и отвести от нее всякие подозрения Болериан ходил по тонкому льду, рискуя вызвать недовольство той, от которой полностью зависел. Но поступить иначе жрец просто не мог. – Если его величеству нужна преждевременная кончина обоих сыновей – он может попробовать обратиться к Хозяйке. В ином случае – ее лучше не беспокоить. Меры уже приняты.

– Я передам, – пообещал Кириан, но сказать что-то еще не успел. В дверь постучали, и после непродолжительной паузы в кабинет вернулась леди Вермош. Роберт маячил за ее спиной, не зная, стоит ли заходить или вернуться к прежнему заданию.

– Роберт, проводите гостей, – приказал Кириан, поднимаясь. – Леди Вермош, учитывая обстоятельства вашего дела, я бы не рекомендовал вам возвращаться домой. Вам есть где остановиться?

– Этот вопрос решаем, – вмешался в разговор поднявшийся следом за Кирианом жрец.

– Хорошо. Тогда не смею вас больше задерживать.

Мужчины обменялись прощальными кивками, и, несмотря на боль в спине, Кириан запечатлел вежливый поцелуй на ладони гостьи. После чего, убедившись, что все покинули его кабинет, рухнул в кресло.

– Только Великих в моем городе не хватало, – простонал он и помассировал себе виски. Увы, от такого простого ритуала ни боль не исчезла, ни Темнейшая Госпожа.

Кириан неохотно поднялся, заклинанием разгладил помявшийся костюм и, забрав со стола оба артефакта, открыл портал. Теперь у него было что сказать лорду Анвентару, а там последний пусть сам думает, какие шаги следует предпринимать для безопасности империи. Другое дело – он, Кириан, заранее был не рад всему, что почтенный начальник придумает ему поручить.

* * *

К возвращению Доминики и Болериана Ани успела в очередной раз перекусить, окончательно уничтожив запасы смородинового варенья. Правда, угрызений совести от сего почти противоправного действа девушка не испытывала, и, спроси ее кто-нибудь, поступила бы она так снова, Ани легко подтвердила бы его слова.

– С возвращением, – тихо сказала она, стоя на лестнице и глядя, как Болериан подает Доминике руку, помогая подняться, и забирает у девушки шляпку. – Варенье кончилось, – сообщила Ани главную новость и, громко шаркая, спустилась по ступенькам.

– Еще нет, – тонко улыбнулся жрец и вовсе не почтительно коснулся щеки гостьи, убирая с нее последний след сладости в доме. – Теперь – все.

– Украл мое варенье, – недобро прищурившись, заметила Ани.

– Я знаю круглосуточную лавку, – вмешалась в беседу Доминика. – Если некого отправить – я могу…

– Вы останетесь здесь, – прервал разговор жрец. – Я сам навещу лавку, раз уж моей госпоже так хочется варенья. Вы, леди, останетесь здесь. Помните, о чем вам сказал лорд Анстелир? – Доминика смущенно кивнула. – Оставаться при госпоже для вас безопаснее всего. Запомните это.

– Но…

– Оставайся, – отмахнулась Ани, хотела было что-то сказать, но поджала губы, а после приказала: – До утра займитесь друг другом. Мне нужно уйти.

Сказала и исчезла, стирая всякую границу приличий между оставшимися наедине хозяином дома и его гостьей.

– Что ж, – проговорил Болериан. – Вероятно, поход за вареньем можно отложить до утра. Идемте, леди, я покажу вам вашу комнату. И составьте список вещей, которые вам необходимы. Едва ли госпожа пожелает составить вам компанию в походе по лавкам, но вы можете рассчитывать на мою помощь. О деньгах не думайте – моя обязанность помогать всем, кому пожелает хозяйка. А вы получили ее покровительство. Поэтому не сочтите за дерзость и примите мою помощь.

– Я понимаю. И… благодарна. – Доминика отдернула руку, не давая своему спутнику ни коснуться ее пальцев, ни поцеловать. От неосмотрительного рывка она потеряла равновесие, но упасть девушке не позволили. Аккуратно поддержали и поставили на ноги. – Спасибо. – Она потупилась, мысленно ругая себя последними словами. – Куда мне идти?

– Я провожу.

И он пошел первым, не оглядываясь, чтобы не смущать свою гостью, за что последняя была ему очень благодарна. Болериан проводил девушку до самых дверей угловой комнаты на втором этаже. Заходить не стал, в задумчивости остановившись у порога, дождался, пока его гостья зайдет, и прикрыл дверь.

В глубокой задумчивости он спустился вниз, в свой кабинет, и, наполнив второй за день бокал, принялся по глотку цедить янтарный напиток. Еще совсем недавно он не терпел посторонних в своем доме, а теперь думает о том, как сделать пребывание своих гостий удобным. И если с хозяйкой все было очевидно, желание угодить леди Вермош нельзя было назвать типичным для темного. Неужели пришло и его время?

Состояние Доминики тоже нельзя было назвать типичным для нее. Каменная леди Вермош, как ее за глаза называли, плакала, сидя прямо на полу и обнимая подушку. Это были и злые слезы, стоило подумать о предательстве близких, и рвущиеся наружу слезы облегчения, стоило вспомнить слова хозяина дома о двадцати годах, и благодарности за то, что не оставили наедине со свалившимися на нее проблемами.

Ани хмыкнула, наблюдая за обоими обитателями дома, и поднялась на крышу. Сверзиться оттуда мог разве что человек, оттого она легко опустилась на конек и замерла в ожидании. Мор не заставил себя долго ждать.

– Моя госпожа? – Он поклонился, останавливаясь в шаге от девушки.

– Садись, – приказала она, не глядя на него.

– Позволено ли мне узнать, как вы провели этот день?

– Бесполезно. – Губы Ани тронула довольная улыбка. – Как, надеюсь, пройдут и последующие.

– Вы весьма преуспели, – произнес Морьен, и Ани пришлось повернуться к нему, чтобы понять, слуга решился подтрунивать над госпожой или действительно проникся ее делами. Увы, по равнодушному лицу Морьена нельзя было ничего понять.

– Определенно, – хмыкнула Ани. – Как дела в Замке?

– Тени справляются. Ваше присутствие не требуется, – отчитался слуга, а Ани отчего-то стало горько, будто она хотела услышать совсем другие слова.

– Отлично. Значит, и ближайшие шесть лет без меня обойдутся.

– Вы решили отправиться в странствие? – предположил Морьен, но на сей раз Ани заметила промелькнувшую в его глазах тревогу.

– Нет, – довольно ответила она и добавила: – Мне так расхвалили местную Академию, что я решила почтить ее своим вниманием. Что скажешь, хорошая идея?

– Как вам будет угодно. – Голос Морьена вновь стал отрешенным.

– Как мне угодно, значит, – протянула девушка, с прищуром наблюдая за слугой. – И даже просить ни за кого не станешь? Ни вот на столечко, – она практически не отрывала пальцы друг от друга, – не пожелаешь вмешаться ни в чью судьбу?

– Подобное не в моей власти, – отозвался Морьен, не отводя взгляда от пальцев госпожи.

– Пустое, – резко бросила Ани, поднимаясь на ноги. – Ты один ни о чем меня не просишь, только поучаешь. И промолчишь сейчас?

– Вы уже все решили. И я не вправе вмешиваться.

– И даже не хочешь? – Ани подалась вперед, сама не замечая, как своей волей заставляет подняться и слугу.

– Все мои желания принадлежат вам, – спокойно, будто гнев собеседницы нисколько его не трогал, откликнулся мужчина.

– Если бы так, – зло отрезала Ани. – Убирайся!

– Как прикажет госпожа. – Морьен поклонился и исчез, оставляя Ани в одиночестве пережидать как разыгравшуюся головную боль, так и приступ охватившей ее ярости.

* * *

Утро Ани встретила на крыше. Ей не нужен был сон или еда, а потому она даже не спустилась к завтраку. Равнодушным взглядом проводила отбывшую за покупками Доминику, сопровождать которую неожиданно вызвался сам Годарли. Разумеется, предварительно испросив ее, Ани, позволения на сей поступок. Понимал, что в случае ее обиды или дурного настроения не сносить им обоим головы, если так просто отчалят в неизвестность.

Ани позволила. Отмахнулась от слуги, как от чего-то незначительного, сродни мошки, и осталась сидеть на коньке. Редкие прохожие поднимали голову, несясь по делам своих хозяев, а те и вовсе предпочитали передвигаться в экипажах, не подставляя затылок солнцу. Впрочем, и защита самого дома не дремала, скрывая все, что происходит за забором, от глаз посторонних.

Ани изволила вновь маяться скукой. Ночная ярость исчезла с рассветом, а ей на смену заступила апатия. Наверно, таковыми следовало представать перед ней умершим, но те редко спокойно принимали свой удел, чаще сыпали обещаниями, а порой и угрозами. Иногда ее это забавляло, реже – злило, но чаще всего – оставляло равнодушной. От этого собственного равнодушия она и сбежала сюда, к постоянным раздражителям, но даже они в этот миг не могли пробиться сквозь ее отчужденность.

Она съехала с крыши, не заботясь о приземлении, встала на ноги и побрела куда глаза глядят. Получилось вверх по улице. Туда, куда почти никто не шел.

Старый парк открылся ей внезапно. Брусчатка плавно перешла в заросшую тропу, а чугунные фонари сменились ветвями старых деревьев. Кого другого они бы уже зацепили, но Ани шла сквозь ветви, сквозь траву, сквозь застывшую тишину, одновременно в этом и другом мире. Будь в парке хоть один гость, он мог бы увидеть, как над тропинкой медленно плывет тень.

– Эй, там! Да посмотри же! – прервал тишину старого парка чей-то звонкий голос. Ани замерла, обернулась к звуку, тоже желая увидеть странное, но никого, кроме двух детей, не увидела. Погодки, очень похожие друг на друга, не старше шести-семи лет, разинув рты, смотрели прямо на нее. Один даже ущипнул другого, но тот никак не отреагировал.

Ани сделала шаг вперед, и вот тут уже все ожило. Мальчишки завопили, срываясь на бег, и исчезли в кустах. Догонять их девушка не стала: дети, не наказывать же их за естественное любопытство. Этим займутся родители, когда оба пацаненка вернутся и станут рассказывать о ней. Ани хмыкнула, представляя, кем она могла для них предстать. Хмыкнула и бросила им вдогонку… смешно, право слово, но оберег. Чтобы всякая нежить, которую вдосталь наплодили темные неудачники, не увязывалась за мелкими, если те еще куда-то влезут. В том, что вылазки будут повторяться, Ани отчего-то не сомневалась.

Парк она покидала быстро. Отголоски чужих эмоций прочно удерживали ее от ухода в безразличие. Девушка улыбалась. Вновь выбравшись на брусчатку, она сосредоточилась, возвращая себе материальность, и решительно направилась вниз, желая исправить одно досадное недоразумение: третий день в городе, а самого города до сих пор не увидела.

На первый взгляд на улицах ничего не изменилось. Те же усатые лавочники, залихватского вида зазывалы, улыбчивые цветочницы, те же – но другие. Застывшие в ожидании, предвкушении чего-то, что уже вот-вот должно было произойти.

Прогуливаясь вдоль реки, Ани отметила, что с каждым часом шум на улице усиливается. Остановилась, спиной опираясь о перила, отделявшие мостовую от реки, и принялась считать прохожих. Пожилые пары среди гуляющих практически исчезли, а вот молодых компаний, по пять-семь человек, прибавилось, да и одиноких путников, в пыльной одежде и уставших с дороги, становилось все больше. Последние с подозрением косились на нее, Ани, словно она им чем-то мешала, хотя одинокая, замершая у реки фигура много места не занимала.

– Места еще остались? – вклинился в ее подсчеты недовольный голос, заставляя на секунду отвлечься от обдумывания дела.

– Где? – уточнила девушка, решив не сообщать простофиле, что у нее-то уж точно мест на всех хватит. Сколько бы на постой ни прибыло.

– Там. – Молодой парень, не самой худшей наружности, махнул в сторону пользующейся определенной популярностью среди гулявших по мостовой людей двери. – Места, спрашиваю, остались? Или все заняли? Не хотелось бы в нижний город идти, – передернул плечами юноша. – Лучше уж на улице, чем клопов кормить.

– А зачем их кормить? – удивилась Ани.

– А как же? На дешевых постоялых дворах платишь дважды: первый раз – хозяину, второй – постоянным гостям. – И, заметив недоумение на лице собеседницы, пояснил: – Клопы, клещи, крысы. Ради пары медяков хозяевам невыгодно мага вызывать и выводить всю эту пакость, а на большее постояльцы таких мест не разорятся. Потому и спрашиваю: здесь места остались? Или сразу на площадь, очередь занимать.

– А на площади что?

– Совсем дурная? – Парень вылупился на Ани совсем уже ошарашенно. – Прием на обучение начинается. С выплатой довольствия, стипендией то бишь. Оттого и идут все страждущие наук и питания бесплатного в Иертан-град, – процитировал кого-то парень и буркнул: – Сама-то поступать или по иным делам? – Он деловито покрутил головой.

– Поступать, наверное, – предположила Ани. Разговор со странным парнем, начавшим беседовать с незнакомкой, ее забавлял.

– Тогда и тебе следует поторопиться, – хмыкнул он. – Раз без вещей, то где-то уже устроилась. Давай, не мелочись, говори, где на постой берут, а я тебе на экзамене помогу, если вместе окажемся. Списать там дам или подножку кому поставлю, – предложил взятку парень и, хлопнув себя по лбу, добавил: – Меня Марком зовут, иногда Мраком. Тут уж от ситуации зависит. Разберешься. Так куда идти? – бодро выдал он, и Ани отчего-то ощутила острое желание показать пареньку дорогу к дому жреца. То ли на родную тьму так среагировала, то ли на природное (и что удивительнее – не раздражающее лично ее!) обаяние парня.

– Идем, – хмыкнула она, нащупывая в кармане куртки пару монет из тех, что выдал ей Болериан, вернувшись за ней в салон. – Найдем тебе жилье.

Сказала – и нашла. Несмотря на ставшие, как эти самые золотые монеты, глаза Марка, когда она привела его на постоялый двор на соседней с домой Годарли улице. Управляющий, наградивший их по первости взглядом не слишком довольным, расплылся в улыбке, стоило Ани высыпать на стойку горсть золотых монет.

– Комната для него. – Девушка кивнула на ошарашенного Марка. – На сколько надо?

– Трех дней хватит, – проговорил парень, изучая настоящую люстру под высоким потолком.

– Комната на три дня для него, – уточнила Ани и добавила еще пару монет сверху.

– С завтраком? – торопливо осведомился управляющий.

– С завтраком, – легко согласилась девушка и еще монету сверху кинула. – Этого хватит?

– Более чем. – Мужчина торопливо сгреб все с прилавка, ни словом не обмолвившись, что гостья заплатила даже не за три дня, а за полноценный месяц в лучшей его комнате, но кому не хочется дюжину чистым золотом на пустом месте получить.

– Отлично. Позаботишься о нем. Чтоб со всеми удобствами! – грозно посмотрела на дельца Ани и добавила: – И никаких клопов.

– Да как можно, – с деланой обидой протянул управляющий и поспешил уволочь прибыльного гостя наверх. Марк только и успел, что бросить «спасибо», прежде чем его увели.

– Сочтемся, – кивнула Ани и отметила: – Долг принят.

В дом Годарли она вернулась в прекрасном расположении духа. Хотелось сей же час отправить на перерождение с полсотни душ, чтобы и они прониклись ее радостью. Правда, стоило Ани подумать про Закатный замок, как всякая радость улетучилась и на смену ей пришла тоска. С трудом отделавшись от нее, Ани забрала с кухни банку варенья, стащила у поварихи ложку и отправилась на крышу, которая определенно нравилась ей больше, чем захламленная кроватью комната.

Вторая ночь на крыше не принесла Ани каких-либо неудобств. Напротив – она вдоволь насладилась мерцающими огнями соседнего квартала, ликующими возгласами встретившихся друзей и парочкой драк, вспыхнувших то ли на эстетической, то ли на религиозной почве. Впрочем, обошлось без ее вмешательства, а значит, спорщики границы дозволенного не перешли.

Утро в городе началось раньше обычного. Еще не успели затопить печи лавочники, выпекая свежий хлеб, как на улицы высыпали сонные, а порой и не ложившиеся молодые люди. Некоторые в сопровождении старших родственников, но картину это не слишком меняло.

Выждав какое-то время и убедившись, что людей меньше не становится, Ани спустилась вниз и, не сомневаясь в своем праве будить кого вздумается, толкнула дверь в комнату Болериана. Жрец открыл глаза мгновенно, словно почувствовал опасность. На его пальцах загорелись холодные огни, а после – практически мгновенно потухли, стоило ему разглядеть раннюю гостью.