Наталья Львовна Ключарёва
Моя воображаемая кошка

1.

"Маленькая кошачья девочка", – так называла её мама. Настоящего имени мы придумать не успели.

Но начать надо немного раньше. В середине августа мама с папой укатили в Питер. Впервые за 9 лет в отпуск без детей. Уж не знаю, чем мы им так досадили, но они радовались, как сумасшедшие. Ну да, мы с сестрой иногда ссоримся. Точнее – почти всегда. Иногда деремся. Если честно, то довольно часто. Раз десять в день. Или двести. Никто же не считает.

В общем мама стала всё чаще затыкать уши и кричать, как ей хочется пожить в мире, где никто никого не бьёт. А папа взял – и купил билеты в Питер. Два билета, вместо четырёх. Никто такого не ожидал.

"А как же…?" – начала было мама, но тут сестра больно пихнула меня в бок, а я треснула её по башке.

"Бабушки!" – изрёк папа, выталкивая нас драться в нашу комнату.

"Ну, если только на пару дней…" – нерешительно протянула мама, а я запулила в сестру книжкой про динозавров.

Сестра завопила так, будто все динозавры из книжки вылезли и каждый откусил от неё по кусочку. Но я успела услышать, как папа решительно сказал, захлопывая нашу дверь:

"Две недели. Не меньше".

2.

На самом деле я хочу рассказать вовсе не о нас с сестрой. Кому это интересно. Все братья и сёстры ненавидят друг друга. И даже не о том, как родители сбежали от нас в Питер на целых две недели. Хотя это они учудили так учудили, что уж говорить.

Корни этой истории уходят глубоко в прошлое. В те давние времена, когда мама была маленькой. Чуть постарше меня. Конечно, она не жила в пещере и не жарила мамонта на костре, как думает моя дура-сестра. Но всё равно это было очень-очень давно. Когда ещё не было айфонов, 3D-мультиков, машин, жвачки, лизунов – короче, вообще никакой цивилизации. Зато у мамы была кошка Стешка.

3.

Мы с сестрой обожаем мамины истории про Стешку.

Например, как Стешка потерялась. Мама с бабушкой (которая тогда сама была мамой, что очень трудно понять) обыскали всю квартиру. А потом случайно нашли Стешку в трёхлитровой банке под раковиной. Она забралась туда, а вылезти не сумела. И от страха не догадалась даже помяукать.

"Это было так смешно, что я даже перестала плакать, – рассказывает мама. – Полосатая трёхлитровая банка с вытаращенными глазищами. Или кошка-инопланетянин в форме банки".

Стешка, судя по всему, была та ещё разбойница. Даже нам с сестрой до неё далеко. Каждый раз, возвращаясь домой, мама обнаруживала какие-нибудь разрушения: разбитые цветочные горшки, ободранные шторы, скинутые с плиты кастрюли с обедом…

Перед сном Стешка сходила с ума и носилась по квартире, задрав хвост, так что все половики стояли дыбом. Иногда она охотилась на маму, набрасываясь на неё из-под шкафа, как дикий зверь. Но и мама не оставалась в долгу – отстреливалась из водяного пистолета.

Правда, бывали у них и очень милые моменты. Каждое утро Стешка приходила будить маму. Прыгала к ней на подушку и начинала лизать её волосы, урча, как трактор.

4.

А потом Стешка выросла и ушла жить к котам, в подвал. Просто выскочила из квартиры, когда кто-то входил или выходил. И припустила по лестнице вниз. Про это мама не очень любит рассказывать.

"Ты плакала? – допытывается моя прилипала-сестра. – Ты её искала?"

"Не помню, – грустно улыбается мама. – Это ведь было сто лет назад".

Через некоторое время маленькая мама, возвращаясь из школы, увидела Стешку у подъезда. Та сидела, гордая, как королева, а вокруг отиралось пятеро подвальных котов.

"Пойдём домой", – предложила мама.

Но Стешка презрительно глянула через плечо и не двинулась с места. А когда мама попыталась подойти, чтоб взять её на руки, зашипела и усвистала в подвал.

"А откуда в пещере подвал?" – спрашивает сестра.

"А ты за ней туда ходила?" – спрашиваю я.

Мама молчит так долго, что сестра успевает задать ещё триста идиотских вопросов. Но потом мама всё-таки отвечает. Мне, а не этой трещотке:

"А ведь и правда, ходила. Надо же. Совсем забыла. А теперь вдруг так ясно увидела: трубы в серебристой обёртке, как бесконечные конфеты-батончики. Пыль. Доски на полу. Я иду, спотыкаясь, подлезаю под трубами, что-то сыпется сверху. Света становится всё меньше, а тишины всё больше. Я кричу "Стеша-Стеша-Стеша". И мне ужасно страшно… А Стешка не отзывается, хотя я чувствую, что она где-то тут…"

Вскоре после этого мама с бабушкой переехали в другой город. Тот, в котором мы сейчас живём. А Стешка так и осталась в подвале со своими котами-ухажёрами.

"Ты расстроилась? – пристаёт сестра. – Ты сильно по ней скучала?"

"Не помню, – отмахивается мама. – Давайте лучше книжку почитаем. Про Мяули".

Но я-то вижу, она специально всё забыла. Как и про подвал.

5.

А после Стешки у мамы началась аллергия. Приходя в квартиру, где жили кошки, она начинала чихать, чесать глаза и вообще задыхаться. Приходилось, срочно попрощавшись, сбегать из гостей, заливаясь соплями. Мало приятного, чего уж говорить. Тем более, кошек мама очень любила.

И любит до сих пор. Иногда на улице она, махнув рукой на аллергию, садится приласкать какого-нибудь подвального котёнка, а потом весь день чихает, как из пушки. Но выглядит при этом очень счастливой. Чего не скажешь о папе, который ужасно сердится, что она "ведёт себя, как ребёнок".

Аллергия – это жутко неудобно. Например, когда нас с сестрой ещё не было на свете (сто лет назад), мама работала журналистом и часто ездила по всяким деревням, где гостиниц нет, а в каждой избушке – по кошке. И ей иногда приходилось ночевать, «сидя на крыльце под звёздами». Потому что находиться в одном доме с кошкой она просто не могла. Даже если выпить специальные таблетки.

Но аллергии этого показалось мало. Она росла и ветвилась, как зловещее чёрное дерево. И постепенно захватила и всех остальных зверей. Мама стала безудержно чихать в конюшнях и цирках, задыхаться в зоомагазинах и на выставках собак.

В общем, к тому времени, как мы с сестрой родились, у нас уже не было ни малейшего шанса на домашнее животное. Разве что рыбки. Но…

"Рыбки не будут тебя любить, – вздыхает мама. – А ты ведь именно этого хочешь".

"Рыбки мрут, как мухи, – добавляет папа. – А ты потом будешь рыдать, пока мы не поседеем".

Они, конечно, правы. Но как же я завидую тем, у кого дома есть хоть кто-то живой! А у меня – только моя ужасная сестра. Я бы с радостью променяла её на попугайчика. Или морскую свинку.

Но лучше всего была бы, конечно, кошка. Они самые классные. Даже лучше собак.

Когда вырасту, куплю большой дом и заведу всех зверей, какие только существуют на свете! Я уже всё придумала. Кролика будут звать Эдвард, лисёнка – Джек…

"А я не смогу приходить к тебе в гости", – грустно говорит мама.

Ладно, для неё построю отдельный маленький домик в саду.