bannerbannerbanner
По ту сторону песни

Наталья Калинина
По ту сторону песни

Полная версия

Глава 1

«…Петь для меня – все равно что дышать. Если я перестану петь, то задохнусь…»

(из интервью Анфисы изданию «Музыка в нашей жизни»)

– Нет, тут что-то не то…

Никита запустил пятерню в копну каштановых кудрей и еще больше растрепал волосы, которые не могли усмирить ни расческа, ни укладочные средства. Марьяна неодобрительно покосилась на брата, но промолчала, только с излишне громким звоном опустила крышку на кастрюлю и выключила газ.

– Почему Анфиса так поступила? На пике карьеры? Внезапно?

– У нее могло быть сто причин! – не выдержала Марьяна, потому что Никита уже битый час долдонил на одну тему. Как ворвался в квартиру в десять утра, бухнулся на скрипнувший под ним табурет, так и долдонил. Марьяна уже успела и суп сварить, и угостить брата кофе с домашними кексами, и выслушать сто пятьдесят «почему?», а он все продолжал сыпать версиями, которые сам же и отметал.

– Никит, картошки на второе пожарить? Или лучше сварить?

– Угу. Как ты думаешь, она…

– Так пожарить или сварить? – перебила Марьяна, решив, что пора прекратить этот полный риторических вопросов монолог. Отчасти она понимала Никиту: если он загорался какой-нибудь темой, то пиши пропало. А тут журналистский интерес смешался с личным: брат был поклонником популярной певицы Анфисы, не пропустил ни одного концерта в Москве и чрезвычайно гордился тем, что однажды взял у нее интервью для журнала, в котором работал. Марьяне тоже нравилась талантливая певица, она даже сходила однажды с Никитой на концерт вместо девушки, с которой он расстался, поэтому новость об отмене тура огорчила. Однако брат в своем дотошном желании докопаться до причины поступка Анфисы перешел все границы.

– Так что с картошкой делать? – напомнила Марьяна.

– Пожарь! – коротко, будто отмахнувшись, ответил Никита и снова завел надоевшую пластинку: – Анфиса внезапно отменила все концерты и безоговорочно выплатила неустойку. А это знаешь, какие деньжищи? Но она заплатила и… исчезла. Никто не знает, ни что случилось, ни где она.

– Никита, она могла заболеть!

– В таком случае концерты не отменяют, а переносят. Анфиса не раз выступала с больным горлом и с температурой. Однажды у нее пропал голос прямо на сцене. Она очень переживала из-за переноса концертов, лично появлялась в Сети, отвечала на комментарии и сообщения. А сейчас – полная тишина. Только объявили, что можно вернуть билеты, и все.

– Никита, Анфиса в первую очередь – молодая женщина, которой могла надоесть публичность. Она могла тайно выйти замуж… – невольно втянулась в обсуждение Марьяна, забыв об остывающем на плите супе. – Или, может, она ждет ребенка и поэтому ушла в тень.

О грядущей свадьбе популярной певицы и известного бизнесмена Дмитрия Шестакова раструбили все таблоиды. Папарацци преследовали молодую красивую пару, выискивая в их отношениях что-нибудь эдакое, из чего можно было бы раздуть сенсацию. Однако ни Анфиса, ни Дмитрий не давали поводов для скандала, и журналисты сами раздували слухи. Поэтому, когда на пальце Анфисы кто-то заметил кольцо, об этом не написал разве что неграмотный.

– Она разорвала помолвку! – воскликнул Никита, вскочил с места и заходил от окна к столу. Два шага туда, два – обратно. От движения легкая цветастая занавеска заколыхалась, будто на ветру.

– Ну, так, может, их «расставание» – это очередной фейк! Сколько уже раз в прессе «разводили» Шестакова и Анфису! Чаще, наверное, только нашу теннисистку и испанского певца.

– Марьяш, понимаешь, я не у конкурентов вычитал об этом, а получил информацию от проверенного человека. Никто еще не успел написать о том, что Анфиса и Шестаков расстались! Я первый.

Никита снова проверил через свой смартфон сайт журнала и торжествующе воскликнул:

– Вот! Уже! Опубликовали! Ну, теперь начнется! Сейчас засуетятся наши конкуренты… Но мы все равно первые! Я – первый.

Он тщеславно улыбнулся, и Марьяна недовольно поморщилась. Брата, который был младше ее на восемь лет, она очень любила. Но на правах старшей сестры привыкла одергивать, если ей казалось, что он поступал невоспитанно.

– Никита, тебе не кажется, что… – начала Марьяна, моментально «включив» строгий тон старшей сестры. Но Никита ее перебил:

– Не понял… Уже? Так быстро?

– Что быстро? Конкуренты ответили такой же новостью?

– Да нет… – Никита потыкал пальцем в экран смартфона, сощурился, а затем расплылся в довольной улыбке. – Офигеть! Ну точно! Лучшее подтверждение тому, что Анфиса и Шестаков расстались!

– Я не понимаю, Никит.

– Статью удалили! Она и пяти минут не провисела! А что это значит? А значит, засуетились люди Шестакова! И раз среагировали так быстро, то были наготове! Мониторили! Расставание Анфисы и Шестакова – не фейк!

– Ты так радуешься, будто собрался сам жениться на ней! – не удержалась от сарказма Марьяна. Но Никита, продолжая счастливо улыбаться, качнул лохматой головой:

– Не-ет. Не собрался. Марьяш, ты что, действительно не понимаешь? Все это очень странно! Ситуация с Анфисой неординарная!

– Погоди… – остановила его Марьяна, но не потому, что хотела поставить окончательную точку в теме, а из-за пришедшей в голову догадки. – А что если это Дмитрий бросил Анфису, и она ушла в тень? Отменила все концерты, взяла тайм-аут, чтобы пережить расставание?

– Хм… – призадумался Никита, похлопал себя пальцами по подбородку – по такой же ямочке, какая была и у сестры, и после паузы произнес: – Годная версия.

Он машинально обновил сайт журнала с телефона и вдруг подскочил на месте.

– Что за… Сайт лег! Совпадение? Или…

– Никит, ты теперь даже в том, что сайт оказался недоступен, будешь искать подвох? – усмехнулась Марьяна и поставила на плиту сковороду, чтобы нажарить обещанной картошки.

– Я хочу узнать, что случилось! Почему…

Договорить он не успел, потому что его мобильный разразился резким треньканьем. Марьяна поморщилась, но ничего не сказала.

– Что?! – воскликнул Никита кому-то в трубку так громко, что Марьяна чуть не выронила из рук нож, которым нарезала картофель на тонкие дольки. – Ты рехнулся?! – с неожиданным отчаянием выкрикнул Никита в трубку. – Але? Але?! Вот козел!

Марьяна с тревогой проследила за тем, как брат швырнул телефон на стол, а затем рухнул на табурет и обхватил голову руками.

– Никит, что случилось?

Он лишь помотал головой. Марьяна выключила огонь под сковородой и тихо придвинула к брату другой табурет.

– Ник?

Она ласково коснулась ладонью его спины, погладила осторожно и испуганно, боясь задавать вопросы. Но Никита наконец-то поднял голову, посмотрел на Марьяну расстроенным взглядом и горько усмехнулся.

– Меня уволили. Насколько я понимаю, как раз из-за этой новости.

* * *

– Значит, это случилось двадцать лет назад? – уточнила Вита и аккуратно переступила через проржавевший обрез металлической трубы, валявшийся в молодой траве. Роман его не заметил и обязательно споткнулся бы, если бы не невольное «предупреждение» Виты.

– Да. А точнее, двадцать два. Мне тогда было семь лет. Я, конечно, мало что понимал из происходящего. Родители внезапно решились на переезд. Впрочем, папа давно просил о переводе ближе к столице и наконец-то его получил.

Вита кивнула, давая понять, что ничего странного в этом не видит. Роману и самому до какого-то момента перевод отца не казался подозрительным.

– Мне было жаль расставаться с этим местом. Городок хоть и небольшой, как многие гарнизоны, – одна улица из нескольких домов, школа, магазин и пара контор, но от нас было близко до этого парка аттракционов. Родители возили меня сюда почти каждые выходные.

– Сложно представить, что это все когда-то работало, – поежилась Вита, сунула руки в карманы и нахохлилась, став похожей на экзотическую птичку.

Ярко-малиновая прядь вздыбилась на затылке хохолком, ультракороткая стрижка напоминала оперение. Полы черного плаща Виты при ходьбе разлетались подобно крыльям. При этом она, пытаясь не споткнуться о каменные блоки, арматуру и обломки выцветших вывесок, аккуратно переставляла тонкие и длинные, будто у цапли, ноги, затянутые в малиновые колготки, и своей походкой еще больше вызывала ассоциации с птицей.

– Да, когда-то парк был полон жизни… – задумчиво протянул Роман и с сожалением покосился на вросший в землю остов лодки – остатки одного из аттракционов. Помнится, он очень любил кататься на лодочках и, может, раскачивал, жмурясь от восторга, именно эту.

– Черт! – громко выругалась Вита, потому что ветка поваленного на землю высохшего дерева оставила на ее колготках затяжку. Вита выставила ногу, оттянула пальцами ткань и снова выругалась, увидев, что затяжка увеличилась.

– Теперь только выбросить! – вздохнула она.

Роман не стал говорить, что раньше, в период тотального дефицита, девушки колготки не выбрасывали, а штопали. Он родился в тот год, когда огромная и нерушимая страна раскалывалась на неравнозначные обломки, привычная жизнь летела в тартарары, а новая казалась не столько светлой, сколько туманной. И пусть они выбрались из кризисов, привычка чинить порванные колготки осталась у мамы надолго.

– Значит, конец малинового периода? – не удержался Роман от подколки.

Вита метнула на него взгляд и хитро улыбнулась:

– У меня еще шесть пар есть! Я обычно покупаю сразу семь!

О необъяснимой страсти Виты к цветным колготкам Роман уже знал. И все бы ничего, но она каждый раз перекрашивала короткие волосы под цвет. Фиолетовые колготки – фиолетовое «оперение», зеленые – волосы окрашивались в соответствующий оттенок. Слава богу, каждый цвет Вита носила не меньше пары недель, иначе от ежедневной «цветомузыки» Роман сошел бы с ума. Его давно подмывало спросить Виту, как она поступает летом, когда из-за жары носить плотные колготки невозможно. Бреется налысо? И хоть каждый раз он удерживался от вопроса, ожидал в один из дней увидеть ее с голым черепом – в «тон» голым ногам.

 

– Значит, говоришь, из домов на вашей улице стали исчезать люди? – вернула Вита разговор в нужное русло.

– Да. Происходило это не резко, а незаметно. Просто в какой-то вечер не зажглись окна одной квартиры в доме напротив. Потом – другой. Поначалу никто не придал этому значения. Но потом, с каждым вечером, таких темных окон становилось все больше, и чернели они не только в доме напротив, но и в нашем. У нас была собака, помесь болонки и пуделя. Я гулял с нею днем, а вечером – кто-то из родителей. Однажды я услышал, как мама говорила папе, что в квартирах соседнего подъезда почти не осталось зажженных окон. А на улицах стало меньше народу. Например, мама уже несколько дней не видела знакомую продавщицу в хлебном отделе. Все это ее очень тревожило.

– Но люди могли куда-то переехать? Может, ваши дома массово расселяли?

– Ходили слухи, что часть собирались расформировать. Это вполне объясняло то, что поселок начал пустеть. К тому же я мог что-то не так понять из разговоров взрослых и навоображать себе бог знает что. К примеру, этот парк тогда мне казался огромным, а на самом деле он не такой уж и большой. Мне было семь-восемь лет, отсутствием воображения я, как и любой ребенок, не страдал и мог нафантазировать себе полностью опустевшие улицы и дома.

– И все же это оказалось не твоим воображением, – сказала Вита.

Дорога из разбитого асфальта, в трещины которого пробивалась трава, раздвоилась рогаткой. Одна дорожка заканчивалась покосившейся деревянной будкой кассы. Другая вела к автодрому. Когда-то здесь был шумный, привлекающий музыкой и светом аттракцион. Но сейчас это место представляло собой жалкое зрелище. Ржавые блоки ограды преданно охраняли периметр разрушенного временем, непогодами и вандалами автодрома. Сильная в жажде жизни сорная трава смело пробивалась к свету, «разъедая» остатки металлического покрытия. Ветер в хулиганских порывах давно сорвал крышу павильона, оставив лишь каркас, за который еще цеплялись металлическими дугами мумии двух потерявших цвет машинок. Отчего-то Роману подумалось, что безысходность достигла пика именно здесь, а не возле замершего навсегда чертова колеса или синусоиды американских горок. Может, потому что этот аттракцион был его любимым, несмотря на то что ради нескольких коротких минут восторга приходилось выстаивать бесконечные минуты томительного ожидания в длиннющей очереди. Но здесь всегда играла музыка и было шумно. А еще упоительно пахло резиной и электричеством, и это был аромат счастья и детства. Роман не удержался от соблазна и перепрыгнул через оградку.

– Ром? – засомневалась Вита, и ее оклик вернул его в реальность. Он оглянулся и увидел, что Вита, подобрав полы плаща, примеряется к высоте ограждения.

– Колготы окончательно порвешь, – усмехнулся Роман.

– А, все равно выбрасывать! – беспечно отозвалась она и перелезла к нему на автодром. Вышло это у нее очень ловко – с ее длиннющими ногами.

– Как здесь страшно! Будто на кладбище.

– Ты права. Мы и находимся на кладбище, – согласился он, приблизился к одной из машинок и бросил короткий взгляд на сиденье. Нахальный росток неизвестного деревца пробился даже сквозь пластмассу. Смерть закольцевалась с жизнью – как и должно быть.

– Мне здесь не нравится, – сказала Вита и оглянулась через плечо, будто почувствовав чей-то взгляд. Странно, но до этого она вела себя спокойно, поездку в заброшенный парк аттракционов восприняла даже с энтузиазмом. Роман не стал ее мучить, тем более что и времени до встречи оставалось немного, перелез через ограду и помог перебраться Вите.

– Пошли отсюда, – сказал он, решив, что прогулка по парку на сегодня закончена, но чувствуя, что она продолжится в другой день. – Игорь Степанович вот-вот подъедет.

– Значит, все рассказать сейчас мне не успеешь.

На ее губах играла кокетливая полуулыбка, но Роман не улыбнулся в ответ. Рассказать ей все – значит с разбегу нырнуть в омут давнего несчастья. За одними вопросами потянутся другие и обязательно те, на которые он не желает отвечать ни ей, ни кому-либо другому. Но что-то рассказать Вите все равно придется, раз он втянул ее в это дело.

Роман молчал до самого выхода из парка. И когда они миновали широкую арку с разбитыми лампочками, тихо, будто сам себе, произнес:

– Ходили слухи, что в поселке иногда замечали тех, кто из него уехал.

– Люди возвращались?

– Возвращались, – кивнул Роман. – Но люди ли?

– Чего? – отшатнулась Вита и посмотрела на него испуганным взглядом, ожидая, что он рассмеется, скажет, что специально пугает ее. Но Роман лишь заговорщицки подмигнул и, завидев в конце аллейки грузную фигуру неторопливо идущего им навстречу мужчины, приветливо махнул рукой.

Глава 2

– Кому в сложной ситуации вы позвонили бы первому?

– Я привыкла полагаться на себя, но если ситуация совсем сложная… Рыжему.

(из интервью Анфисы журналу «Мир шоу-бизнеса»)

Едва Анфиса включила смартфон, как тот разразился чередой трелей. Сорок девять сообщений и шестьдесят три пропущенных звонка. При том, что ее личный номер знали лишь несколько человек. Анфиса засомневалась, стоит ли открыть сообщения, но затем, так и не прочитав ни одного, решительно вытащила и разломила сим-карту пополам. Вот и все. С сухим хрустом симки будто треснула и ее жизнь. Как, оказывается, просто, в одну секунду, рушится все, что строилось годами: карьера, любовь, дружба. Теперь у нее нет ни прошлого, ни будущего, только настоящее. И ее настоящее – навернувшиеся на глаза слезы и два крошечных обломка сим-карты на ладони. Анфиса сжала кулак, а затем, размахнувшись, забросила остатки пластика в кусты малины.

Не раскисать! Ситуация патовая, но это еще не финал.

Она вытащила из кармана куртки другой телефон – простенький, с которого нельзя выйти в Интернет, и вставила в него другую симку с единственным номером. А затем, не давая себе времени для сомнений, нажала на вызов. И когда ей ответили, решительно произнесла:

– Я все сделала.

На этот раз ей ответили молчанием. Но Анфиса не ждала ни похвалы, ни комментариев и за секунду до того, как в трубке раздались бы гудки, сама сбросила вызов. Вот и все. Сделано.

Она сунула в рюкзак ставший бесполезным смартфон, приподняла стоявший на грязном подоконнике горшок с растрескавшимся комом земли и увидела обещанный ключ. Замок, с виду хлипкий и ненадежный, поддался с неохотой. Дверь распахнулась с жалобным скрипом, сетуя, будто старуха, на тяжелую жизнь. Из дома пахнуло пылью и сыростью. Анфиса поморщилась, но тут же мысленно приободрила себя: не страшно, она наведет порядок и уют, выкинет все старое, заплесневелое и гнилое, отмоет помещение до стерильной чистоты. Ничего другого ей все равно не остается.

Она бросила рюкзак на пол и осторожно вошла внутрь. Небольшая прихожая, в которой из «мебели» имелась лишь напольная вешалка, вела в большую комнату, смежную с маленькой спальней. По правую сторону от прихожей находилась ванная, а по левую – просторная кухня. На кухне Анфисе сразу понравилось: она представила себе, как расставит на широком подоконнике горшки с цветами, как развесит нарядные занавески, будет раздергивать их по утрам и любоваться в окно на утопающую в цвету яблоньку. Но окно еще предстояло отмыть, потому что сквозь грязное, будто закопченное, стекло силуэт яблони казался размытой тенью. Да и сама яблоня до нижних веток заросла бурьяном. Анфиса торопливо исследовала ящики и шкафчики кухни и убедилась в том, что они пустые и не настолько испорченные сыростью, как она опасалась. Тот, кто жил здесь до нее, содержал дом в порядке и чистоте.

То, что шкафчики были пусты, казалось и плюсом, и минусом. С одной стороны, не придется разбирать чужую утварь. С другой – ей даже не в чем вскипятить чай. Впрочем, ни чая, ни продуктов у нее тоже не было. Зато был пузатый холодильник с нее ростом, который, несмотря на свои малые размеры, обещал счастье. А еще счастье сулили система водопровода с нагревателем, подключенная к газовому баллону плита и духовка. Отлично! Анфиса уже в другом настроении исследовала комнаты и ванную и осталась довольна. Бывшие хозяева свои вещи вывезли, оставив только необходимую мебель: вполне сносную кровать с новым матрасом, шкаф для одежды и прикроватную тумбочку в спальне, круглый стол с двумя стульями, диван, раскладное кресло и пустой книжный шкаф – в гостиной. В ванной комнате вместо ожидаемого душа к своей радости Анфиса обнаружила глубокую ванну. Отчистит ее до белоснежного блеска и будет наслаждаться ежевечерними купаниями с пеной! Жизнь внезапно развернулась другим боком и даже улыбнулась не щербатой улыбкой. Дом оказался более чем пригодным к обитанию. Значит, и в том, что в ближайшей деревне можно купить все необходимое – от продуктов до одежды и предметов кухонной утвари – бывший владелец не обманул.

Анфиса спрятала рюкзак в шкаф, взяла с собой небольшую сумму наличными и аккуратно заперла дом.

Солнце, будто насмехаясь над всеми бедами, брызнуло в лицо ослепительными бликами. Теплый ветер расцеловал в щеки, стирая с них остатки слез. И Анфиса, улыбнувшись солнцу и ветру, спустилась с деревянного крыльца.

Тропа заросла влажной, напитавшейся сочной зеленью после недавних дождей травой. Ноги в мягких кроссовках тут же промокли, и Анфиса добавила в мысленный список резиновые сапоги. А еще решила приобрести сумку-тележку, чтобы не таскать покупки в руках, и, возможно, велосипед, потому что деревня находилась больше чем в километре отсюда, и это тоже было плюсом в расположении этого дома. Анфисе нужно было уединенное место, но в относительной близости от населенного пункта.

За ее участком сразу же начинался луг, и Анфиса остановилась, восхищенная естественной красотой травяного моря. Безупречную зелень нарушали яркие брызги желтых, красных и синих цветов. И эта картина невольно вернула ее в детство – в те немногие проблески счастья в затянувшейся мгле будней. Анфисе вспомнилось, как однажды она вышла на прогулку с пожилой испанкой Нурией, которая относилась к ней, как к родной внучке. Нурия в тот день отпросила восьмилетнюю Анфису у воспитателей, чтобы угостить сладким пирогом с ягодной начинкой и лимонадом. Дорога к дому испанки тоже вела через луг, и Нурия рассказывала Анфисе, а тогда еще – Рите Масленниковой, что-то о каждом цветке.

На секунду Анфисе показалось, что она стискивает теплую и жесткую руку своей благодетельницы. На глаза навернулись слезы, но не из-за воспоминаний, а потому что она не могла написать или позвонить Нурии. А пожилая женщина будет беспокоиться, читать в прессе объявления об отмене концертов и задаваться вопросом, что случилось с ее «пахаритой» – птичкой. Анфиса пожалела, что украдкой не отправила ей хотя бы короткое предупреждение. Но тут же напомнила себе, что тогда поставила бы под удар не только Нурию, но и близких друзей: Рыжего, Стефанию, Марину и Макса.

Она сделала медленный вдох-выдох, чтобы избавиться от ненужных сожалений, и решительно направилась через луг к одинокому дереву, раскинувшему, словно открытые ладони, густую крону солнцу. Бывший владелец сказал, что нужно дойти до этого дерева, а затем свернуть направо и, ориентируясь на старую водонапорную башню, идти прямо до дороги. И та приведет к деревенскому магазину, где можно купить товары первой необходимости. А если понадобится мебель, одежда или садовые инструменты, то из деревни до города ходит автобус, который и привезет на рынок. Покосившуюся вышку с проржавевшей бочкой наверху Анфиса увидела сразу, как только повернула направо. Оставив за спиной дерево, породу которого не смогла определить, она бодро зашагала по направлению к этой бочке и вышла на дорогу.

В сельмаге, к радости Анфисы, не оказалось других покупателей. Хмурая продавщица смерила незнакомую покупательницу любопытным взглядом, но нужное отпустила молча.

Дома Анфиса первым делом поставила чайник и приготовила большой бутерброд из толстого ломтя хлеба и ветчины, а после обеда занялась уборкой. К тому времени, когда малиновые сумерки опустились на луг, дом был вымыт до блеска. В чистое до прозрачности окно заглядывала цветущая яблоня, аромат свежести наполнил помещение, изгнав из него затхлые запахи сырости. Анфиса закрыла окна, приняла ванну и легла в чистую постель. В сон она провалилась, будто в пропасть, и, несмотря на тревоги, спала крепко и без сновидений. Разбудил ее задолго до будильника скользнувший по щеке шаловливо луч солнца. Анфиса быстро позавтракала, переоделась в удобные штаны и толстовку, заплела длинные волосы в толстую косу и вышла из дома. Первый автобус в город уходил через сорок минут. Анфиса проверила в кармане список того, что собиралась купить, и зашагала к уже знакомому дереву по примятой накануне траве.

 

Но, пройдя две трети пути, она увидела в земле широкую трещину, которая бежала неровным зигзагом к дереву. Анфиса присела на корточки и раздвинула ладонями луговую траву. Трещина казалась глубокой, как разлом. Ночью случилось землетрясение, но она, устав после дороги и уборки, не почувствовала толчков? Глядя себе под ноги, Анфиса дошла до дерева и обнаружила другую пугающую странность: зеленое еще накануне, сейчас оно оказалось таким лишь с одной стороны. Другая же часть кроны высохла, и траву под ней густым ковром укрывала коричнево-бурая, как осенью, листва.

* * *

– Вот тут остановись, – скомандовал Никита, проследив в окно за нумерацией. На высоких воротах красовалась табличка с цифрой «77», им был нужен другой дом, но Никите понравилось высокое дерево с широкой кроной, в тени которого можно было спрятать машину. Марьяна послушно свернула к обочине и припарковалась.

– Никит, мне кажется, это плохая идея.

– Это замечательная идея! – возразил он и в предвкушении потер ладони. Затем вытянул шею, проверяя, не идет ли кто по улице. Не то чтобы ему не хотелось привлекать чужого внимания, но на безлюдной улице было проще сделать фотографии и снять видео.

Он в очередной раз мысленно поблагодарил судьбу за такую удачу: нужный адрес был указан владельцами на их сайте. Сложнее было узнать, кто такой Рыжий, которого Анфиса однажды упомянула в интервью. Никита перерыл кучу публикаций, исследовал все официальные и личные страницы певицы, вступил во всевозможные фан-клубы и из крошечных пазлов собрал-таки нужную мозаику. Он даже нашел одну фотографию, сделанную после какого-то концерта. Судя по короткой стрижке Анфисы, это было одно из ее первых выступлений. Певица обнималась с загорелой девушкой, а рядом с ними, улыбаясь, стоял высокий рыжеволосый мужчина. Никита был упрям, если дело касалось расследований, не сдавался перед сложными задачами, иначе бы в его послужном списке не было столько интервью со «звездами». Поэтому он выяснил не только имя того загадочного Рыжего – Данила Крушинин, но и его профессию, и адрес.

– Никит, – попыталась урезонить его Марьяна, но уже по привычке, потому что проиграла еще в тот момент, когда согласилась отвезти брата за город.

– Все будет хорошо! – бодро отозвался он и распахнул дверь. – Подожди меня здесь! Я пройдусь пешком.

– Не думаю, что с тобой захотят разговаривать, – полетело ему вслед. Но Никита уже захлопнул дверь, вытащил телефон и сделал несколько снимков улицы, затем включил видео и, на ходу надиктовывая, зашагал к нужному дому. Однако возле двери он замешкался и сунул мобильный в карман. Эта семья занималась дрессировкой собак, включая тех, с которыми не могли справиться их хозяева. Никита тут же представил, как на звонок к воротам принесется свора из питбулей и бультерьеров, и его решимость впервые за утро дала трещину. Но он тут же напомнил себе, что сдаваться – не в его стиле. С Крушининым он поговорит, даже если придется оставить в зубах питбуля свою филейную часть. Многие коллеги ведут репортажи из горячих точек и ради сенсационного материала рискуют собственной жизнью. А тут, подумаешь, собаки! И Никита решительно надавил на кнопку звонка.

К его удивлению, не раздалось ни лая, ни другого шума, выдающего наличие за забором псов. Никита даже подумал, что ошибся и сделал шаг назад, чтобы убедиться в правильности адреса, но в этот момент дверь рядом с воротами распахнулась.

Открыл ему сам хозяин, и это показалось хорошим знаком.

– Здрасьте! – бодро поздоровался Никита и заулыбался как можно приветливее, желая сразу расположить к себе того, кого Анфиса считала близким другом. В реальности Крушинин оказался не светло-рыжим, как на фотографии, рыжина его была скорее каштанового оттенка, и носил теперь Данила короткую стрижку и стильную бородку. Но все равно Никита узнал бы его, даже если бы случайно встретил на улице.

– Здравствуйте, – спокойно поздоровался хозяин, скользнул взглядом по Никите и опустил глаза, будто надеясь увидеть кого-то еще. Собаку – кого еще. Сюда наверняка приезжают сразу с псами. Никита внезапно почувствовал себя неловко. И не только потому, что явился по другому делу, но и еще потому, что Крушинин был на целую голову выше его, и это «автоматом» давало ему преимущество.

– Эм… – начал Никита, потому что хозяин дома продолжал терпеливо выжидать, при этом загораживая гостю обзор и все еще не приглашая пройти.

– Мне вас порекомендовали, – ляпнул Никита совсем не то, что собирался. Но взгляд Крушинина внезапно потеплел, на его губах даже появилась улыбка. Данила отступил в сторону и пригласил гостя жестом.

– Какая порода?

– Что? – не понял Никита, направляясь следом за хозяином через двор к небольшой беседке.

– Какой породы ваша собака? – терпеливо пояснил Крушинин, оглянувшись на него через плечо.

– Эм… – замялся Никита и мысленно отругал себя за такой промах. Нужно было хотя бы почитать что-нибудь о породах собак в Интернете, перед тем как отправляться в гости к кинологу! Ошибкой было настроиться лишь на беседу о певице и не проработать «собачью» тему.

– Пудель! – выдал Никита первое, что пришло на ум. – Такой, знаете… кудлатенький! Танцует на задних лапках вот так…

Он сложил руки перед грудью наподобие лапок, высунул язык и изобразил нечто подобное собачьему танцу. Похоже, импровизация удалась на славу, потому что Крушинин снова улыбнулся. А этот кинолог ничего, приятный, добрый и, похоже, открытый! Человек, который любит собак, не может быть злым и сердитым. Никита совсем приободрился, решив, что беседа пойдет как по маслу, и украдкой окинул взглядом двор: просторно, чисто и светло. Неподалеку от крыльца располагались качели, что выдавало наличие в семье детей. Рядом с домиком для игр валялись два розовых самоката. А возле цветочной клумбы Никита разглядел небольшую песочницу. В другой стороне, неподалеку от беседки, к которой вел его хозяин, на аккуратно подстриженном газоне стояла пара длинных столов и скамеек и, чуть дальше – барбекюшница. Похоже, в этом доме часто собирались большими компаниями. Все было обустроено для приятного времяпровождения, но ничего намекающего на род занятия, указанного на сайте, Никита не заметил.

– Тренировочная площадка находится не здесь, – пояснил Данила, перехватив его взгляд. И, решив, что лучше показать гостю ее расположение, провел мимо беседки к сетчатому забору, отделяющему жилую зону от большой лужайки. Рядом с ограждением находились какие-то постройки, а вдали Никита заметил что-то похожее на «полосу препятствий» – бревна, щиты, конусы.

– Там – площадка. А рядом с домом будет питомник. Мы уже его обустроили.

– А… А я думаю, почему так тихо? – засмеялся Никита, возвращаясь с хозяином к беседке. Присел на скамейку, на которую ему гостеприимно указал Крушинин, и побарабанил пальцами по колену, думая, как бы свернуть разговор на нужную тему.

– Занятия начнутся меньше чем через час, и собак привозят к другому входу, – пояснил Данила, присаживаясь напротив Никиты. – Так расскажите о вашей собаке. Какой возраст, как зовут, где и в каком возрасте вы ее взяли, как прошла адаптация. Но лучше начните с проблемы.

– С проблемы?

Краем глаза Никита заметил, что дверь в доме приоткрылась и на крыльцо вышла девочка лет четырех в белой кофточке и джинсовой юбочке. Ее волосы того же оттенка, что и у отца, были заплетены в две растрепавшиеся косички, выбившиеся из прически прядки мелко завивались, образовывая над головой темно-рыжее облако. Девочка держала под передние лапы серую кошку, задние лапы которой безвольно болтались, как у тряпичной куклы. Бедная животина то ли уже смирилась со своей участью, то ли была полужива после игр с малолетней хозяйкой, то ли просто оказалась настолько ленива, что ей было все равно, что с нею творят. Но не успела девочка присесть на скамейку возле детского домика, как дверь снова с громким стуком распахнулась и по ступеням слетела огненным солнцем еще одна девочка, одетая в оранжевый комбинезон. У Никиты аж в глазах зарябило от такого буйства рыжего.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru