Наталья Жукова
Ошейник с кружевным воротником
Посвящается японскому хину по имени Тин-Тин.
© Наталья Жукова, 2014
© Маргарита Волкова, иллюстрации, 2014
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2014
Эта история
О том, что случилось с мальчиком Мотей и с его сестрёнкой Полиной, когда они были маленькими.
О «существах» присланных на землю богиней солнца Аматэрасу.
О том, что в золотых клетках нет счастья.
О принцессе Контессе и ее братике Кийоши.
О японском хине Гоше, который оказался не Гошей.
О боксере Кузьме, о колли Джульетте и о карликовом пуделе Пищике.
О друзьях Пищика Васе и Тузике.
О кошках Мурке и Маргошке.
О котах Барсике и Жюле.
О том, что в приюте жить невесело.
О Макаронном Монстре № 1 и его слугах.
О том, что Хвостатые-Рогатые чудовища задумали революцию.
О волшебстве жёлтой хризантемы.
О том, что в зеркалах есть тайна.
О душе, О любви, О сострадании.
И ещё О том, что жизнь это подарок!
Наши друзья собаки
Если вы будете говорить с животными, они будут говорить с вами и вы узнаете друг друга…
Из высказываний древних индейцев
Когда мы были маленькими, мы с моей сестрой Полиной жили на набережной реки, недалеко от парка. В этом парке мы гуляли с бабушкой. Мне было восемь лет, а Полине не исполнилось и шести, когда с нами случилась история, которую я не могу забыть. Виновником этой истории стало наше упрямое желание, чтобы мама с папой подарили нам маленькую собачку. Мы просили, даже умоляли родителей, чтобы они не откладывали своё обещание. Родители нас выслушивали, одобрительно кивали головой, но каждый раз находили причины, чтобы поговорить о чём-нибудь другом. Мы страдали. Самым действенным лекарством от этих страданий были прогулки по парку. В парке мы оставляли бабушку с её газетами возле ближайшей скамейки и бежали или на футбольное поле, или на площадку, где счастливые хозяева выгуливали своих питомцев.
Каждый день картина на этой площадке менялась как кадры в кино – кто-то новый появлялся, кто-то переставал приходить. Нам нравились все собаки, но у меня и у Полины были свои предпочтения. Полина ждала, когда к нам подойдёт нарядная дама с щенком королевского пуделя на поводке. Дама присаживалась на скамейку и снимала с Гули поводок, щенок приходил в восторг и тут же бежал поздороваться с санбернаром по имени Да Винчи. Полина подзывала Гулю к себе и прикасалась руками к его длинным, мягким ушкам. Гуля к этому привык и при каждой новой встрече приветствовал мою сестру громким лаем.
Глазастый пекинес Шустик чем-то мне напоминал японского хина нарисованного на нашей старинной вазе. Но на хина я мог только смотреть и мечтать, что когда-нибудь у меня будет такая же чёрно-белая собачка. Шустик же был живой, потешный и озорной пёс. Хозяин бросал Шустику мяч, и мы с ним наперегонки бежали за этим мячом. Иногда нам подрезала путь овчарка Церера. Она по хозяйски забирала мяч и убегала с ним к другим собакам. Шустик относился к этому со стоическим спокойствием. Он даже гордился тем, что такая большая и мужественная собака обращает на него свое внимание. При виде Цереры он застывал на месте, безропотно прощался со своим мячом и превращался в барьер, через который Церера непрочь была попрыгать.
У нас с Полиной имя Цереры вызывало восторг. Когда мы видели, что она подходит к площадке, мы начинали громко, как на стадионе, кричать – Це-ре-ра, Це-ре-ра, Це-ре-ра! Церера не задумывалась почему ее назвали таким редким именем. Она не слышала про покрытую льдами и глиной планету с таким же названием, как ее имя. Не знала она и того, что эта планета когда-то была астероидом. И не могла она даже предположить, что в древности у греков и римлян именем Церера называли богиню плодородия.
Церера не была величественна как греческая богиня, и не была холодна как далёкая ледяная планета. Она носилась по площадке с маленьким Гулькой, затевала игры с таксой Жуди, ураганом налетала на французского бульдога Солоху, бегала наперегонки с санбернаром Да Винчи.
Иногда на нашу площадку приходил со своим хозяином коричневый сеттер по имени Милорд. При виде Милорда Церера забывала про всё на свете. Это была дружба на равную двух красивых и сильных собак. Друзьями Цереры становились не только счастливые породистые собаки, принадлежащие кому-то. Она была приветлива и со случайно заскочившими на площадку дворняжками, и с уже непохожими на себя самих растерянными и невесёлыми собаками, которые или потерялись, или были выброшены на улицу, как надоевшие и никому не нужные. Нам с Полей было их очень жалко, но мы жалели и себя самих – по дороге домой рядом с нами не семенил своими ножками наш собственный любимый пёсик. Он мог быть только маленьким, вроде полькиного игрушечного мишки. О больших собаках как Церера или Милорд, говорить с родителями не имело никакого смысла, хотя немецкие овчарки и сеттеры казались нам верхом совершенства. Поля капризничала. То ей хотелось крошку чихуа-хуа, то пекинеса, то карликового пуделя. Я был постоянен в своём желании – мне нужен был японский хин.
Все наши разговоры и мольбы о собачке оставались без внимания. Мама с папой отделывались обещаниями: да-да, пора, скоро, очень скоро… И это «скоро» не наступало.
Мой друг Тин-Тин
Все с годами изменилось в нашем парке. Когда-то на месте, где мы стоим с Тин-Тином, была продуктовая палатка, за ней сцена, за сценой детская горка и заросшая дикой травой поляна. Теперь нас окружают клумбы и цветы. Много цветов. Тин-Тин смотрит на желтые хризантемы. Я ему говорю:
– В стране, откуда родом твои предки, хризантему называют «золотым цветком». Ее рисуют художники, ей посвящают стихи поэты… Хризантема не простой цветок, в ней заключены неразгаданные загадки, могущество и волшебство…
Мой японский хин внимательно слушает то, что я ему рассказываю. Он такой же смышлёный и любознательный как все хины, и такой же шаловливый и быстрый как они. Внезапно посещает Тип-Тина шальная мысль – захотелось ему меня попугать! Он срывается с места и мчится вперед как метеор. Отбежит подальше, посмотрит на меня издали своими косоватыми глазами и исчезает.
Я делаю вид, что взволнован, что жить мне без Тип-Тина страшно и даже невозможно. Оглядываюсь по сторонам, зову его. Он не отвечает.
Присаживаюсь на скамейку и вижу, что Тин-Тин уже бежит ко мне. В глазах его тревога, он спрашивает:
– Больше не хочешь играть? О чём ты задумался? Ты думаешь обо мне?
Я ему отвечаю:
– Конечно о тебе! Вы, хины, виновники странной истории, которая случилась со мной и с Полиной, когда мы были маленькими. Хочешь послушать?
Тин-Тин кивает головой. Я начинаю рассказывать.
Хины и императоры
Самым большим богатством в нашей семье считалась старинная японская ваза. Она стояла на серванте набитом хрустальными рюмками, фарфоровыми балеринами и зайцами. Ваза была расписана золотыми узорами и иероглифами, на их фоне художник изобразил сражения японских воинов – самураев и мирно прогуливающихся по саду японок в ярких кимоно. На плече у одной из японок сидела маленькая собачка – японский хин. Как и его хозяйка, хин был одет в шёлковое кимоно, а на шее у него то ли сверкало ожерелье, то ли искрами переливался голубой ошейник с кружевным воротником.
Когда я смотрел на этого хина, мне казалось, что он прищуривает глаза и тоже смотрит на меня. Взгляд его был загадочный и пронзительный, в глубине его пряталась тайна, которую мне хотелось разгадать.
К восьми годам я прочитал про хинов немало историй. По версии одной из них хины прибыли в Японию из Китая. Император принял своих гостей с большими почестями.
Он украсил дворец нежными цветами орхидей и ирисов, посадил собачек в золотые клетки, подвесил эти клетки к потолку и стал смотреть на хинов снизу вверх. Хины были так хороши собой, что властителю страны Ямато (так в древности называли Японию) захотелось, чтобы никто кроме него не мог любоваться их изяществом и красотой. Но подумал ли император о самих хинах? Могут ли маленькие собачки чувствовать себя под потолком диковинными птицами? Хинам не хотелось быть ни диковинными, ни птицами. Они поглядывали на императора сверху вниз и смеялись. Император был смущен. Он разломал золотые клетки, а хинам предложил перебраться в широкие рукава своего шёлкового кимоно. От такого предложения хины не отказались. На своем роскошном хризантемовом троне император сидел теперь не один. Рядом с ним были его хины. Они слушали старинную музыку, наслаждались звуками флейт и барабанов, приходили в восторг от драгоценных камней на одеждах своего повелителя. Хинам нравились фиолетовые стены дворцовых залов, висящие на них зеркала, старинные гравюры, картины знаменитых художников… Фарфоровые вазы и бронзовые скульптуры, маски мстящих демонов, слуги в ярких шёлковых кимоно – все это становилось фоном их жизни. И такую жизнь хины полюбили.
С древних времён императоры страны Ямато считались потомками богини солнца Аматэрасу. Титул «тэнно» давал им право называться «небесными хозяевами Востока». Но было бы неправильным считать их свободными людьми. Императорам не разрешалось покидать не только свою страну, но даже и свой дворец. Маленькие хины должны были подчиниться правилам жизни своих повелителей, в дар от которых они получили божественный титул и превратились из простых собачек «уно» в священных существ, желания которых мгновенно исполняются.
Дни шли за днями, хины все больше привыкали к своей новой жизни и все больше ее любили. Но случилось так, что один из них загрустил. Ему стали тесны рукава императорского кимоно. Его перестали восхищать маски мстящих демонов, разонравились звуки флейт и барабанов, дворец императора стал напоминать ему золотую клетку. Хин вышел в сад, посмотрел как цветёт сакура и как распускаются цветы персика. К императору он больше не вернулся.
Император впал в уныние. Он расценил поступок непокорного хина как неблагодарнось и предательство, посчитал, что честь его поругана навсегда. Не выдержав такого страдания, несчастный император последовал традиции японских воинов самураев и вспорол себе кинжалом живот – сделал себе харакири.
Прошли века. Япония стала другой. В современном мире правители страны восходящего солнца перестали быть пленниками своего дворца. Они встречаются с народом, разъезжают по миру, ведут переговоры с дипломатами других государств, увлекаются не только искусством, но и наукой – проводят время за микроскопами и компьютерами, участвуют в экспедициях, пишут научные труды. Как и в прежние времена японские императоры боготворят своих маленьких хинов и считают их священными посланниками богини солнца Аматэрасу.
В наши дни священных собачек хинов стали ценить не только за красоту, но и за их независимый характер, за их любознательность и постоянное желание больше узнать о мире, в котором они живут.
Эта история о потомках японского хина, который в древние времена не захотел быть забавной игрушкой импертора и украшением его дворца. Она началась с того, что мы с Полиной встретили Гошу.
Шелковые ушки и раскосые глаза
Как-то мы с моей сестрой собирались идти в парк. Я ей сказал:
– Полина! Почему я всегда должен тебя ждать? Ты возишься, возишься… Я бы успел слетать в Японию за японским хином. Не нравится мне, что у их императора хинов много, а у меня нет ни одного.
Полина фыркнула:
– Подумаешь ни одного… У меня тоже нет ни одного карликового пуделя, но я же не собираюсь за ним куда-то лететь! В самолёт без билета не пускают!
Бабушка слушала наши разговоры и терпеливо ждала, когда мы решим кто куда полетит, или не полетит. Наконец её терпение лопнуло, она покрутила ключами перед моим носом и вышла из квартиры. Мы с Полиной выскочили вслед за ней.
В парке всё было как всегда. На главной аллее мы помахали бабушке руками и помчались в сторону футбольного поля. Бежали мы быстрее обычного, потому что опаздывали к началу матча между командами нашего и соседнего дворов.
На повороте с главной аллеи случилось то, что заставило нас остановиться и даже вскрикнуть от удивления. Навстречу нам двигалось маленькое существо с чёрными ушками и большими раскосыми глазами. Это был японский хин, только не взрослый хин, а совсем ещё щенок – непричёсанный и с грязными лапами. На шее у него поблескивал голубой ошейник с кружевным воротником.
Маленький хин остановился и стал поворачивать голову в разные стороны. Наверное он искал своего хозяина, но хозяин его не появлялся.
Я поднял с земли ветку и подбросил её вверх. Щенок подпрыгнул и вернул ветку мне. Я снова проделал то же самое, но ветка его больше не интересовала. Хин подошёл ко мне поближе и встал на задние лапы. Я решил, что щенок просит меня, чтобы я взял его на руки, но как только я нагнулся чтобы это сделать, он испуганно отскочил в сторону и подбежал к Полине. Полина протянула ему руку, щенок на ходу прикоснулся к её руке, а потом помчался к кустам, которые длинными рядами выстроились вдоль границы между аллеей и поляной, заросшей дикой травой. Мы побежали вслед за этим чем-то напуганным малышом, раздвинули ветки кустов и стали его звать, но щенка нигде не было.
Расстроенные, мы забыли о футболе, и вернулись к бабушке. Так неожиданно появился перед нами этот маленький хин, и так быстро исчез… Что его напугало? Кого он искал? Почему не остался с нами? Моя сестра упрямо твердила себе под нос, что щенок подбежал к нам не случайно. Я с ней не соглашался. Полина злилась:
– Моть! Всегда ты со мной споришь! Ой! Что это с тобой? У тебя в глазах слезы. Ты плачешь?
Я сказал Полине:
– Я не плачу, а удивляюсь! И от удивления из моих глаз стала капать вода… А ты, Поль, заметила, что у этого маленького хина такой же голубой ошейник, как у хина нарисованного на нашей вазе?
Полина как-то странно взглянула на меня и произнесла:
– Может быть это он и есть?
Моя сестра самая большая на свете фантазёрка, я напомнил ей об этом, а потом добавил:
– Придём домой, проверим!
Дома я сразу бросился в большую комнату – старинной вазы на месте не было! Я крикнул:
– Бабушка! Куда делась наша ваза? Мне нужно посмотреть на японскую собачку!
Бабушка подошла ко мне поближе и тихо, как будто бы про себя, проговорила:
– Мотя! Вазы больше нет. Вчера вечером мама её случайно разбила. Я опустился на пол, и увидел как что-то блеснуло под столом. Это был осколок стекла. Я взял осколок в руки – на меня смотрели печальные глаза нарисованного на вазе хина! Я запихнул осколок в карман и ушёл в свою комнату. Вечером Полина сообщила:
– Я думаю, что с этим кружевным воротничком мы ещё встретимся, давай называть щенка Гошей! И знаешь что, Мотя? Хватит реветь!
Кузьма, Джульетта и Пищик
Гоша так поразил наше воображение, что мы всё реже стали навещать своих друзей – Гулю, Шустика, Солоху, Да Винчи и Цереру.
Как-то раз мы сидели на скамейке на том самом месте, где в первый раз встретили Гошу. Был праздник. Недалеко от нас играли музыканты. Люди танцевали. Вдруг я почувствовал за спиной какой-то шорох. Неужели это он, наш хин? Так хотелось чтобы он вернулся!
Мы с Полиной раздвинули ветки кустов и увидели не Гошу, а большую компанию собак. Собаки расположились на траве рядом с невысоким сооружением, которое когда-то было детской горкой. Ближе к нам сидела собака похожая на колли. Рядом с ней сидел боксёр. Он смотрел как прыгает и ловит свой хвост щенок, напоминающий карликового пуделя. Боксёр что-то сказал колли. Он назвал её Джульеттой. Джульетта ответила боксёру и назвала его Кузьмой. Потом она стала разговаривать с пуделем:
– Пищик, перестань скакать! Ты сломаешь себе ножку. У нас с Кузьмой не так много денег, чтобы водить тебя к ветеринару!
Кузьма заворчал на Джульетту:
– Джульетта, что ты хочешь от Пищика? Дети всему учатся на собственном опыте, пускай он делает то, что ему хочется!
Джульетта отвернулась от Кузьмы и посмотрела в сторону. Мы с Полиной повернули головы туда же. В кустах, подражая людям, танцевали собаки! Джульетте не нравилось как они танцуют и она снова заговорила с Кузьмой:
– Кузьма! Что с ними? Посмотри как они задирают лапы! Ррыы… Распрыгались! Думают, что танцуют кан-кан! Кабаре, честное слово!
Кузьма бросил взгляд на Джульетту и огрызнулся:
– Ррыы-ррр, Джульетта! Что плохого в кабаре? Все собаки разные. Одним нравится кан-кан, другим вальс. Не ворчи, давай потанцуем сами!
Джульетта подошла к Кузьме и они стали танцевать. Кузьма никак не мог попасть в такт. Джульетта сердилась:
– Ну и неуклюжий ты пёс, Кузьма! Не наступай мне на лапу. Слушай музыку. Раз-два-три, раз-два-три. Аф-аф! Всё сначала! Нет! Ничего у тебя не получается. Иди лучше сочиняй свои стихи и пой арии.
Кузьма надулся и хотел уйти, но Пищик ему крикнул:
– Не уходи, дядя Кузьма! Смотри, как надо танцевать вальс!
Пищик запрыгал, пытаясь поймать свой хвост. Джульетта стала придираться и к нему:
– Эй, Пищик, не так ты танцуешь! Посмотри как это делают люди! Раз-два-три… лапку чуть в сторону… Вот так другое дело! Обними меня – мы всем сейчас покажем как надо танцевать венский вальс!
Кузьма в восторге зарычал:
– Ррыыы… Венский вальс? До чего же ты образованная собака, милая Джульетта!
Пищик развеселился и стал передразнивать Кузьму:
– Венский вальс, венский вальс! Ты образованная собака, милая Джульетта! Ррыыы… Аф-аф! Аф-аф-аф!
Джульетте не понравилось, что Пищик валяет дурака:
– Пищик, ты перестанешь заниматься своим хвостом? Лучше послушай, что было со мной, когда я была маленьким пушистым щенком. Мы жили в просторной квартире вместе с моей хозяйкой, которую все называли мадам. Моя мадам любила танцевать. Она брала меня за лапы и мы кружились с ней по комнате под дивные мелодии вальсов Штрауса.
Кузьма подпрыгнул от удивления:
– Никогда не знал, что страусы пишут музыку! Я думал, что они только умеют быстро бегать!
Джульетта засмеялась:
– Ха-ха-ха, Кузьма, я говорю о композиторе Иогане Штраусе, который жил в Вене и писал вальсы! А ты думаешь о страусах, которые бегают быстрее чемпионов мира, но не умеют писать вальсы и не могут летать как другие птицы!
Пищик засмеялся тоже:
– Хи-хи-хи, аф-аф, дядя Кузьма! Ты такой большой и не знаешь, а я такой маленький, а знаю! Моя Марь Василька мне читала сказку про страусов. Эти страусы не только быстро бегают, но ещё и откладывают самые большие, самые огромные яйца!
Кузьма почувствовал себя неловко. Какой конфуз! Как можно не знать, что жил когда-то на свете композитор Иоган Штраус, который писал вальсы?! А не знать, что страусы откладывают огромные яйца? Стыдно! До чего же стыдно! Что теперь подумает Джульетта?
Пищик заметил, что Кузьма расстроился и решил его развеселить. Он подошёл к Джульетте, шаркнул лапкой, пригласил Джульетту на танец и запел на ходу придуманную им песенку:
Джульетта, раз, и два, и три
Мы кружимся с тобою!
То вверх, то вниз и поднялись
Над самою землёю.
Как шарики – то вверх, то вниз
Мы по ветру летаем!
Летим-летим, летим-летим,
И в небе пропадаем!
Кузьма отвлёкся от грустных мыслей и стал подпевать Пищику:
А я один, но раз-два-три,
Я вальс танцую тоже…
Все собаки запели вслед за Кузьмой:
И раз-два-три, и раз-два-три,
Танцуем все как можем!
И раз-два-три, и раз-два-три,
Мы по ветру летаем!
Летим-летим, летим-летим,
И в небе пропадаем!
Кузьма остановился и взглянул на Джульетту:
– Уаау-уау, афф-афф-афф! Я опозорился! Венский вальс не для меня. И я не для Джульетты. Какое безразличие в её глазах, какой холод! Пойду покручусь возле буфета, все уже давно проголодались.
Мы с Полиной смотрели как танцуют собаки и слушали, что говорит Кузьма о себе, и о Джульетте. Все это нас нисколько не удивляло, потому что мы всегда знали, что собаки умеют говорить как люди, умеют веселиться, когда им весело, и плакать, когда им больно.
Беспечная мадам
Кузьма собрался уходить, но тут он услышал крик Пищика:
– Дядя Кузьма, ты куда? Я пойду с тобой!
Потом закричала Джульетта:
– Пищик, остановись! Отойдёшь от Кузьмы, потеряешься как я… Когда-то очень давно, в моём детстве…
В том детстве, где-то там,
Беспечная мадам
Меня держала в холе.
Звала малюткой колли.
Но как-то раз она,
Конечно не одна,
Под круглою луною
Гуляла не со мною.
За нею я бежала.
Я плакала, дрожала.
Не до меня ей было там —
Меня не видела мадам.
Шёл дождь, кругом вода.
Она исчезла вскоре.
Ушла моя мадам,
Забыв про колли.
Она ушла, а я осталась в этом парке одна.
Шёл дождь. Кругом вода.
Её следы размылись.
Ушла моя мадам.
Мы навсегда простились.
Джульетта поднесла лапы к глазам и тихо проговорила:
Беспечная мадам!
Верна я буду вам.
Хоть вспоминайте что ли
Свою малютку колли.
Пищик слушал Джульетту и хлюпал носом:
– Эта мадам тебя не видела? Ты по ней скучаешь? Плачешь?! Бедные мы, бедные! Нет у нас с тобой никого на свете!
Джульетта прижала Пищика к себе и молчала. Они выглядели несчастными, эти потерявшие своих близких и предоставленные самим себе, собаки. Боксёр Кузьма подошёл к ним поближе и стал их учить быть сильными:
– Ррыы, Джульетта! Рры, Пищик! Перестаньте страдать – вы не имеете права на страдание! Жизнь проста не бывает. Но мы не одни, мы любим друг друга. Поднимите вверх свои мокрые носы и давайте обойдемся без слез!! В мире столько трагедий – наводнения, пожары, войны! Тонут корабли, разбиваются самолёты! Мы живы и у нас есть крыша над головой – наш мост. Пищик, ты простудишься, надень шапочку. Я сейчас добуду что-то очень вкусное и мы устроим пир!
Пира мы с Полей не дождались, потому что вспомнили про бабушку. Она сидела на своей любимой скамейке у самых ворот парка и возилась с газетами. Нам так хотелось рассказать ей о том, что мы видели! И маме с папой мы хотели бы об этом рассказать. Но ни бабушка, ни папа с мамой нам бы не поверили. Да и кто бы нам поверил?