Наталья Гунина
Шуршание и шёпот
Проснувшись утром, я обрадовался. Из-за штор не проникало ни одного солнечного луча. Неужели пасмурно? Неужели мне наконец повезло и пошёл дождь? Я приоткрыл штору и закричал. Стекло было полностью залеплено ими. Кровавые и ядовито-жёлтые, они вяло шевелились, медленно переползали с места на место.
Я задёрнул окно, сел в угол на кровать и взял дневник. Он всегда помогает мне успокоиться. Мне надо только ждать. Время на моей стороне. Время на моей стороне. Время на моей…
* * *
Двадцать третье сентября
Они всё еще на окнах. Покрывают их ровным слоем. Выжидают. Чего они ждут? Зачем вообще ко мне привязались? Никто мне не поможет. Но надо держаться, и я держусь.
* * *
Двадцать четвертое сентября
Мне снилось, что пришла зима. Я вышел на улицу, а там все покрыто толстой коркой льда. Деревья, дома, асфальт. Подо льдом – они. Уже безопасные, надёжно скованные, но все еще злобные. Бессильно скалили мелкие острые зубы. Хрипели еле слышно. Но я их не боялся. Меня переполняло счастье, что я свободен, могу идти, куда хочу, и делать, что хочу.
Внезапно небо потемнело, крупными хлопьями повалил снег. Отовсюду послышалось тихое шуршащее хихиканье, как будто кто-то мял в кулаке тонкий лист бумаги. Я похолодел и обернулся. На всех хлопьях было одно и то же – ехидные острые улыбки.
Я закричал и от крика проснулся. И долго не мог унять сильно колотящееся сердце.
* * *
Двадцать пятое
Я заметил, что они не покрывают окно ровным слоем, а сгрудились кучей в одном месте. Я пригляделся, переборов отвращение, и увидел в стекле тонкую трещину. Двойной стеклопакет ещё сколько-то продержится, но, кажется, уже недолго.
Может, кто-то в другом конце города сидит вот так же, глядя на медленно расширяющуюся трещину в стекле. Или я один такой во всем мире. Или, наоборот, я последний оставшийся в живых. Я закрыл глаза, и мне представился пустой город, по самые крыши засыпанный сухими листьями.
* * *
Двадцать шестое