Наталья Гимон
Сплетённые судьбой. Сказки дедушки Корая
– Ваше Величество, – негромко окликнул своего господина знакомый голос. Такин, вынырнув обратно на поверхность действительности из объятий сладостного видения, посмотрел на молодого воина и на всех остальных, кто стоял сейчас рядом, кто без колебаний прошёл с ним рука об руку весь путь через тьму отчаянья и безоглядно верил в него. Эльфийская принцесса верно сказала – с велениями Судьбы не поспоришь. Только она решает, кого встретишь ты на дороге, кто из встречных примет твою сторону и чья рука выдернет тебя из-под копыт несущегося во весь опор всадника. Будет то закованная в латную перчатку длань короля или крепкая ладонь простого воина, почти что мальчишки, невесть как чувствующего приближающуюся опасность, тонкие пальцы лесной ведьмы, готовой добровольно погибнуть за тебя и твоих людей, или цепкая, уверенная в своей правоте хватка того, с кого всё началось. Колесо судьбы сделало полный оборот. Всё вернулось на круги своя, и ничего не изменилось. Кроме одного – чёткого понимания того, что всё же от тебя зависит, бросишь ли ты камень в спину обидчику или же не станешь будить спящую в горах лавину, а просто развернёшься и пойдёшь дальше своим путём. Нужно лишь принять верное решение.
– Мы возвращаемся, Дэрин. Скажи всем, что утром мы возвращаемся домой.
Внутри себя молодой король не ощущал ни тоски, ни сожаления. Но зато там, словно свитый в немыслимый узел ветер, пульсировала сила, оставленная в дар Владычицей Лесного Предела, та самая сила, которая никогда не позволит ни ему, ни его подданным опустить руки и сдаться… И ещё там маленькой звездой всё же сияла надежда. Надежда на то, что когда-нибудь они обязательно встретятся, пусть даже не в этом мире.
В Стране сердца Такина наступал рассвет. Золотое солнце медленно выплывало из-за окоёма земли, ярким своим светом смывая с прекрасного края сиреневые сумерки. Дракон, расправив крылья, сидел на вершине своего холма, вбирая в себя долгожданное тепло и свет, и негромко бормотал сквозь блаженную улыбку на чешуйчатой морде:
– Всё-то ты знаешь, ведьма. Всё-то ты знаешь…
_________________________
Алуида́йна
(Книга Мудрости)
песнь 57, записанная Владычицей Ве́ирэ Нэи́ль в год 3 289 от сотворения мира
(последняя)
…Перворожденные верят, что души умерших эльфов поднимаются ввысь и становятся звёздами, блуждающими во вселенной. Эти звёзды странствуют между мирами, собирая крупицы мудрости, и однажды настаёт день, когда звезда прилетает обратно. И тогда в земле эльфов рождается ребёнок-эльф.
Но иногда звезда не возвращается на родную землю, а, пытаясь дотянуться до сокрытой чужим небом тайны, стремительным росчерком падает в объятья чужого мира. И горе той звезде, которая упала там, где даже не знают о перворожденных, ибо тогда душа эльфа обречена на одиночество, а под солнцем тёмного мира рождается ребёнок-человек.
И лишь однажды может случиться так, что блуждающая звезда перворожденного возьмёт с собой душу человека и проведёт её по невидимым тропам Вселенной, чтобы не потеряться в её бесконечности и вместе обрести жизнь в одном из миров, пусть даже в том, где не слышали о Высшей расе. Тогда одиночество уже не страшно потерявшейся звезде, ибо она озарена великой силой, имя которой – Любовь…
Корай давно закончил свой рассказ, а перед внутренним взором мальчишки всё плыли и плыли яркие картины жестоких сражений и походных костров, образы страшных крылатых человекоподобных чудовищ и лицо прекрасной эльфийки, будто бы и не сказка это была вовсе, а старые, давно забытые воспоминания. Казалось, словно седой сказочник нарочно дал королю людей имя его, Такина.
– Дедушка, – негромко произнёс парнишка, – ты ведь и не травник вовсе. – И Корай аж вздрогнул от неожиданности.
– А кто же?
– Ты – ведун, – убеждённо сказал Такин, медленно складывая в метёлку очередную веточку.
Старик кашлянул, глянул в окно и с досадой сказал:
– Ты, малец, домой лучше беги, солнце уже за полдень перевалило.
– А как же… – и мальчишка указал кивком на оставшуюся недоразобранной траву, но Корай только рукой махнул:
– Да здесь всего-то и осталось, что одна четвертушка. До вечера я её и сам разберу. Ступай.
Парнишка довязал последнюю метёлку, сбросил в мису оказавшиеся близко к краю ломкие листочки, и только тогда поднялся из-за стола и стал натягивать тулуп.
– Ты на отца-то боле не обижаешься? – уже у двери догнал его вопрос старого сказочника.
– Да за что же? – удивлённо обернулся парнишка и, поклонившись в пояс, вышел из горницы.
Корай улыбнулся, вздохнул и опустил голову, не заметив, как дверь спустя мгновенье снова бесшумно приоткрылась, и внутрь заглянул Такин да так и замер с открытым ртом и не высказанным вопросом, не сводя взгляда с быстро и ловко снующих над столом узловатых пальцев, под которыми оставшаяся четверть целебного сена таяла прямо на глазах, превращаясь в метёлки, кучки, косы. Мальчишка покраснел от досады, понимая, что его провели на мякине, обманули как младенчика. Не нужна была старому Кораю его помощь, просто потолковать он хотел с неразумным дитём, объяснить. Но обижаться на старика Такин не стал, а сердцем почувствовал, что услышанную сегодня сказку ему следует крепко запомнить на всю жизнь. Да он и так её не забыл бы – волшебную историю, разбуженную в маленькой душе. Парнишка также неслышно прикрыл за собой дверь и, выскочив на улицу, побежал домой.
А Корай проводил взглядом из окна бегущую по уже утоптанной среди сугробов дорожке невысокую фигуру и проворчал:
– Ишь ты, какой догадливый… – потом вдруг склонил голову на бок и спросил неизвестно кого: – А что? Может, и впрямь неплохой правитель получится, а?..
На ослепительном зимнем солнышке все деревья, не тревожимые ветром, застыли на трескучем морозе, словно ледком покрылись. И лишь маленькая липка у крыльца потемневшего от времени дома качнула сверкающими в солнечных лучах ветвями, словно согласно головой кивнула, да окажись кто поблизости, послышалось бы ему, будто в негромком скрипе ветвей кто-то тихонечко вздохнул:
– Верно, братик…
Примечания
1 – Таву́н – маленькое создание магического мира, обитающее только в очень холодной среде; что-то вроде цветочных фей, только гораздо более шкодливое и глупое. Живёт большими стаями. Результатом их неконтролируемого веселья становятся сильные метели и бураны. Пойманное сведущим чародеем, может использоваться как мгновенно замораживающее заклинание. Астральные силы чародея при этом не задействуются, что позволяет плести одновременно с «ледяным вихрем» ещё какую-либо волшбу. Некоторые чародеи умудряются приручить тавуна и поселить его в погребе по-соседству с домовым. Зато ваши запасы никогда не испортятся. Скорее уж заледенеют как в морозилке (мои прим.).
2 – «Белый Схрон» – заклинание высшего уровня магии. Может накладываться как одним, так и несколькими чародеями. Являет собой самый надёжный способ спрятать что-либо, в том числе (в последнем случае) – и друг от друга, т.к. без добровольного участия одного из заклинавших спрятанное никогда не сможет быть извлечено на свет божий (мои прим.).
3 – А́йдэ – «сердечко моё», «дитя моё» (эльф.)
4 – Иу́ро, коинэ́ вар – «я виноват, прости меня» (эльф.)
5 – А́лва нэи́ль (Альванэи́ль) – «падающая звезда» (эльф.)
6 – Ве́ирэ – «путеводная» (эльф.)
