Наталья Гимон
Сплетённые судьбой. Сказки дедушки Корая
Стоящий у входа воин не шевелился, будто и не человек был вовсе, а изваяние, вырубленное из камня. Король походя скользнул по нему взглядом и вдруг остановился – лицо молодого мужчины было ему знакомо. Память услужливо подсказала имя: Дэрин. Тот самый парень, который совсем недавно, всего дней десять назад спас половину объединённого тогда ещё войска.
– Ты родился под счастливой звездой, воин, солнце поцеловало твою колыбель – негромко, будто сам себе сказал правитель и отвернулся, намереваясь пройти мимо, но вдруг услышал тоже тихое:
– Вовсе нет, мой король.
– Почему же? – удивлённо обернулся тот. – Ты до сих пор жив…
Мужчина молчал, а слуха правителя восточного королевства коснулась незатейливая мелодия напеваемой какой-то женщиной колыбельной. Такин Солармийский прислушался и чуть улыбнулся:
– Слышишь? Когда-то много лет назад вот также пела мне моя мать. И тебе, наверное, тоже. – Он заглянул в лицо воину, и тот едва заметно кивнул. – Поверь мне, для этой женщины сейчас нет счастья большего, чем возможность петь эту колыбельную своему малышу, целому и невредимому. – Правитель помолчал немного и, вздохнув, добавил: – Самое ценное, самое главное счастье, которое дарит людям этот мир – это жизнь. Жизнь и любовь.
– А как же быть тем, кто потерял тех, кого любил? – Молодой мужчина по-прежнему стоял неподвижным изваянием, лишь ресницы его при этих словах чуть дрогнули, а в глазах самого короля почему-то мгновенно погас тёплый свет памяти, словно ветер свечу задул. Воин обозвал себя в душе последними словами и прикусил язык. – Простите меня, Ваше Величество. Этого больше не…
– Ты потерял своих любимых? Всех? Скажи мне, – перебил его правитель.
– Нет.
– Значит, помимо жизни у тебя ещё остался маленький кусочек сердца. Значит, тебе есть ещё ради чего жить. Гораздо меньше повезло тем, кто потерял всех. Но они всё равно живут.
– Но жизнь без любимых теряет всякий смысл.
– Нет, Дэрин, – услышав своё имя, мужчина, даже вздрогнул от удивления, не выдержал и всё же взглянул на своего господина. – Смысл для жизни есть всегда, и это не только любовь, это и месть, и злость, и другая жизнь, тех, кто не умер и теперь нуждается в твоей помощи… и вот эта тихая колыбельная, звучащая в ночи, под тенью возможной скорой смерти. Даже если больше нет сил, человек должен жить дальше, чтобы помочь сохранить бесценный дар этого мира кому-то другому.
Такин замолчал. Он больше не смотрел на собеседника, все произнесённые им слова словно были предназначены ему самому, пытаясь убедить его собственное сердце.
– Мой король… – Дэрин хотел что-то сказать своему господину, но тот вдруг резко тряхнул головой:
– Не называй меня так больше никогда! Я не сумел отстоять своё королевство. Я не достоин короны наших предков. – Он закрыл глаза, взял себя в руки и, похлопав Дэрина по плечу, сказал уже спокойно и уверенно: – Этой ночью я снова не буду ночевать в своём шатре. Распорядись, чтобы в нём, как всегда, разместили детей, – и, развернувшись, направился к ближайшему костру, возле которого уже спали в ожидании своей очерёдности нести дозор трое воинов.
Дэрин посмотрел ему вслед и, упрямо покачав головой, снова тихо повторил:
– Мой король…
Но Такин ничего не сказал в ответ, потому что не расслышал этих слов. Он осторожно присел возле огня, протянув к пляшущему пламени зябнущие руки. Казалось, будто рыжие языки упорно пытаются оторваться от своей пищи и взлететь вверх. Вот треснула от жара какая-то ветка, и целый сноп искр взвился в небо, на секунду перемешав свои жаркие огоньки с холодным свечением вечных звёзд. Мужчина проследил за ними взглядом и замер, залюбовавшись россыпями мерцающих созвездий его родного неба.
Всё верно. Небо было ещё родным, а вот земля, на которой он сидел, была почти что не обжита из-за близкого соседства с горами, где обитали пещерные тролли – «кошмарные» создания, которых природа наделила жуткой внешностью и совершенно не научила мыслить, поэтому тролли считались тупыми. На взгляд же самого Такина, они скорее были достойны жалости, чем ненависти и страха, потому что отличались детской наивностью и доверчивостью. Если сказать троллю, что кто-то собирается разрушить его пещеру и выгнать его самого с его же земли, он тут же придёт в дикое бешенство и, не разбираясь, кинется в драку, где скорее всего и убьёт «обидчика» – с его-то силищей! Этим когда-то давно без зазрения не существующей у них совести пользовались гоблины, втравливая каменных здоровяков в войну с людьми. В остальное время тролли не представляли ни для кого никакой опасности. Они вообще мало что замечали вокруг, даже питались камнями, в отличие от тех же гоблинов – их ближайших соседей, со времён Войны Четырёх Народов живущих в предгорьях, но – хвала Богам! – значительно севернее, того места, где сейчас расположился маленький лагерь. Оттуда эти обтянутые серой кожей и вечно воняющие падалью длиннорукие уродцы с явными наклонностями к людоедству теперь почти не высовывались, на счастье людей, пробирающихся к Великому морю.
К слову сказать, серокожие несколько дней назад проявили благородный с их точки зрения жест, предложив бегущим людям укрыться в их пещерах-норах, пока не закончится эта война. Плата, которую они запросили за столь добрую услугу, была такова, что у слышавших её чуть было нутро не вывернулось на изнанку: гоблины в отличие от троллей камнями не питались…
Были ещё гномы, но до них, запершихся в своём подгорном королевстве, в начале войны даже достучаться не смогли. Этот рукастый народец всегда интересовался только своими сокровищами. До всего остального, если это не грозило их благополучию, им не было никакого дела, пусть хоть солнце в другую сторону по небу катиться станет.
Перворожденные эльфы тоже не пришли им на помощь. В этой битве люди оказались один на один с врагом, и даже объединив свои силы, они не справились. И может быть, Кзар был прав, говоря, что «остроухие» потому и не пришли, что их такая война устраивает, а исход, к которому она теперь неуклонно движется, – только порадует. В конце концов у верховного эльфийского владыки, узнай он правду о солармийском правителе и своей дочери, были бы на то веские причины…
Звёзды по-прежнему безмолвно сияли над головой Такина, и в какой-то миг ему показалось, что одно из созвездий – Девы-воительницы – даже спустилось вниз и неслышно присело рядом, чуть поблёскивая своим серебром в свете огня. А может быть, он уже задремал, опустив голову на сложенные на коленях руки, и это ему лишь приснилось.
– Такин, любимый, – негромко прозвучал совсем рядом тихий, невероятной красоты голос, и тёплая ладонь коснулась жёстких мужских волос. Услышав своё имя, тот вздрогнул и поднял голову.
Она сидела с ним рядом, Дева-воительница в сверкающих, словно льдинки, но значительно прочнее и надёжнее льда, доспехах. Но тонкое лицо ночной гостьи, каждую его чёрточку, мужчина знал наизусть и хранил в памяти. Необыкновенные фиалковые глаза грустно улыбались ему.
– Альванэиль, – выдохнули его губы, и тело само потянулось обнять прекрасную эльфийку, истосковавшись по любимому теплу. Руки нечаянно сбросили на землю серебристый шлем, и светлые волосы искристым водопадом хлынули вниз на узкую спину.
– Нет, подожди, – красавица вдруг отстранилась от него и посмотрела в глаза. В её взгляде то и дело вспыхивали тщетно скрываемые волнение и страх. – Ты должен знать. Даже если после этого ты не захочешь больше меня видеть, ты всё равно должен знать. Я расскажу. Только ты не перебивай меня. – Альванэиль судорожно сглотнула и заговорила: – Чернокрылые… они появились неслучайно. Древние манускрипты моего народа называют их энэрами, и говорят, что их родина находится под небом другого мира. Нет! – эфийка торопливо накрыла его губы тонкими пальцами, пробуждая молчать. – Прошу тебя, выслушай меня. Ты всё поймёшь постепенно, а если что-то не поймёшь – просто поверь мне… Как бы удивительно и невероятно это не звучало, но наш мир – не единственный в сущем. Посмотри вверх. Каждая звезда, которую ты видишь – это ещё один мир со своим небом и со своим солнцем. Они не обязательно прекрасны, эти миры, но в любой из них можно попасть даже отсюда, если обладать нужным знанием о том, как и какие Врата открывать. Единственным условием является то, что ключ должен быть повёрнут волей обитателей обоих миров. О, в противном случае, энэры, если бы могли, давно бы уже проникли во все обитаемые планы бытия, но, к счастью, их удерживает неведение людей, живущих по другую сторону врат, о возможности таких переходов либо, наоборот, слишком хорошая осведомлённость о последствиях вторжения чернокрылых. И ещё – у кого угодно просто не хватит сил открыть Врата. Это может сделать только очень могущественный маг… или не очень могущественный, но желающий этого всем сердцем.
Альванэиль замолчала, и казалось, будто она не может заставить себя сказать самое главное, то, ради чего и появилась в маленьком лагере людей. Мужчина не стал изводить её молчанием и сам задал тот вопрос, который волновал его больше всего:
– Как их остановить? В ваших манускриптах сказано, как их остановить?
Эльфийка покачала головой:
– Тот путь, которым должен пройти желающий закрыть створки Врат, также доступен лишь тому, у кого хватило сил открыть дорогу этим крылатым охотникам.
– Охотникам?! – не поверил своим ушам Такин.
– Да.
– Так для них это только «охота»? А власть? Они не хотят захватить новый мир, а всего лишь охотятся?
– Энэры азартны. Они в тысячу раз азартнее самого заядлого портового игрока в кости. Всю свою жизнь они проводят в подготовке к «охоте». Ни один эльф не признается тебе в этом, но любой из нас скорее всего проиграет даже старому энэру в стрельбе из лука.
– Но это мы убивали их десятками, а не они нас, – возразил мужчина, и принцесса леса согласно кивнула.
– Всё верно. Они – охотники, а не воины. Ты же наверняка заметил, что энэры не носят никакой брони. Они её просто не делают. Не умеют делать. Но вспомни: после нападений ни одна стрела чернокрылых не была найдена не достигнувшей цели.
У потрескивающего костра повисло молчание. Такин перебирал в памяти наиболее важные донесения, полученные им за последние полгода, и выуживал из закоулков сознания картины столкновений с энэрами и того, что оставалось после них. И всё это полостью совпадало с тем, что только что сказала его любимая.
Теперь всё встало на свои места. Охотники. Они сами устанавливали себе правила, по которым хотели вести свои состязания в стрельбе на меткость, словно мастер-стрелок на ярмарке, похваляющийся перед другими своим умением на стрелковом поле. Но уничтожать свои мишени все до последней не входило в их планы. Поэтому-то они и не врывались в дома с целью добить. Им это было не нужно. Они возвращались на следующий день туда, где их не очень-то ждали и снова устраивали «охоту».
Когда «мишени» вдруг облачились в броню и начали тоже «огрызаться» роями стрел, чернокрылым, видимо, поначалу было даже интересно. Но спустя несколько месяцев, когда даже непреодолимое желание испытать своё умение и судьбу не смогло заглушить ту правду, что, собравшись в огромный отряд, защищённые бронёй люди стали приносить охотникам особенно большие потери и сделались слишком опасными, энэры всё же решили уравнять шансы, сократив число взбунтовавшейся «дичи» примерно вдвое. И тогда для людей настал тот самый рассвет, принёсший в сердца вместо солнца и надежды тьму безысходности.
Оставался только один вопрос: кто? Кто открыл эти треклятые Врата? Кому так насолил этот прекрасный мир, что он отдал его на растерзание одержимых охотников, впустив их даже из-под другого неба?..
Самый сильный маг…
И вдруг словно ослепительная молния пробила навылет разум короля, а после того, как действительность снова обрела все свои краски и способность меняться во времени, перед глазами стояло красивое мужское лицо, словно прожигающее насквозь холодным высокомерным взглядом зелённых эльфийских глаз самую суть Такина.
Самый сильный маг…
Не было на свете безумца, который решил поквитаться со всем миром. Был тот, чью гордость растоптала и унизила любовь дочери к человеку, пусть и королю, но всё равно человеку; тот, чьи обида и злость на внезапно разрушившиеся вековые порядки оказались сильнее разума. Был эльф. Владыка Лесного Предела.
Самый сильный маг.
Эльфийская принцесса опустила глаза, словно прочитав мысли возлюбленного.
– Любимый, мы, эльфы, слишком любим этот мир, чтобы погубить его. И мы не так уж и сильны в магии, как думают остальные. Да и никому из нас вообще не под силу было сделать такое. До недавнего времени…
– Тогда кто? – понимая, насколько глупа и наивна затеплившаяся в груди надежда, всё-таки спросил мужчина, но эльфийка словно не услышала его:
– …Но он пожелал этого всем сердцем… Мой отец.
– Мой Король! Ваше Величество! – вдруг заорал кто-то, и к костру почти кубарем подлетел Дэрин. – Мой Король! Чернокрылые!
Люди замешкались лишь на одно биение сердца, то самое, которое споткнулось в каждой задохнувшейся от ужаса человеческой груди.
– Похоже, ты стал хранителем нашего рода, воин, – вскакивая на ноги и глядя на мигающие от десятков кожистых крыльев звёзды, быстро пробормотал Такин и ту же закричал: – Тревога! Поднять щиты! Атака с севера!
Лагерь мгновенно всколыхнулся, завизжал десятками женских голосов, заплакал испуганным детским плачем и покрылся рваной чешуёй соединённых по несколько вместе щитов. Что делать дальше люди не знали – на открытой равнине, где им пришлось заночевать на свой страх, надеясь только на благоволящую им последнее время удачу, спрятаться было негде. Сквозь всеобщий гам всё же прорвались несколько вскриков боли – не все успели скрыться под «чешуёй».
– О, Боги! Что они здесь забыли? Неужели на севере всё кончено?.. – скрипел зубами правитель восточного королевства, вскидывая вверх левую руку со щитом и прижимая к себе свободной правой тонкую фигурку в серебрящихся доспехах. – Стой! Ты куда?! – От неожиданности он едва успел поймать за руку свою любимую, выскользнувшую из-под укрытия щита.
– Не бойся за меня, – обернулась она. – Доспех эльфийской принцессы им не по зубам. – Альванэиль на секунду едва заметно усмехнулась, и тут же её лицо снова стало собранным и серьёзным. – Укройте всех в шатре…
– Ты смеёшься?! – взвыл король, понимая, что «женщина» и «война» – понятия несовместимые. – Он же полотняный! Из парусины! Его стрела как масло прошьёт! Или ты хочешь устроить этим тварям новое развлечение: стрельбу вслепую?
