Наталья Гимон
Снегурочка. Книга 1. Сказка для Светланки
– Потом, родная, потом. Устал я очень… Лучше посмотри, кто со мной.
Улыбка снова наполнила голос мужчины, но глаза закрылись, и он замер.
– Дедушка! – испуганно воскликнула Светланка, бросаясь к волшебнику. Но женщина перехватила её за плечи и успокоила:
– Не бойся, маленькая, он просто спит. Всё хорошо будет. Нужно только в дом его отвезти. – Она оглянулась и протянула руку к переминающимся рядом, будто перешёптывающемся скакунам. – Просинушка, подойди сюда. После наговоритесь. – Белогривый красавец послушно подошёл и опустил голову, словно в почтительном поклоне.
* * *
Как они спускались с той башни на землю Светланка, признаться, помнила плохо. Честно сказать, она так устала, что, кажется, отключилась на время всего спуска, да и части дороги тоже. Помнила только, как морозов конь вдруг рассыпался и сразу взметнулся ветром, подхватил неподвижное тело кудесника, приподнял, а потом соткался из ниоткуда уже с седоком на спине. Ну, то есть не с седоком, а с лежаком, или как там его назвать следовало. В общем, соскользнули они с площадки былинкой белой и пропали из виду. А после заботливые руки осторожно перехватили девочку и, крепко удерживая, вместе с ней верхом на втором жеребце так же плавно и бесшумно широкими кругами заскользили вниз. Только на этот раз всю дорогу их неотступно сопровождал ветер, развевая лошадиную гриву, громко что-то насвистывая в уши и заставляя глаза зажмуриваться. В прочем, последние были совсем не против такого предложения и послушно закрылись, унося свою хозяйку в мир коротких грёз. Сквозь дрёму Светланка чуть позже услышала глухие голоса. Она даже смогла на секунду разлепить склеившиеся веки и поймать расплывчатый образ Волтанга. А потом снова уснула.
Разбудил её тихий полушёпот, звучащий совсем рядом. Сначала Светланка узнала густой бас деда Мороза:
– Нельзя ей здесь находиться боле! Возвращаться нам нужно! Время точно снег вешний тает и ручейком утекает. Ты же видишь, нет силы у меня больше держать его, только замедлить теперь и могу.
– Сердца у тебя нет, Лютый! – различила она следом взволнованную речь той, кого чародей назвал Зимушкой. – Я же впервые обнять девочку могу! А ты даже словом не обмолвился, что в этот раз не один будешь!
– Но родная моя, в этот раз вовсе всё наподвыворот пошло! – горячо зашептал кудесник. – Я хотел её развлечь сперва, волшебное приключение устроить, сказку для неё сочинил, почти правдивую, чтобы ей интересно было, когда традиционный боевой круг развернётся, а она сбежала!
– Да, Морозко, совсем отвык ты от девичьего сердца. – В голосе Зимы заискрилась улыбка. – Тебе, любый мой, не внучка Снегурочка нужна, а внучок Снеговичок в помощники.
– Э, нет, Зимушка, эта малая кирия всем снеговикам носы повытаскивает. И знаешь, если б не она, сейчас бы нам так не сидеть спокойно. На мою удачу я сюда её привёз. Как будто подсказал кто…
– Может и подсказал, – задумчиво полушёпотом произнесла та. – Но кто и за какой надобностью?
– Нет, родная, мне сейчас важнее понять, что случилось. И каким вообще образом скрепы Алатыря едва не сломались… И ещё нужно скорее её домой доставить, пока не хватились. Потому как, ты же понимаешь, если эти двое вдруг решат забрать её сами и явятся в земли здешние, от Заокраинного Севера даже краешка не останется! И даже мы с тобой ничего не сделаем. Потому как её остановить просто не сможем, а его – не сумеем. И даже полный магический резерв здешним жителям не поможет!
Женщина фыркнула и нехотя произнесла:
– Ха! Да, если это двое даже в пещеры карлов вместе явятся, тех и то от такой радости Корачун хватит, чтоб его перекосило. Особенно когда их любимые гроты каменные и жилы самоцветные внезапно живыми цветами зацветут, а в световых шахтах влюблённые вороны и другая живность начнут гнёздышки для выведения потомства устраивать.
Третий голос, молчавший до сих пор, вдруг коротко, но неосторожно громко хохотнул и спохватившись, зашелестел хрустким хриплым шёпотом:
– Потому тебе и говорят, Зимка, будет ещё время для слов и объятий. А сейчас поднимай гостью. Им и правда пора. Не то скоро, не приведи Триединый Отец, в твоём замке появится много больше одного гостя. При чём с пожизненным проживанием.
Над головой прокатился тяжёлый вздох, и девочка почувствовала ласковое поглаживание на своём плече.
– Хъетти моя, проснись…
Светланка открыла глаза, и взгляд её упёрся в бревенчатую стену. Только стена эта была почему-то как в белый цвет перекрашена и поверх ещё узорчатой изморозью тронута. Однако холода коснувшиеся её пальчики не почувствовали. Только прохладу, словно к живому дереву прикоснулись. Девочка перевела взгляд к такому же «морозному» потолку и дальше, оглядывая просторную комнату, устроенную будто в ледяном домике. Только дом этот был, как ни странно, тёплым и обжитым, с двумя окнами. За ними сквозь прозрачное «стекло» льдинок виднелось иссиня-чёрное небо. За массивным столом спокойно восседал нетерпеливо поглядывающий на неё Волтанг в обычной для снежных великанов безрукавке, но с замершей у ног, точно преданный пёс, ледяной секирой. У стены, недалеко от стола на широкой лавке также сидел Мороз, только вот в его одетой в простую рубаху фигуре, тяжело откинувшейся на опору, сквозила усталость. А рядом со Светланкой сидела Зима. Да, это имя прекрасно подходило снежной красавице, ведь была она вовсе не старухой, как многие думают в родном мире девочки, а статной женщиной, которой в пору целыми народами править, коль корона на голове будет. Но сейчас она была облачена лишь в белое узорчатое длинное платье, почти такое же, какое было и на девочке, только перехваченное на тонкой талии плетёным ремешком, и толстая коса, перекинутая на грудь, тяжёлым колосом спускалась вниз и терялась где-то ниже бёдер. И что-то было в этой женщине, неуловимое, но такое знакомое…
Но самым удивительным в этой снежном сказочном тереме была… печь! Самая настоящая, как в деревенских избах её родного мира, только огонь в глубине её плясал голубой, словно над кухонной конфоркой современной плиты. Светланка даже рот приоткрыла от удивления, глядя на такое чудо в ледяном доме, и перехватив её взгляд хозяйка дома улыбнулась:
– Обычный огонь твоего мира для нашего слишком жарок, но кушать, сама понимаешь, надо всем. Или ты думала, мы тут снежными комочками кормимся?
Девочка смутилась, вспомнив, что именно снежки и жевал Мороз Иванович в сказке, когда к нему Рукодельница пришла. По крайней мере, так было написано в учебнике по чтению. Правда, позже сказочный герой и от обычной еды не отказался, но никто же не говорил, что он её сначала не заморозил.
Видя, как чуть заалели щёки маленькой гостьи, Зима на миг нахмурилась, а следом спросила, как бы невзначай:
– Ну, а твоя мама стряпать умеет? Похлёбки там, каши, пироги…
– Конечно, – сообразила, о чём речь, Светланка. – Мама готовит очень вкусно. Особенно разные салатики, жаркое и – да, – пирожки с пылу с жару у неё всегда обалденные. Но я больше всего люблю её блинчики. Золотистые, горячие, как солнышко. Она их, по-моему, двадцатью разными способами готовить умеет. И ещё столько же начинок насочинять может. – Она мечтательно завела глаза к потолку и вдруг почувствовала, как от голода у неё заурчало в животе.
Женщина при этих словах чуть поморщилась, а потом улыбнулась и обняла девочку за плечи.
– Ну, блины мы здесь не печём, но угостить тебя кое-чем найдётся. Идём. – И она повела гостью к столу.
Признаться, Светланка очень оробела, оказавшись за одним столом с Волтангом, которого она знать не знала. Но тот неожиданно улыбнулся ей и подмигнул как закадычной подружке. А потом на столе перед ней появилась кружка с чем-то белым, похожим на молоко, только пахнущим какими-то ягодами и на вкус сладковатым и тёплым. Рядом в хрустальных тарелках лежали светлые лепёшки, не зажаристые, но пахнущие как сладкая сдоба; тонко порезанное мясо в прозрачном желе, уложенное поочерёдно с белым ноздреватыми кусочками, похожими на сыр; глубокая мисочка, кажется, с творогом; узнаваемые, наверное, в любом из миров, но здесь больше напоминавшие большие вареники пирожки, светлой горкой заманчиво возвышающиеся на кружевной салфетке, застилающей большое блюдо. А чуть поодаль, чтобы не тянулась рука раньше времени, в вазочке лежало самое настоящее мороженое, целых три шарика. Лежало и не таяло, даже не собиралось. Вот что значит снежные великаны! И холодильник не нужен!..
– Ну, что застыла? – Хозяйка, подав Морозу большую кружку, над которой, как ни странно, клубился пар, и получив в ответ благодарный кивок, подошла к девочке. – Ешь, не бойся. Не ведала я, что такая гостья здесь появиться. – Быстрый взгляд на Мороза. – Так что чем богаты, тем и рады. – Зима присела рядом на лавку и задумчиво и чуть печально поправила девчоночьи косички. – Если бы не время ускользающее. В другой раз мы с тобой обязательно всё наверстаем. – Она указала на стол и улыбнулась. – Ешь. В своём мире ты такого не попробуешь.
Вот уж точно! Такого Светланка и в самом деле ещё никогда не пробовала. Нет, горячего здесь, конечно, ничего не было, только тёплое. И вроде бы на взгляд всё походило на что-то из её дома, но на вкус – совсем другое!.. Сладкое, пряное, солоноватое, сливочное – какое угодно, но всё равно другое. И главное – невероятно вкусное. После первого же глотка «ягодного молока» стало тепло, по телу пробежались щекотливые искорки бодрости, и всё страшное, что увидел за сегодня девочка, показалось вполне себе терпимым. И жуткие великаны, первыми встретившиеся ей на этой земле, и ужас от сказочной ледяной тюрьмы, которую специально для неё наколдовал Брагги, и даже та смертная тоска, которая заглянула в сердце после знакомства с тем красивым, но явно недобрым мужиком по ту сторону небесных врат, Карачун его побери. Кстати…
– А кто такой Карачун? – прожевав очередной кусочек пирожка со снеженикой, спросила Светланка, запила его и испуганно замерла, наткнувшись взглядом на глядящие в упор чуть сощуренные глаза Волтанга. И в глазах этих сейчас не было ни улыбки, ни дружелюбия. Зима с Морозом выглядели не лучше. Только у них на лицах помимо прочего читалась ещё и тревога.
– Почему ты… – негромко заговорила женщина, но Мороз неожиданно перебил её, напряжённо уставившись в пол:
– Он – мой брат.
Девочка почувствовала, что спросила, что-то не то. Что этот самый пресловутый Карачун явно сделал что-то нехорошее, за что все присутствующие на него, мягко говоря, злятся. И ей захотелось как-нибудь замять разговор, как вдруг Волтанг, отведя взгляд и потирая колени, добавил с досадой:
– Если совсем точно, то он НАШ брат. Но по рождению он – близнец нашего Морозки. А по сути – его тёмная сторона, полная противоположность. И дом его находиться в на́ви.
– Нави? – переспросила Светланка.
– На изнанке мира, – тихо пояснил Мороз. – Он такой же чародей, как и я, только его сила на смерти растёт. И не на простой-любой, а на безвременной – той, которая раньше времени приходит и жизнь молодую обрывает. Оттого он и не должен среди живых находиться.
– Ага, а так хочется, – съехидничал Волтанг. – Это же так манит – неограниченную власть иметь. А его брат родной запер и не выпускает. Замки непробиваемые, неодолимые ставит, а ключик не даёт. Вот и сидит он в нави с супружницей своей, о власти без границ мечтая.
Девочка отодвинула тарелку. Есть расхотелось. Зато где-то в животе щекотно и неприятно заворочалось скользкое, потряхивающее предчувствие.
– А какой он? – глядя на стол и почему-то боясь ответа, спросила она как можно равнодушнее.
– Карачун-то? На лицо молод, а по годам – почти мне ровня. А я знаешь ли рождение всех миров видал, – так же спокойно, почти беззаботно ответил брат Мороза. Но взгляд его в разрез с голосом оставался внимательным и серьёзным.
– Красив он, – вдруг тихо сказала Зима. – Очень красив. И красой своей пользуется. К любой душе дорожку найдёт, коль захочет. Только глаза у него неживые, как и сердце. Оттого Ярилку с Весняной он уж больно не любит. Они – его полная противоположность. И прав муж мой – нечего ему делать не то что в мире людей, а даже здесь, среди великанов. Сохрани Триединый, чтобы он ключ от врат когда-нибудь заполучил…
Женщина вздохнула, а Светланка, не мигая, уставилась на неё, уже зная, кажется, ответ на свой следующий вопрос.
– А ключ этот как выглядит?
Однако ответил ей снова Волтанг:
– А вот как посох нашего Морозки. У него ключ запирающий, силу хранящего всё живое камня Алатыря несущий. А отпирающий значит будет должен знак разрушения носить.
Девочка молча придвинула поближе тарелку с белой «творожной» массой, разровняла ложкой поверхность, а потом так же ложкой старательно нарисовала вряд три ромбика, цепляющихся уголками и, словно наконечник, на палку насаженные.
– Такой?
Воцарилась полная тишина, только непривычно голубой огонёк потрескивал в печке.
– И-ри, – поражённо прошептала Зима.
Волтанг в свою очередь спросил:
– А ты где же такое копьецо узрела, девица красная?
– Кажется, у Карачуна, – честно ответила Светланка. – Думаю, я его видела, там, на башне. Он по ту сторону неба стоял. И ещё велел маме поклон передать. – На последних словах она вдруг вздрогнула и, обернувшись к Морозу, спросила севшим голосом: – Дедушка, а он что мою маму знает? Она теперь умрёт?..
Подошедший чародей даже растерялся от таких слов.
– С чего ты так решила-то?
– Так вы же сами говорили, что он молодую жизнь забирает. И красоту. А моя мама – она же очень красивая. И молодая ещё…
Зима обняла всхлипнувшую девочку за плечи и, покачиваясь, будто баюкая, произнесла:
– Рук у него не хватит до твоих родителей добраться. Ишь чего захотел? Яр ему всю хотелку поотшибает напрочь.
– Правду молвишь, душа моя, – согласно прогудел Мороз. – Нечего тут бояться. А если что, я ему наперёд ту хотелку сначала отморожу. Чтобы отшибать сподручнее было… Ты лучше вот что скажи мне, внученька, – он опёрся руками о стол и наклонился ближе к Светланке. – Какого цвета копьецо-то было?
Девочка наморщила лоб, стараясь как можно точнее вернуть в памяти увиденное, и уверенно ответила:
– Серого. Пепельного даже. А это и есть знак разрушения?
– Нет, – произнёс Волтанг, – это – И-ри, ключ-руна, замки отпирающая. А вот, что она на себе знак разрушения несёт – на это его цвет указывал. И по твоим словам то цвет праха был. А значит, когда Морозко светоносную Алатырь-руну на врата накладывал, в тот самый же миг, в единую минуту перемены, когда скрепы ещё слабы, Карачун нарождённую, силой не налитую ещё пока звезду гибельной руной Ма-ра взломать пытался. Только такого быть не может…
– Почему?
– Потому что, – объяснил Мороз, – в навьем царстве свои законы и своя волшба. Там чары живого мира не действуют вовсе или искажаются до неузнаваемости. Поэтому сплести их там попросту невозможно. Да и Алатырь тёмную сущность ни за что не пропустит. Только живым ключом его отомкнуть можно. Вот и вопрос – откуда взялась светлая действующая И-ри-ключ в мире смерти? Да ещё и руну разрушения несущая.
– А ещё интереснее, – добавил его брат, – почему Карачун до конца дело не довёл? Почему остановился? Что его вспугнуло? Неужто нашей маленькой кирии устрашился?
При этих словах снежный великан усмехнулся и, прищурившись, взглянул на Светланку. И той вдруг показалось, будто он над ней насмехается, хоть и по-доброму. Она уже успела понять, что кириями здесь называют только кого-то сильного и очень смелого. А тут – она, обычная девчонка из другого мира, пусть и какими-то силами с перепугу овладевшая, но ведь ничегошеньки в происходящем не понимающая. Какие-то карачуны, иры-мары, алатыры. Хорошо хоть, что уже к жуткой внешности великанов здешних привыкла… Вот только сейчас, кажется, она единственная знала, почему тёмный близнец дедушки Мороза врата межмировые распахнуть не сумел. Ну, что ж, значит и девчонка обычная – не пустое место…
– А, так он просто замок открыть не смог, – как бы между прочим заметила Светланка.
– Залюбовался красой ненаглядной? – в тон ей продолжил ехидничать Волтанг, разрывая тяжёлое напряжение в комнате.
– Нет, – спокойно мотнула косичками девочка. – До красы ненаглядной – это мне как мама стать нужно… Ну, – она бросила зардевшийся смущённый взгляд на сидящую рядом женщину, – или вот как тётя Зима…
Та замерла ледяным столбом, потом медленно посмотрела в лицо гостье и почему-то убитым голосом переспросила:
– Тётя?.. – Взрыв оглушительного мужского хохота снёс внезапно воцарившуюся тишину и вроде даже заложил уши. – Какая же я тебе тётя?!..
Снежный великан смеялся так, что чуть с лавки не падал. А Мороз, не в силах устоять на ногах, буквально плюхнулся рядом и, утирая проступившие слёзы, с трудом восстанавливая дыхание, обнял жену и поцеловал в висок со словами:
– Обожди, лада моя, не сейчас. После разбираться будешь.
– Извините, – пискнула бордовая личиком Светланка.
– Ничего, – ответил также приходящий в себя великан. – Про то, что замо́к открыть не смог – это ты хорошо предложила. Почему бы и нет? Да он просто в замочную скважину не попал ключом, ежели ты его так же развеселить смогла. А потом уже поздно стало.
– Вовсе нет! – воскликнула вконец растерянная девочка. – У него просто ключ сломался!
Смех стих в течение нескольких секунд.
– Как это сломался? – всё ещё глупо улыбаясь, вопросил Волтанг.
– Вот так – пополам. У него палка в одной руке была, а вот эта ваша штуковина, – кивок в сторону тарелки с нарисованными ромбиками, – в другой.
Трое взрослых нелюдей и не до конца людей удивлённо переглянулись между собой.
– Вот так так, – первым обрёл дар речи синекожий. – С чего бы?
– Боюсь, мы пока этого не знаем, – ответил ему Мороз и внимательно посмотрел на свою спутницу. – Потому как не видели.
– Так мы бы при всём желании увидеть не смогли бы, – задумчиво нахмурив брови, сказала Зима. – Твоя рунная волшба для нас закрыта. А ты тогда, я так понимаю, уже без сил был.
– А вот да, кстати. – Белый Воин опёрся спиной о стол и неспеша перевёл взор на жену. – Я тогда, родная, не без сил был. Я тогда к перерождению готовился. И уже ушёл почти, а меня вдруг возвернули…
Светланка под тремя взглядами внезапно почувствовала себя ребусом, который мудрейшие умы разгадать пытаются. Даже загордилась немного. Вот только было бы справедливо ей самой сперва этот ребус разгадать. Ну, или пусть они ей ответ скажут, когда узнают. Так как сама она никак не могла в голову взять, чего они все на неё так уставились…
– А расскажи-ка нам, внученька, что же на той башне случилось? – вдруг попросил добрый волшебник.
– Так там, когда твой рисунок трескаться начал, – сглотнув, быстро затараторила Светланка, – я так перепугалась, до полусмерти прямо. А тут ты, дедушка, вдруг падать стал. И тут у меня по рукам огонь ка-ак хлынет! Только на этот раз там не обычный земной, а ещё вот такой, – девочка посмотрела на печь, – на ваш ледяной похожий. И они как одно целое были. И вот эти огни перекинулись вдруг на твой посох, а оттуда на эту… как её там… ал… ала… в рисунок, в общем, твой вливаться стали. И когда он опять ярко засветился, они вокруг этой звезды солнышко нарисовали. Но ты не переживай! Даже красиво получилось, очень! Ровненько, и лучики волнистые. У меня папа, когда я маленькая была, так солнце рисовал. И меня учил… А затем рисунок твой… то есть наш… вдруг как взорвётся и рассыпался салютом. А за ним маньяк этот стоял. Он ещё сказал, что, если бы мимо меня прошёл, не узнал бы. Но ключ у него уже сломанный был, да… А за тебя я очень волновалась. Так сильно, что, наверное, если б умела, с того света бы тебя вернула. – В синих глазах на мгновенье блеснули слезинки, но вдруг детское личико снова просветлело и загорелось мечтательной улыбкой. – А ещё, когда мужик тот ушёл, я северное сияние видела. Первый раз в жизни, представляешь? И это было – ух! – Девочка зажмурилась и прижала кулачки к груди.
В этот миг по комнате пробежал сквознячок, словно дверь открыли, и от зазвучавшего следом голоса Светланка невольно вздрогнула.
– Отец, дозволь слово.
А-а! – Волтанг обернулся к двери и улыбнулся. – Заходи, Брагги. Это сын мой. Вы ведь его уже знаете?
Девочка сдержано кивнула и отвела глаза, выпрямившись, точно доску к спине привязали. А так хотелось обернуться и ещё разок полюбоваться высокой сильной фигурой, притягивающим как магнит лицом, снежными волнами спускающихся до плеч волос и нечеловечески красивыми глазами. Сердце взлетело к горлу и колотилось так, что почти оглушило. А вдруг он на неё тоже посмотрит! А вдруг он ей улыбнётся!! Хотя последнее вряд ли. Скорее заморозит и радостно оскалится…
Тем временим за спиной у синекожего парня что-то зашебуршало. Брат Мороза чуть наклонился, заглядывая сыну за спину:
– Ты не один?
Сзади друг за другом робко протиснулись в дверь двое мальчишек.
– Снорри! Сегъир! – Воскликнула Светланка и, соскочив с места, бросилась им навстречу, обнимая поочерёдно обоих и старательно не поворачиваясь к Брагги. – Вы пришли! Куда же вы подевались-то?
– Да мы вот, – опасливо поглядывая на взрослых, промямлил непохожий на себя Снорри. – Мы обещали тебе наш праздник показать…
– И попросили Брагги провести нас к тебе, – переминаясь с ноги на ногу закончил Сегъир.
Машинально девочка повернула голову и наткнулась на ухмыляющуюся ей сверху вниз морду идеально модельного лица. И ведь эта кривая усмешка то лицо совершенно не портила, блин!.. Но сковородку себе на День Рождения Светланка всё равно попросит. На будущее. Именную. Чтобы на донышке большими буквами отлили имя «Брагги». На память. Как вдаришь по лбу и всегда будешь помнить, никогда не забудешь, как зовут. Жалко, нельзя сделать заказ на имя «осёл»…
Кто-то громко откашлялся, и все сразу вспомнили, где находятся. Мальчишки-великаны подобрались, состроили серьёзные лица, прижали кулаки к груди и склонили головы перед Волтангом, Морозом и Зимой. Брагги тоже плавно повернулся к старшим, незаметно снимая с лица ухмылку и повторил жест младших.
– Дозвольте гостье город показать. И мы обещали ей Ночь Рассвета с нами отпраздновать.
– Дозволяю, – сперва величественно кивнул снежный великан. Но внезапно негромко заговорил волшебник:
– Не серчайте, отроки, но только не сможете вы сегодня данное слово сдержать. Светлане время домой возвращаться.
Мальчишки растерянно опустили руки и переглянулись. А Брагги, помедлив секунду, не меняя голоса сказал:
– Тогда дозвольте проводить нашу гостью и Белого Воина на площади.
Волтанг молча посмотрел на Мороза, а тот пожал плечами и улыбнулся:
– Это можно. – Молодые великаны снова склонили головы и исчезли за дверью. Девочка застыла в нерешительности. – Иди-иди, – махнул рукой чародей, – только не убегай далеко. Я сейчас подойду.
Светланки и след простыл.
– Да-а, – протянул великан после недолгого молчания. – Вот это Яр! Наследил – так наследил. В смысле, наследство оставил.
– Тут не Яр. Ту все по ложке в опару положили, – подала голос молчавшая доселе Зима.
– А Снегурочка у нас всё же знатная, – глядя вслед девочке, улыбался Мороз. Но улыбка его растаяла, когда шею его обвили женские руки, и сладкий голос жены произнёс:
– С тобой, любый мой, я после поговорю, когда домой возвернёшься. И попробуй мне только не объяснить, сугроб ты апрельский, как ты умудрился едва со свету девочку не сжить!
– Да ладно тебе, Зимка, – вступился за брата Волтанг. – Всё же обошлось. И потом, ежели б её сегодня здесь не оказалось, ответ перед тобой держать было бы уже некому, я так понимаю. Главное, что теперь для Карачуна в нашем мире выход наглухо запечатан, верно?
– На ближайший год – да, верно, – осторожно высвобождаясь из объятий, согласился Мороз. – Правда, теперь нашей кирии придётся со мной каждый раз сюда возвращаться. Или нужно будет что-то ещё придумать. А нам за это время главное загадку с ключом объявившимся на той стороне разгадать.
– Я вот думаю, не поддалась ли сестрица моя на посулы своего супружника?.. – негромко предположила Зима.
– Всё может быть. – Мужчина приподнял её голову за подбородок и заглянул в глаза: – Узнаешь?
– Попробую.
Мороз коснулся лёгким поцелуем женских губ и прошептал:
– Скоро вернусь.
Потом подал руку Волтангу для прощания, но тот вдруг удержал поданную длань.
– Постой, Морозко, скажи-ка мне на послед, где ж мне искать теперь эту красу синеглазую?
– На кой тебе? – удивился чародей.
– Да как бы сватов засылать не пришлось, – хитро прищурившись усмехнулся великан.
– К кому? К ней?! – белобородый воин удивлённо оглянулся на дверь. – Так мала ещё!
– Подрастёт…
– И у Брагги, насколько мне известно, невеста уже есть!
– Ну, невеста – не жена, – посмеиваясь, спокойно возразил снежный. – Ты как хошь, а что-то меж ними нечисто…
– Переболеется, – вдруг резко отрезала Зима. – Прости, Волтанг, но уже я против. Брагги – парень хороший и мастер – хоть куда. Но тебе он не родной сын. А отца его я даже близко к девочке не подпущу. Даже в положение родича.
– Так он и так под замко́м, в другом мире сидит.
– Вот пусть там и остаётся!
Великан хмыкнул в бороду, но промолчал.
* * *
Провожали их так же, как и встречали – почти всем городом на той же самой площади. Как оказалось, дом, в котором остановились гости, располагался совсем рядом с ледяным замком, и, выйдя за ворота, Светланка опять увидела и в который раз восхитилась Сердцем Заокраинного Севера, не в силах оторвать глаз от кажущегося невесомым объёмного кружева его шпилей и переходов. Запряжённые сани Мороза стояли недалеко, и к ним вёл широкий почтительный коридор между радостно кричащими, машущими руками и восторженно молотящими оружием по щитам людьми, хоть и с необычным цветом кожи. То тут, то там над головами их взлетали и рассыпались сказочными узорами снежные салюты, каждая снежинка в которых была произведением искусства размером с мужскую ладонь.
Девочка шла в окружение двух своих новых друзей рядом с неспешно ступающим волшебником. Брагги вышел вместе с ними из ворот, но дальше не пошёл, остался стоять там, избегая внимания. Светланке было дико и непривычно находиться в такой толпе. Уже у самых саней Снорри вдруг жестом попросил её подождать, а сам подошёл к Морозу и тронул его за рукав. О чём говорил мальчишка со снежным чародеем, для девочки осталось тайной, но в конце концов последний согласно кивнул. Снорри обернулся, радостно улыбаясь, махнул рукой и растворился среди провожающих. Сегъир в ту же минуту сунул в ладонь Светланки маленький свёрток и, тоже улыбнувшись, исчез меж великанов. Девочка растерянно хлопала глазами, не понимая, что это вообще значит. Стало немного обидно, но она утешала себя мыслями, что, может быть, у них здесь так принято расставаться с друзьями. Это же не её мир с непременными обнимашками, обещаниями и бесконечными прощаниями. Светланка залезла в сани, села в свой уголок и украдкой раскрыла свёрток.
– Надо же, какие заботливые, – прогудел рядом бас доброго волшебника, вместе с ней разглядывающего лежащие на маленькой ладошке снежные комочки. – Даже конфетами на дорожку угостили, чтоб не заскучала…
Вопреки ожиданиям, белые скакуны не рванули сразу в небеса, а спокойной трусцой побежали через всю площадь по образованному расступающимися великанами проходу и в итоге выехали на широкую улицу и неспеша потрусили к окраине города. Светланка крутилась из стороны в сторону, рассматривая дома, вывески, ветрины, которые теперь были видны ещё лучше, чем с высоты пусть и низкого, но всё же полёта. Вся улица словно переливалась светлыми перламутрово-радужными огоньками, подсвечивающими фасады зданий, и сияла звёздами волшебных фонарей. И отовсюду им на встречу спешили великаны, чтобы попрощаться с Белым Воином и его маленькой спутницей.
Наконец, упряжка достигла края города, миновала последние дома и остановилась на краю чего-то невообразимого. Девочка, открыв рот, привстала на своём месте и ошалело посмотрела по сторонам.
– Что это?
– Это? – Мороз опустил поводья и тоже с удовольствием огляделся. – Это – И́скель, состязание лучших ледяных мастеров этой земли. Мечты и сны его жителей.
Здесь, за городом, в обе стороны от выбегавшей на снежные просторы дороги, тянулась сама настоящая ледяная сказка. И первыми бросались в глаза замершие неподвижно снежные великаны, точь-в-точь такие же, как те, которые так «радушно» встретили их с дедом по прибытие в этот мир. Только сейчас они стояли спокойно, не ощерившись в боевом оскале и не внушая ужаса, опирались на своё оружие и обратили взоры туда, где над горизонтом трепетала светлеющая с каждой секундой нежно-молочная полоска рассвета. Светланка даже испугалась вначале, что эти могучие воины тоже заживо обращены в лёд. Но тут она заметила рядом с одной из статуй синекожего мужчину, один в один как застывшее рядом с ним изваяние. Он улыбнулся, приложил кулак к груди и поклонился изумлённой гостье из-за Края. А потом выпрямился и превратился в маленькую, но живую копию кристального исполина, точно его живое воплощение. И могучие руки также лежали на древке длинного топора. И меховая безрукавка белым пушистым снегом закрывала прямую спину. И двурогий шлем венчал голову. Только волосы и густая борода, в отличие от вырубленных изо льда и снега, чуть развевались, тревожимые прогуливающимся вокруг ветром.
Кроме воинов, выбравшаяся из возка девочка разглядела прозрачные изваяния диковинных зверей и птиц; могучее дерево с кружевной кроной неподвижной листвы; застывшие, словно мгновенно замороженные, морские волны с шапками пенных гребней; хрустальные беседки, украшенные тонкой резьбой и спускающимися с крыш гирлянд из звёзд и снежинок, настолько тонких, что даже раскачивались от лёгкого движения воздуха и оттого издавали едва слышимый мелодичный звон. Но больше всего Светланке в предрассветных сумерках понравилась фигура девушки в узорчатом платье с длинной косой и стоящего рядом с ней парня, кучерявого, без доспехов и оружия, но нежно сжимавшего ладони своей наречённой. Руки их были перевиты кружевной лентой, а в ладонях раскрывался похожий на кувшинку цветок.
