Наталья Гимон
Девочка и ветер
– Ты кто? – испуганно спросила она.
– Я? Я – ветер.
– Ветер?
– Ну, да…
– Этого не может быть! Ветер – не разговаривает!
В ответ на столь горячее утверждение девочка услышала рядом тяжёлый вздох, и голос печально сказал:
– Да-а, совсем плох становиться этот мир, если уже и дети перестают верить в чудеса. А ведь им сам Бог велел верить. Они же дети. Их сердца должны быть открыты чуду. Именно дети умеют видеть то, что не видят взрослые…
– Видеть? – переспросила девочка.
– Да, видеть, – с грустью откликнулся голос.
– И тебя видят все дети?
– Почти…
– А почему я не вижу?
– А ты ещё и не пыталась, – ответил ветер, и девочке послышалось, что голос улыбается.
– А какой ты? Расскажи, чтобы я знала, что мне нужно увидеть, – попросила она, но ветер снова вздохнул в ответ:
– Тебе не нужно никуда смотреть. Просто закрой глаза и поверь, что я есть. Просто представь, что тебе этого очень хочется.
Девочка послушно закрыла глаза, и спустя несколько минут ей почудилось, будто бы она плывёт по воздуху. Она приоткрыла один глаз и тут же от изумления распахнула оба.
– Ух, ты-ы… – Только и смогла выдохнуть девочка, покачиваясь на спине белоснежного скакуна со сложенными по бокам такими же ослепительно белыми, как горные ледники крыльями и с гривой, сияющей, словно солнечные лучи, такой же тёплой и ласково щекочущей вцепившиеся в неё детские пальцы.
– Полегче, пожалуйста, – попросил ветер, – а то всю гриву мне повыдёргиваешь. И не бойся ты так, не упадёшь.
Девочка с восторгом разглядывала дивное сказочное животное, его прекрасную золотую гриву и чуть отливающие серебром крылья, и в то же время тихонько бормотала себе под нос: «Не может быть! Так не бывает…» Неожиданно она почувствовала, что её скакун становится зыбким и сама девочка начинает мягко проваливаться сквозь него вниз, к земле.
– Если ты и дальше будешь убеждать себя, что меня не существует, я и вправду исчезну, – повернув к ней свою точёную голову, обиженно сказал ветер.
– Нет-нет! – закричала девочка. – Я больше не буду! Вот же ты! Вот! Чего сомневаться? – И она положила одну ладонь на его могучую, бархатистую, тёплую как у настоящей живой лошади шею.
– Ну, вот и хорошо, – сказал ветер, потом подумал и вдруг весело вскрикнул: – Держись!
Огромные белые крылья вдруг с шумом расправились, мощно взмахнули и легко, словно оттолкнувшись от земли, стремительно подняли своего хозяина и его ношу в небо. Девочка мгновенно намертво вцепилась в шёлковую гриву ветра, до плавающих жёлтых кругов зажмурила глаза и завизжала от страха. Когда воздух в груди закончился, и визжать стало невозможно, она с трудом протолкнула в грудь очередной воздушный ком и, всё же снедаемая любопытством, приоткрыла один глаз, а затем и второй, потому что не видеть своими глазами всё то, что творилось с ней сейчас, означало жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
– Держись крепче! – крикнул ей ветер, когда она в изумлении распрямилась и начала оглядываться по сторонам, напрочь позабыв, что никакими ремнями безопасности к спине своего скакуна не пристёгнута. Обычный человеческий шок прошёл спустя пару минут, и девочка наконец-то осознала, что она, вопреки всем законам природы, летит! Летит на крыльях ветра, обгоняя стремительных птиц, чуть ли не касаясь головой редких пёрышек облаков. Девочка посмотрела вниз и увидела далеко под собой пёструю рыже-зелёную землю, на которой огромной каменной клумбой цвёл города и поблёскивали крышами сбившиеся в стайки домики небольших деревень и сёл. Скоростной поезд, словно длиннющая тёмно-зелёная гусеница ме-едленно полз куда-то, упорно приближаясь к мосту через реку, сапфировой узкой лентой связывающей между собой поля, луга и перелески.
