Наталья Филимонова
Три русалки вечерком…
Беспокойство нарастало.
Сбежав по ступенькам, она увидела участкового, идущего почему-то со стороны бани.
– Саша? Ой! – женщина всплеснула руками, разглядев длинные жуткие царапины на лице участкового – словно от когтей дикого зверя. Вдобавок одно ухо у него было отчетливо больше другого и алело странными отметинами – будто от зубов.
– Катерина Васильна! Здравствуйте! А… Михалыч счас… он на минутку отошел. Сейчас вернется! А я… поеду я, пожалуй…
Катерина как раз в этот момент дошла до участкового и охнула, сразу учуяв ядреный дух вишневой наливки.
– Вы чего тут… квасили всю ночь?! И… подрались, что ли?! Совсем уже?! А я переживаю тут…
– Катерина Васильна, вы не сердитесь только… Вы Михалыча не ругайте! Тут… ЧП небольшое случилось. А Михалыч – он потерпевшим помогал. Героически! Это, – Санек замялся, не решаясь рассказывать переживающей женщине о подробностях “ЧП”, и в итоге малодушно решил переложить это на плечи самого физрука. – Ну, он сам расскажет. Потом. А потом мы… от стресса! Ну… вот…
– Ясно, – Катерина чуть подобрела.
Раз уж речь не шла о банальной пьянке – а с чего бы, сроду Витька не был с участковым закадычным приятелем! Да и в пьянстве не был замечен, тьфу-тьфу, – то можно и понять, и простить. Вон Сашка даже сам пострадал, бедняга. Раз уж потерпевшим помогали… да и от похвал родному мужу она, честно говоря, по сей день слегка таяла.
– А куда ж ты поедешь теперь? Тебе ж за руль нельзя!
– Ага, – вздохнул Санек. – Я у вас, если можно, машину пока оставлю, а сам на рейсовый. Хорошо, хоть выходной сегодня.
– А чего ж тогда? Оставался бы!
– Спасибо, Катерин Васильна, только я… дела у меня дома. Видок, конечно, ну да что уж теперь… пока решился… Только… Катерин Васильна, а можно у вас гладиолусов нарезать? Вон тех, которых много? Я таких не видел больше нигде. Красивые!
– Девушке? – усмехнулась Катерина. – Ну давай. Хотя я б на твоем месте завтра дарила, как вишневый дух уйдет. Хорошая хоть девушка-то?
– Самая лучшая, – твердо ответил участковый.
– Ну, эт ты, Санек, загнул, – топающего по дорожке Михалыча можно было опознать сейчас только по голосу – потому что его почти целиком заслонял огромный букет оранжевых роз, обернутый шуршащей подарочной бумагой с лентами. А под мышкой он нес… тоже розу – только саженец. Корни куста были обвязаны тряпочкой. На стеблях покачивались бутоны – багрово-красные, с ярко-желтыми полосами. За Михалычем вприпрыжку бежали оба внука, причем у Мишки в руках оказалась коробка с тортом.
Катерина ахнула. На этот сорт роз она любовалась на выставке в прошлом году, уж очень запал в душу – да тогда как-то важнее было прикупить пару кустов смородины, саженцы яблони – будущие витамины внукам! – да еще дочери надо было помочь. Розы были Катиными самыми любимыми цветами, и ей давно хотелось разбить розарий, но почему-то именно с ним все никак не складывалось. Где, как Витька достал этот саженец сейчас, ранним утром, даже без машины? А букет?! Уж точно не у соседей нарезал, со всеми этими ленточками…
– Загнул ты, говорю. Самая лучшая девушка – моя Катерина! – уверенно заявил он, вручая цветы.
Катерина растроганно всхлипнула, но тут что-то отвлекло ее внимание.
– Вить, а почему в бане дверь открыта?
Мужчины переглянулись, припоминая, в каком виде оставили баню: несомненные следы попойки, мокрые лужи и следы на полу, стойкий рыбный дух и главное – крупная чешуя, плавающая в драгоценной Катерининой бочке. Выглядело это так, будто в ней засаливали акул.
– Санек, – Михалыч доверительно наклонился к уху бывшего ученика. – А помнишь, я тебя учил очень быстро бегать?..
