Наталья Бутырская
Идеальный донор. Академия. Книга 2
5 глава
Свой закон
Я сидел в своей комнате, закрывшись от Теданя и Мэй, и размышлял, как лучше поступить. Может, я совершил ошибку, когда поступил в Академию Кун Веймина? С другой стороны, если бы не он, я сейчас был бы рабом Мин Чиня или уже был бы казнен на нападение на государственного чиновника.
Академия боевых искусств изначально была для меня недоступна, не с моими навыками на тот момент. Да и сейчас тоже вряд ли. Императорский университет берет студентов только за определенную плату, никак не защищает своих учеников и дает лишь узконаправленные знания. Что я мог бы там изучать со своим талантом? Ведение счетов, чтобы потом работать на торговцев? Нет, эта академия давала мне гораздо больше. Но с каждым днем я замечал все больше странностей.
Чтобы стать чиновником, не нужно быть особым гением и знать все то, что нам преподают. Истории страны и литературы вполне бы хватило для сдачи экзамена и получения ранга, все равно ведь то, насколько ты можешь подняться по бюрократической лестнице, больше зависит от титулованности и ранга твоих родителей. Меня и Теданя в самом лучшем случае ждет девятый высший ранг, и будем мы всю жизнь бегать по поручениям высокопоставленных чиновников, не в силах изменить ничего. Уко вообще никто не даст ни ранг, ни работу. Она даже не сможет выйти замуж за того же Яна, семья и его хваленый клан Цянь не допустит такого позора. Может быть, ей разрешат стать его наложницей без права рождения детей. Мэй? Мэй приберут к рукам какие-нибудь богатеи, может, даже торговый дом, и будут похваляться ей как редкой драгоценностью, как дорогой вазой или изысканной картиной.
Один Кун Веймин не сможет изменить устоявшиеся трехсотлетние порядки, как бы он ни пытался. Сколько человек он сможет выпускать каждый год? Пятьдесят-шестьдесят? Через пятнадцать лет в стране будет шестьсот его выпускников! Да это песчинка в пустыне. В одном лишь Киньяне живет около трех тысяч чиновников, и это не считая императорского дворца. Поэтому все эти глупые затеи насчет законов для крестьян и военных обречены на провал. Чтобы хотя бы заикнуться насчет нового закона, ты должен подняться так высоко! Так высоко, просто чтобы тебе разрешили намекнуть на несовершенство старых законов. Я не понимал, откуда в нашей стране такая любовь ко всему старому, традиционному, замшелому. Почему фраза «так жили наши деды» является достаточным подтверждением для любой глупости?
Возможно, Кун Веймин планирует бюрократический переворот. Он со своим титулом точно сможет предстать перед императором и потребовать уволить весь кабинет министров. И что, он предложит двадцати-тридцатилетних юнцов на их должности? Я бы на месте императора остерегся окружать себя учениками одного человека, ведь по сути это бы означало, что все министры бы говорили языком главы Академии. Никаких противоречий. Никакого сопротивления. Это бред! И Кун Веймин, как умный человек, должен это понимать.
Поэтому я никак не мог придумать, о чем писать. Мне не хотелось делать заведомо бесполезную работу. Раздать землю крестьянам? Полнейшая глупость, ведь вся земля принадлежит императору, и лишь он решает, кому отдать ее на возделывание. Потребовать уважения к слугам? Включить в военную подготовку начертание? Идеи одна хуже другой.
Тедань уже второй день с увлечением расписывал свой закон, то и дело дергая Мэй насчет значения того или иного иероглифа. И все равно потом его работу придется перепроверять и переписывать. Он так торопится, что забывает дорисовать ту или иную черту, из-за чего смысл зачастую искажается. Я до сих пор не могу сдержать улыбки, когда вспоминаю его сочинение о территории страны, в котором он нарисовал все иероглифы «река» не с вертикальными, а горизонтальными линиями, как цифра «три».
Мэй погрузилась в какое-то чрезвычайно заумное магическое исследование и пропадала в Ки-изолированной комнате. А я все сомневался.
На столе лежали свитки с записями Мастера печатей на языке страны Божественной черепахи. Впрочем, читать на нем было легче, чем разговаривать, ведь иероглифы-то были теми же и значили то же самое, что и у нас, так что если не брать специфические термины, то я мог понимать их тексты. Проблема была в том, что тут как раз были сплошные термины. Я сломал голову себе уже на списке необходимых ингредиентов. Такое ощущение, что Мастер печатей решил собрать самые невозможные сочетания иероглифов, например, железо, молоко и дерево. Что это может значить? Железно-молочное дерево? Сок железного дерева? Молоко в железном ведре с деревянной ручкой?
К тому же я не мог забыть о том странном похищении крестьянских девушек. На следующий день после наказания я хотел поговорить с Кун Веймином, чтобы узнать, как он поступил, но он уже покинул Академию. Поехал к студентам на практике в сыхеюанях. Попытка что-то узнать от Идущего к истоку так же провалилась, он послал меня к Кун Веймину.
Тогда я полез в архив. Решил узнать, а как вообще ведутся расследования в нашей стране. И вот тут меня ждало огромное разочарование. Их у нас попросту не было. Министерство наказаний подразделяется на пять частей, из которых только две хоть как-то связаны с уголовными делами: это непосредственно судебный отдел и центральный аппарат, который и должен заниматься расследованиями. Однако большая часть их работы была связана с сугубо имущественными и семейными отношениями. И там все было просто: человек дает жалобу, устно или письменно, сотрудники центрального аппарата начинают следствие, которое почти целиком состоит из допроса предполагаемых виновников, свидетелей, самого заявителя. Допрос с применением пыток.
Я узнал, что меня в тюрьме даже не пытали, а всего лишь использовали первую ступень интенсивного допроса. Хотя по правилам меня должны были морить голодом, жаждой, холодом и отсутствием сна, но, видимо, мои надзиратели торопились…
Уголовные дела решались примерно также: следователи хватали всех свидетелей и допрашивали их, после чего тот человек, на которого все показывали пальцем, назначался виновным и отправлялся на казнь. При таком раскладе в похищении Аи обвинен буду я, так как я с ней разговаривал на празднике и был похож на настоящих похитителей. И меня попросту запытают до смерти, выбивая место, где я спрятал девушек, что никак им не поможет.
Почему расследование ведется так странно и однобоко? Я понимаю, что среди чиновников немного великих магов, таких как легендарный Хао Шер, но неужели государство совсем не выделяет Ки на судебные дела? Или следователи забирают энергию себе? Ведь есть же и другие способы ведения дел? Я не знал, какие именно, но был уверен, что они должны были существовать. Может, мне написать закон, в котором чиновники будут обязаны опираться не только на слова пытаемых людей, но и на другие данные? Например, чтобы в случае с Аи отряд стражников и чиновника, ответственного за расследование, отправился на поиски похитителей, спас девушек и наказал виновных.
Когда я поделился этой идеей с ребятами, Тедань сразу же воспылал азартом:
– О, я бы хотел там поработать! Гоняться за ворами! Драться с убийцами!
– Или копаться в старых бумагах, – скептически заметила Мэй. – Вспомни свой первый суд. Там ни за кем бегать не пришлось, достаточно было прочитать документы. Знаешь, в чем проблема? – обратилась она ко мне. – Славы и почестей такая работа точно не принесет. Знатные семьи редко обращаются в суд по поводу уголовных преступлений как раз из-за такого ведения дел. Вопросы насчет наследства или имущества – да, ведутся официально. А вот по поводу воровства, убийств и похищений мы обычно приглашаем сыскарей.
– Сыскари? Кто это?
– Это негосударственные служащие. Они работают только на себя, зато все их умения, магия, навыки направлены только на поиск и расследования. Плюс они хранят имена заказчиков и сами заказы в тайне.
Я задумался. Ведь и Джин Фу после похищения Байсо и смерти его охранника не пошел к чиновникам, а начал искать его сам, через метки, через мага-поисковика и кровь.
– А какие самые лучшие сыскари в Киньяне?
– Самым лучшим считается старик Зинг Ян Би, но он сейчас редко соглашается работать. Возраст уже не тот, да и в деньгах он давно уже не нуждается. Я слышала, что он набирал себе учеников, но имен их не знаю.
– Как думаешь, Кун Веймин разрешит мне поговорить с Зинг Ян Би?
– После твоего глупого побега? – Мэй сморщила личико. – Я бы тебя вообще приковала цепями и поставила бы охранника.
– Но ведь это нужно для выполнения задания!
– Если все студенты будут бегать по городу и спрашивать совета, то зачем вообще нужна Академия? Кроме того, у тебя свое задание! Оно как раз связано с начертанием.
Несмотря на разумные замечания Мэй, я все же решил попросить разрешение у Кун Веймина. Мне нужно было знать, пленник я или все же ученик. К тому же, там, за стеной Академии, я смогу узнать и о судьбе Цай Хонг Ши, и о следствии по делу Аи. Если меня, конечно, снова не упекут в тюрьму по заявлению какого-нибудь человека с очень хорошей памятью.
Я не собирался больше убегать из Академии. Не в ближайшее время. Госпожа Роу, которая всегда отражала мысли своего мужа, четко показала отношение семьи Джин. Они готовы принять меня в качестве гостя и друга сына, но не более того. Я не мог больше рассчитывать на их помощь. У меня почти не было денег. И мне некуда было идти. Это не означало, что я смирился со своей ролью ступеньки для Веймина и будущей свадьбой с дочкой Мин Чиня. Нет, я собирался ненадолго задержаться в Академии, чтобы больше узнать о мире вокруг меня и стать сильнее для того, чтобы больше никто никогда не решал за меня.
Да, это недостижимая цель. Почти все вынуждены слушать чужие указания. Думаю, даже император подчиняется традициям и устаревшим законам. Но я видел по-настоящему свободных людей. Кто явно живет не по общим правилам, так это сам Кун Веймин. Тот же Мастер. Они могут себе это позволить. И я тоже хотел жить именно так. Да, я уже не родился в знатной семье, но, глядя на Яна из клана Цянь в начале учебы, видно, что это не так уж и весело. Значит, я должен стать сильным магом-начертателем.
До возвращения Кун Веймина я решил погрузиться в учебу и прочитать как можно больше книг из архива. Я раньше не слышал о связи многохвостых лис и нападения животных. Сколько всего я еще не знал?
Сначала я собирался читать книги по порядку, начать с первой полки первого же стеллажа и идти подряд, но дядюшка Бэй отговорил меня, сказал, что так я только запутаюсь, и нужно углубляться в каждый вопрос постепенно. Наверно, было бы полезнее читать что-нибудь связанное с законами, но меня заинтересовал процесс распада империи Семи священных зверей. Почему такая огромная страна вдруг раскололась на семь кусков? Ведь что-то должно было стать причиной?
Весь Южный округ также временно переехал в архив. Все сидели и выписывали нужные им куски текстов, пока не прибыли ученики из других домов. Мы опасались, что им дадут похожее задание, и тогда на книги будут выстраиваться очереди.
Восточный и Западный дома прибыли через неделю, и только тогда я смог попасть на прием к Кун Веймину. Я, конечно, боялся до дрожи в коленях, но решил, что терять мне особо нечего. Даже если он не разрешит работать над тем законом, что я задумал, то все останется по-прежнему.
Он сидел за ворохом бумаг и очень быстро просматривал их, откладывая листки то в одну сторону, то в другую.
– Что у тебя? – спросил он, не поднимая головы.
Я облизнул пересохшие губы.
– Прошу прощения за столь бесцерем…
– Без этикета. Сразу к делу!
– Я хотел узнать, что вы решили насчет похищения деревенских девушек. Рассказали ли следователям? Может, что-то уже начали делать?
– Я никому ничего не говорил, – коротко сказал он и, не поднимая головы, продолжил перебирать бумаги.
– Но… украли же… – я растерялся, так как совершенно не ожидал такого поворота. – С ними может случиться беда. Людей не крадут ради чего-то хорошего, – лепетал я уже полную чушь, внутренне ненавидя себя за этот идиотизм.
Я заранее продумал наш разговор, представил разные варианты ответов, и как только Кун Веймин ушел в сторону, я запутался.
– Насколько я понял, Аи, так ведь ее звали, ушла добровольно. Только ее родители могут написать жалобу и вернуть непутевую дочь.
– Но они же крестьяне и не умеют писать. И до города далеко, а сейчас как раз сев…
– И? – Кун Веймин посмотрел на меня. – При чем тут я?
– Но Идущий к истоку обещал…
– Он рассказал все мне. Шен, я же просил получше познакомиться с уголовным правом. Если я напишу жалобу, то следствие приедет в деревню, перепорет половину крестьян и выяснит, что девушка ушла добровольно, и тогда на меня будет наложен штраф за ложный донос. Или, еще хуже, виновным окажешься ты, и тогда ты попросту помрешь во время интенсивного допроса, так как не знаешь, где украденные девушки. Какой вариант тебе больше нравится?
– Тогда… я хочу написать закон, который будет обязывать чиновников вести расследование по-другому, без допроса людей и обвинения первых, кто попался под руку.
– Не возражаю, – сказал глава Академии и снова уткнулся в свои завалы.
– Но я не знаю, как это делать правильно, – так как разговор вошел в запланированное русло, я начал говорить увереннее. – Поэтому мне нужно поговорить с теми, кто умеет. Я прошу разрешение на выход из Академии. Временный.
На этот раз Кун Веймин не просто оторвал взгляд от бумаг, но даже приподнялся.
– Выход? Из Академии?
– Я слышал, – я заговорил быстрее, чтобы успеть все сказать до взрыва, – что в Киньяне есть такие специальные люди – сыскари, и самый лучший из них – Зинг Ян Би. Я бы хотел поговорить с ним, чтобы прописать в законе, как правильно вести следствие. К тому же он уже старик, а потому может не опасаться конкуренции.
Внезапно господин Кун рассмеялся и сел обратно.
– Вот ты наглец. Ты уничтожил защитный массив на стене, сбежал из Академии, заставил меня бросить других учеников и помчаться в Киньян. Из-за тебя я, Кун, был вынужден просить прием у какого-то торговца! А сейчас ты хочешь, чтобы я разрешил тебе уйти?
– Я не сбегал, а хотел предупредить о грядущей волне. Если бы господин Кун был в Академии, я бы обратился к вам. А кроме вас и семьи Джин я никого в Киньяне не знаю. У «Золотого неба» должны быть свои люди в Цай Хонг Ши, – подумал я. Потому и пошел туда. Сейчас вы в Академии. Больше никаких причин сбегать у меня нет. К тому же мне нужно закупать ингредиенты для восстановления массивов.
– Зинг Ян Би, значит, – задумался он. – Я не хотел, чтобы ученики покидали Академию в это время, так как у них есть семьи в Киньяне, есть знакомые чиновники, и тогда бы законопроекты писали не они, а их связи. У тебя, кроме семьи Джин, больше никого нет. Что ж, пожалуй, я позволю тебе в ближайшие полтора месяца выходить за пределы Академии, но с условием.
– Конечно, господин Кун.
– Первое – ты не будешь удалять магические метки. Второе – ты дашь свою кровь для поисковой магии. Третье – на тебе будет сигнальный амулет. Если вдруг на тебя нападут, ты сможешь сразу сообщить нам. Я дам тебе табличку студента Академии, которой будет достаточно для чересчур бдительных стражей. И еще письмо к Зинг Ян Би. К нему не так легко попасть, как ты думаешь.
– Благодарю, господин Кун.
– И выходить ты будешь только с защитными массивами.
– Слушаюсь, господин Кун.
Когда я ворвался в наш дом с криками, что у меня все получилось, Мэй отказалась в это поверить.
– Господин Кун Веймин не мог так поступить! Он же не дурак!
Но я не слушал ее причитаний и бегал по комнате, собираясь к престарелому сыскарю. Пачку чистых листов, кисть, тушечницу… Нужно ли купить угощение? Может, какой-нибудь дорогой чай? Стоит ли тратить на это время? А вдруг он любит определенный сорт, и тогда мой подарок будет не к месту?
Потом работник позвал меня к лекарю, который поставил кучу меток, взял кровь, дал сигнальный амулет, табличку и письмо от Кун Веймина. И уже через час я шагнул за ворота Академии.
Господин Зинг Ян Би жил на краю города, к счастью, не так далеко от Академии, поэтому спустя полтора часа блужданий по не самым богатым улицам города я добрался до его сыхеюаня, совершенно неприметного среди таких же крошечных жилищ. Воздух там был пропитан сотнями запахов, от вяленой рыбы до резкой вони кожи. Правильное ли я нашел место? Лекарь объяснил, как добраться к сыскарю, да и по пути я спрашивал у прохожих, где живет Зинг Ян Би. И чем ближе я подходил, тем точнее мне указывали дорогу.
Я постучался в небольшие красные ворота с облупившейся краской. Амулетов на них видно не было. Он что, даже не защищает свой дом?
Калитка распахнулась, и оттуда высунулся худой парень лет двадцати пяти с невзрачным лицом.
– Господин Зинг Ян Би не прини… – и он замер с открытым ртом, глядя на меня.
Я посмотрел на себя, может быть, что-то не так? Оделся я в форму студента Академии со значком на плече, хотя в самой Академии все ходили в своей одежде.
– У меня письмо от господина Кун Веймина для господина Зинг Ян Би.
6 глава
Тысяча лян
Я помахал запечатанным свитком перед лицом слуги и повторил:
– Письмо. Для господина Зинг Ян Би.
Тот, не сводя с меня глаз, распахнул дверь пошире и впустил в крошечный дворик, отгороженный от внутреннего пространства сыхеюаня лишь деревянным заборчиком в половину моего роста. Я проследовал за слугой дальше, разглядывая незнакомые хаотично растущие растения. Дома в поместье были такими же маленькими, но вполне ухоженными.
– Прошу прощения, – вдруг обратился ко мне слуга, – господин сегодня не принимает гостей, я могу передать ему ваше письмо.
– Да, спасибо. И, кстати, – сказал я, передавая свиток, – если сам господин Зинг Ян Би занят, то я был бы счастлив пообщаться с кем-то из его учеников.
Слуга поклонился и ушел. Я еще раз огляделся по сторонам. Согласно словам Мэй, этот старик получал огромные деньги за работу, причем большая их часть была именно за неразглашение тайны заказчиков. Тогда на что он их тратил? Крошечный сыхеюань на городских задворках не стоил того.
– Господин Зинг Ян Би примет вас, – позвал меня тот же невзрачный парень.
Для слуги он неплохо был одет, хотя вел себя немного странно, но выполнял свои обязанности. Он провел меня по небольшому внешнему коридору и вошел в комнату центрального дома.
Там было светло от множества ярких амулетов и в то же время как-то сумрачно, возможно, из-за обилия мебели: шкафы, тумбочки, полки и небольшие столики словно заполонили небольшую комнату. Из-за них я не сразу заметил сухонького старика с длинной бородой, который легкими едва заметными движениями кисти что-то писал.
На стенах я заметил знакомые изображения. Это были печати для массивов. Зинг Ян Би увлекается начертанием? Но в мазках я не заметил ни капли Ки, это были просто рисунки. С другой стороны, я обратил внимание на качество исполнения. Каждая печать была нарисована одной линией, без отрыва кисти от бумаги, углы и дуги были безукоризненно симметричны. По-своему это даже казалось красивым. Только в одном месте я заметил ошибку. Та печать, которую изобразил, по-видимому, сам Зинг Ян Би, использовалась исключительно в связке с другой, и в определенном месте печати должен находиться сцепляющий элемент, и без него рисунок выглядел для меня незаконченным, неправильным.
– Ты что-то заметил? – спросил старик.
– Прошу прощения, я залюбовался вашим искусством, – тут же поклонился я, проклиная себя за рассеянность.
– Ты заметил неточность? – настойчиво повторил Зинг Ян Би.
Слуга мотнул головой, показывая, что мне стоит высказаться.
– Боюсь показаться грубым, но я немного интересуюсь начертанием и потому заметил, что вот на той картине изображена печать «Хой-шо», у которой отсутствует одна деталь.
– В книге по начертанию она нарисована именно так, – недовольно заметил старик.
– Согласен. Прошу прощения за мои неуместные замечания.
Мы замолчали. Сыскарь сверлил взглядом недоделанную печать, я ждал разрешения заговорить, а слуга почему-то никак не уходил и все время бросал на меня косые взгляды.
– Жоу, помнишь, я говорил, что эта печать слишком безупречна? – наконец сказал Зинг Ян Би, вот только обращался он не ко мне, а к слуге.
– Да, учитель.
Учитель? Значит, этот Жоу не слуга, а ученик сыскаря? Дно Пропасти, наверное, я показался ужасно невоспитанным. Неудивительно, что он так на меня пялился!
– «Слишком безупречна» уже подразумевает небезупречность. В подлинной красоте должен быть изъян, который подчеркивает совершенство всего остального.
– Истинно так, учитель.
– Симпатичная девушка не станет красавицей, если у нее не будет небольшого недостатка, который будет привлекать к ней людей. Веснушки, кривой зубик, оттопыренные ушки. Поэтому эта печать и казалась мне незавершенной. Прошу, избавь старика от терзаний и скажи, что не так в картине.
Разговор с самого начала пошел не так, как задумывалось, поэтому я не знал, как правильно поступить. Но раз мне нужна его помощь, то, пожалуй, стоит уступить его просьбе.
– Я не так хорош в изображении печатей на бумаге, как уважаемый Зинг Ян Би, поэтому прошу вашего позволения изобразить ее так, как я привык.
Сыскарь милостиво кивнул, и я, выбрав наиболее просторное место в комнате, приступил к рисованию печати в воздухе. Зинг Ян Би не сводил взгляда с моей руки и в тот момент, когда я дочертил печать и перешел к сцепляющему элементу, привстал и начал повторять мои движения.
Я завершил вторую печать и указал на сцепку, пока массив еще не рассыпался.
– Эта печать всегда идет в паре с другой печатью, поэтому ей необходим вот этот символ. Мне бросилось в глаза его отсутствие.
Зинг Ян Би подскочил, снял картину и тут же пририсовал там нужный элемент.
– То, что нужно. Вон оно, это несовершенство, которое делает совершенным. Смотри, Жоу, насколько изящнее стала сама печать!
Жоу невозмутимо согласился с учителем.
– Итак, молодой человек, зачем вы ко мне пожаловали? Господин Кун Веймин написал, что вы получили задание, для которого нужна моя помощь, как сыскаря.
Я рассказал ему об идее закона насчет расследования по уголовным делам иначе, чем оно велось сейчас. Жоу также сидел рядом и внимательно слушал.
– Понимаю, что это всего лишь задание для Академии, и закон не будет принят в нашей стране, но мне хотелось бы выполнить его как следует. Проблема в том, что я не понимаю, как нужно вести следствие.
Зинг Ян Би еще раз посмотрел на дополненную картину, пожевал губами, а потом сказал:
– Я готов помочь тебе с законом, но в обмен на услугу.
– Конечно, господин, всё, что в моих силах, – обрадовался я.
– Ты будешь учить меня начертанию. Я, знаешь ли, не имел возможности изучать это искусство в школах, но мне нравится смотреть на совершенные линии и знать, что они несут в себе какой-то смысл. У меня есть книги, я знаю значение сотен печатей, но могу создавать их лишь на бумаге.
– Как скажете, господин. Только потребуется много Ки для обучения. И я не уверен, что Кун Веймин позволит мне покидать Академию каждый день.
– Значит, договорились. Я напишу письму твоему учителю.
Старик тут же написал коротенькую записку, приложил к ней свою печать и снова уткнулся в картину. Жоу тронул меня за плечо и кивнул на дверь. Я последовал за ним.
– Учитель не любит прощаться, поэтому, как только он перестает обращать на тебя внимание, следует молча покинуть его кабинет, – пояснил он.
* * *
Когда Кун Веймин прочел письмо от сыскаря, то изрядно удивился.
– Чем ты взял этого упрямца? В последнее время он отказывается от встреч даже с высокопоставленными господами.
Но в итоге мне разрешили ежедневные встречи с Зинг Ян Би с сохранением прежних условий.
За несколько визитов у меня установился определенный график. До обеда я расшифровывал записи по массивам, которые должен восстановить, заучивал печати, чтобы после покупки нужных ингредиентов сразу приступить к ним. Затем я шел к сыскарю в форме Академии и вскоре уже начал здороваться с соседями. Там около часа я занимался со стариком. Тот в силу возраста и опыта прекрасно управлял своей Ки и уже на второй день сумел создать светящуюся точку на кончике пальца. Почтенный и седобородый Зинг Ян Би радовался этому событию, как дитя. Он вообще во многом был похож на ребенка: любопытный, непосредственный, искренний, порой казалось, он никогда не слышал об этикете или не придавал ему значения. После я шел во двор и разговаривал с Жоу, записывая его советы. А по вечерам, вернувшись в Академию, я пытался из общих и расплывчатых слов сыскаря сформулировать четкие и недвусмысленные стандарты для работы следователей.
Сыскная наука оказалась и сложнее, и интереснее, чем я предполагал.
– Государственные следователи не так уж и неправы: почти все, что нужно, рассказывают сами люди. Только обычно они не хотят ничем делиться или не знают, что именно стоит говорить. Когда мне нужно что-то узнать от людей, я становлюсь такими же, как они. В ремесленнических улицах я выгляжу, как ткач, среди крестьян – как пахарь, среди чиновников – как писарь.
– Ты используешь иллюзию? – уточнил я.
– Магию? Ни в коем случае. Достаточно переодеться, сделать правильную прическу и изобразить подходящую походку. Иногда я наношу грим на лицо. Но магией менять лицо не стоит, все же у многих есть амулеты, настроенные улавливать иллюзии.
Я торопливо записывал все на бумагу.
– Далее нужно правильно задавать вопросы. Если спросить в упор, кто вор и не приходил ли чужой, тебе не ответят. Сначала нужно наладить дружеское общение. Например, один раз я пришел в дом женщины и начал разговор с того, что у нее пахло горелым. Сказал, что я не научился контролировать Ки и вечно перегреваю огненный камень, поэтому у меня вся еда пережаривается. Она всплеснула руками и сказала, что она не такая неумеха, и ее лепешки всегда получаются превосходными, и если бы кое-кто не отвлек ее от готовки, то и в этот раз она бы не оплошала. Я спросил, кто же был тот наглец, и получил описание человека, которого я искал. А если бы я просто спросил, не было ли тут чужака, то она бы могла и не сказать о нем. Нужно говорить о том, что людям близко и интересно!
– Но ведь чиновники не будут переодеваться и притворяться кем-то еще, – задумался я.
– Согласен. Только это уже не мое дело. Я должен рассказать о наших методах, а дальше – твоя работа, – улыбнулся Жоу и продолжил. – Порой вообще не нужно никого допрашивать. Если что-то происходит в деревне или в каком-то замкнутом пространстве, например, большом сыхеюане, достаточно лишь послушать, о чем говорят люди. Если времени прошло немного, они будут обсуждать дело между собой. Они сами назовут предполагаемых виновников или хотя бы намекнут на них, скажут, кто когда лег спать, кто что ел и как поздно пришел в комнату. Тут главное иметь острый слух.
– А если пройдет много времени, то ты все равно смог бы, например, выследить пропавшего человека?
– Каждый ученик Зинг Ян Би в конце обучения должен раскрыть какое-нибудь дело, после чего он может работать самостоятельно. Мне как раз досталось дело о пропаже человека, я приступил к нему спустя три месяца после того, как человека видели в последний раз, – Жоу снова посмотрел на меня, как в первый день знакомства. – И я справился.
– Вот ты говоришь, что если бы такое произошло в деревне, то можно было лишь подслушать разговоры.
– Да. В деревнях люди просто так не пропадают. Парни обычно убегают в города в поисках лучшей судьбы, девушек так обычно выдают замуж. Если родители пары не могут устроить правильную свадьбу, а позориться не хотят, то делают вид, будто девушку похитили. И местные обычно обсуждают, что какой-нибудь Лю давно уже хотел уйти, а какую-нибудь Лин явно забрали в другую деревню.
– Но если девушку на самом деле похитили, и местные не знают, куда она делась? Разве можно выследить похитителей, если нет тех, кто их видел?
– Ты про что-то конкретное? Это же не просто пример, – прищурил глаз Жоу.
– Да. Из Академии нас отправили на месяц жить в одну деревню, и там сразу после праздника сева пропала девушка. На ней стояла моя метка, и утром мы отправились в погоню. Там оказалась целая банда таких похитителей, и еще там были девушки явно под магическим воздействием, не меньше двадцати. Нас было всего четверо, и преподаватель из Академии запретил что-либо делать. Сейчас прошло уже две недели, и я не представляю, как теперь можно найти тех девушек. Моя метка была стерта сразу, как только девушку довели до банды.
– Целая банда? Звучит интересно. Да, их тоже можно найти. Вопрос лишь в цене.
– В цене? – недопонял я.
– Знаешь, почему сыскари никогда не останутся без работы? Если твой закон примут, то большинство преступлений ляжет на плечи чиновников. Но какие это преступления? Самые обычные: сосед зарезал соседа, жена убила мужа, отец продал дочь… Такие дела к нам и не попадают. Работа сыскаря стоит очень дорого. И мы решаем проблемы богатеев, которые никогда не обратятся в государственную службу.
– И сколько бы стоила такая работа?
– В случае с той девушкой? А в чем состоит задача: вернуть ее обратно или просто найти место, куда ее увезли?
– Допустим, найти место, – быстро ответил я.
Судьба Аи меня, конечно, волновала, но больше я бы хотел узнать, что это за люди и почему они так похожи на меня.
– Если придется выйти за патрулируемую территорию и бродить в Пропасть знает каких лесах, то нужна будет охрана. Я бы взял четырех опытных наемников, привыкших к лесам, и одного бойца из Академии боевых искусств. Предположим, что на работу у меня уйдет три месяца. Значит, я заплачу им не меньше пятиста лян.
– Пятьсот лян, – ахнул я, пытаясь представить себе такую сумму.
– На еду, проживание, одежду и взятки нужно еще сто-двести лян.
Я неплохо справлялся с цифрами, но почему с трудом сложил эти два числа.
– Также оплата лично моей работы за три месяца будет стоить двести лян, но это только в том случае, если мой наниматель разрешит огласить результаты, – Жоу застенчиво улыбнулся. – Я пока малоизвестен в городе, и мне нужно создавать себе имя.
– Это получается девятьсот лян, – выдавил я.
– Да. И эти девятьсот лян нужно выплатить до начала работы. Если на поиски уйдет больше времени, то и сумма увеличится.
В Академию я шел, не замечая ни дороги, ни людей вокруг. Девятьсот лян! Самые большие деньги, которые я когда-либо держал в руках, мне дал Джин Фу перед тем, как я покинул его дом. Это было десять лян, и я считал себя настоящим богачом. На проживание, оплату услуг Добряка и еду я потратил меньше ляна. Девятьсот лян! Для таких денег, наверное, нужно ограбить дом императора.
