Наталья Баклина
Приворот
Мийка охнула, виновато взглянула на Бертрана. Но тот всё так же кривил губы: «Девчонка!».
А из того волчонка вырос красивый зверь, и через год они отпустили его в дальний лес.
***
За воспоминаниями прошёл примерно час. Она бы и дальше вспоминала, но отвлекла какая-то возня по соседству.
– Ты что делаешь, горюшко? – ахнула Мийка, обратив, наконец, внимание на своего очарованного спутника.
– Сонет! – громко объявил Бертран, примостившись, наконец, на одно колено между ближайшими лопухами. – Тебе одной служить готов я, тебя прекрасней в мире нет! Хочу найти такое слово я в свой задуманный сонет, чтобы оно всю страсть и нежность, и как тебя боготворю, сумело выразить! Безбрежность и силу чувства: я люблю. Люблю тебя, твой стан и очи, твой смех и блеск твоих ланит…
– Бертран, ты очумел? – тряхнула головой Мийка. – Какие, к Хоху, ланиты? И что это ещё такое, где они у меня?
– Вот тут – заворожённо потянулся к её лицу Бертран, и Мийка хлопнула его по руке, чтобы не трогал.
– Все эти дни и эти ночи меня к тебе одной манит! – с энтузиазмом продолжил влюблённый. – К твоим глазам, к твоей улыбке, твой голос – словно ручеёк. Прошу, прости мою ошибку, что раньше выразить не мог всю силу трепетного чувства, всю силу искренней любви. Изображал я равнодушье, когда молился «Позови! Ты позови меня хоть взглядом, хоть жестом! Я к тебе – приду! К твоим ногам…
– А также заду, я непременно припаду, – мрачно досочинила Мийка.
«Интересно, что же из состава дало такой эффект? – думала она, перестав слушать перечисление частей своего организма и то, как они влияют на настроение автора. – Будыльник или лисья дудка? Лепестки лютеня вряд ли тут действуют, они всего лишь снижают уровень критического восприятия. Хотя с критическим у Бертаран сейчас тоже не очень»…
– Позволь к ногам твоим припасть! – закончил сонет Бертран и попытался схватить Мийку за руку.
– Это – рука! Ты уже определись, куда припадать будешь! – отползла от него Мийка и поняла, что трёх дней она не выдержит. Эх, была бы тут бабушка Берта! Она бы помогла обязательно! Но бабушка сейчас наверняка в тереме, а Бертрана в терем вести нельзя…
Мийка вспомнила их лесной домик, с пучками трав под крышей, весёлой расписной печкой и деревянным выскобленным полом. Любимое место, с Силой-Берегинюшкой… Точно, Сила Изначальная чары снять может… Значит, им – туда.
***
Травы для своего приворотного зелья Мийка выбирала тщательно. Чтобы голову вскружили, обожание вызвали, предмет обожания приукрасили, критичность восприятия снизили. Божья роса, мелкие белые цветочки, должна была поддерживать лёгкую эйфорию. В общем, ничего вредящего или подчиняющего. Подчиняющие зелья в их школе изучали в следующем году, их испытывали только на добровольцах, с контролем со стороны преподавателей и обязательным нейтрализующим составом под рукой. И составь Мийка такое зелье, ей бы не то что работу не зачли – могли из школы выгнать с запретом на практику. Но и без этого Майка бы не стала – не в её характере подчинять. А вот посмотреть, как поменяется человек из-за романтического настроя, она хотела.
Вот и шла теперь по лесу, маялась из-за избытка романтики. Бертран преданно шагал рядом, пытаясь завладеть её рукой.
– Ты зачем из чужой кружки пил, дурень, – вздохнула Мийка, в очередной раз отбирая руку и полагая вопрос риторическим. Что Бертран сможет ей объяснить, пока ходит таким влюблённым дурнем?
– Жарко было, – тем не менее, ответил Бертран, влюблённо глядя на Мийку. – Какая ты всё же красивая!
– А проснись-траву мою зачем отобрал?
– Лорда задобрить! – всё так же умильно глядел Бертран – Век бы тобою любовался!
Лордом был жеребец Бертрана. Он внезапно закапризничал, и с этого момента всё пошло не так.
***
Мийка всё продумала досконально. И даже в свою тетрадку по практической работе записала: «Готовый состав был подан испытуемому в виде добавки в квас». Так и планировала: вот Михай возвращается с утренней выездки. Как всегда по жаре просит напиться, и Мийка подносит ему кружку с квасом. Княжич выпивает, через несколько минут состав начинает действовать, какое-то время, не дольше часа, Майка наблюдает за влюблённым Михаем, всё запоминает, чтобы записать в тетрадочку. А потом поджигает стебель проснись-травы, княжич вдыхает запах и стряхивает свою влюблённость.
На деле же, когда парни вернулись и спешились, Михей не стал просить квасу. Они вместе с Бертраном начали успокаивать Лорда, который чего-то перепугался на прогулке. И даже теперь, когда они вернулись и спешились, нервно перебирал копытами и отказывался подпускать к себе конюхов. Мийка же, согласно плану, уже вышла к ним с кружкой кваса в одной руке и пучком проснись-травы в другой – приготовилась.
– Ну, что же ты, тихо, тихо, – бормотал Бертран своему жеребцу, поглаживая его по шее, а тот раздражённо мотал головой.
– Сухарь есть? – заметил он Мийку, та тоже помотала головой. – А это что за трава?
Она и сообразить ничего не успела, как парень выхватил из её рук пучок проснись-травы, понюхал. Кивнул головой, мол, годится. И не успела Мийка и слова сказать – предложил своему жеребцу.
Лорду трава понравилась, он мигом схрупал весь пучок, лишая Мийку заключительной стадии её плана. «Придётся переносить опыт» – подумала она, досадуя, что придётся заново настаивать семь трав. А Бертран, выдыхая радостно, что конь успокоился (Ещё бы! Проснись-трава любой морок и испуг вмиг снимает!), выхватил у Мийки кружку:
– Что тут у тебя? О, квасок! – и осушил её в три глотка.
И через три минуты превратился во влюблённого идиота.
И когда Мийка сбежала из терема, чтобы никто не догадался, что она натворила, этот идиот увязался следом.
***
Самое ужасное, что она абсолютно не понимала, почему приворотное зелье дало такой эффект. Когда она планировала эксперимент с Михаем, то рассчитывала, что княжич просто будет с ней любезен. Ну, скажет пару комплиментов, обратит чуть больше внимания, чем всегда. Ну, увидит, что Мийка не прежняя босая лесная девчонка, которая показывала ему лисят, а девушка с косой до попы и в вышитом сарафане. И всё! Ей было бы достаточно. А у Михая после этого испытания осталось бы воспоминание, что он был романтически настроен, и что Мийка вызвала в нём симпатию. И всё!
Но Бертрана зацепило гораздо крепче. И хотя никаких непотребств он не вытворял (непотребства и страсть провоцируют совсем другие травки, их объясняют в конце последнего года обучения), что-то подсказывало Мийке, что просто воспоминаниями о симпатии дело не закончиться. Она даже думать боялась, что будет помнить, и как будет кривить губы Бертран, когда очнётся. Хотя, если сбор так неожиданно действует, может, и к лучшему, что Михаю не достался? Гораздо больше было бы беды!
До лесного домика они дошли к вечеру. Бабушка Берта, к Мийкиному счастью, оказалась дома: чуть дымилась труба, на заборе висели-сушились пёстрые половички.
– Бабушка, бабушка, как хорошо, что ты тут! Мне помощь нужна! – метнулась Мийка через порог, радуясь, что сейчас её приключения закончатся.
– Приветствую вас, сударыня, – шагнул следом Бертран и склонил голову в вежливом поклоне. – Позвольте просить у вас руки вашей внучки.
– Что? Ты совсем ополоумел? – ахнула Мийка. – Бабушка, ты видишь?
– Жениха твоего? Вижу, – вытерла руки полотенцем бабушка. Внучка отвлекла её от готовки. – А в чём вам помочь?
– Не нам, а мне, – шмыгнула носом Мийка. – Всё слишком далеко зашло. Теперь он ещё собрался на мне жениться.
– Миечка, я у твоих ног! Ты – мой счастье, свет очей моих, смысл моей жизни. Люблю тебя моя отрада, желанный свет моих очей! Мне больше ничего не надо, лишь знать, что больше не ничей! Я твой, я твой навек отныне, люби меня, как я тебя! Никто желанья не отнимет всю жизнь прожить, тебя любя!
