Наталья Аверкиева
В тени твоих ресниц
Серия «Босиком по лужам»
Книга 1. Босиком по лужам
Книга 2. В тени твоих ресниц
Книга 3. Город пахнет тобою…
Книга 4. Разреши себя любить
Shutterstock (с) изображение на обложке лицензионное, с разрешением на коммерческое использование
В тени твоих ресниц
Какая, в сущности, смешная вышла жизнь
Хотя, что может быть красивее
Чем сидеть на облаке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени.
Високосный год (с) Лучшая песня о любви
Глава 1
Сегодня время остановилось. Каждый раз, когда я смотрела на часы, стрелочка сдвигалась по делениям совсем на чуть-чуть, и мне уже начало казаться, что час икс не настанет никогда. Ну и что вы думаете? Я опоздала… Впрочем, как обычно.
Вбежала в здание аэропорта, сбив какого-то зазевавшегося мужика и обругав его со злости. Опрометью кинулась к табло информации. Взглядом заметалась по строчкам в поисках знакомых цифр – номер рейса, которым должен прилететь Тиль. Черт! Самолет сел полчаса назад! Дурацкие пробки и мистер О’Нилл со своим «Мария, выпьем кофе в спокойной обстановке», президент международного фонда, написание полного названия которого занимает три строчки мелким шрифтом! Нет, интервью мистер О’Нилл, конечно же, дал, зря что ли я «окучивала» его неделю, но переодеться во что-то более демократичное уже не успела – так и носилась по зданию в строгом деловом костюме мышиного цвета, похожая на спятившую училку начальных классов, только указки не хватало. Зато, узнав, что я опаздываю в аэропорт, дядька выделил мне лимузин и личного водителя. Вот из-за этого дурацкого лимузина мы и застряли на улицах Сиднея.
Тиля я заметила на балконе сразу же. Простая белая футболка, темные джинсы. В одной руке желтая сумка Дэна, в другой олимпийка от любимого «Адидаса». На плече другая сумка, думаю, что с ноутбуком. Волосы убраны под бейсболку, на глазах солнечные очки. Замаскировался, – по-доброму ухмыльнулась я и… растерялась. Как сейчас себя с ним повести? Броситься на шею и показать всю радость, которая меня переполняет? Быть холодной? Приветливой? Осторожной? Какой? Мы последний раз виделись в Москве, где разругались в пух и прах. Пара минут в Париже спустя три с лишним месяца за встречу не считается, потому что всё, что нам было позволено в тот момент, – это стоять в дюжине метров друг от друга и тоскливо смотреть глаза в глаза: Тиль выступал, а я уговорила его телохранителя разрешить подойти к сцене. Зато меня зауважали охранники ребят и сами ребята. Конечно, только русская идиотка могла прилететь в Париж всего на полтора часа, вместо планируемых восьми, за полчаса до вылета самолета обратно в Москву добраться до концертного зала, сказать всем «здрасти» и столь же стремительно удрать обратно в аэропорт! Потом Тиль позвонил… И больше я не хотела думать, какие телефонные счета мы с ним получим за этот месяц. Он звонил каждый день, иногда несколько раз в день. Он писал смски и письма. Я не расставалась с телефоном ни на мгновение, боясь пропустить его звонок, а на совещаниях нагло включала личную почту, чтобы не прозевать от него ни одного письма и оперативно ответить. Однажды забыла телефон в номере и вся извелась на Конгрессе. Кое-как досидела до перерыва и рванула в гостиницу, решив, что мировые проблемы никуда не денутся, а Тиль будет волноваться. Так и есть! Телефон пронзительно пищал, сообщая, что книга памяти вот-вот взорвется, если получит еще хотя бы одно истеричное смс. И вот это сумасшествие длится почти три недели. Я счастлива! Я безумно счастлива!
Вообще мы договаривались, что как только я вернусь из Австралии, возьму пару дней выходных и прилечу к нему куда-нибудь. Куда-нибудь – потому что с его вечными разъездами было трудно заранее запланировать, какую именно страну мне придется осчастливить. Но вместо предполагаемых двух недель, я зависла в Сиднее на три. И как-то вечером по телефону Дэн сдуру пошутил, что теперь Тилю придется лететь в Австралию, если он так жаждет меня видеть. Тиль хмыкнул (уверена, пожал плечами) и заявил, что он ни разу не был на Зеленом Континенте, а у них как раз образуется небольшое окошко между выступлениями. Все мои попытки убедить его, что это глупо, что лучше побыть дома, отоспаться, отдохнуть и хотя бы немного отъесться, а то после тура, после всех этих премий и тв-шоу, он больше смахивает на свежевырытую мумию какого-нибудь мелкого и бедного фараона, чем на живого человека, – ничем хорошим не увенчались. Дэн пообещал, что отговорит брата от бредовой затеи, но в итоге уговорил Зако оформить все документы для предстоящей поездки – это оказалось легче, чем повлиять на решение Тиля. Делалось все очень быстро и в строжайшей тайне от руководства. Никто и не подозревал, куда делся солист популярнейшей рок-группы на эти неполные пять дней. Следовательно, если о визите Тиля в Сидней узнает менеджмент, то попадет ему знатно, а Зако так и вообще уволят. Но, кто не рискует, тот не гусар! Точка. И сейчас Тиль идет в мою сторону с совершенно счастливейшей улыбкой. А я стою и мечтаю только об одном: завизжать на весь аэропорт, подпрыгнуть, захлопать в ладоши и кинуться ему на шею!
Он сбросил большую сумку на пол, поменьше – аккуратно положил сверху. Снял очки… Господи, какой же счастливый взгляд! И улыбка… Водопад счастья! Водопад!
– Мистер Шенк? – деловым тоном, как самая крутая секретарша самого крутого начальника рядовому сотруднику безразлично сказала я. – Рада приветствовать вас на Зеленом Континенте. Идите за мной, – повернулась на 180 градусов и учтиво отступила, предлагая ему пройти вперед.
Глаза Тиля удивленно расширились. Рот приоткрылся. Брови изогнулись так, что я позавидовала – даже при помощи пальцев у меня не получится изогнуть свои брови в такие замысловатые линии. Потом лицо плавно сменило выражение на «Их Высочество, мягко говоря, охренел от такого приема и страшно обиделся». Он сжал губы в нитку и противно прищурился, скрестил руки на груди и глянул на меня исподлобья.
– Идем, – ласково позвала я, стараясь держать лицо строгим. – Ты же просил не палить наши отношения, а сам по дороге три штуки автографов умудрился дать. Вон сколько немцев вокруг.
Тиль тяжко вздохнул, закинул обе сумки на плечо и поплелся за мной.
Водитель учтиво распахнул дверь, когда мы вышли к паркингу. Подхватил вещи парня и убрал в багажник. Тиль привычно сел на заднее сиденье, принялся набирать смс. Губы поджаты, на лбу хмурые морщинки. Недоволен и обижен. Я уселась рядом, уставилась в окно. Мы выезжали со стоянки. Вроде бы стекла затонированы… Через лобовое стекло можно все увидеть… Надо загородить Тиля… Вдруг водитель не поймет… Ну и черт с ним! Хорошо, что машина большая и широкая… Обожаю лимузины!
Я бесцеремонно забрала у него мобильник и швырнула куда-то на сиденье. Ловко переместилась на колени и обхватила лицо ладонями.
– Когда-то мне казалось, что я уже никогда не буду целоваться с тобой, – нежно коснулась губ. – Самое ужасное, это сдерживать себя, когда ты настолько рядом… – А потом… Потом я перестала себя контролировать… Мы упоенно целовались, кусались, фырчали… Руки бесстыдно ласкали тело, забираясь под одежду. С огромным трудом я не позволяла себе опускать ладони ниже груди – плечи, шея, голова и всё, иначе не выдержу… Тело больше не подчиняется разуму. Тело хочет мальчика и немедленно. Сейчас же! Да и Тиль возбужден до предела (сижу-то верхом, сильно прижавшись к телу, а его пальцы давно под юбкой ласкают мои бедра)… Ох, какое же счастье, что я не парень! Скинула его бейсболку, сорвала резинку, сдерживающую волосы, и вцепилась в мягкие локоны, лаская голову. Он тихо выдохнул куда-то в район уха. Я едва не кончила. Казалось, что если сейчас не отдам ему всю ту нежность, страсть и любовь, что накопилась во мне за эти четыре месяца, то не отдам уже никогда.
Мы смогли остановиться только тогда, когда водитель, которому надоело просто так многозначительно хмыкать, попросил нас «немножко потерпеть до отеля». Я зажмурилась, обняла Тиля, уткнулась носом в его шею и так просидела у него на коленях до самой гостиницы, боясь открыть глаза и увидеть, что все это всего лишь сон. Он что-то бормотал мне в ухо, но я почти не понимала, его руки гладили по спине, перебирали волосы, губы мягко касались щек, шеи, мочки. Я была в раю. Он здесь, он со мной, он рядом! Живой, теплый, такой родной, ненаглядный, любимый.
Перед выходом из машины Тиль еще раз поправил джинсы. Это мало помогло. Они оставались отчаянно тесны.
– Черт, – проворчал он. – Надеюсь, мне повезет и меня я таким стояком никто не снимет. Не хочу, чтобы потом весь мир в Интернете обсуждал мой член.
– Ой, Тиль, можно подумать, в Интернете обсуждают твое творчество, – фыркнула я, одергивая юбку и пиджак, собирая волосы в «хвост». – Для этого у вашей группы слишком редко выходят новые песни.
– Ничего себе редко! – возмутился он, величественно передавая вещи носильщику. – Да у нас в этом месяце новая песня вышла и клип! Между прочим, я больной в нем снимался. С температурой.
– Вот я и говорю, что редко. Девушки пару дней по новой песне пострадали, еще пару дней клип обсуждали, потом попереживали из-за твоей болезни. А оставшиеся недели посвятили изучению новых фоток в мельчайших подробностях.
Тиль покосился на меня, всем своим видом показывая, что ему неприятна эта тема.
– Ты тоже?
– О, нет, я уговорила себя потерпеть, покуда подробности сами ко мне не прилетят. Но, поверь, это было нелегко. Тело ни в какую не соглашалось.
Он подозрительно скривился.
– Надеюсь, ты была убедительна?
– Оно все равно другим не давалось. Тебя ждало.
– Только тело? – ухмыльнулся.
Я хитро улыбнулась в ответ, потерлась щекой о его плечо и распахнула дверь номера.
– Входи. Нас не побеспокоят. Всё уже учтено: Don't disturb. Добро пожаловать, в отель.
Тиль хихикнул:
– Я смотрю, ты тексты подучила.
– Надо же мне было чем-то заниматься, пока ты по миру колесил, – мурлыкнула я, прижимаясь к нему.
– Какие у нас планы на вечер? – обнял и поцеловал.
– Душ. Секс. Ужин. Секс. Секс. Секс. Сон.
– Так мало? – с обидой проныл он. – Я рассчитывал, что секса будет значительно больше.
– О’Кей, давай опустим первый, третий и последний пункты. Но ты же сам откажешься.
– Нет, без этих пунктов никак нельзя. Особенно без первого. Я сутки в небе болтался, так что душ обязателен для поднятия общего тонуса.
Я захохотала, легко дотронувшись до ширинки.
– Твой тонус поднимать не надо. Он до сих пор в тонусе.
Тиль улыбнулся, мило вздохнул и ушел в ванную.
Я подождала, пока он заберется под душ, и тихонечко скользнула в приоткрытую дверь. Уселась в уголке на полу, подтянув колени к груди и обняв халат и полотенце, принялась наблюдать сквозь запотевшие стекло, как он моется. Иногда потоки воды смывали микроскопические капельки, и мне становилось хорошо видно его худое тело, мыльные руки лениво блуждающие по торсу, аккуратные ягодицы и даже ямочки на крестце, тонкие ровные ноги с красивым рельефом мышц. Он запрокинул голову, подставляя лицо воде. Длинные черные волосы струились по спине. Я отметила, что он сильно похудел с прошлого раза. До этого-то был худющий, а сейчас так и вовсе скелетообразный, ребра страшно торчат. Вспомнила, как недавно он жаловался, что концерты идут один за одним почти ежедневно при постоянных переездах-перелетах из города в город, из страны в страну, как он вымотался и безумно устал. Ему даже поболеть не дали толком. Так он два концерта с температурой и выступал, пока в какой-то момент просто не смог утром соскрестись с постели и произнести из-за больного, сорванного горла хотя бы слово. Вспомнила, как, разглядывая фотографии с какой-то европейской премии, обратила внимание, что щеки ввалились, а глаза подведены особенно густо и очень широко – синяки что ли маскировали? Даже Дэн как-то меньше осунулся, чем Тиль. Тогда они вдвоем пытались меня убедить, что все хорошо и эта загнанность в глазах всего лишь плод моей больной фантазии. Сейчас же я видела перед собой тощего юношу, которого можно было выставлять в качестве экспоната для изучения анатомии без использования дополнительных средств, типа рентгена, в любом медучилище.
Тиль неторопливо намылил волосы.
Как же я по нему соскучилась… Последние дни вообще тяжело мне дались. Когда он подтвердил дату и время прилета, тело словно взбесилось. Я неожиданно обнаружила, что меня окружают исключительно фаллические символы. Все мысли крутились только вокруг Тиля и предстоящего секса с ним. Я стала рассеянной и мечтательной, с какой-то поволокой в глазах, которую тут же заметили окружающие мужчины. Голодную «кошечку», изнывающую без секса, моментально окружила армия «котов», готовых на подвиги. И только «кошечка» ждала своего «котика», с трудом отбиваясь от настырных чужаков. Сейчас тело ныло и требовало пойти к нему, добивая разум картинками, весьма неприличного содержания.
Он нежился под водой, смывая шампунь. Поворачивал голову то так, то эдак. Руки опять скользят по телу…
Тиль встал полубоком, и я не смогла сдержать стона восхищения – какая эрекция! У него стоял так, как я даже в порнофильмах не видела.
Он коснулся рукой члена, и я поняла, что если сейчас ему придет в голову снять напряжение самостоятельно, то я умру от перевозбуждения. Бросив полотенце и халат, сняв с себя футболку и трусики, шагнула к душевой кабине. Чуть помедлила, а потом, отодвинув створку, аккуратно ступила под воду, обняв его со спины. Тиль дернулся от неожиданности. Улыбнулся. Я прижалась к нему, согреваясь. Мои руки заскользили по телу. Грудь. Соски. Ключица. Он накрыл их ладонями, несмело направляя вниз к животу. Большие пальцы пробежались по ребрам. Аккуратная ямочка пупка. Крепкий, накачанный пресс. Пальцы кольнули отросшие волоски подбритого лобка – это из-за джинсов на низкой талии, завтра утром тут будет страшное раздражение, надо бы быть поаккуратнее. Дотронулась до основания члена и он тихо и как-то боязливо застонал, запрокинул голову. Провела, едва касаясь кожи, туда-сюда. Тиль взял меня за запястья, явно намереваясь показать… Я знаю, как тебе нравится, помню, но хочу по-другому… Развернула его к себе и опустилась на колени. Головкой провела по губам, глядя на него снизу вверх, подразнила немного. Кончик языка устремился к уздечке, прошелся по стволу. Тиль задрожал, как завороженный следя за каждым моим движением. Я лизнула яички. Рука не останавливается – верх-вниз, верх-вниз. На меня сверху льется вода, попадает в глаза, нос, рот. Я фыркаю и жмурюсь. Вижу, что его взгляд затуманен. Он смотрит и не смотрит на меня. Видит и не видит. Он на грани. Опять облизала головку. Тиль поддался вперед, вгоняя член в рот. Я плотно обхватила его губами, но ничего сделать не успела – мальчик кончил. Кончил сильно, бурно и очень ярко. Со стонами, переходящими во всхлипывания, судорожно вцепившись мне в волосы. Я чуть не подавилась от неожиданности. Все-таки надо его подучить, самой же потом лучше будет. Впрочем, что я хочу от мужчины, занимающегося сексом второй раз в жизни? Хорошо, хоть не шарахается больше и не зажимается.
Подняла глаза на него. Тиль растерянно, виновато и испуганно смотрел на меня, пытаясь предсказать реакцию. Щеки пунцовые – не то от горячей воды, не то от смущения.
– Я… это…
Приложила палец к губам. Не надо оправдываться. Ну, кончил и кончил, я же видела, насколько ты возбужден. Немного поигралась с членом, подразнила, скорее из баловства, чем из практической надобности. Поднялась к Тилю и потянулась за поцелуем. Сколько же в его взгляде нежности и счастья, какой же он теплый и ласковый. Словно утренний лучик материализовался и превратился в человека. Да, именно так должен выглядеть живой лучик. Искорка…
Тиль очень смешно пробовал мой поцелуй – привкус-то его спермы, непривычно: сначала осторожно, словно во рту у меня отрава, потом заводясь все больше и больше. Руки опять скользят по телу, иногда он щипался в запале, иногда царапал кожу длинными ногтями. Сколько страсти, сколько желания. Желания меня. Именно меня. Моего тела, моей души, меня всей, без остатка.
– Идем в комнату, – неожиданно прервался он, выключая воду. – Я не могу больше. Я так долго об этом мечтал, что больше не могу. Идем.
Он не позволил мне вытереться, потащил за собой. Уронил на кровать и сам мягко опустился рядом. Окинул взглядом обнаженное тело – моё – гордо светилось у него в глазах – моё, не отдам, ни кому не отдам. Я поцеловала его руку, носом уткнулась в ладонь – твое, только твое. Тиль гладил меня по мокрым волосам, убирая с лица прядки. Водил пальчиком по губам, по прикрытым векам. Потом по контуру лица, за ушком, как будто ласкал котенка. Я расслабилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Это что-то невероятное. Каждое его прикосновение проходит искорками сквозь тело, кажется, достаточно мысли, что он рядом, чтобы получить максимум наслаждения. Просто мысли… Пальчики круговыми движениями спустились на шею. Я тихо застонала, облизала пересохшие губы. Поросенок, сам получил удовольствие, теперь издевается… Дыхание коснулось соска. Мое тело покрылось мурашками. Язык заиграл, защекотал. Рука в самом низу, аккуратно трогает губки, изучает. Я чуть раздвинула ноги. Специально ничего не делаю, даю возможность вспомнить то, что показывала летом. Чувствую, никого у него не было – движения все такие же порывистые, несмелые, грубоватые, как будто теоретические знания уже есть (представила, как Дэн подсовывал ему скабрезную литературу, улыбнулась), а вот с применением пока не особо. Мне не очень нравилось, как он начал ласкать внизу. Я бы даже сказала, совсем не нравилось – все было возбуждено и очень чувствительно, а он нажимал сильно и резко, неустанно продолжая меня при этом целовать. Вот целовался он не в пример лучше. Надо как-то ему сказать и показать. Но пока я собиралась и подбирала слова, Тиль сунул в меня палец. От неожиданности я выгнулась и застонала, насаживаясь сильнее. Он довольно улыбнулся. Пара движений и я сама оказалась на грани.
– Тиииль… ааааа… Что ты… делаешь?.. Хочу тебя…
Вдруг Тиль… остановился. Нахмурился, пытаясь что-то вспомнить. А потом подскочил с воплем:
– Дэн!
– Что? – перепугано поднялась я.
– Забыл ему позвонить!
Я чертыхнулась и расстроено заскулила… Вот надо было об этом вспомнить в такой момент!
– Где телефон? Ты не видела мою мобилку? – заметался по номеру.
Словно услышав хозяина, трубка отозвалась откуда-то из кресла из кучи белья.
– Да? Алло? Дэн? Мама? Мам, прости, я свинья! Я знаю… Да, я обещал сразу же позвонить… Ну так вышло… Нет, со мной все в порядке… Нет, я нормально долетел… Что с моим голосом?.. Нет, мам, реально все хорошо… Откуда я знаю, в какой гостинице! Здесь шикарный вид из окна!.. Нет, меня куда привезли, там я и остановился…– Тиль лег рядом и страдальчески закатил глаза.
– Скажи, что это отель «Вайб» на улице Альфреда, 88. Номер 1205. Если надо, то я поищу телефон ресепшен, чтобы мама могла связаться с тобой в любой момент.
– Вот, мам, слышала? Записала? – он благодарно потрепал меня по голове. – Отель «Вайб». Нет, не так. По буквам V, I, B, E. Улица Альфреда, дом 88, номер 1205. Нет, мам, тут все цивилизованно… Нет, кенгуру по улицам не скачут… Ох, мама, я не буду купаться в озерах с крокодилами. Я вообще никуда не планирую вылезать из номера… Мам, меня тут никто не знает… Ну о чем ты говоришь? Какие поклонницы? Ма-ма!.. Сидней огромный город! Тут тоже живут люди… Хорошо, давай Дэна. Да, мам, я обязательно тебе позвоню завтра утром… Хорошо… Да… Обязательно… Я буду себя беречь… Не выйду из отеля… Да… Хорошо… Целую тебя… Я тебя тоже… Мам… Да, Дэн, привет! Мне уже сообщили, что я свинья, и вы волновались…
Теперь глаза страдальчески закатила я. В голову пришла дерзкая мыслишка. Приподнялась на локтях, разглядывая вытянувшееся тело. Хе-хе, а ведь это идея… Конечно жаль, что рот занят и он не сможет целоваться, зато все остальное свободно. Болтай, болтай, дорогой. Я на тебя сейчас посмотрю.
Перекинула через него ногу и уселась на живот. Тиль удивленно уставился на меня, даже не догадываясь о подлом подвохе.
– Ага… А ты что конкретно хочешь? В каком виде? – продолжал чирикать с братом, как ни в чем не бывало, мило улыбаясь мне.
Я склонилась над ним, невесомо поцеловала в шею, лизнула свободное ухо, слегка прикусила мочку. Тиль фыркнул и потерся щекой о мою щеку.
– Нет, я тебя слушаю, Дэн. Что ты говорил? Плохо слышно…
На самом деле слышно отлично. Даже я улавливала какие-то слова Дэна. Он что-то просил прослушать. Наверное, новую мелодию. Просто Тилю сейчас явно не до Дэна и его музыкальных экспериментов.
Язык скользит по шее, кадыку, ключице. Прикусываю кожу. Одновременно его груди касаются мои соски – легко, невесомо.
– Я понял, Дэн… Только ты уверен, что так будет лучше? – Тиль сильно напряжен. Он старается держать голос и одновременно неотрывно следит за моими передвижениями по своему телу. – А если сделать по-другому…
Выгибаюсь кошкой. Живот к животу. Член упирается мне в лобок. С гадкой ухмылочкой нагло трусь об него.
– Аахаа… – выдыхает он на ухо брату. – Дьявол! Дэн, даваааай… Дээээнни… Я пререзвонюааа…
Дэнни – такое сексуальное имя, мягкое, тягучее, как горячий шоколад.
Падаю на Тиля и отбираю трубку:
– Привееет, Дэээнни, – тяну, словно облизываю ложечку.
Возвращаю мобилку ошалевшему от моих выходок Шенку-младшему.
Теперь Дэн не отпустит его. Скорее всего, он догадался обо всем еще несколько минут назад, но сейчас он просто не сможет пропустить такое и будет всячески удерживать Тиля на проводе.
– Фехнер меня уже искал? – испуганно бормочет Тиль, забывая про меня. Ах ты…
Сажусь без предупреждения и начинаю плавно двигаться.
– Слушай, давай попозжеаааа… Ой… Дэн… К черту Дэвида! Ай… Боже… Да это не я. То есть я, но аааа…
Помню, что ты любишь немного агрессии в движениях, глубокое проникновение. Увеличиваю темп, добавляю резкости.
– И как ты меня отма… аа… заа… ааал? Мой бог… Ааахааа… Да я не скулю! Это ааа…
Жестко трахаю тебя. Так, что ты начинаешь теряться в пространстве. Одной рукой безвольно упираешься в спинку кровати, об которую ударяется голова. Вторая все еще пытается не уронить трубку. Что-то бормочешь…
– Дээ… эн… ни… ааа… яааа… перезвоаааа… нюууу…
Дотрагиваюсь до мошонки, чуть царапаю… И ты с хрипом кончаешь…
Рука падает вместе с мобилкой, из которой кто-то с притворным беспокойством зовет тебя. Щуришься на меня, счастливо улыбаешься, позабыв про брата, не в силах шевелиться от удовольствия. Целую тебя в нос и поднимаю телефон.
– Дээнни, – сладко воркую. – Какая же ты сука.
– Если Тиля выгонят из группы, то ему один путь – на большой экран… в порно… – захлебывается от смеха старший брат.
– Маленький извращенец, – шепчу ласково.
Дэн громко и заливисто ржет.
– Тиль перезвонит тебе минут через десять, хорошо?
– Нет, не надо, хватит с меня на сегодня. Передай ему, чтоб он почту проверил. И это… вы там поосторожнее…
Улыбнулась:
– Мамочка, я помню о контрацепции.
– Да причем тут контрацепция? – возмущается он. – У меня на душе как-то неспокойно. Переживаю я, в общем. Вот. Поняла?
– Поняла.
– Всё, пока.
Короткие гудки.
Опускаюсь рядом с Тилем, обнимаю его и кончиком языка касаюсь мокрой шеи. Он хихикает, зажимается. Смешной такой. И очень красивый.
– Скажи, вот вы с Дэном близнецы, а вы чувствуете, когда кто-то из вас трахается?
– Лично я – нет. Я чувствую, когда Дэну плохо, если он устал, подавлен, расстроен, волнуется, – на полном серьезе ответил Тиль. – Очень тяжело наши ссоры переживаю. И он тоже. Но вот секс… Скорее нет, чем да.
Щелкаю у него перед носом пальцами:
– Тиль, расслабься… Ты не на интервью.
Губы касаются плеча. Хочу всего его зацеловать. Но так лениво… Мы молча лежим, обнявшись. Иногда кто-то кого-то целует, чуть крепче прижимается, трется носом или щекой. Тиль блаженно улыбается своим мыслям. Лукаво поглядывает на меня. Ресницы пушистые, выгоревшие кончики подрагивают (видно, что он устал и вот-вот уснет – «протяжно» моргает). Идеально ровный аккуратный нос. Нижняя губа чуть толще верхней. Странно, на фотографиях они выглядят пухлыми, сексуальными, а на самом деле обычные губы. Мягкие и на вкус сладкие. При ближайшем рассмотрении, Тиль вообще не кажется настолько совершенным, как на фотографиях, я постоянно нахожу какие-то изъяны во внешности. Но именно это и придает ему шарм, делает очаровательным. Я люблю в нем абсолютно всё: и несуразной формы ушки почти с отсутствующей мочкой, и слишком густые брови, и тонкие руки с неизящными кистями, и угловатые движения, и вредный характер, и временами удивительно противный голос. Но это обретенное три недели назад счастье я не променяю ни на какое сокровище мира. И не отдам никому. Он стал моим миром. Моей звездочкой. Моим солнцем, без которого я не выживу. Я счастлива! Боже мой, как же я счастлива.
– А давай завтра устроим день шоппинга! Накупим всего-всего! На что глаз упадет, то и купим! – неожиданно предложил он.
– Ты разбогател? – с сарказмом. Душу приятно греет слово «мы».
– Ну, есть немного.
– Давай завтра и решим, чем заняться. А сегодня очень кушать хочется. Я с утра на пяти чашках кофе живу.
– Закажем ужин в номер?
– Прогуляемся?
– Идеи?
– Национальная кухня в квартале отсюда?
– Жареный кенгуру? Фе…
– Европейская кухня в отеле? Кстати, с шикарным видом на парк.
– Ну, звучит приятнее.
– Макдональдс?
– Да! Да! Хочу!
– Одевайся.
Он потянулся, словно наевшийся кот, и рывком поднялся с постели. Ничуть не стесняясь, голышом пошлепал к сумке.
Тиль был настолько голоден, что собрался на удивление быстро, минут за десять. Ему даже пришлось ждать меня – не могу же я идти не накрашенная.
Я закрывала дверь, когда мой мобильник противно завибрировал. Шеф… Он же крестный. Он же близкий друг моего отца. Он же просто Петрович. Сунула ключ Тилю – закрывай сам.
– Машка, привет! Как ты, дочка? – веселый голос Валентина Петровича не мог не радовать.
– Дядя Валя, я отлично! Как вы?
Лифт словно специально ждал, когда Тиль нажмем кнопку вызова. Бесшумно распахнул двери.
– Мы хорошо. Скучаем. Вот, все тебе привет передают.
– Спасибо!
Тиль вопросительно посмотрел на меня – он-то по-русски ни слова не понимал. Я, закрыв трубку рукой, пояснила:
– Это с работы. Мой начальник.
Он сделал вид, что не подслушивает, разглядывает свое отражение в зеркале лифта.
– Скажи, он уже прилетел?
– Да. Сегодня днем. Я так счастлива, дядя Валя! Я безумно счастлива! – прижалась к Тилю и поцеловала его. Он улыбнулся, обнял в ответ.
– Как я рад за тебя, девочка. Вы отличная пара. Вы просто прекрасная пара.
– Я знаю. И потому очень счастлива! Хочу кричать об этом на весь мир!
– Наконец-то наша Маша улыбается. Маша, а ведь я тебе по делу звоню, как ты понимаешь. По очень важному делу. Тебе уже все рассказали?
– Нет, – удивленно затрясла я головой. Черт, кажется, накрылся завтра его шопинг медным тазом, по крайней мере для меня. Чует сердце, сейчас опять пошлют в какую-нибудь клоаку освещать какую-нибудь зловонную проблему.
– Надо материал сделать про экстремальный туризм – это модно сейчас. В Москве с турфирмами пообщаешься. А вот там, в Австралии, наши коллеги организуют тебе поездку в племя каких-то аборигенов. Проводника дадут, транспорт, в общем, скатайтесь, посмотрите на их быт, чем живут, чем дышат. Ну и приплети все это к экстремальному туризму. Фотографий побольше нащелкай. Не мне тебя учить. Все поняла?
Ну, так и есть… Елки…
– Дядя Валя… – захныкала я в трубку. – Помилосердствуйте, батенька…
– Ничего-ничего, совместишь приятное с полезным. Наверное, на Конгрессе совсем стухла?
Кивнула и нахмурилась… Блин, как Тилю-то сказать про аборигенов?
– Все, бывай, моя хорошая! Рад был тебя услышать. Целую.
– Пока. Я тоже…
Сбросила звонок. Что же делать? Ну почему все вечно через одно место?
– Что-то случилось? – спросил Тиль, заметив мой расстроенный вид.
– Я завтра работаю.
– О, нет! – простонал он. – Я так ждал эти выходные…
– Я даже не знаю, что тебе сказать… Слушай, ты можешь поехать со мной и познакомиться с бытом аборигенов. Будем считать, что это экскурсия. А можешь остаться в отеле и отоспаться. Я после обеда или вечером вернусь, ты и не заметишь. Но если ты сейчас скажешь нет, то я никуда не поеду и завтра мы проведем так, как ты хочешь.
Он раздумывал, покусывая губу. Я смотрела на нее, смотрела, а потом не выдержала и чмокнула. Сколько же в нем секса. Хочется съесть мальчишку!
– Это важно для тебя? – спросил он грустно.
– Это моя работа, – развела я руками.
– Значит, мы поедем на экскурсию, – улыбнулся Тиль. – К тому же я ни разу не видел живых аборигенов. Будет, что рассказать Дэну.
Я обняла его за талию и с удовольствием прижалась щекой к груди. Господи, как же мне хорошо!
В Макдональдсе он скупил, кажется, все меню. Я наблюдала, с каким удовольствием Тиль делает заказ, просто тыкая пальцем в знакомые слова, и светится от счастья. В Европе эту жуткую пищу он может есть исключительно в номере или гримерке. А тут сам себе покупает. И тут же будет есть. Как все. Как простой человек. Как обычный смертный. Вот она настоящая свобода – быть самим собой и не опасаться ни истеричных девочек, ни вспышек фотокамер! Есть руками, не боясь измазаться, так, как хочется, с выпадающим из булки салатом и капающим на поднос и футболку соусом. Мы ели и смеялись. Целовались. Много целовались. Мусорили. Баловались. Дурачились. Булькали кока-колой. Тиль неприлично чавкал, громко ржал и иногда кидал в меня кусочками салата и картофелем-фри. Я отвечала ему тем же. На нас уже начали коситься. Но нам было все равно. Главное, что весело.
– Мари, только резко не оборачивайся, – произнес он тихо и загадочно, глядя мне через плечо. – Мне кажется, что за нами наблюдают.
– Уверен? Думаешь, твоя слава и до Сиднея добралась? – хихикнула я.
– Мужик? – скривившись, протянул Тиль. – Не та целевая аудитория. Он за нами уже минут пятнадцать наблюдает. Я постоянно ловлю его взгляды.
Я громко загоготала. Нет, Тиль был без косметики. Но длинные черные волосы с белыми «перьями», которые он просто взбил руками перед выходом, женственные манеры и мягкие черты лица… Черт, к нам пристал маньяк-педофил!
– О, дьявол! Он идет к нам! С шикарным букет алых роз!
Я оглянулась. И… земля ушла из-под ног! Почувствовала, как кровь моментом отхлынула от лица, в груди похолодело и свело все судорогой. Резко и шумно вскочила. Стул с грохотом проехался по полу и отлетел в сторону. Я шарахнулась от нашего стола, как нечисть от священных мощей. В голове взорвались и разом исчезли все мысли. Осталось всего три слова. Три матерных слова. Но даже их я не смогла бы сейчас произнести – скулы окаменели, лишь зубы громко стучат.
