Наталья Андреева
Восемь мстительных богов
– Злюка!
– Ты зачем принимала подарки от чужого мужика, будучи замужем вот за ним? – кивнула Алла на Антонова.
– Она права, – нахмурился тот. – Он уже еду стал на дом к нам присылать. Что ты еще у него брала, Полина?
– Но я же актриса!
– Ты балда! – разбушевалась Алла. – Неизвестно еще, что у этого Германа на уме! Не очень-то я верю в такую любовь. Полина, ты хоть представляешь, что он слышал все твои разговоры, когда того хотел? Читал твою переписку. И про месячные, – угрожающе сказала Алла.
– Мне плохо, – прошептала Полина. – Илья…
– Я здесь! – ринулся к ней Антонов.
Он схватил жену на руки, перенес ее на диван и сел, прижав Полину к своей груди. Стал гладить рыдающую красавицу по голове, по хрупким плечам, баюкать, как маленького ребенка, приговаривая:
– Все будет хорошо, моя девочка… Успокойся… Ты ни в чем не виновата…
– Меня сейчас стошнит, – поморщилась Алла.
А Снегин подумал, что она-то никогда не окажется в таком положении. А как было бы хорошо, если бы Алла рухнула Снегину на грудь, орошая слезами его рубашку. А он бы гладил ее по жестким черным волосам, приговаривая: «Все будет хорошо, моя девочка…»
– Снегин! Эй! – Алла словно прочитала его мысли. – Что у тебя с лицом?
– Замечтался, – признался он.
– Ну все, приплыли! Полина плохо влияет на мужиков. Значит, так. Слушайте оба. Собрались и начали действовать. Антонов, отпусти ее.
Илья Денисович покорно разжал руки. Алла привыкла командовать. Она всегда была собранна и в любых ситуациях не теряла головы. Казалось, что в мозгах у Аллы зашит процессор, который постоянно просчитывает ситуацию. Снегин до сих пор не мог понять, как его полюбила такая девушка. Но факт есть факт: Алла его будущая жена.
Полина с коленей Антонова сползла на диван. Снегин не мог не отметить, что даже в таком плачевном состоянии Аллина сестра выглядит сногсшибательно. Большие фиалковые глаза были наполнены слезами, губы, похожие на лепестки роз, дрожали от обиды. Но картинка все равно была прелестная. Постаралась же природа!
Снегин поймал ревнивый Аллин взгляд и встряхнулся:
– Значит, так. Сегодня уже поздно, – он кивнул на окно, за которым киселем застыла глубокая зимняя ночь, перемешанная с мелким дождем и снегом. – А завтра я позвоню отцу. Я же не следак. А вот у него огромный опыт. Папа скажет, как нам следует поступить. А вы тем временем свяжетесь с Германом, чтобы узнать его намерения. Полина ему позвонит…
– Ее лучше вообще в это дело не вмешивать, – предупредила Алла. – Станет только хуже.
– Я сам ему позвоню, – торопливо сказал Антонов. – В конце концов, это я его бил.
– Разумно, – кивнул Снегин и встал. – На сегодня все. Надо выспаться.
На площадке у лифтов он еще раз внимательно осмотрел каменный пол с размытыми следами крови. Теперь это были полосы бурого цвета. Вздохнул:
– Еще бы фейс увидеть. Потерпевшего. Чтобы оценить хотя бы визуально степень тяжести побоев, нанесенных Антоновым. Прежде чем начать переговоры. Жаль что ночь.
– Жаль, – согласилась Алла.
Сестру она недолюбливала. За Полиной приходилось присматривать, несмотря на то что Алла была на два года младше. И мама говорила: «Не бросай ее. Полина наивна как ребенок. Хорошо, что нам Антонов подвернулся».
А сначала в штыки. Но Антонов вписался в семейный бизнес и уверенно встал у руля, когда этот бизнес оказался на грани катастрофы. После смерти Леонида Петровского конкуренты подняли голову. Но Антонов справился. Алла была этому рада: наследную принцессу готовили из нее. Бизнес же младшую Петровскую интересовал мало. Хотя и она бы справилась. Но хотелось бы выиграть время и заниматься тем, к чему душа лежит. Поэтому в машине Алла решила подлизаться к Снегину.
– Ты меня сегодня впечатлил, – интимно сказала она.
– В смысле? – Снегин широко зевнул. Его клонило в сон.
– Ты был таким убедительным. Решительным. И красивым, – подумав, добавила Алла.
– Так, может, мы тогда отменим мою учебу в автошколе? – решил схитрить он. Пари-то проиграл. – А то у меня очередной турнир по снукеру на носу.
– И не мечтай, – отрезала Алла. – Снегин, это же позорище. Я все время за рулем, а ты на пассажирском месте. На нас все смотрят.
– А я без комплексов, – пожал плечами он. – На работе так и сказал: женюсь на дочке олигарха. Завидуйте.
– Тебе все шуточки. Антонова надо спасать. Мне он дорог как руководитель фирмы. Я не собираюсь впрягаться в эти сани. Не сейчас.
– Есть же еще Борис Львович.
– У него своих дел по горло. К тому же он собирается вместе с мамой переехать в Израиль. У нее серьезные проблемы со здоровьем, а там врачи хорошие.
– Болезнь твоей мамы врачи не лечат, – заметил Снегин. – Мне, если честно, жалко твоего отчима. А что касается Антонова, то ничего с ним не будет. Не убил же. Ну, за границу какое-то время не сможет ездить. При самом плохом раскладе присядет ненадолго. Все зависит от этого чудика. От Германа. Насколько сильное его чувство к Полине. Если это вообще чувство, а не что-то другое. Интуиция сыщика подсказывает мне, что хрустальный ларец с двойным дном. Там что-то еще, а не только любовь. И это что-то – зло.
– Присядет?! Но тогда сестра будет жить с нами! Или нам придется переехать к ней, в Москва-Сити!
– С ума сошла? – он разом проснулся. – Ни за что!
– Я тоже туда не хочу. Но Полину нельзя оставлять без присмотра. Она бардачница, растяпа, неумеха… Бабушка уже старая, она с моей сестрой не справится. Мама уезжает. Лео… Он такой же. Не дурак, но он тусовщик. Лео и Полине нельзя жить вместе. Ни у него, ни у нее нет тормозов. А денег куры не клюют. К тому же моя сестренка одна из самых красивых девушек российского экрана, а Лео с полпинка мог бы стать королем глянца. Если бы захотел. Хорошо, что это его не интересует.
– Пока не интересует. Но ты права: им нельзя объединяться. Тогда я не ручаюсь за Москву: столица вряд ли устоит.
– Они таких дел натворят! А поэтому, Снегин, делай что хочешь, но судимость Антонова нам не нужна. Тем более виноват не он, а сестра.
– Хорошо, – согласился Снегин. И быстренько свернул на интересующую его тему: – Слушай, а давай пересядем на электросамокаты? Экологически чистый вид транспорта, доступный, недорогой по сравнению с автомобилем. И водительские права не нужны.
– Вперед. Прямо сейчас, – Алла кивнула на кисель из тумана, дождя и снега, густо облепивший опоры моста, по которому они сейчас проезжали.
– Да, ты права. – Снегин снова принялся зевать. – Зима какая-то не зимняя…
Самокаты в такую погоду – плохая идея. Но автошкола еще хуже. Где время-то взять?
* * *
Отцу он позвонил прямо с утра. Тот сразу все понял и спросил:
– Что случилось?
– Не со мной, – сыграл на опережение Снегин.
Папа не мама, истерить не станет, узнав, что чадо во что-то вляпалось, но это выражение лица было Снегину хорошо знакомо. Когда он косячил, на лбу у отца залегала глубокая складка, а глаза делались похожими на шляпки стальных гвоздей. Но прежде чем вколотить эти гвозди в мозги бестолкового сына, Юрий Евгеньевич спрашивал:
– Что случилось?
И молча слушал. Что он в этот момент переживал, одному богу известно, но в ответ всегда выдавал четкую инструкцию: как следует поступить. Мужик, одним словом. Недаром столько лет проработал следователем-важняком.
Вот и сейчас, дав Снегину выговориться, папа коротко сказал:
– Не парься особо. Решение проблемы есть. Хотя мне твоя новая родня не нравится. Ты знакомишься с девушкой, выезжая на криминальный труп ее отца, один из подозреваемых в итоге оказывается твоим свояком, а другой женится на матери твоей невесты. Есть еще этот, как там его?
– Лео, – подсказал Снегин.
– Вот именно. Ходячий криминал в недалекой перспективе, судя по твоим рассказам. А теперь еще и драка, в анемнезе которой – статья сто двенадцать, часть первая, и к доктору ходить не надо. Такое ощущение, что сериал смотрю. А ведь до этого мы жили спокойно.
– Я ее люблю, – надулся Снегин.
– Тот-то и оно, – тяжело вздохнул отец. – Тогда слушай. Защититься от сталкинга в правовом поле России пока непросто. Практически невозможно. Нет в УК такой статьи. Нет прямой уголовной ответственности, и нет мер, чтобы остановить, такого вот Германа. Но! Есть действия, за которые его можно привлечь. Угроза убийством и причинение вреда здоровью, – принялся перечислять отец, – клевета, получение доступа к переписке и незаконный сбор персональных данных, умышленное уничтожение имущества и, наконец, хулиганство. Что у нас есть? Мы ведь должны ему что-то предложить, дабы уговорить на примирение сторон.
– Есть! – обрадовался Снегин. – Он засадил Полине в айфон следящее программное обеспечение! Только Алла его уже удалила.
– Значит, ничего у нас нет, – тяжело вздохнул отец. – А нам надо, чтобы потерпевший написал заявление, что считает вред, причиненный его здоровью, легким и от прохождения судмедэкспертизы отказывается. И согласен пойти на мировую. Тогда дознавателю с согласия прокурора не остается ничего другого, как вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Не забудь про грамотного адвоката. И про расписку.
– Какую расписку?
– В том, что потерпевшим была получена компенсация за причиненный моральный и материальный вред, который заглажен в полном объеме. И претензий к твоему свояку Герман как-его-там не имеет.
– Ты думаешь, он возьмет эти деньги?!
– Я ничего не думаю. Пока. Ты спросил, как свояку избежать уголовной ответственности. Однозначно: мировая. Вот и действуй.
– Я все понял, папа, спасибо.
– Я на связи. Звони в любое время.
«А своей работой мне когда заниматься? – уныло подумал Снегин, дав отбой. – У Аллы много родственников. Главное, Лео, братец ее. Который из ночных клубов не вылезает, а его любовница лет на пятнадцать старше и владеет сетью элитных салонов красоты. Кто бы знал, что головную боль подкинет Антонов! Кстати, надо ему позвонить».
– Ну как наши дела? – без обиняков спросил Снегин.
– Он сказал, что готов встретиться. Но если мы сегодня не договоримся, то он идет в больницу.
– Значит, пока не ходил? Это хорошая новость.
– Ради Полины ее ухажер не стал проходить медицинский осмотр, – зло сказал Антонов. Видно было, что после этих слов ему захотелось втащить сукину сыну еще разок. – Но требует немедленной встречи.
– Адвокат у вас есть?
– Не переживай: с этим порядок.
– Тогда я поеду с вами как группа поддержки. Отец меня проинструктировал. И он на телефоне. На всякий случай.
– Что ж… Сколько я тебе должен? – внезапно спросил Антонов.
– По гроб жизни не рассчитаетесь, Илья Денисович, – теперь уже разозлился Снегин. – С вас кий ручной сборки, – смилостивился он, уловив в телефоне напряженную паузу.
– Ах, да. Я и забыл, что ты бильярдист. Придется стать спонсором турнира.
– Где мы встречаемся?
– У нотариуса.
– Понятно: расписка. Адрес диктуйте, – и Снегин зафиксировал координаты нотариальной конторы.
Ему бы сразу насторожиться. Как-то быстро на любовь повесили ценник. А говорил: неземная.
Еще больше Снегина удивил сам Герман. Нет, с его лицом все было в порядке. То есть не в порядке, учитывая ситуацию. Под левым глазом знатный бланш, нос распух. Рот Герман закрывал белоснежным носовым платком и пришепетывал. Этот змеиный звук и насторожил Снегина. А еще взгляд.
Глаза у Германа тоже были змеиные. Верхнее веко прикрывало часть болотного цвета радужки, образуя прямую линию. От этого взгляда делалось не по себе.
«Он очень умен, – невольно подумал Снегин. – А еще хитер. Проницателен. Опасен».
Герман и Полина?! Да что его могло привлечь в девушке, которая вела жизнь красивой куклы? Разве что внешность. Но такие хлопоты, чтобы на тебя обратила внимание актриса средней руки? Никогда Полине не быть звездой. Таланта не хватит.
– Какая сумма вас бы устроила, Герман Карлович? – вступил в переговоры дорогой адвокат. Холеный тип с характерной картавостью речи.
– Пять миллионов.
Снегин чуть со стула не свалился. Сколько?!
– Стоматолог оплачивается отдельно, – Герман был спокоен. Как удав.
Антонов же если и удивился, то виду не подал. Сказал:
– Мне надо посовещаться со своим адвокатом.
Пока они совещались, Снегин с Германом переглядывались. Видимо, удав решил оценить размеры кролика. И степень его резвости. Снегин же счел, что следует и в самом деле притвориться мальчиком-зайчиком. Выглядел он намного моложе своих лет, иногда у него даже спрашивали паспорт, прежде чем продать спиртное.
– Ты кто такой? – спросил наконец Герман, и Снегин расслабился: прокатило.
– Принеси-подай, – он отвел глаза. – Стажер на фирме у этого, – Снегин кивнул на совещающихся. Было непонятно, кого он имеет в виду, Антонова или его адвоката, но Герман Карлович тут же уточнил:
– Гендиректор строительной конторы никуда не ходит без своей свиты? Или тут что-то еще?
Намек был понятен, и Снегин делано возмутился:
– Илья Денисович гетеросексуал! И я тоже! Просто объем его работы подразумевает, что под рукой должен постоянно находиться кто-то для особых получений. Типа секретаря.
– Так ты шестерка. – Его, похоже, намеренно хотели оскорбить. Вывести из себя.
«Он игрок, – подумал Снегин. – И грошовых ставок не признает. Играет всегда по-крупному. Пять лямов, ты подумай! И еще стоматолог!»
– Все с чего-то начинали, – Снегин притворно вздохнул.
– Ты, парень, прав, – Герман прищурился. Он был доволен собой и почти расслабился. Клиент никуда не денется.
Так и вышло. Антонов на выдвинутые потерпевшим условия согласился. Какое-то время ушло на перевод Герману денег и расписку. После того как были улажены все формальности, поклонник Полины испарился. Адвокат тоже откланялся. Илья Денисович и Снегин остались вдвоем на парковке у нотариальной конторы.
– Я тебя отвезу, скажи куда, – и Антонов гостеприимно распахнул переднюю дверь своего внедорожника.
– На работу, – хмуро сказал Снегин, залезая в машину.
Какое-то время ехали молча. За окном уже слиплись в туманную пелену очередные промозглые сумерки, и Снегин прикидывал, во что ему обойдется помощь зала. Придется ведь отработать свое отсутствие на рабочем месте в течение трех, нет, уже четырех часов. Процесс оказался долгим. Оно и понятно: такие деньги!
– Осуждаешь? – покосился на него Антонов, выслушав от неугомонного навигатора очередное поучение: «камера на полосу».
– Пять лямов, блин! Почему вы не торговались?!
– Адвокат сказал, что это бесполезно. Он на таких насмотрелся.
– Каких таких?
– Этот Герман не прост. Вспомни, как ловко он подсадил в телефон Полины опасное ПО. Но мужик поклялся, что немедленно исчезнет из нашей жизни, как только я заплачу́. И оставит в покое Полину. Оно того стоит, поверь. Путевка на Мальдивы тоже мне обошлась недешево. Под Новый год цены космические. Я хочу порадовать мою девочку. Она смысл моей жизни, – серьезно сказал Илья Денисович.
– Она только начинается. Ее жизнь, – подчеркнул Снегин. – Боюсь, что вы не справитесь.
– Ну, твоя невеста тоже не подарок, – усмехнулся Антонов. – Так что давай держаться друг друга. И помогать.
– Я вам уже помог, – напомнил Снегин.
– В долгу не останусь, – пообещал Илья Денисович. – Удачи, капитан. Мы приехали.
«Вы приехали!» – жизнерадостно подтвердила Алиса. Снегин хмуро посмотрел на опущенный шлагбаум. Труба зовет. Придется задержаться сегодня на работе.
После того как за пассажиром захлопнулась дверь, огромный черный джип попятился от опасного шлагбаума на оживленный проспект. Илья Денисович прекрасно понимал, что мог сегодня оказаться и по ту сторону. В кабинете у дознавателя. А дальше уголовка и суд. Поэтому денег было не жалко.
Если бы они знали в тот момент, что это всего лишь начало роковых событий! И удача Снегину в самом деле понадобится. Одно из самых загадочных уголовных дел оказалось связано с недавними событиями в кабинете у нотариуса.
Потому что прошел всего месяц, и в телефоне раздалось:
– Капитан Снегин, на вызов. У нас криминальный труп. Сейчас и остальные подтянутся. Ждем тебя в машине.
– Где труп-то?
– В одной из «сталинок». Тебе не все равно? Довезут. Стены толстые, потолки высокие. Но труп лежит на лестничной клетке. Предположительно драка. Подозреваемый задержан на месте преступления. Вину свою не признает.
– А кто его там допрашивает? – удивился Снегин.
– Участковый. А задержали свидетели, соседи, которые выбежали из своих квартир на дикие крики. Двое мужиков. Плюс жена потерпевшего помогла: орала, как надо. Громко. Короче, выдвигаемся, Снегин. Все вопросы на месте.
– А кто убит-то?
– Зуев Егор Всеволодович. Бизнесмен.
Зевс
Высший из олимпийских богов, самый грозный. Зевс – это верховная власть и патриархат. Плюс деспотичность. Он никогда не попросит помощи, потому что привык повелевать и требовать. Зевс олицетворяет величие и силу. А еще он развратник, известный своими амурными похождениями. Место Зевса на вершине социальной иерархии, мужчины с такими чертами характера амбициозны и стремятся создать или завоевать себе царство. Но вместе с властью Зевс получает серьезные проблемы и недостатки. Когда он достигает вершины, то низкий уровень сознания в сочетании со вседозволенностью может привести к беде. Ведь безграничная власть – это афродизиак, она опьяняет и делает слепым.
– Егор! Домой! Живо!
Он с сожалением отбросил палку-биту и крикнул матери, почти по пояс высунувшейся в открытое окно:
– Иду!
Поставленные на попа´ консервные банки играючи сбил Оська Первак, лучший друг и извечный соперник по дворовым играм. Учились они в одной школе, но в разных классах, Оська был на год старше.
– Отец с работы пришел? – сочувственно спросил он.
Егор невольно потрогал шрам над правой бровью и мрачно кивнул.
– Пороть будут?
Перваки были потомственными интеллигентами, и в их семье практиковались иные методы воспитания. А отец Егора трудился прорабом на стройке, родился в деревне, там же вырос, но сразу после армии перебрался в столицу, где довелось отслужить три месяца водителем. Севе Зуеву в Москве понравилось, вот и решил обосноваться здесь. Женился на такой же лимитчице, и тоже деревенской. Вместе поднимались, потихоньку обзаводились имуществом, переезжали с ним из общаги в коммуналку, а потом в отдельную квартиру.
Егор был поздним ребенком, брак его родителей считался бесплодным после десятилетки тщетных усилий Всеволода Зуева заделать наследника и упорного, зачастую болезненного лечения его жены. И вдруг получилось! Отец был грубым, мрачным, немногословным. Настоящим тираном. От Егора требовал послушания и хороших оценок.
– Хочу, чтобы хоть ты выучился, – приговаривал Зуев-старший, вынимая из брюк ремень. – После школы в институт поступишь. Поступишь, куда ты денешься. Я из тебя всю дурь-то выбью. Учись, сынок, а сам не хочешь, так я помогу, – и широкий кожаный ремень обрушивался на тощую спину Егора. Тот вздрагивал, но терпел. Переносил экзекуцию молча.
Послушание?! Да первое слово, которое сказал Егор, было «дай». Задиристый, как петух, хоть и мелкий, он верховодил во дворе, откуда не вылезал, и в школе считался признанным лидером. Его даже старшеклассники уважали. Это же Зуев!
– Ничего, перетерплю. – Егор смачно высморкался и пригладил торчащие русые вихры. – Небось классуха нажаловалась.
С учебой у него не складывалось, отношения с учителями тоже. Кто ж любит неформальных лидеров? Ну, явный альфа-самец этот Зуев, хоть и пацан еще. Все равно что боевая граната сидит за партой. А чеку может вырвать любое неосторожное слово. Это же Зуев!
– Твою бы энергию, Егор, да в мирное русло, – наставляла классуха, велев задержаться после уроков. – Ты же прекрасный организатор.
– Макулатуру, что ли, собирать с металлоломом?
– Хотя бы!
– Так комсомол-то в жопе, – ухмылялся Егор. – Советский Союз развалился. Я за дикий рынок, Лен Сергевна.
– Зуев! Ты… Хулиган, вот ты кто! Колония для несовершеннолетних по тебе плачет!
– И там люди живут. Небось не пропаду. Да и не за что меня в колонию. Я не ворую, морды бью, это правда. Так ведь и мою бьют. Все взаимно, Лен Сергевна.
– Я твоего отца в школу вызову!
– Ему не привыкать. На меня всю жизнь кто-то жалуется, с тех пор как мамка в песочницу посадила, куличики лепить. А я для начала все чужие растоптал. Реву было! Потом, само собой, пороли. Пошел я, пацаны ждут. Ну, двойку мне поставьте за поведение. Вот дневник.
На глазах у классухи невольно закипали слезы. Кому она пытается мозги промыть! Это же Зуев! Потом Егор понял, что Лен Сергевна была совсем еще пацанкой, только-только окончила пед, причем техникум. И пыталась самоутвердиться. Завоевать авторитет у своих учеников, а на дворе ураганом, сметающим все, неслись девяностые, со всеми их пирогами. Лен Сергевне хотелось не в школе весь день торчать, а замуж, спрятаться за мужика, да и денег бы не мешало.
На пятилетие выпуска Егор зачем-то пошел в родную школу. Он не уважал подобные мероприятия, да и некогда было. Ему уже перло. Егор отслужил, завязал полезные знакомства, залез для начала в долги и открыл свою первую фирму. Ох, сколько их еще будет!
Он с недоумением смотрел на бывших одноклассников, дети еще в отличие от него, и только Лен Сергевна привлекла внимание Егора. Она все еще оставалась незамужней. Он так и не понял, зачем ее трахнул, потому что домой они ушли вместе. Перебрал, похоже. Или это была месть? За те выволочки после уроков, когда хотелось домой, пожрать наскоро, и – на улицу, к друзьям. А она не отпускала.
– Егор… – стонала Лен Сергевна. – Еще…
И он старался. Несчастная баба, тридцатник уже. Училка. Ха! Когда модельки подросли, эти упругие кукурузные початки молочно-восковой спелости. Егор и пасся на этих полях, а Лен Сергевна так, эпизод. Ну, выпил. Школу вспомнил. Бабы давно не было, одна работа.
– Пошел я, – сказал он утром, глядя на распухшие, искусанные губы и полные слез глаза. Она все поняла.
Хорошо не навязывалась. Не пыталась удержать. Он пошел своей дорогой, Лен Сергевна своей. Точнее, застряла между прошлым и будущим, как и многие из ее поколения. А он Зуев! И первое слово, которое он сказал, было «дай»!
Повзрослел он быстро, сразу после несчастного случая с отцом. Никогда не забыть Егору Зуеву материнские глаза, две проруби в ледяной воде, по центру – зрачок-поплавок. Отчаяние и страх. Как теперь жить?!
Всеволод Зуев был типичным советским прорабом, который насущные вопросы решал главным образом через рестораны. Но не все желающие попасть на банкет удостаивались такой чести. Мелкие проблемы легко разруливала бутылка, особо крупные – деньги. Ликеро-водочный ассортимент у Зуевых не переводился. С отцом Егора все хотели выпить. Ведь он сидел на дефицитных стройматериалах.
Многие коллеги Зуева выдерживали такую жизнь от силы лет пять. Потом спивались и превращались в алкашей с трясущими руками. Но у Севы оказалось отменное здоровье, деревенские гены не подкачали. Держался он долго, хотя Егор запомнил отца именно таким: угрюмым, с огромными мешками под глазами, хриплым голосом и мутным взглядом.
Но в ответственные моменты отец неизменно брал себя в руки. А чтобы ничего не забыть и не перепутать, вел свою бухгалтерию. Записывал все расходы-приходы в тетрадочку. Обычная такая ученическая тетрадка в дерьмовой зеленой обложке. Но цифры! Когда, став бизнесменом, Егор решил эту тетрадочку полистать, то ахнул. Какими же деньгами ворочал отец! Одно слово: стройка!
У отца имелись две сберкнижки, одну он с гордостью показывал друзьям. Вот, мол, глядите, сколько записей «снято», а сколько «получено». Своими деньгами дыры на стройке закрываю. А что квартиру от государства получил, да еще в «сталинке», так это за заслуги перед отечеством. Днюю и ночую на объекте. Жена меня почти не видит.
Но была у Зуева-старшего и вторая сберкнижка, оформленная на жену. Которая понятия не имела, сколько там денег. Расписывалась, где велели, и вопросов никогда не задавала. Не положено. Мать Егора работала редко, то уборщицей где-нибудь, то вахтершей на вредном производстве, чтобы стаж шел и льготы капали. Но чаще сидела дома. Забитая, необразованная, для нее был один бог – ее муж.
Он устроил и квартиру в Москве, и дачку в пригороде отгрохал, и очередь на «Жигули» как-то быстро подошла. Стенка, ковры, хрусталь, – все в доме имелось. Какие вопросы? А что выпивает… Так ведь мужик. Прораб.
…В тот день ничто не предвещало беды. Всеволод Зуев с утра отправился на объект. Строили мало, время было непростое, все только начиналось для желающих вложиться в московскую недвижимость, но вдруг подвезли кирпич. И прораб Зуев решил лично проконтролировать отгрузку, авось что и к рукам прилипнет. Кирпич ведь!
– Майна! – счастливо проорал Зуев крановщику, успев оценить кирпич. Красный. Печку из такого класть хорошо. Если загнать – то на дачи.
И тут не выдержал хлипкий поддон: развалился на глазах. Кирпичи посыпались вниз на промороженную землю с пока еще большой высоты, как боевые гранаты. И их осколки мигом разлетелись в разные стороны. В Зуева их попало немало, этих осколков, а один – в голову. В висок. Умер прораб мгновенно, приехавшему на «скорой» врачу осталось только констатировать смерть.
Зато мастер участка хоть и сумел отмазаться, но посчитал себя пожизненным должником вдовы прораба Зуева. Этот долг и стребовал Егор. Мастер вдруг резко пошел в гору, стал новым русским, почти олигархом. Когда Егор вернулся из армии, он знал, к кому пойти. И не прогадал.
Его взяли на работу в бурно развивающуюся строительную фирму, закрыв глаза на отсутствие образования. Егор учился на ходу. Деловая хватка у него была от бога, незаурядные организаторские способности отметили еще в школе, та же классуха. Поэтому Зуев недолго был на побегушках. А там и папина тетрадочка подоспела.
Егор подозревал, что у отца была заначка и помимо сберкнижки, деньги на которой сгорели в павловскую реформу, как и у всех. Но не мог прораб Зуев ограничиться вкладом и наличкой. Советскими рублями. Должно быть и золотишко.
Бывший мастер участка спорить с Егором не стал.
– Ты молодец, – похвалил он. – Сообразительный, проворный. Долг твой списан. О большем не проси. Я все ждал, сразу не хотел тебе папино богатство отдавать. Все правильно: был общак. Но те времена прошли, Егор. Все похерили вместе с СССР. Отныне мы деловые партнеры. Буду тебе помогать, не деньги в бизнесе ценятся, а связи. Но если посмеешь дорогу мне перейти, на бабки кинуть или подставить – не обессудь. Урою. Ты еще щенок, хоть и хищник от природы. Усек?
Егор усек. Матерый волк был Зуеву тогда не по зубам. Два альфа-самца не могут находиться в одной стае, поэтому надо отколоться. И стая нужна своя. Благо поле непаханое: наступили обильные нулевые. С их знаменитым девизом: «У кого нет миллиарда, могут идти в жопу!» Того, кто это сказал, публично осудили, но втайне нувориши типа Зуева считали так же.
…Женился Егор Зуев рано. По простой причине: иначе не давала. Ну, никак. В Зою-Зайку был влюблен весь двор. Как же! Балерина! Егор ни слова не понимал из того, о чем говорят на лавочке у подъезда старухи в митенках на сухих, как ветки, руках и украшающих седые букли вычурных шляпках и почему с придыханием:
– В академии учится… не каждого возьмут… старейшая в России школа балета… Молодец, девочка…
Но восхищение местной элиты достижениями задаваки Зойки невольно заставляло и Егора искать глазами ее окна. Интересно, а дома она занимается? Есть в квартире у этих Зуевых балетный станок?
Зоя стала признанной красавицей, как только подросла. Когда она возвращалась из своей балетной академии, высокая, тоненькая, похожая на натянутую струну, с безупречной осанкой, с собранными на макушке в тугой пучок золотыми волосами, похожая на принцессу из сказки, весь двор замирал. Даже у Егора сердца начинало биться чаще. Он не понимал своих чувств, знал только одно: хочу!
А тут еще Оська Первак взялся встречать Зайку-Зою у балетной академии и провожать до самого подъезда. Сначала Зоя торопливо открывала дверь и ускользала, словно солнечный луч за набежавшей тучей, потом стала задерживаться на минуту, на пять, на десять… Обычно бледный Оська розовел от счастья и даже на глазах у всех как-то взял Зою за руку.
Уж этого Егор стерпеть не мог. Потому что двор его. И все, что во дворе, тоже его. Он – Зуев!
Но Зоя оказалась упрямой. Никого до себя не допускала. Егору как-то удалось сорвать с ее губ поцелуй, но на этом все. Едва его опытная рука скользнула под юбку, Зоя отшатнулась. Глаза ее сверкнули:
– Да ты что?!
У него все опустилось, и в штанах тоже. И в самом деле. Нельзя с принцессой как с дворовой девкой. И Егор женился. Браком он был поначалу доволен. Жена – балерина! Это у него-то, сына уборщицы и прораба! Зоя была из хорошей семьи, как это принято говорить. И ее родители от Егора не в восторге. Но Зуев на эмоции плевал. Рты можно заткнуть деньгами, эти паршивые интеллигенты зарабатывать их не умеют, а он, Егор Зуев, умеет. Его больше беспокоил Оська Первак, который на свадьбе был свидетелем. И его взгляд.
– Ревнуешь? – хмыкнул Егор, лаская взглядом белоснежную фату своей невесты. Наконец-то!
– Она не для тебя, – хмуро сказал Оська.
– Я захотел, я взял, понял? Не отказала же. Ты ведь ей тоже замуж предлагал.
– Это она тебе сказала? Зоя?
– У жены от мужа нет секретов, – ухмыльнулся Егор. – И не будет. Так что утрись и отойди в сторону.
Как назло, они с Оськой были соседями по лестничной клетке. И исчезнуть из их с Зоей жизни Оська просто так не мог. Потому что молодые стали жить у Зуевых, в двушке. В одной комнате Егор с юной женой, в другой его постаревшая мать. Она сильно сдала после того, как овдовела. Работать больше не пыталась, бродила по квартире с потухшим взглядом, бесцельно перекладывая с места на место предметы. И все время жаловалась, что кухонное полотенце висит не на том месте.
Егор целыми днями пропадал на работе, его мало волновало, что происходит дома. Бабы сами разберутся.
С балетом они разобрались быстро. В первый же год после свадьбы Зоя родила. Похоже, в первую брачную ночь все и случилось. Егор был слишком уж нетерпелив и забыл об осторожности. Потом Зоя сделала три аборта кряду. Она все еще надеялась на карьеру балерины. Но увы! Зоя Зуева после родов раздалась в бедрах, ее фигура перестала быть воздушной. Да и время было упущено.
Какое-то время Зоя безуспешно пыталась похудеть и обрести потерянную форму, но Егор то и дело увлекался, забывал предохраняться, и его жена беременела из года в год. Ну какой балет, если постоянно приходится восстанавливаться после чистки? И этот ужасный первый месяц, когда болит грудь и постоянно мутит. Пока все анализы сдашь, пока направление получишь…
– Вы сильно рискуете, – предупреждал Зою врач-гинеколог. – Может, с мужем поговорите? Раз гормоны пить не хотите из-за боязни лишний вес набрать, есть ведь барьерные контрацептивы.
