bannerbannerbanner
Соло для пистолета с оркестром

Наталья Андреева
Соло для пистолета с оркестром

Книга от начала и до конца лишь вымысел автора, любые совпадения имен и событий случайны.


Из-за такта

Фильм был типично американский: довольно-таки примитивный сюжет, леденцовая карамелька, но завернутая в яркий фантик непрерывного действия. Вроде и смотреть нечего, а уж если начнешь, то невозможно оторваться. Картинки сменяют одна другую, как цветные стеклышки в калейдоскопе, что-то без конца взрывается, мчится, несется, горит, кто-то без конца выясняет отношения. Леденец со вкусом обсасывается со всех сторон…

Она же любила русские фильмы, снятые лет двадцать назад, созерцательные, с хорошей актерской игрой, без отвлекающих внимание спецэффектов. Но такие фильмы были хороши долгими зимними вечерами, когда в комнате мягкие сумерки, в руке бокал красного вина, а в камине пылает огонь… Просыпаться же лучше всего вместе с героями сериала. Увидеть их в положенное время на экране и невольно подумать: «Ну вот, все свои дома. Жизнь продолжается».

Она встала в обычное время, с единственной мыслью тут же включить телевизор и понять, что жизнь продолжается. Оставшись в одиночестве, необходимо за что-нибудь зацепиться. Хотя бы за сериал. Муж умер год назад, а на экране все те же герои, что и до его смерти. Он умер, а они живы. Она тоже жива. Суррогат семьи. Все свои дома. А что делать? Но спросонья она нажала не на ту кнопку и попала на другую программу. Увидела, как два друга выясняют отношения в далекой Америке. И что-то мелькнуло в ее сознании, странное ощущение встречи со старыми знакомыми. Одного звали Майкл, а другого Питер.

Майкл не был ни смуглым брюнетом, ни ярким блондином. Среднестатистический парень со среднестатистическим цветом волос. Они с Питером когда-то сидели за одной партой. Там, в Америке, у них другие школы, и никаких парт, разумеется, нет. Но в маленьком русском городке, где оба родились, в те времена во всех классах старой двухэтажной школы стояли именно парты. Она знала об этом от Питера. Тот любил рассказывать о своем детстве: о том, как они с Майклом мазали воском школьную доску, чтобы по ней не чертил мел, как принесли в класс белую крысу и напугали химичку, как сорвали урок истории, развернув все парты сиденьями к доске…

А Питера она знала хорошо, потому что Питер был ее мужем. Как странно это звучит: мой муж Питер. Конечно, он не был Питером. Петя Шумов, русский парень с голубыми глазами и носом уточкой, настырный и любивший риск. Это он с детства придумывал то, что потом выполнял Майкл. И про крысу придумал он. И шутку с партами. И потом… Он не боялся брать кредиты под шальные проценты и искренне верил в то, что через пару лет будет работать только на себя. Он пропадал ночами на работе, улаживая дела, ел наспех, не чувствуя вкуса пищи, носился по банкам и поставщикам, в налоговую инспекцию и на склады, и в этой бешеной гонке создавал свою империю. Государство имени Петра Петровича Шумова. Концерн Питера Шона.

Нет, это невозможно! Она сидела на краешке дивана с пультом в руках и тупо смотрела на экран. Вся ее жизнь уложилась в двухчасовой художественный фильм. Потому что она тоже была в нем одним из главных действующих лиц. Кстати, очень похожа. Актриса, которая играет жену Питера, весьма недурна. Конечно, ее называют не Юлией. Джулия, как же еще! Красивая Джулия Шон прикрывает тыл Питера, готовя ему завтраки в огромной американской кухне. Ах, если бы они знали, как надоедает переезжать с квартиры на квартиру, таща за собой все эти сковородки, тарелки, чашки, кастрюли, чтобы в крохотной кухоньке под утро запахло едой! И не было у нее никогда электромясорубки и тостера. И такой электрической кофеварки, как у Джулии Шон, не было тоже. Юлия Шумова возила с собой по частным квартирам походный набор из четырех глубоких тарелок, четырех мелких, двух кастрюль, одной сковородки и целлофанового пакета с вилками, ложками и парой затупленных ножей. Ибо вечно занятому мужу некогда было их точить.

Жену Майкла она знала плохо. Их пытались сделать подругами, но не сложилось. Оба пытались. И Майкл, и Питер. Почему? Ведь у Майкла была красивая жена. Может, поэтому ревность к ней оказалась сильнее интуитивной веры в ее доброту и сердечность. Красивая шатенка на экране казалась именно такой. Как же ее звали? Да так и звали: Лиза. В Америке тоже есть Лизы, или Лисы? Но почему ее сделали такой милой и несчастной? Неужели она так страдала из-за всей этой истории с Майклом? Женщина с тонкими, правильными чертами лица, всегда улыбающаяся, без всяких претензий и обид. Да, именно так. Очень точно поймали образ. И про любовь между ней и Майклом. Они так любили друг друга! Святая правда!

Она всегда немножко завидовала этой любви. И радовалась, когда муж втянул Майкла в свои дела и тот, как и Петр, то есть Питер, стал ночами пропадать на работе. Пусть у Лизы тоже не будет мужа! Что ж, ведь у нее есть прелестная дочка. В отличие от Джулии, которая так одинока. Боже, как же все это было давно! Они с Питером ни в чем не виноваты. И она не знала, честное слово, что ее муж обещал Майклу деньги на собственный дом и должность второго лица в фирме, которую оба создавали. Только сейчас начала понимать, что действительно некрасиво получилось. А тогда казалось, что Майкл во всем виноват сам. Он вел себя с Питером как старый друг, а вокруг уже были новые люди. Люди со стороны. И они не понимали, когда генерального директора панибратски хлопали по плечу и говорили: «Здорово, Петька!»

Как попросить человека, с которым сидел за одной партой, чтобы он соблюдал субординацию? Чтобы ждал в приемной разрешения войти в кабинет, представлялся секретарше, по какому вопросу звонит, и не навязывался в гости, когда там сидят нужные люди? Она никогда не думала, что Майкл обижается. Кто ему мешал сделать карьеру? Ах да, обещанные должности в руководстве фирмы разобрали близкие родственники! Но надо же кормить такую большую семью! И неужели надо ссориться с Петиным дядей, или, чего хуже, с его отцом? Почему же после сорока минут просмотра фильма кажется, что Майкла жестоко обманули? Выкинули на улицу, оставив без обещанного жилья, зарплаты, должности. Выкинули вместе с женой и маленьким ребенком. Она же потом присылала девочке подарок на Новый год. Она, то есть Джулия Шон. Там были конфеты и маленькая игрушка. Да, вот и эпизод с подарком. Только мама не дала девочке подарок, выкинула конфеты в мусорное ведро, а у самих на рождественском столе даже бутылки шампанского нет. И никакой индейки, как у Питера и Джулии. Должно быть, на самом деле не в Америке, а в России они ели картошку с капустой и соленые огурцы. Кстати, а что это за дом? Похоже на деревню. Но это ведь Америка. Маленькая американская ферма.

Но на самом деле была деревня. Питер, то есть Петя, как-то обмолвился, что Майклу отрезало кисть руки во время работы с электропилой. В фильме показали другой аппарат. Она даже затруднилась бы сказать, что это такое. Но эпизод с отрезанной рукой был узнаваем. У Майкла руки электронщика с длинными, тонкими пальцами, не приспособленные к тяжелому деревенскому труду. Она прекрасно помнила его замечательные руки. Майкл стал инвалидом из-за этого аппарата, а вовсе не из-за Питера, который уволил его с работы и не заплатил за последний месяц. Кто заставлял ехать в эту деревню? Работы, что ли, не было в Москве? Ах да, кажется, был кризис! А разве у них в Америке бывают кризисы? Это здесь проклятое девятнадцатое августа заставило забыть обо всех друзьях. Честное слово, оказалось не до друзей. Ну как это объяснить? Огромные суммы невозможно было вытащить из банка, которые в том августе лопались словно мыльные пузыри. Питер спасал дело. Все очень просто. Ему было не до Майкла.

Но почему же так хочется плакать? Ей жалко теперь эту Лизу. Маленький ребенок на руках, муж-инвалид, денег нет, старый дом разваливается. Она тоже плачет, бедная Лиза. И пишет какое-то письмо. Нет, не Питеру. У кого она просит? Справедливости у Бога? Защиты у президента? Нет, Питер умер не поэтому. Автомобильная катастрофа, так бывает. Но кто этот человек, который копается в машине? И что он делает с тормозами? Сливает тормозную жидкость? Убийца! Уголовное дело даже не возбудили: неисправные тормоза и скользкая дорога. Несчастный случай. Кому нужны проблемы? Муж умер год назад.

Да, он сел в свою машину и поехал на дачу к жене. В фильме, конечно, это не дача, а загородный особняк. Огромная вилла с парком и бассейном. Был бы у нее этот бассейн! А почему же дорога была скользкой, не зима ведь, май месяц! Просто дождь прошел. Обычный дождь. Весенний. И пахло прибитой им пылью, и омытой зеленью пахло. Острый, возбуждающий запах. Она такая сочная и душистая в мае, зелень, а тут еще этот дождь!

Весна… Она невольно застонала. Распустившиеся почки вербы похожи на маленьких желтых цыплят, рассевшихся на насесте упругих веток. Но цыплят уже не было. Верба отцвела. Были желтые одуванчики и майская гроза. Да, муж очень любил классическую музыку. Он наверняка поставил кассету. Она не уверена только, что именно эту. Фрэнсис Гойя, «Заливные луга». Петя ехал и слушал музыку. Он всегда так делал. Кто-то об этом знал. Но почему «Заливные луга»?

Сначала слышно только флейту. Тоненький голосок. Словно ручеек. Она готовит к чему-то необычному, несколько минут томительного ожидания, и вдруг шум оркестра, который обрушивается на заливные луга, словно обильный ливень. Но именно в этот момент машина начинает скользить на дороге, а тормоза не работают, и она вращается, вращается, а потом летит с обрыва. Высоко. Машина несколько раз переворачивается, уже на земле, потом все происходит в замедленном повторе. Голова Питера в крови, в глазу и из щеки торчат осколки стекла, и пауза в музыке. Конечно, краткая пауза, потому что он умер на месте. А потом снова солирует одна только флейта. И камера отходит все дальше, дальше, и уже внимание не на машину и не на людей, которые бегут по шоссе. Зеленые луга, серебристая рябь речки, неспешно несущей свои воды вдаль, к лесу. А потом поля, поля, поля… Бесконечные поля. С высоты птичьего полета. И последний звук флейты тает в глубине синего неба. Все. Торжество жизни. Которая продолжается. Потому что речка несет свои воды, а трава тянется к небу.

 

Слезы по лицу. Давно она так не плакала. Что подумали люди, которые увидели ее? Увидели холодную, бессердечную женщину, жену бизнесмена? Озабоченную только своей прической, маникюром и походами по магазинам? Неужели со стороны это так выглядит?

Она так плакала, что не смогла прочитать титры, которые пошли сразу же на фоне синего неба. Машинально стала искать на диване программу. Что за фильм? Кем снят? Кто посмел? Она никогда никому не рассказывала… Ах да! Самое главное, что мужа убили. Не было несчастного случая. Женщина на минуту перестала рыдать.

Потом подвинула к себе телефон и набрала ноль и двойку. Пальцы слегка дрожали. Когда ответил дежурный, сказала сдавленно, сквозь слезы:

– Моего мужа убили.

– Успокойтесь, пожалуйста. Адрес назовите. Откуда вы звоните? Когда убили?

– Год назад. Его убили год назад…

Адажио (Медленно)

Уже с неделю Дмитрий Глазов приходил домой в половине восьмого. Делал вид, что активно ищет работу, ездит на собеседования, обивает пороги. Ведь дома его встречал вопросительный взгляд жены: ну и как? Этого взгляда он боялся больше, чем ругани и упреков. Не оправдал ожидания. А не надо ждать, тогда и оправдываться не придется! Отношения в семье становились все напряженнее. Нерв его кратких диалогов с женой все натягивался и грозил со звоном лопнуть. От этого ожидания уши словно заложены ватой. Чтобы не оглушило.

История его была вполне обычной. Еще три недели назад Дмитрий работал в одном из РУВД города Москвы, оперуполномоченным, и ожидал присвоения очередного звания, повышения по службе и перевода в Главное управление, на Петровку. Чтобы заняться наконец серьезной работой, а всю мелочевку оставить в прошлой жизни. Втайне он считал себя человеком талантливым, не сказать чтобы гениальным, но работу свою он любил, среди коллег выделялся смекалкой, трудолюбием, и вообще: кого продвигать, как не его? Молод, умен, честолюбив. Месяц назад на его участке случилось убийство, и, сотрудничая с коллегами из МУРа, Дмитрий сумел проявить себя. Ему обещали устроить перевод, и он знал, что заявка уже пришла.

Но у Глазова был один существенный недостаток: он не умел, а главное не хотел прогибаться перед начальством. Вел себя слишком уж независимо да еще посмеивался над коллегами по работе. Я, мол, Д’Артаньян, а вы так, погулять вышли. Работал Глазов хорошо, нераскрытых дел у него было меньше, чем у других, и его терпели. Но нагружали сверх меры. А он тянул свой воз. Потому и не отпустили: некем заменить. Приятель вовремя подсуетился, кого надо подмазал, где положено проставился, и должность с повышением досталась ему, хотя в последнем громком деле он практически не участвовал. Для Дмитрия это было ударом. Как так? В горячке бухнул на стол рапорт об увольнении из органов и сказал многое из того, чего говорить не следовало бы. А полковник в такой же горячке и обиде взял да и подмахнул рапорт. Теперь обе стороны об этом жалели, но Глазов уже встал в позу и делал вид, что ищет другую работу.

На самом деле он находился в глубокой депрессии. Дмитрию Глазову было двадцать восемь лет, но полученный им удар был настолько серьезным, что он ощущал, как земля уходит из-под ног. По наивности и молодости лет он все еще ждал, что позовут обратно. Позвонят, приедут, поклонятся в ножки, принесут извинения. Ведь он незаменимый, один такой на свете, и вообще…

Не позвонили. Как так? Мир устроен несправедливо? Земля вращается вовсе не вокруг Дмитрия Глазова? Открытие не из приятных! И он откровенно затосковал.

В этот день Глазов вошел в свою квартиру в половине восьмого. И сразу почувствовал: сегодня непременно лопнет. Будет разговор, и серьезный. Самое странное, что до этого жена постоянно жаловалась на маленькую зарплату Дмитрия и убеждала его, чтобы работу в милиции бросил. Но потом выяснилось, что он не должен был так уходить, в никуда. Сначала надо подготовить почву, найти другую работу, а уходя с прежней, дверью не хлопать и ни в коем случае не плевать в колодец. Даже если вода в нем все равно смердит.

Всю дорогу домой Дмитрий готовил патетический монолог в собственное оправдание. Он такой хороший, замечательный, ни в чем не виноватый. А они гады, сволочи. Жена выслушает и поймет. А потом простит. И они вместе будут есть котлеты из картонной коробки, отмеченные маленьким содержанием холестерина, и жареную картошку, а потом лягут в постель и займутся любовью. Словом, закрепят перемирие, и все будет хорошо.

Он вошел в комнату, где сидела жена. На диване перед телевизором. Телевизор был включен, шел популярный сериал. На столике стояли тарелки. Жена машинально что-то жевала, не отрывая взгляда от экрана.

– Послушай, Светлана, – со вздохом сказал он. – У меня такое ощущение, что в квартире вместе с нами живет чужая семья. – Глазов внимательно посмотрел на экран: – Отец и трое взрослых детей. Я прихожу и вижу их. Я ем, они тоже что-то жуют. Я говорю, а они говорят громче. И, между прочим, их ты слушаешь, а меня нет.

– Я не виновата, что ты приходишь домой в одно и то же время. На, выключи, – Света протянула ему пульт.

– Ну нет! Тогда у тебя будет такой вид, будто заболели близкие родственники! Сколько еще осталось?

– В восемь часов закончится, – Светлана машинально пододвинула ему тарелку с котлетами и слипшейся горкой макарон. – Ешь.

Аппетита у него не было. Покосившись на макароны, Дмитрий сказал:

– Пойду чаю попью. После восьми поговорим?

– Запросто! Там все равно ничего интересного больше нет.

Глазов на всякий случай взял программу. Для себя он нашел в ней много интересного именно после восьми часов вечера. Похоже, они со Светланой живут в разных мирах. Пока не было материальных проблем, эти миры еще соприкасались, теперь между ними легла пропасть. Светлана на пароходе, который уверенно плывет по реке под названием Жизнь, а он барахтается за бортом.

Он решил не обострять отношения и ушел на кухню. Пить чай и ждать. Он знал, что если начнет смотреть какой-нибудь фильм, то с женой поговорить не удастся. Любое дело Дмитрий доводил до конца. Даже если фильм был бредовым, Глазов терпеливо дожидался, пока он закончится, чтобы потом возмутиться, раскритиковать содержание и переключиться на другой канал. На кухне он вскипятил чайник, и, помешивая сахар в стакане, взял со стола книгу и стал разглядывать обложку.

«Так, так, так… Еще один посторонний человек в моей квартире. Очень знакомое имя: Аким Шевалье. Ну и псевдонимы выбирают себе некоторые писатели! Все люди как люди, а этот – Шевалье! Аристократ из переулка имени Первого мая! Сколько же в доме этих Акимов?»

Глазов прикинул. Еще один Шевалье лежал в совмещенном санузле, на стиральной машине. Другой валялся в комнате на диване. Черный глянцевый переплет с бордовыми потеками, якобы крови. Жена любила мистическую фантастику и охотно читала про кровавых вампиров, ведьм, колдунов и чудовищ. Раньше Глазов просто не обращал на это внимание, теперь, когда у него появилось свободное время, задумался. Что-то же она находит в этих книгах? Может, он чего-то пропустил в том мире, который выбрала для себя жена? Вдруг этот мир интересен?

Дмитрий Глазов повертел в руках книгу, потом глянул на обложку с обратной стороны. И прочитал, что автор нескольких бестселлеров Аким Шевалье трагически погиб в автокатастрофе. И было это давно. Судьба писателя взволновала Глазова гораздо меньше, чем собственная. Ну умер, ну Шевалье.

Открыл книгу и стал читать. Аким Шевалье приятно его удивил. Конечно, то, что он писал, смахивало на бредятину. Галлюцинации человека, обкурившегося травки. Разумеется, лошади не летают, рыбы не говорят, трава зеленого цвета, потому что хлорофилл, а ночью на кладбище тихо. Измерение, в котором существовал писатель, напоминало картины Сальвадора Дали. Только знаменитый художник пририсовывал Джоконде усы, а лошадям паучьи ноги. Аким Шевалье подобных уродов оживлял и описывал. Монстры, которые у него при этом получались, впечатляли. Если человек талантлив, то неважно, о чем он пишет. Все равно дочитаешь до конца. Чтобы потом плеваться и говорить, что это полный бред. Глазову совершенно не нравилось то, о чем писал Аким Шевалье. Ему нравилось, как он писал. Дмитрий не мог не признать, что в творчестве писателя что-то было. Дрожь пробирала. Значит, цель, которую преследовал Шевалье, достигнута. Это ли не талант?

И Глазов увлекся, просидев с книгой несколько часов. Светлана заходила на кухню три раза, гремела чайником, так громко несла в раковину тарелки, что одна разбилась, а сметая в совок осколки, демонстративно махнула мужу веником по ногам. Но веника он не почувствовал. Зачитался.

Потом она принесла Акима Шевалье из санузла и демонстративно уселась с книгой напротив. Кажется, они нашли общий язык. Появилась тема для долгой доверительной беседы: обсуждение творчества Шевалье. Но предшествовало этому глубокое молчание: оба читали. Когда Светлана около полуночи ушла спать, Глазов все еще читал, и, как ни странно, ему становилось легче.

На следующее утро он проснулся позже, чем обычно. Машинально включил телевизор и уставился на экран. Всю ночь Дмитрию снились странные сны. Начитавшись на ночь мистики, Глазов галлюцинировал. Всю ночь за ним скакал носорог на паучьих ногах. То, что это именно носорог, Глазов понял по носу-рогу. Что же касается ног… Машинально он смахнул с лица несуществующую паутину.

Фильм, который шел по телевизору, словно бы являлся продолжением сна. Глазов даже зажмурился и замотал головой. В книге, которую он вчера читал, одним из действующих лиц была музыка. Она органично вплеталась в действие. Маньяк-вампир до вкушения первой крови был дирижером. Он обедал с женщиной под звуки «Аргентинского танго». А за ужином, который приходился на полночь, аппетиту способствовал вальс. Шевалье удачно это описывал. Без сомнения, он чувствовал музыку и понимал. На каждый такт умел положить действие.

Сейчас Глазов смотрел, как под звуки флейты переворачивается большая черная машина, и чувствовал то же, что и вчера, когда читал книгу Акима Шевалье. Если бы его спросили, в чем конкретно заключается сходство, он не смог бы этого логично объяснить. Просто и фильм, и книга вызывали в душе одно и то же чувство: красивая музыка не позволяла воспринимать смерть как нечто конечное. Аким Шевалье воспевал торжество жизни, описывая оргии кровавого вампира. Маньяк не убивал хороших людей, он расправлялся с плохими. Глава концерна умирал, а флейта пела о торжестве справедливости. Те, кому надо, будут жить! Возмездие! Режиссер смаковал подробности в замедленных повторах. Еще раз, и еще… Глазов вздрогнул и схватил программу.

Фильм был снят в этом году, совсем свеженький. Режиссер Андре Никольски. Не на слуху. И фильм малобюджетный. Премий не получал, успеха в прокате не имел, потому и очутился так быстро на кабельном канале в далекой России. Да еще в утренней программе. Или повтор? Пусть будет Андре Никольски. На всякий случай Глазов взял вчерашнюю книгу и посмотрел дату смерти писателя. Аким Шевалье трагически погиб аж целых семь лет назад! Никакого отношения к фильму он не имеет. И жанры разные. Шевалье писал мистику, Андре Никольски показывает реальность. Даже не детектив. Проступок и возмездие. А музыка – что музыка? Начитался, вот и привиделось.

Стряхнув с себя оцепенение, он отправился на кухню. Жена уже ушла на работу, Дмитрий пил кофе в одиночестве. Потом пошел искать работу.

На улице он принялся разглядывать людей. Все куда-то спешили, бежали, и никто не замечал Дмитрия Глазова. Всем на него было наплевать. Ему плохо? Сейчас всем плохо. Каждый сам за себя, и все друг против друга. Ему еще никогда не приходилось искать работу, оказалось – это унизительно. Вот если бы он не попал на прежнюю должность по распределению, а побегал бы по объявлениям, то не поступил бы так опрометчиво.

Дмитрий наметил для себя посещение нескольких учреждений, но так и не зашел ни в одно. Вместо этого он уселся на лавочке в сквере и стал смотреть на весну. Это было гораздо приятнее, чем поиски работы. Глазов смотрел на весну и думал: близится миллениум! Близится конец света! Когда он наступит, известно, а как? Неизвестно. Может, и не стоит искать работу? Раз конец света.

Он ел дешевое мороженое и смотрел на играющих детей. У самого Дмитрия Глазова детей не было. Жене Светлане недавно исполнилось двадцать четыре года, она и слышать не хотела о ребенке, потому что делала карьеру. Светлана ни разу не задумалась над тем, что если сделает карьеру, то не родит вообще.

А на детей смотреть было приятно. Кудрявая девочка с синим бантом в волосах подошла и протянула Глазову игрушечный совочек со словами:

 

– На. Слепи мне куличик.

Девочка предложила то, что надо: работу. Потому что интуитивно все поняла. И почему из детей вырастают жестокие начальники, которые ничего не хотят понимать? Куда все уходит? Дмитрий послушно залез в песочницу и стал лепить куличик. Наконец-то ему было хорошо.

Он завершил этот день, побродив по окрестностям. В семь часов побрел домой, вспомнив, что с женой вчера так и не поговорил.

И вечером он не сумел этого сделать – помешал звонок в дверь. Глазов спрятался в комнате, а Светлана побежала открывать. Потом она радостно крикнула:

– Дима, к тебе пришли! – И ушла на кухню ставить чайник.

Этого человека Глазов хотел сейчас видеть меньше всего на свете. Потому что он предатель. Аркадия Мельникова взяли на ту должность, на которую претендовал Дмитрий. Именно этот человек был ему раньше симпатичнее, чем остальные коллеги. Очень общительный, обаятельный парень, который любил говорить людям приятные вещи. Мельников помнил все дни рождения и юбилеи, он первым поздравлял начальство и ставил ему в заслугу собственные раскрытые дела. Причем Глазов никогда не заподозрил в интонациях Аркашиного голоса ни малейшей фальши. Только искренняя доброжелательность и неизменная щедрость, с которой Аркадий делал подарки. У Мельникова всегда было ровное и прекрасное настроение. Он не умел брюзжать и никогда не жаловался на жизнь. Мельников туго соображал, но всегда умел сделать так, чтобы за него охотно соображали другие. Даже сейчас Дмитрий не мог заставить себя разозлиться на Аркадия как следует. Тем более что тот вручил ему огромный торт, бутылку водки и сказал виновато:

– Димка, ну честное слово, я здесь ни при чем! Это начальство так решило. Я отказывался, говорил, что повышение заслужил ты. И зачем ты заявление на стол бухнул? Хочешь, я сам с Гринько поговорю? Найдем мы тебе работу!

Глазов знал, что Аркаша врет. И суетился, и проставлялся. И к полковнику неоднократно ходил. Послать бы его сейчас, но… Светлана тут же высунулась из кухни:

– Глазов, хватит дуться. Ты свинья. Тебе человек помощь предлагает, а ты его дальше прихожей не пускаешь. Аркадий, проходи в комнату, я сейчас на стол соберу.

– Я помогу, – Мельников тут же исчез на кухне.

Дмитрий не мог понять, как это у некоторых людей так гладко все получается. Со Светкой Мельников виделся всего пару раз, но они уже на «ты», и теперь слышно, как жена громко смеется в ответ на шутки гостя. Глазов откровенным букой не был, он просто всегда тонко чувствовал дистанцию между собой и другими людьми и то территориальное пространство малознакомого человека, в которое опасно было вторгаться. Мельникова на близкое расстояние допускали без опаски, и он хозяйничал на чужой территории так же активно, как и на своей собственной. Вот и теперь он принес в комнату рюмки, чашки, тарелку с печеньем и сахарницу. На столе красовался принесенный им огромный торт. Светлана расселась в кресле, и Дмитрий заметил, что жена тайком подкрасила губы.

– Ну, как там, на новой работе? – вяло спросил он.

– Знаешь, старик, а я тебе завидую, – Аркадий поддел на ложечку клубничное варенье и отправил его в рот со словами: – Чудное вареньице! Просто обалденное! Хозяйка, наверное, готовила? А, Светочка?

Жена зарумянилась и хихикнула:

– Вот слышишь, Глазов! Человек и то заметил, какая я замечательная хозяйка, а ты глотаешь все, как удав, не жуя! Как будто это моя обязанность – варенье на зиму запасать, когда я и так работаю целыми днями!

– Как же так? – посочувствовал Аркадий. – Женщин, старик, беречь надо. Особенно таких, как твоя жена. Красавица, умница, да еще и готовит замечательно!

Глазов почувствовал, что его затошнило. Ну горазд врать! Светлана красавицей не была: маленькая, очень уж худая шатенка с претензиями на оригинальность, и только. Одевается ярко, это верно. Но лицо обычное, фигурка так себе. Не модель. И готовила она скверно, особенно первое. Всегда торопилась, хотела поскорее отделаться и никогда не доваривала ни мясо, ни овощи. Все полусырое.

В варенье тоже не было ничего особенного: жидкий сироп, в котором клубничина гонялась за клубничиной. Но на самом деле лесть – твердая валюта. Чего только нельзя на нее купить! Дмитрий хотел было одернуть Аркадия, но вспомнил, что не так давно с удовольствием слушал из уст приятеля дифирамбы в свой адрес. Глазов глотнул раскаленного чаю и, обжегшись, почувствовал, как раздражение сменила боль. Ему должно быть приятно, что Мельников говорит жене комплименты. Но отчего-то было неприятно. Глазов боялся доискиваться причины, хотя ответ напрашивался сам собой: Светлана ему безразлична, раз он видит ее недостатки, раз комплименты в ее адрес раздражают и воспринимаются как откровенная ложь. А Мельников уже открывал бутылку водки:

– Давайте выпьем по маленькой. За красивых женщин.

– Не хочу, – буркнул Дмитрий.

– Старик, ты не прав. Ну за хозяйку дома просто грех не выпить!

Светлана посмотрела на мужа со злостью. Дмитрий не выдержал и подставил рюмку.

– Почему ты не женился? – спросил он.

– Да вот, не встретил такую, – Мельников все подмигивал Свете. – На самом деле, старик, кто я по сравнению тобой? Ни жены у меня, ни свободы. Работаю как каторжный, чтобы закрепиться на новом месте. Ну, выпьем!

Глазов, подчинясь давлению, с отвращением выпил рюмку водки. А Мельников так же жизнерадостно продолжил:

– Думаешь, я удовольствие от своей работы получаю? Это ты у нас энтузиаст. Сыщиком родиться надо.

Глазов даже поперхнулся:

– Зачем же ты опером стал?

– Карьера, старик, карьера. Сегодня на Петровке, в шестерках, а там, глядишь, дорасту до кого-нибудь. Начальником буду! Во! – Аркаша поднял вверх указательный палец. Мне, мол, туда, наверх! Кто бы сомневался!

– Вот видишь, Дима, как рассуждают умные люди! – тут же влезла Светлана. – Я тоже упираюсь день и ночь. Ни выходных, ни проходных. Даже ребенка не завожу, пока не будет уверенности в завтрашнем дне.

– Не завожу… Что это тебе, собачка? – обиделся Глазов.

– Жена твоя правильно рассуждает, – тут же заступился Аркадий. – А перед тобой, Дима, сейчас такие возможности! У тебя же высшее юридическое образование! Подсуетись, найди себе не пыльную работенку, греби денежки да спи спокойно по ночам. Мне сегодня в первый рабочий день в новой должности пришлось нахлебаться! Прислали какую-то психопатку. Муж у нее разбился год назад на крутой тачке. Гнал, небось, как ненормальный. Все они, крутые, так. Дорога скользкая, дождь прошел. Когда скорость под двести километров, машина уже неуправляема. А там обрыв не маленький, знак «неровная дорога», да еще дождь прошел. Дело тогда же и закрыли, год назад. А теперь эта дамочка насмотрелась американских боевиков и позвонила в милицию. Мол, в Америке сняли про нее фильм, и оказывается, что мужа убил какой-то маньяк, испортив тормоза в его машине. Сначала она пришла в районное отделение, а потом и на Петровку заявилась. Ну просто мегера!

– А что за фильм? – машинально спросил Глазов.

– Сегодня утром показывали по кабельному. Дамочка требовала найти этого американского режиссера. Андре Никольски, что ли.

Глазов сразу же вспомнил. И фильм, и другую историю трехлетней давности, которая произошла с ним самим. Дмитрий тогда был еще совсем зеленым, не обтерся как следует, людей слушал внимательно и верил всем. Отказы писать не умел, хотя коллеги ему советовали. Пришла к нему одна женщина. Плакала долго, и Дмитрий очень ее жалел. Женщина была чем-то похожа на его мать. Дмитрий представил, как она бредет с тяжелыми сумками, несет с рынка продукты. С теми же сумками едет в метро и высматривает свободное место. Потом быстро подхватывает вещи, опускается на сиденье, и в ее взгляде короткое женское счастье: села. Глазов никогда не дожидался этого взгляда и уступал место женщинам сразу. Это могла быть его мать. И его мать тоже могла долго и нудно рассказывать о своем замечательном сыне: каким он был маленьким, как ел манную кашку, ходил в детский садик и приносил двойки из школы. Поэтому Глазов терпел, хотя, по логике вещей, от посетительницы надо было избавляться. Говорила она полную чушь.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru