bannerbannerbanner
Тайный знак судьбы

Наталья Александрова
Тайный знак судьбы

Полная версия

С палубы доносилась музыка и смех – англичане веселились вовсю. Соня переоделась и открыла уже дверь, чтобы идти на палубу, но вдруг поняла, что ей этого совершенно не хочется. Торчать там, вежливо улыбаться и поддерживать разговор об английских внуках – благодарю покорно! Послушалась Ангелину, не взяла с собой ни одной книжки – как же, твердила подруга, будет у тебя время читать! Тебе едва времени хватит, чтобы с мужчиной пообщаться и дать ему понять, что ты – именно то, что ему нужно!

Черт бы побрал Ангелину с ее советами! Пока что Соня не была уверена, нужен ли ей этот Алекс.

Она сердито захлопнула дверь и повалилась на кровать.

Яхту тихонько покачивало, сквозь дрему Соня слышала, как проходили по коридору ее соседи, потом наверху, на палубе, укладывалась спать команда. Наконец все стихло.

Проснулась она от плеска. Кто-то с шумом и брызгами прыгнул в воду с ее стороны. Соня выглянула в иллюминатор и увидела, как удаляется по воде шляпа с широкими полями. Алекс оказался ко всему прочему любителем утреннего купания.

В дальнейшем выяснилось, что свой гидрокостюм он не снимает никогда. Он в нем купался и сидел на палубе, причем в тени. На голове его была все та же шляпа, а очки для купания сменяли темные очки, закрывающие половину лица. Даже на ланч он пришел в том же самом гидрокостюме. Он не делал никаких попыток к сближению, и Соня решила, что ни за что не подойдет к нему первая. Для этого нужно было бы отогнать двух сестер, которые прилипли к Алексу как смола. В конце концов, она оплатила свое пребывание здесь из собственного кармана и вовсе не обязана быть с ним любезной!

Ей все в нем не нравилось: его голос, смех, этот дурацкий гидрокостюм, шляпа, очки и манеры. Невозможно было представить себя рядом с этим человеком. Что им делать друг с другом, о чем разговаривать? Детей он хочет… Какие дети могут быть от такого чучела горохового?

По-прежнему стояла прекрасная погода, во второй половине дня гулет причалил к очаровательному островку. Многочисленные небольшие скалы образовывали каменные ванны, вода в них была почти горячей, легкие накатывающие волны создавали эффект джакузи.

Тут невозможно было злиться и расстраиваться, Соня поддалась общему настроению и решила просто отдыхать. Алекса не было видно, он плавал где-то далеко.

Вечером кок жарил мясо на жаровне, установленной на носу прямо над водой. Соня заказала бокал красного вина к ужину, поболтала немного с пожилым англичанином с удивительно прямой спиной. Ну да, бывший моряк, сказал он и рассказал пару забавных историй о море. Речь его была правильной и четкой, и Соня понимала его хорошо.

После ужина англичане играли в бридж, дамы сплетничали, Соня же отошла в сторону, ей захотелось тишины. Уж что-что, а тишину здесь можно было получить самую настоящую. Яхта стояла на якоре у совершенно безлюдного берега, при свете было видно, как на скалистом берегу бродили козы, поедая скудные растения. Сейчас изредка раздавался звук колокольчика.

Над яхтой раскинулось звездное небо. Соня уселась в шезлонг и запрокинула голову.

– Это Кассиопея, – раздался рядом с ней баритон Алекса. Он подошел так неслышно, что она даже вздрогнула. – Вон там, видите, латинское дубль-вэ…

– Угу, – Соня поискала глазами.

Алекс в это время взял другой шезлонг, поставил его рядом и пожаловался:

– Замучили совсем эти сестры! Стрекочут как сороки. Еле вырвался от них.

Соня фыркнула.

– Так на чем мы остановились? – спросил он. – Продолжим для скорости с того же места.

– А мы и не начинали, – удивилась Соня.

– Да? Ну, процесс знакомства мы пропустим, – отмахнулся Алекс, – вам про меня небось все рассказали.

– Ну… в общем…

– Какое небо замечательное! – перебил Соню Алекс. – Вон там, смотрите, Большая Медведица. «Вселенная спит, положив на лапу с клещами звезд огромное ухо!»

– Чего? – оторопела Соня.

– Это Маяковского стихи, – любезно пояснил Алекс, – из школы помню…

– А-а…

– А вот на ручке ковша Большой Медведицы звезда Мицар… – Алекс не уловил сарказма в Сонином голосе. – Ее хорошо видно, а рядом с ней – звезда Алькор, она поменьше и не такая яркая. Арабы с их помощью проверяли зрение. Если человек видит Алькор – стало быть, зрение хорошее. Вы видите?

– Не вижу ни Мицара, ни Алькора, – буркнула Соня, – и Большой Медведицы не вижу, и Малой тоже.

– Вот как? – в его голосе прозвучало легкое удивление. – У вас плохо со зрением?

«Проверяет, – со злостью подумала Соня, – выясняет, все ли у меня в порядке. Еще анализ крови попросит сделать – на СПИД и на сифилис! Господи, до чего же противный тип! И еще неизвестно, что он там скрывает, под этим своим костюмом. Может, весь паршой покрыт или язвами…»

Она недовольно промолчала, Алекс же продолжал как ни в чем не бывало:

– Вы, наверное, плохо ориентируетесь, потому что все созвездия смещены. На северном небе все немного по-другому.

Вот почему ему обязательно надо указывать человеку на то, что он плохо делает? Плохо плавает, плохо разбирается в созвездиях… Себя небось умнее всех считает, уверен, что все делает лучше других. Самодовольный тип!

Тут Соня некстати вспомнила, что плавает Алекс действительно хорошо, просто профессионально, и от этого еще больше разозлилась. Однако небо накрывало яхту огромным бархатным ковром, и море едва слышно пошевеливало внизу волнами, и звезды на черном небе сверкали… сверкали как бриллианты. Соня едва не сказала этого вслух, но вовремя опомнилась – Алекс еще подумает, что у нее в голове только деньги и драгоценности.

Вдруг в небе произошло какое-то движение, и что-то яркое перечеркнуло черный бархат и упало в море, оставив ненадолго светящийся след.

– Ой, звезда упала! – воскликнула Соня. – Никогда такого не видела, только в книжках читала! То есть я знаю, что это не звезда, а метеор вошел в атмосферу, а кажется, что звезда прямо с неба…

Никто ей не ответил, только слышались странные ритмичные звуки. Соня повернулась к Алексу. Он сидел, откинувшись на спинку шезлонга, глаза его были закрыты, а из открытого рта доносилось легкое ритмичное посапывание. Мистер Фердман крепко спал.

«Вот урод!» – с веселой злостью подумала Соня.

Ей захотелось, чтобы в открытый рот Алекса влетела муха. Или лучше оса. Ну хоть комар захудалый. Но как назло не было никого, даже ночного мотылька. А жаль.

С этой мыслью Соня отправилась спать.

Ночью она ворочалась, потому что в каюте было душно и шумел движок. Под утро Соня решила, что с этим человеком, будь он не то что банкир, а хоть бы и сам Билл Гейтс, у нее не может быть никаких отношений. Понятно, отчего его жена бросила, еще неизвестно, такая ли уж она была стерва. Во всяком случае, Соне в присутствии Алекса ужасно хотелось совершить какой-нибудь антиобщественный поступок – стукнуть, к примеру, его по голове вон той розовой пенопластовой трубкой, которую пожилая профессорша с тремя внуками использовала в качестве спасательного средства.

Так что оставалось только терпеливо ждать конца путешествия на этой треклятой яхте. Да уж, устроила ей Ангелина поездочку. Запомнит ее Соня надолго, тем более что за все про все отдала своих кровные две тысячи долларов. Ну и цены у них тут… А она не банкир, деньги едва не последние и уж точно не лишние. Ну да ладно, переживет как-нибудь, главное – неделю потерпеть. Но Ангелине обязательно нужно было по приезде сделать какую-нибудь гадость …

Нынче утром Соня смотрела на приближающийся берег с тоской и надеждой – все-таки какое-то развлечение, опять же, твердую землю под ногами почувствовать…

Никто из пассажиров не захотел составить ей компанию, так что Соня в полном одиночестве вышла на пирс и прошла мимо суденышек, среди которых затесались один-два гулета и военный катер с турелью для пулемета на носу.

На площади располагался небольшой импровизированный рынок.

На дощатых столах или прямо на земле были разложены какие-то керамические поделки – плошки, расписные тарелки, миски, непременные кувшины, отдаленно напоминающие древнегреческие амфоры. Несколько столов заняли рыбаки с плетеными корзинами, полными свежей, сверкающей тусклым серебром рыбы и удивительных морских существ. Из одной корзины вылезали извивающиеся щупальца, среди которых вдруг мелькнул темный внимательный глаз осьминога.

– Леди, свежая рыба! – кричали ей вслед рыбаки. – Дорадо! Групер! Морской петух! Морской окунь! Купите у меня, у меня самая свежая рыба на рынке!

– Купите осьминога! – выкрикнул седой долговязый рыбак. – Живой осьминог – что может быть вкуснее! Если хотите, я вам приготовлю его по старинному рецепту! Я испеку его для вас в глиняном горшке с душистыми травами!

Рыбак вытащил несчастного осьминога из корзины, но тот явно не хотел быть приготовленным и, отчаянно шевеля влажными щупальцами, таращился на Соню.

Она шарахнулась в сторону и отошла в ту часть рынка, где торговали керамикой.

Тут же на нее обрушились новые выкрики:

– Самые хорошие тарелки! Отличная посуда! Таких кувшинов вы не купите больше нигде!

– Купите амфору, леди! Настоящая греческая амфора!

Старик со шрамом через все лицо протягивал ей глиняный сосуд. Соня увидела донышко, на котором отчетливо виднелись буквы: «Made in China».

– Мне не нужно, мне ничего не нужно! – проговорила Соня, отталкивая «амфору», но ее не слушали.

– Настоящая греческая амфора! – повторял старик. – Я нашел ее под водой! Она пролежала на дне две тысячи лет! А может быть, даже две с половиной тысячи! Купите ее, леди, вы не пожалеете! Где еще вы можете найти такую драгоценность? Всего десять долларов, леди! Только десять долларов…

Соню хватали за рукав, толкали, тянули в сторону, кричали в ухо, зазывали, совали в лицо тарелки, чашки, бусы из ракушек, сувениры. Она уже пожалела, что сунулась на рынок, и думала, как бы унести отсюда ноги. Не забывая крепко придерживать сумку с деньгами, Соня шарахнулась в сторону, пробежала мимо прилавков с фруктами, вдохнула аромат всевозможных пряностей, миновала лоток с пучками травы, на котором было написано неверной рукой по-английски «чай». Что-что, только не чай напоминали эти веники.

 

Соня обогнула лоток и оказалась в маленьком тупичке, где стояло несколько столиков и пожилой грек варил кофе в горячем песке, прямо тут, на улице. Он кивнул Соне на столик, и она села, благодарно ему улыбнувшись. Через пять минут перед ней стояли высокий запотевший стакан с водой и крошечная чашечка кофе. Вода подействовала освежающе, а от кофе ушла пелена, что стояла перед глазами с самого утра, и боль в висках от бессонной ночи. Все предметы стали ярче, а звуки – слышнее. Соня с усмешкой подумала, что сейчас она разглядела бы те две звезды, что показывал ей Алекс вечером. И даже вспомнив об Алексе, Соня не почувствовала привычного раздражения.

Посидев минут двадцать, она вспомнила, что капитан не советовал ей задерживаться – дескать, если все пассажиры на борту, то они пополнят запас питьевой воды и продуктов, да и поплывут в более тихое место. Соня расплатилась с хозяином кафе и отправилась к пирсу. Но пошла не через рынок, а в обход – не хотелось, чтобы снова кричали в ухо и совали в руки всякую ерунду.

И вот, почти миновав шумный рынок, она наткнулась на смуглого чумазого мальчишку. Точнее, он сам выскочил ей наперерез и затараторил быстро-быстро, коверкая английские слова:

– Леди, купите сувенир! Очень хорошая вещь, очень старая и ценная! Всего десять долларов, леди!

– Не нужно, – Соня махнула рукой, – дай пройти!

Но мальчишка и не думал уступать ей дорогу. Подтянув сползающие драные шорты, он придвинулся ближе.

– Леди, вы непременно должны купить это! Я – круглый сирота, я сегодня еще ничего не ел, на эти деньги я куплю обед для себя и маленькой сестренки!

Он помахал перед Соней какой-то пластинкой. Будь это еще сегодня утром, Соня оттолкнула бы мальчишку и прошла мимо. Но сейчас, после чудесного кофе, все ее чувства обострились, и она схватила мальчишку за руку, чтобы рассмотреть странный предмет.

На грязной ладони лежала прямоугольная пластинка размером примерно шесть на два сантиметра, бурого цвета и непонятно из какого материала.

Мальчишка выдернул руку, и пластинка оказалась у Сони. На ощупь она была шершавая и очень тяжелая. Соня сжала ее в руке и вдруг почувствовала, что не хочет расставаться с этой вещью. Она не успела еще удивиться своему странному желанию, как малолетний прохиндей уже все понял и заверещал:

– Покупайте, леди, всего пятнадцать долларов!

– Ты же только что просил десять! – Соня опомнилась и крепче прижала к себе сумку.

– Леди, я должен кормить младшую сестренку! – завел привычное мальчишка.

Соня открыла кошелек, не доставая его из сумки, и вынула первую попавшуюся купюру. Это оказалась двадцатка.

– Держи, тебе повезло! – сказала она.

Мальчишка схватил деньги и исчез, как не было. Соня удивленно посмотрела по сторонам, но расслабляться было некогда. Расстояние до яхты она преодолела почти бегом. Матрос уже стоял на пирсе и крутил головой, высматривая ее.

В коридоре возле каюты Соне встретилась Марианна.

– Купили что-нибудь? – осведомилась она.

– Да нет. Так, кофе выпила на берегу.

– Алекс сказал, что на рынке пить ничего нельзя, – Марианна поджала губы, – ни чай, ни кофе, потому что они стаканы не моют…

«Да пошла ты куда подальше вместе со своим Алексом!» – Соня поскорее проскочила в каюту, чтобы Марианна не смогла прочитать эту мысль по ее лицу.

Смуглый чумазый мальчишка брел по пыльному, залитому солнцем переулку, поддавая ногой пустую консервную банку. Настроение у него было отличное: он заработал сегодня очень приличные деньги, так что может поехать в соседний городок и купить там игровую приставку, на которую уже давно с вожделением посматривал.

Он даже намекнул старшему брату, что хотел бы получить такую приставку в подарок на свой день рождения, но брат, как обычно, ответил коротко:

– Перебьешься!

Так что рассчитывать, как всегда, приходилось только на свои собственные силы.

Ну вот, теперь он заработал недостающие деньги…

Впрочем, слово «заработал» не вполне подходило к происхождению этих денег – сперва он украл у какого-то чокнутого иностранца дурацкую штуковину и тут же сумел продать ее глупой леди с гулета. Туристы все глупые – покупают разную дрянь, да еще платят за нее приличные деньги. Мальчишка рисковал, когда крал безделушку, так что можно сказать, что и заработал эти деньги. Теперь он просто радовался жизни.

Радовался солнцу, и легкому ветерку, дующему с моря, и шуршащим в кармане деньгам… Но тут прямо перед ним словно из-под земли вырос смешной лысый коротышка с темными выпуклыми глазами. Коротышка еще ничего не успел сказать, но мальчишка каким-то шестым чувством понял, что его ждут неприятности. Причем большие неприятности.

Мальчишка привык доверять своему шестому чувству. Оно не раз выручало его в трудных обстоятельствах, не раз спасало от трепки или каких-то более серьезных неприятностей. Так что он не стал раздумывать, не стал дожидаться, пока коротышка сообщит о своих намерениях, а резко развернулся, сложился пополам, как будто собирался нырнуть со скалы, и бросился прочь, не разбирая дороги…

В этом была его ошибка.

Не успел мальчишка пробежать и пяти шагов, как налетел на что-то твердое.

Точнее, на кого-то.

Мальчишка распрямился, чтобы разглядеть это препятствие, и увидел сутулого типа в куртке армейского образца, чересчур теплой для жаркого греческого сентября. Еще у этого типа были темные волосы, завязанные в хвост, и узкие злые глаза.

Сутулый тип схватил мальчишку за ухо жесткими, как клещи, пальцами. Мальчишка попытался вырваться, но из этой попытки ничего не вышло.

– Извините, сэр… – пролепетал он специальным тонким голоском, который использовал, чтобы разжалобить иностранных туристов. – Извините, я не хотел вас задеть… я плохо вижу… отпустите мое ухо, сэр, мне очень больно!

– Отдай то, что тебе не принадлежит, – и я тебя отпущу! – проскрипел сутулый и еще больнее прихватил ухо.

– Не знаю, о чем вы говорите, сэр! – жалобно проговорил мальчишка. – Вот вам крест, не имею понятия!

– Лучше отдай! – повторил сутулый и протянул свободную руку лодочкой. – Отдай по-хорошему, не зли меня!

– Правда, пацан, лучше ты его не зли! – раздался за спиной мальчишки другой голос.

Он извернулся, насколько позволяло ухо, и увидел того коротышку, из-за которого бросился бежать. Коротышка стоял позади, так что если бы даже каким-то чудом удалось вырваться из рук сутулого, бежать все равно было некуда.

– Отпустите меня, господа! – захныкал мальчишка. – Я круглый сирота! Я три дня не ел! Мне нужно кормить не только себя, но и мою маленькую сестренку!

– Прибереги эту туфту для туристов, – насмешливо проговорил коротышка. – На нас такая муть не действует.

Мальчишка понял, что коротышка прав – эти двое ничуть не похожи на дураков-туристов с круизных лайнеров или нарядных яхт. Тогда он решил применить другой метод и прошипел, как разъяренная кошка:

– Отпустите меня, козлы! Вы не знаете, с кем связались! Мой брат – Власис по кличке Джокер, он самый крутой дилер на этом острове! Он с вами разберется!

– Ох, как страшно! – насмешливо протянул сутулый. – У меня прямо поджилки трясутся! Ты слышал, Луиджи, – брат этого шпаненка сам Власис, первый парень в этой деревне!

Лысый коротышка зашелся хриплым смехом, а отсмеявшись, проговорил:

– Ну все, повеселились, и хватит. Давай для начала отрежем ему уши – все равно они ему без надобности, раз он не слышит, о чем его просят по-хорошему.

С этими словами он достал нож – хороший, настоящий, с длинным широким лезвием и удобной ребристой рукояткой, без лишних наворотов.

Теперь мальчишка по-настоящему испугался.

– Господа, – залепетал он прежним жалобным голосом, – я сделаю все, что вы скажете… все вам отдам… вы только скажите мне, что вам нужно!

– Ты украл одну вещь у нашего друга, – проговорил сутулый тип. – Отдай нам ее – и мы тебя отпустим.

– Ах, вы говорите о той дурацкой пластинке, которую я вытащил у лоха? – догадался мальчишка.

– Да, именно о ней! – и сутулый снова протянул руку.

– Но у меня ее нет… – выдохнул мальчуган. – Честное слово, у меня ее нет!

– Ты ему веришь, Луиджи? – с сомнением в голосе протянул сутулый.

– Верю! – отозвался коротышка, размахивая ножом. – Он смышленый парень и не стал бы врать нам с тобой. Он знает, что это не приведет ни к чему хорошему.

– Ваш друг говорит правду, сэр! – подхватил мальчишка. – Я не стал бы врать таким серьезным господам! Ни за что не стал бы врать! У меня правда нет той штуковины!

– Куда же ты ее дел? Показывай сейчас же и не говори, что выбросил ее в море, я тебе все равно не поверю!

– Нет, сэр, я ее не выбросил! Зачем выбрасывать? Я ее продал! Честное слово, я ее продал!

– Продал? – Сутулый сверкнул глазами и переглянулся со своим напарником. – Ты слышал, Луиджи? Этот маленький поросенок продал нашу вещь! Что нам с ним сделать – содрать с него шкуру? Сварить его в масле? Порезать на мелкие куски?

– Постой, – подал голос коротышка, – может быть, еще не поздно что-то сделать… – Он ткнул мальчишку кулаком в бок и спросил: – Кому ты ее продал, придурок?

– Я продал ее иностранной леди… – прохныкал мальчишка. – Она заплатила мне десять долларов…

Коротышка еще раз ударил его, на этот раз в живот, мальчишка вскрикнул и выпалил:

– Ой, простите, не десять – двадцать… если хотите, я отдам вам эти деньги…

Он полез в карман, но сутулый крутанул ухо и прошипел:

– Подавись своей двадцаткой! Лучше скажи, что это за леди, откуда она…

– Обыкновенная леди, – поспешно выложил мальчишка. – Туристка небось, богатая… выложила двадцатку и глазом не моргнула… с одной из тех яхт, которые пристают к берегу…

– С яхты? – переспросил сутулый. – С какой яхты?

– Я не помню…

– А ты постарайся вспомнить. Для своего же блага.

Голос у сутулого был такой спокойный, такой безразличный, что мальчишка перепугался еще больше и принялся рыться в своей памяти так, как будто от этого зависела его жизнь. Впрочем, она от этого и правда зависела.

Он вспомнил, как та женщина спустилась к пирсу… как прошла мимо военного катера, подошла к сходням и поднялась на красивый двухмачтовый корабль…

– Это был гулет! – выпалил мальчишка. – Двухмачтовый туристский гулет…

Он еще сильнее напряг память, вспомнил название, выведенное медными буквами на носу гулета, и с гордостью проговорил:

– Это был гулет «Принцесса Селина». А теперь отпустите меня, сэр!

– Погоди-ка, – процедил сутулый. – Ты мне еще не все рассказал. Как выглядела та женщина?

– Как выглядела? – Мальчишка задумался. – Обыкновенная туристка… как они все выглядят?

Для него все туристы были на одно лицо, ну разве что женщины отличались от мужчин, да и то не слишком: все мужчины щеголяли в шортах, а некоторые женщины носили юбки. А так – все тупые, богатые бездельники, у которых так легко выманивать деньги…

– Все же, как она выглядела? – настаивал сутулый. – Блондинка или брюнетка? Молодая или старая? Толстая или худая?

– Старая! – не задумываясь ответил мальчишка. – Как Мелина из продуктовой лавки, ей уже скоро тридцать!

– Вот как? – Сутулый усмехнулся уголком губ. – Значит, скоро тридцать? А насчет остального?

– Ничего себе, – проговорил мальчишка, немного подумав. – Похожа на принцессу Пакахонтас из мультфильма!

– Брюнетка, значит, – подал голос коротышка.

– Точно, брюнетка! – подтвердил мальчишка, вспомнив, как ветер подхватил волосы той женщины, облепив ее лицо. – И волосы такие же длинные… только глаза темнее, и такая… – он обрисовал в воздухе руками волнистый силуэт.

– Фигуристая, значит, – добавил коротышка. – Ну, такую найти будет нетрудно. Среди этих сушеных старых селедок молодая женщина не затеряется.

– А теперь отпустите меня, господа! – заныл мальчишка. – Я вам рассказал все, что знал… вы же мне обещали…

– Мало ли, что мы тебе обещали. – Сутулый выразительно переглянулся с напарником поверх головы мальчишки. – Никогда не верь тому, что тебе обещают!

И тут мальчишка завизжал так громко, что две горлинки, хлопая крыльями, взлетели со старой оливы.

Сутулый тип от неожиданности ослабил хватку, мальчишка нырнул под его руку, высвободив ухо, и, петляя, как заяц, бросился в дальний конец переулка – туда, где в просвете между домами синело море.

Коротышка дернулся было за ним, но понял, что это бесполезно, и махнул рукой.

– Черт с ним, – проговорил он, покосившись на своего напарника. – Пусть живет. Он, по всему видать, парень не болтливый. Напоминает меня в таком же возрасте…

 

– Только мертвые не болтают, – недовольно протянул сутулый. – Впрочем, черт с ним, нам все равно некогда за ним бегать – нам нужно найти ту женщину с гулета…

Оказавшись в каюте, Соня положила пластинку на столик у кровати. На вид ничего особенного – грязная пластинка, покрытая бурой коркой. Только необычно тяжелая для своих размеров. Соня поскребла ее ногтем, и тут же посыпались какие-то крошки и пыль. Она решилась и вымыла странную вещицу под краном с мылом, затем тщательно просушила. Вода в раковине была черная, и на полотенце остались грязные разводы. Соня покрутила пластинку перед глазами и протерла ее ваткой, смоченной французскими духами, больше ничего подходящего у нее не было. Духи почти кончились, а пластинка осталась какой была.

Соня и сама не понимала, для чего возится с этой безделушкой. Столько времени потратила и денег. Не в том она положении, чтобы долларами разбрасываться. Начальник еще, может, рассердится, что она в отпуск ушла накануне важного заказа, и вообще с работы уволит. С палубы уже слышался гонг на ланч, а Соня все не хотела признать, что мальчишка ее просто надул. Она перебрала косметичку и наткнулась на пузырек жидкости для снятия лака.

– Рискнем! – произнесла Соня вслух и расстроилась – от одиночества она уже стала разговаривать сама с собой, а это ни к чему хорошему привести не может.

Щедрой рукой она плеснула жидкости на пластинку, и через некоторое время от той отвалились многолетние наслоения. Соня протерла пластинку мягким полотенцем и обомлела.

У нее на ладони лежала тщательно сделанная вещица, отсвечивающая тускло-желтым. Судя по тяжести, золотая. Судя по тщательности обработки, ценная. Судя по толщине наслоений, старинная.

На пластинке была выгравирована какая-то хищная птица с развернутыми крыльями. Клюв у птицы был воинственно изогнут, глаз смотрел прямо на Соню. Кто такой – орел, сокол? Ну, неважно. Над птицей всходило солнце, и лучи его заливали весь верх пластинки. А под ногами у птицы располагалась неполная луна. И в самом низу шли какие-то странные буквы. Соня, как ни щурилась, не смогла увидеть, какой это алфавит. Ну, не латиница и не кириллица, это точно. Квадратные какие-то буквы, странные…

Гонг прозвонил второй раз, нетерпеливо, и Соне послышалось в нем негодующее – что, мол, такое? Вечно ты копаешься, одну тебя ждем… Она схватила пластинку и заметалась по каюте, думая, куда бы спрятать ценную вещь. И снова ее пронзило странное чувство – она не могла и не хотела расстаться с этой вещью.

Соня внимательно рассмотрела пластинку и заметила в верхней части небольшую дырочку. Очень кстати!

Она сняла с шеи золотую цепочку и продернула ее в дырочку на пластинке. Хорошо, что цепочка не самая тонкая, а то бы не выдержала. Соня ощутила, как странная вещь легла в ложбинку на груди, там, где у нее было довольно большое родимое пятно в форме четырехконечной звезды, и прислушалась к себе. Очень комфортно, не тянет, не давит, даже приятно ощущать некоторую тяжесть. Еще пластинка казалась теплой – так быстро нагрелась, что ли…

Соня уже взялась за ручку двери, чтобы идти, но остановилась и застегнула рубашку мужского покроя, которая была на ней, до самого горла. Чтобы никто не увидел ее приобретения. Это ее вещь, только ее, и она не собиралась никому ее показывать.

Алекса снова взяли в оборот две сестры – близнецы, Соня была этому очень рада и послала через стол всем троим обворожительную улыбку. Вот пускай он теперь с этими английскими гусынями звезды считает!

После ланча она расположилась на корме в тенечке. Яхта тихо плыла вдоль берегов, было жарко, на небе – ни облачка. Приходила Марианна, и Соня поскорее закрыла глаза, делая вид, что спит. Марианна потопталась рядом, покашляла деликатно, но Соня дышала ровно, и надоедливая тетка ушла. Убедившись, что никто ее больше не потревожит, Соня села в шезлонге, обняв колени, и уставилась на море за кормой.

Солнечные зайчики плясали в волнах, совсем как тогда в Черногории, когда они первый раз ездили отдыхать с Егором. Впрочем, нет, первый раз они ездили в Турцию. Потом на Кипр, потом – в Египет. Соне везде нравилось, везде, где с ней был Егор.

Они познакомились шесть лет назад… ну да, как раз в июле была бы годовщина их знакомства. Именно перед ней к Соне домой пришла Натэлла Александровна. Соня еще, идиотка этакая, обрадовалась ей как родной, чай пить усадила. Чтоб ей тем чаем каждый день на том свете захлебываться!

Соня на мгновенье удивилась – раньше от таких воспоминаний начинало щемить в груди, перед глазами появлялась красная пелена, а в ушах – звон, теперь же вместо этого Соню охватила холодная злость. И лицо будущей, то есть бывшей свекрови она увидела перед собой четко, и все слова, что та говорила тогда, за чаем, услышала:

– Ты должна понять его, девочка. Егор уже давно перерос в этом городе все, у него другая дорога, другие масштабы. Там, в Москве, он достигнет значительных высот, он может получить то, что давно заслужил, то, к чему стремился многие годы. Ты, конечно, не можешь отрицать, что он очень много работал. И теперь, когда у него появился шанс, ты не должна ему мешать. Если ты его любишь, ты уйдешь в сторону. Уйдешь без скандалов и мелочных дрязг, я всегда знала, что в тебе есть душевное благородство…

Она говорила и говорила, а Соня слушала ее и впадала в какой-то гипнотический транс, пока чашка не выпала из ее рук и остывший чай не пролился на колени.

Сейчас, как и тогда, Соня внезапно вздрогнула и очнулась. Исчезло стоявшее перед глазами лицо Натэллы Александровны – худое, смуглое, со множеством морщин, но со следами былой красоты. Красоты, но не доброты.

Они с Егором познакомились случайно – Соня забежала к подруге, которая работала в банке, и ждала ее на выходе, а та вышла не одна. Ничего такого у них не было, просто приятельствовали, подружка тогда как раз собиралась замуж за одного бельгийца… кстати, вскоре и вышла, и теперь жила в своей Бельгии, растила детей, не то двоих, не то уже троих…

А тогда она сказала, что Егор буквально на следующий день выпросил у нее Сонин телефон. Соня и сама не могла так просто выбросить Егора из головы. Как же он был хорош! Как он ей нравился! Как она влюбилась после первого же свидания!

Через месяц они стали жить вместе – он переехал в Сонину крошечную квартирку, которая осталась ей от бабушки.

Сонин отец умер рано, мама приняла его смерть плохо, никак не хотела смириться с одиночеством и едва ли не упрекала отца за то, что он оставил ее одну и почти без средств. Соня пыталась как-то наладить отношения с матерью, но ее коробило от тех несправедливых слов, что бросала мать в сердцах.

Прошел год, потом еще два, мать все не успокаивалась, только стала еще резче. Соне тоже надоело сдерживаться, несколько раз они крупно поговорили, после чего Соня занялась своими собственными делами – нужно было окончить институт и заработать хоть сколько-то денег на еду и одежду.

Потом мать съездила в отпуск и вернулась оттуда повеселевшая, с блестящими глазами, а через некоторое время в дом стал захаживать Петр Степанович. Увидев его, Соня поскорее отвернулась, чтобы не рассмеяться. Петр Степанович был низенький, кривоногий и плешивый, старше матери лет на десять. Видит Бог, Соня ничего не сказала, когда этот тип первый раз остался у них в квартире на ночь, и с матерью они этот вопрос не обсуждали. Справедливости ради следует отметить, что Петр Степанович вел себя прилично. Не лез к Соне с разговорами, не глядел на нее масляными глазками, утром не стремился раньше ее занять ванную, не входил в ее комнату без стука и вообще входил крайне редко. Однако мать отчего-то вбила себе в голову, что Соня ее новоиспеченного мужа презирает и унижает. Пару раз она пыталась высказать все Соне.

Благодаря ее стараниям атмосфера в квартире понемногу накалялась, так что, когда умерла бабушка, Соня тут же решила переехать в ее квартиру, не дожидаясь ремонта. Все трое приняли переезд с облегчением. Соня была занята работой и обустройством на новом месте, матери звонила редко. А потом в ее жизни появился Егор.

Первый год они были счастливы узнавать друг друга. А может быть, это только Соня была счастлива, теперь уж не узнаешь… Хотя нет, несомненно, им было хорошо вместе, Егор ее любил. Или позволял себя любить, опять-таки, теперь уже не спросишь.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru