Наталья Александрова
Стеклянный сад. Щит царя Леонида

Но стена не рассыпалась от ее прикосновения.

Действительно, глупо было на это рассчитывать.

Эта стена была не из стекла, а из гипсокартона.

А шаги приближались к повороту коридора…

Маша в отчаянии надавила на стену изо всех сил.

Стена не рассыпалась и на этот раз – но она поддалась, повернувшись на оси, как вращающаяся дверь. За ней темнел глубокий проем, похожий на грот в саду ее видений.

– Скорее, сюда! – прошептала Маша, ныряя в потайную дверь. Елена проскользнула за ней, дверь за ними захлопнулась, на стене от нее не осталось и следа.

Здесь, как и в том гроте, было темно и тесно.

– Где это мы? – вполголоса спросила Елена.

– Тс-с! – Маша приложила палец к губам.

Совсем рядом, за тонкой дверью, послышались шаги, и удивленный голос проговорил:

– Куда же они подевались?

– Да с чего вообще ты взял, что они здесь?

– Я шаги впереди слышал.

– Слышал, слышал! Тебе показалось. Они наверняка свернули на предыдущей развилке. Пойдем туда…

На этот раз шаги удалялись.

– Кажется, они ушли! – едва слышно проговорила Елена.

– Все равно возвращаться нельзя!

– А куда же тогда?

Маша снова прикрыла глаза – все равно в темноте от них не было никакой пользы.

Но на этот раз стеклянный сад не возник перед ней. Ее по-прежнему окружала непроглядная душная темнота – но вдруг Маша почувствовала на своем лице легкое дуновение свежего воздуха.

– Где-то здесь должен быть выход!

– Ну да, – неуверенно согласилась Елена, – сквозняк легкий…

Маша пошарила перед собой в темноте и нащупала дверную ручку. Нажала на нее, дверь открылась – и они действительно оказались на улице. То есть это не была улица в прямом значении этого слова, но они были под открытым небом, в проходе, выложенном бетонными плитами и разделяющем два безжизненных заводских корпуса.

– Ура! – воскликнула Елена. – Выбрались!

– Ну, пока не совсем выбрались, – охладила Маша ее пыл. – Но во всяком случае, шанс у нас появился. Только шуметь все равно не нужно – те люди, которые нас преследовали, где-то близко.

Они снова пошли вперед, по растрескавшимся плитам.

Скоро, однако, проход закончился, уткнувшись в глухую бетонную стену.

– И куда же идти теперь? – разочарованно протянула Елена.

Вот она, судьба лидеров, первопроходцев – как только возникают новые трудности, все смотрят на них и ждут нового решения… вот она, плата за доверие…

Елена беспрекословно выбрала ее лидером и шла за ней без капризов и пререканий, не то что Милена, которая вечно спорила, а уж Марина-то и вовсе вела себя ужасно. С одной стороны, с Еленой легче, а с другой – решения принимать приходится одной Маше. Но, как говорит свекровь, «взялся за гуж»… и так далее.

Ох, что-то часто Маша свекровь вспоминает, не к добру это!

Маша огляделась.

Стена впереди была глухой и слишком высокой, и она была сделана из монолитного бетона, так что вряд ли в ней может быть потайная дверь. Слева и справа тоже были глухие стены промышленных корпусов. В них были темные оконные проемы – но слишком высоко, на уровне третьего или четвертого этажа.

– Ловушка! – проговорила Елена. – Мы оказались в ловушке! Может быть, лучше вернуться?

– Возвращаться мы не будем. И не паникуй раньше времени! – оборвала ее Маша и снова огляделась.

С трех сторон их окружали глухие стены, однако к левой стене были привинчены скобы вроде корабельного трапа, поднимающиеся к одному из окон.

Ничего лучшего все равно не было, и Маша полезла по этим скобам наверх.

– Я боюсь высоты! – жалобно проговорила Елена.

– Ничем не могу помочь! – резко отозвалась Маша, но тут же вспомнила фотографии белокурой девочки и добавила: – Здесь не так уж высоко. Главное – не смотри вниз.

Елена тяжело вздохнула – и полезла за ней.

Подъем был не очень долгим и, на взгляд Маши, не очень трудным. Скоро она добралась до оконного проема и уселась на подоконнике, свесив ноги.

Перед ней было большое, даже огромное пространство, почти пустое, если не считать какую-то ржавую металлическую конструкцию на бетонном полу. Наверное, когда-то это был заводской цех.

На противоположной стороне цеха виднелся широкий проем, ведущий наружу. Но вот как до него добраться?

До пола было метров пятнадцать – высота пятиэтажного дома. И никакой лестницы, по которой можно было бы спуститься.

Сзади послышалось тяжелое, хриплое дыхание, и на подоконник вскарабкалась Елена. Устроившись рядом с Машей, она посмотрела вниз и охнула.

– Слушай, ты ведь небось на фитнес ходишь, в бассейне плаваешь, отчего же в такой плохой форме? – не выдержала Маша. – Вроде бы лишнего веса нет, а ползешь наверх, как черепаха!

– Я высоты боюсь, – Елена отвернулась, – и… это я раньше всюду ходила, а как с мужем развелась, то…

– Что, денег совсем не дает? – Маша с усмешкой оглядела Еленину одежду. Курточка умопомрачительно дорогая, сумка тоже, в ушах сережки хоть с маленькими, но бриллиантами.

– Деньги дает… – голос Елены дрогнул, – дает, но только на то, что он сам считает нужным. На питание, на дочку, квартиру нам снял в хорошем месте трехкомнатную, про одежду так говорит: покупай все приличное, только не зарывайся. Мне, говорит, не нужно, чтобы разговоры пошли, что моя бывшая бомжихой ходит. Но и деньги на всякую ерунду транжирить не позволю.

– О, как тебя держит! Жадный он, что ли?

– Не то чтобы жадный… просто…

– Не реви! – строго сказала Маша. – У тебя положение еще не самое ужасное, все-таки денег дает на приличную жизнь.

– Знала бы ты… – Елена утирала слезы ладонью, – знала бы ты… У меня ведь ничего своего нет, вообще ничего, только что на мне. Если он захочет, то и дочку отберет, я ничего сделать не смогу.

– Как это? – возмутилась Маша. – А законы на что? Ребенок должен с матерью жить!

– Какие законы? У него такие адвокаты! – Елена махнула рукой. – Говорит, сиди тихо, делай что велят, не то вообще денег не дам ни копейки. А куда я с ребенком?

Елена тяжело вздохнула.

– Делать ничего не умею, да он и не разрешает работать, мне, говорит, не нужно, чтобы сплетни пошли, что моя бывшая работает в магазине каком-то задрипанном. Да и как я дочку оставлю? Он на няню денег не дает, нечего, говорит, ребенка на няню бросишь, а сама по мужикам пойдешь? Имей в виду, если что узнаю – голую на улицу выгоню!

– А с чего это его так разбирает? – полюбопытствовала Маша. – Ты что, ему изменила, что со скандалом развелись?

– Да что ты! – Елена так замахала руками, что едва не свалилась с подоконника. – Вообще ни сном ни духом! А только прожили мы с ним лет пять, вдруг он приходит как-то и говорит: собирай манатки, я с тобой развожусь. Я прямо обалдела, слушаю его и ничего не понимаю, все как в тумане. Что такое, говорю, за что? Что случилось? Что я тебе сделала плохого? Ничего, говорит, не сделала, просто я так решил. И точка. Тут пришел его такой…

– Охранник, что ли?

– Ну, он все время при нем, вроде как порученец. Противный такой, глазками тут стреляет, носом водит, вынюхивает все… В общем, отвез нас с дочкой на квартиру, деньги, сказал, будут на карточку переводить, после уже приехал с документами на развод. Я тогда опомнилась чуть-чуть, говорю, что мне при разводе что-то причитается.

Он ничего не сказал, только хмыкнул и посмотрел так противно, а на следующий день приезжает муж. Здорово на меня наорал, ударил даже, дочку перепугал до смерти, ну, и велел сидеть тихо, а то ребенка отберет и увезет далеко, так что я не найду ее никогда.

– Ну и ну! – поразилась Маша. – И как тебя угораздило за такую сволочь замуж выйти? Ты откуда сама-то?

– Ох, даже не хочу вспоминать ту свою жизнь! – вздохнула Елена. – Городок маленький, раньше фабрика там была мебельная, потом закрылась, все и развалилось. Мама меня без мужа родила, от командировочного какого-то. Призналась мне как-то, что нарочно с ним переспала, потому что не хотела рожать ни от кого местного.

А потом все-таки замуж вышла, мне двенадцать лет было. Мужик грубый попался, неприятный, она сказала – все-таки мужчина в доме. И правда, по хозяйству управлялся, да какое у нас хозяйство? Полдома всего и палисадничек. Ну, с деньгами полегче стало, после школы уговорила меня мама в училище поступать педагогическое, а как закончила его, так мама и умерла. Скоропостижно. Отчим после ее смерти запил. И как напьется – так ко мне пристает. Ну, отбилась я пару раз, а потом случайно услышала, как соседки сплетничают, что, мол, Павел давно с Ленкой живет, ни стыда у нее ни совести, и мать в могилу она свела.

– Вот мрази какие! – отреагировала Маша.

– И так мне противно стало, что собрала я вещички, деньги, что на пальто копила, да и рванула оттуда. Так бы, наверное, ни за что не уехала, у меня характер робкий, нерешительный, ты же видишь. – Елена слабо улыбнулась. – И что теперь? – проговорила она упавшим голосом. – Что мы здесь сидим?

– Ага, как сороки на заборе, – снова Маша вспомнила свекровь, это ее выражение. – Видишь – вон там, на другой стороне, выход?

– Выход-то я вижу, но как к нему попасть? Летать-то я не умею…

– Ты мне еще монолог Катерины прочитай! – проворчала Маша.

– Ах, отчего люди не летают? – проговорила Елена высоким, не своим, голосом и рассмеялась: – Мама в библиотеке работала, там драмкружок организовала. Только классику никто ставить не хотел, все и развалилось.

Маша разглядывала потолок цеха.

По этому потолку была проложена металлическая рельса, за которую зацеплено небольшое устройство – что-то вроде монорельсового вагончика. От этого вагончика свисала вниз железная цепь с огромным крюком на конце.

Наверняка это устройство для подъема и перемещения грузов внутри цеха. Но вот как привести его в действие?

Как уже было до того, Маша закрыла глаза, представив, что снова оказалась в стеклянном саду своих видений. Этот сад уже несколько раз приходил ей на помощь…

Она снова стояла на дорожке, усыпанной гравием, между двумя рядами стеклянных деревьев. Кроны деревьев смыкались у нее над головой, превращая дорожку в тенистый туннель, наполненный фантастическим голубоватым свечением. Когда стеклянных ветвей касался легкий ветерок, они издавали нежный мелодичный звон. Впереди, в конце этого туннеля, Маша увидела свет куда более яркий.

Маша пошла вперед, навстречу этому свету.

Еще несколько шагов – и туннель закончился, точнее – резко оборвался. Маша стояла в обрамлении стеклянных деревьев, словно в широком оконном проеме, залитом золотистыми лучами вечернего солнца. В этом месте стеклянный сад был огражден ажурной стеной из того же голубоватого стекла, и там, где стояла Маша, в этой стене был неширокий проход.

Впереди, прямо у нее под ногами, разверзлась глубокая пропасть, на дне которой змеилась узкая река, обрамленная нежно зеленеющими деревьями; лежащая среди них, как кривая турецкая сабля в драгоценных ножнах, вдалеке виднелась скала, на которой стоял старинный замок с башней, увенчанной короной зубцов. Дальше все терялось в золотистой дымке.

Маша почувствовала щемящую печаль. Ей захотелось оказаться в этой долине, пройти вдоль реки – но у нее не было крыльев, чтобы спуститься на дно пропасти…

Она вытянулась вперед, заглядывая в чудесную долину…

И вдруг откуда-то справа до нее донесся нежный хрустальный звон.

Маша повернула голову в сторону этого звука и увидела, что справа от пролома на стеклянной стене укреплена какая-то шкатулка. Она потянулась к ней, дотронулась до шкатулки рукой – и тут же перед ней возникла ажурная лестница, спускающаяся на дно долины…

И тут до Маши донесся взволнованный, испуганный голос:

– Что с тобой? Очнись! Да что с тобой происходит? Не бросай меня! Мне страшно!

Маша вздрогнула – и открыла глаза.

Она сидела на краю оконного проема. Под ногами у нее была не прекрасная весенняя долина, а пустой, заброшенный цех, а рядом с ней сидела Елена. Лицо ее было бледным от страха, она трясла Машу за плечи и повторяла:

– Ты же упадешь! Ты разобьешься! Не бросай меня! Не оставляй меня одну!

– Все в порядке! – проговорила Маша успокаивающим голосом. – Что ты так переполошилась?

– Я подумала, что ты потеряла сознание. – Елена перевела дыхание и порозовела. – У тебя было такое странное лицо… я представила, что останусь здесь одна…

– Не бойся, я с тобой!

Маша вспомнила свое видение, вытянулась вперед, насколько это было возможно, и посмотрела направо.

На стене справа от окна была закреплена проржавевшая металлическая коробка с квадратным стеклянным окошечком и красной надписью: «Резервный пульт управления подъемником. Разбить стекло в случае необходимости».

– Осторожно, не сорвись! – проговорила Елена.

Она смотрела вниз, и лицо ее снова стало бледнеть.

– Не смотри вниз, лучше помоги мне удержаться! – Маша взяла ее за руку, свесилась в пропасть и, обмотав руку платком, резко ударила по стеклу.

Оно раскололось, под ним оказались три кнопки, расположенные друг над другом.

Маша нажала на верхнюю.

Раздалось негромкое гудение, и вагончик подъемного устройства неторопливо пополз по рельсу под потолком, удаляясь от окна, где сидели беглянки.

Маша отпустила первую кнопку, нажала вторую.

Вагончик пополз в обратную сторону. Он подползал все ближе, и скоро дополз до самой стены. Прикрепленный к нему крюк на цепи раскачивался над головой Маши.

Тогда она отпустила вторую кнопку и нажала на третью, самую нижнюю.

Снова заработал мотор, но звук его изменился. Теперь цепь разматывалась, крюк опускался. Скоро он был прямо над головой у Маши и Елены, затем закачался перед ними.

Маша отпустила кнопку и ухватилась за крюк.

Она повернулась к Елене и проговорила:

– Хватайся за этот крюк, и я спущу тебя вниз. Оттуда легко выбраться наружу.

– Но я… я не смогу… – Елена расширенными от ужаса глазами смотрела на крюк, висящий, раскачиваясь, на опасной высоте над каменным полом.

– Я сорвусь…

– Ты хочешь увидеть дочь?

– Хо… хочу…

В глазах Елены все еще стоял непреодолимый ужас.

Чтобы отвлечь ее, Маша спросила:

– Кстати, с кем ты ее оставила? Ты же говорила, что тебе нельзя няню нанимать!

– Там… тетка приехала из моего города, мамина сестра. Единственная моя родственница, она болеет сильно, вот хотела обследоваться. Нашла меня ВКонтакте, просила хоть на несколько дней приютить, я и согласилась… Тут как раз пришло приглашение сюда, на это шоу. Я тетке велела никому дверь не открывать и никуда не выходить, она, знаешь, женщина твердая, раз обещала – сделает. Но волнуется небось, что я ночевать не пришла.

– Ты потому и связалась с конкурсом этим, что хотела от мужа независимой стать? – догадалась Маша.

– Да, видно, не в добрый час, – вздохнула Елена. – Ничего мне не надо, только бы дочку увидеть.

– Тогда возьми себя в руки и держись за крюк!

Елена глубоко вздохнула, схватилась за крюк обеими руками – но тут же отшатнулась:

– Нет… я не могу… ты же знаешь – я ужасно боюсь высоты… я сорвусь…

– Постой, у меня есть идея! – Маша увидела, что талия Елены туго затянута кожаным ремешком, и скомандовала:

– Сними ремень!

Елена послушалась, расстегнула ремень и протянула его Маше.

Маша снова застегнула ремень, накинула его на крюк и велела Елене пропустить через него руки. Теперь она была надежно пристегнута к крюку и не сорвалась бы, даже если разжала руки.

– Держись! – приказала Маша.

– Но я не смогу…

И тут Маша столкнула ее с подоконника. Елена вскрикнула и закачалась над пропастью. Лицо ее снова залила бледность, глаза от ужаса закрылись. Маша потянулась к пульту и снова нажала на нижнюю кнопку.

Мотор заработал, цепь стала разматываться, и крюк с Еленой пополз вниз.

Через минуту Елена коснулась ногами пола и завертела головой, пытаясь понять, где она находится.

– Отстегнись от крюка! – крикнула ей Маша.

Она хотела поднять крюк и повторить операцию, чтобы самой спуститься.

Но Елена ее не слышала или не понимала. Она стояла посреди цеха в полной растерянности.

Маша решила действовать иначе, хотя это было труднее и опаснее. Она притянула к себе цепь, ухватилась за нее руками и ногами и полезла вниз, вспоминая школьные уроки физкультуры, на которых ей приходилось лазать по канату, опасаясь учителя физкультуры Анатолия Борисовича, который ругал ее последними словами… Впрочем, ругал он всех, это у него был такой педагогический метод.

Через две минуты она уже стояла рядом с Еленой.

У той был совершенно ошалелый вид.

– Ну все, самое трудное позади! – проговорила Маша, отстегивая ремень. – Еще немного, и мы будем на свободе…

– Ну вот и встретились! – раздался вдруг совсем близко насмешливый голос. – Ну и цирк вы здесь устроили!

Маша вздрогнула и обернулась.

В дверном проеме, выходившем на улицу, стоял человек в черном комбинезоне и маске-балаклаве с прорезями для глаз. В руке у него был большой десантный нож.

– Отбегались, девочки! Финиш! – проговорил боец и вошел внутрь цеха.

«Неужели все было напрасно? – промелькнула в Машиной голове отчаянная мысль. – Неужели моя жизнь кончится здесь, в этом заброшенном цеху?»

Тут она увидела несчастное, опустошенное лицо Елены, вспомнила фотографии белокурой девочки…

Нет, она не сдастся!

Маша толкнула Елену на пол, а сама, зацепившись за железный крюк, бросилась прочь от боевика. Тот, повинуясь инстинкту прирожденного охотника, перешагнул через Елену и побежал за Машей, чувствуя в ней более серьезного противника. Ну да, с этой-то тетехой он и после управится, а за той еще побегать надо.

Маша бежала по прямой. Тяжелый крюк замедлял ее шаги, и боевик с каждым шагом приближался.

Скосив глаза, Маша увидела злобный и торжествующий блеск его глаз в прорезях маски. Он даже не слишком торопился, растягивая удовольствие, поскольку видел, что бежать Маше некуда – впереди нее была глухая стена.

– Куда же ты, птичка? – прохрипел он насмешливо. – Подожди папочку… или ты хочешь со мной поиграть в кошки-мышки? Я тоже люблю такие игры…

– Значит, любишь играть? А как ты относишься к мышеловкам? – отозвалась Маша и вдруг отцепилась от крюка и упала на руки на каменный пол.

Тяжелый крюк, освободившись, полетел назад, как гигантский маятник, постепенно увеличивая скорость под действием накопленной потенциальной энергии. Боевик не успел осознать, что происходит, когда ржавый крюк всем своим весом ударил его в грудь и лицо. Боец изумленно ахнул и бездыханным полетел на каменный пол. Крюк еще продолжил движение, постепенно уменьшая скорость, потом полетел обратно, качнулся еще два или три раза и остановился.

Маша поднялась на ноги, подошла к поверженному боевику.

Его лицо было разбито, тело залито кровью. Маша не стала проверять, дышит он или нет, ее это не интересовало.

Она обошла его, подошла к Елене. Та в ужасе смотрела на неподвижное окровавленное тело.

– Ну, все, надеюсь, больше сюрпризов не будет! Пойдем! Мы уже близко к выходу!

Маша взяла Елену за плечо, повела к дверному проему. Оглянувшись, она увидела, что окровавленное тело слабо пошевелилось. Не убило его цепью, значит. А жаль. Она вспомнила, как этот тип бежал за ней с десантным ножом, и в глазах его светилось предвкушаемое удовольствие, и поняла, что нисколько не переживает.

За дверным проемом перед ними открылась темная, пустынная улица, над ней нависло ночное небо в рваных, стремительно бегущих облаках. По сторонам улицы темнели корпуса заброшенных заводов. Маша узнала то место, до которого довез ее таксист. Казалось, это было очень давно, много дней назад, хотя на самом деле с тех пор прошло всего несколько часов.

Вдохнув полной грудью свежий ночной воздух, она приободрилась. Елена тоже ожила, лицо ее порозовело, в глазах появилось осмысленное выражение.

– Где-то здесь я оставила машину… – проговорила она, оглядываясь по сторонам. – Кажется, вон там, в той стороне, там еще проехать можно было…

И тут совсем недалеко от них раздались осторожные, крадущиеся шаги.

Маша инстинктивно попятилась, схватила Елену за руку и оттащила в темную нишу. Они слились со стеной и замерли, стараясь ничем себя не выдать.

Неужели их все же выследили?

Вот снова прозвучали шаги, треснула у кого-то под ногой доска. Из темноты выскользнула гибкая темная фигура.

Проводив взглядом уходящих девушек, Милена и Марина повернули назад, к своим комнатам. Однако они не прошли и десятка шагов, как из-за угла коридора появились три рослых широкоплечих человека в черных комбинезонах и черных же масках-балаклавах с узкими прорезями для глаз.

Увидев девушек, незнакомцы переглянулись, прибавили шаг и окружили их.

– Вы куда идете? – спросил один из бойцов.

В прорезях маски сверкнули темные глаза.

– Никуда, – торопливо ответила Милена. – Вышли пройтись, сейчас возвращаемся в свои комнаты…

– А вы вообще кто такие? – выступила вперед Марина. – Вы на этих… телевизионщиков работаете?

– На телевизионщиков, – подтвердил тот же боец, покосившись на своих спутников. – На кого же еще?

– Шеф же говорил, что они должны спать! – вступил в разговор второй спецназовец.

– Заткнись! Не болтай лишнего! – прикрикнул на него первый. – Помнишь инструкцию?

– Давай уже разберемся с ними… – второй боец положил руку на кобуру.

– Не рыпайся! – первый бросил на него злой взгляд.

– Что значит – разберемся? – испуганно проговорила Марина. – В каком смысле разберемся?

– Товарищ шутит! – протянул первый спецназовец.

– Какие-то у него странные шутки…

– Он вообще грубый человек. Лучше скажите, где остальные? Вы их не видели?

– Нет, не видели! – ответила Милена. – А Василий Андреевич в курсе? Он знает, что вы тут делаете?

– В курсе, в курсе! – даже в балаклаве было видно, что боец усмехнулся.

– Давай уже… – повторил второй боец. – Нам еще остальных искать… время только теряем…

В это время за спиной у бойцов появился человек с бородкой.

Увидев его, Милена оживилась:

– Василий Андреевич, тут какие-то люди… они говорят, что работают на вас…

– Все в порядке, – ответил тот и вдруг взглянул на Марину и произнес непонятное: – Десятка треф!

Марина побледнела, широко открыла глаза, отступила к стене и вдруг метнулась вперед, подпрыгнула и в прыжке ударила ногой первого бойца. Удар пришелся в горло, боец покачнулся, захрипел, схватился за горло и упал.

Двое оставшихся бойцов шарахнулись в стороны, один вытащил из кобуры пистолет, в руке второго появился тяжелый десантный нож. Марина же, едва коснувшись ногами пола, снова подпрыгнула, выбросила вперед сложенные пальцы правой руки и резко ударила ими в переносицу бойца с пистолетом. Раздался отвратительный хруст, мужчина упал на колени, по лицу его потекла темная кровь.

Марина перевернулась в воздухе, оттолкнулась руками от пола и приземлилась за спиной последнего уцелевшего бойца, захватила локтем его шею и резко дернула. Шея треснула, боец изумленно охнул и бездыханным упал на пол.

И в то же мгновение прогремел выстрел.

В затылке Марины появилось круглое черное отверстие, она вскрикнула и упала на труп убитого бойца.

За спиной у нее стоял мужчина в таком же черном комбинезоне, как остальные боевики, но без маски. На вид ему было около сорока, седые волосы коротко острижены. В руке у него был дымящийся пистолет.

– Браво! – проговорил он, повернувшись к Василию Андреевичу. – Впечатляет! Отличная демонстрация! Тебе действительно удалось доработать методику.

– Я же говорил! – Василий Андреевич окинул взглядом груду мертвых тел. – Эксперимент нельзя прерывать! Он подходит к концу. Мы столько в него вложили…

– Сколько можно повторять – это не тебе решать. Не нам с тобой. Я вижу, ты очень продвинулся, но решение уже принято. Мы должны его исполнить…

Он огляделся по сторонам и удивленно проговорил:

– Кстати, здесь ведь были две девушки.

– Действительно, две… – подтвердил Василий Андреевич.

– Куда же подевалась вторая?

Маша не успела испугаться, поскольку осознала, что темная фигура была слишком миниатюрна для боевика…

Маша вгляделась в приближающийся силуэт. Она увидела собранные в пучок волосы, белое пятно лица…

– Милена! – окликнула Маша вполголоса.

Темный силуэт замер. Блеснули глаза, и Милена отозвалась:

– Где вы?

– Здесь! – Маша вышла из темной ниши, подошла к Милене.

– Слава богу, вы живы! – та перевела дыхание.

– А что случилось с вами? И где Марина? Она все же решила остаться, а ты передумала?

– Все гораздо хуже, – ответила Милена, помрачнев. – Марина мертва… ее убили. Ты была права. Отсюда надо уходить. Убегать. Причем как можно быстрее.

– Убили? – ахнула Елена. – Не может быть… кому могло понадобиться ее убивать?

– Ты что, совсем дура? – разозлилась Маша. – Тебя саму тоже только что чуть не убили, забыла уже? Приди в себя наконец, прекрати квохтать! Соберись!

Елена сжалась от крика и отступила. Маше стало стыдно, как будто она обидела ребенка.

– Да, ты права… – Елена сжала голову руками. – И все равно, я никак не могу поверить, что все это настолько серьезно…

– Даже после всего, что ты видела своими глазами?

– Да, все равно это не укладывается у меня в голове! Я никак не могу поверить, что такое могло случиться со мной…

– Да поверь уж!

– Да, поверь, она права! – поддержала Машу Милена. – Надо как можно скорее отсюда уходить!

– Пойдемте, я оставила свою машину неподалеку… – Елена достала из кармана ключи.

– Моя ближе, – возразила Милена. – Она вон там, за этим углом. А сейчас каждая минута важна.

– Но я не могу бросить свою машину…

– Сейчас есть более важные цели, чем твоя машина! Нужно спасать свои жизни…

Они прошли вдоль корпуса, завернули за угол, и Милена остановилась, удивленно глядя перед собой.

– Где же она?

– Что случилось? – спросила Елена.

– Где твоя машина? – в один голос с ней проговорила Маша. – Ты говорила, что оставила ее здесь.

– Она… она пропала…

– Ты ее точно оставила здесь?

– Да точно, точно… вот как раз возле этой самой трещины в асфальте…

– Тут этих трещин столько… каждую не запомнишь! Ладно, не будем терять время, пойдем к твоей машине, – Маша повернулась к Елене. – Где ты ее оставила?

– Вон там, возле того кирпичного здания. Дальше я не поехала, побоялась разбить подвеску, уж больно дорога плохая.

– Ну, пошли…

– Подождите меня, девочки… – смущенно проговорила Милена. – Я буквально на минутку… мне вдруг очень понадобилось… я вас скоро догоню…

– Что, никак не дотерпишь?

– Я очень быстро! Вы и глазом не успеете моргнуть!

– Ладно, догонишь нас потом, мы пойдем к ее машине!

Милена кивнула и метнулась за угол.

Елена направилась было к кирпичному зданию, но Маша жестом остановила ее.

– Что такое?

– Тс-с! Подожди! – Маша прижала палец к губам и крадучись двинулась к углу, за которым скрылась Милена.

– Куда ты? Это неудобно…

– Она очень подозрительно себя ведет! – прошептала Маша и заглянула за угол.

Милена стояла в нескольких шагах от угла, прижав к уху мобильный телефон, и негромко разговаривала.

– Что происходит? Мы так не договаривались! Речь шла только о том, чтобы подслушивать их разговоры и передавать вам… вы не говорили, что дело может зайти так далеко! Сколько людей уже убито? Четверо? Пятеро? Нет, я вам не верю! Это не инсценировка! Не забывайте, я была там, я все видела! И куда исчезла моя машина? Что значит – вы ни при чем? А кто тогда?

Маша вышла из-за угла и направилась к Милене.

– Я что-то подобное подозревала! – проговорила она и вырвала у Милены телефон. – Значит, у всех остальных связи нет, а у тебя есть? Ну да, ты ничему не удивилась, и проснулась ты так легко! Тебе в молоко не подмешали снотворное?

– Отдай! – вскрикнула Милена и попыталась вернуть свой телефон, но Маша сунула его в карман и отскочила.

– Отдай, стерва! – Милена бросилась на Машу, сжав кулаки, но та отскочила и подставила Милене ногу. Та споткнулась и упала лицом на разбитый асфальт.

Маша наклонилась над ней и проговорила:

– Что здесь происходит? Что еще за эксперимент? На кого ты работала? Говори! – Она рывком перевернула Милену на спину. Стало видно, что лицо ее сильно разбито, кровь текла из многочисленных ссадин. – Лучше скажи правду, – прошипела Маша, – не то еще больше морду попорчу. На кого работаешь?

– На… на Василия Андреевича… – прохрипела Милена. – Про эксперимент я ничего не знаю… он только велел мне слушать ваши разговоры и передавать ему… Сказал, что это входит в условия конкурса, сказал, что я заработаю больше баллов… что таким способом я получу преимущество…

– Ой, врешь! – не поверила Маша. – Тогда бы тебе в молоко тоже что-то подмешали!

– Ну да, – быстро согласилась Милена, – это никакой не конкурс, это эксперимент. Вас собрали и ввели препарат, который он изобрел, через молоко. А до того еще воздействовали светом какой-то особенной частоты. А потом он ночью что-то всем внушал, а я должна была наблюдать и фиксировать, а потом все ему передавать.

Она перевела дыхание, быстро взглянула на Машу.

– Это все?

– И еще… еще я должна была следить, чтобы все шло по плану, мало ли кто-то захочет уйти раньше времени… Он сказал, что, пока эксперимент не закончится, никого нельзя отпускать, это опасно…

– Да в чем дело-то там?

– Ты не представляешь… – тихо сказала Милена, – Марина, она… нас преследовали трое, и они хотели… в общем, они собирались нас убить, то есть я тогда думала, что это не так…

– Не тяни! – рявкнула Маша. – Говори толком!

– Василий Андреевич вдруг сказал что-то непонятное, какую-то бессмысленную фразу… кажется «десятка треф», и Марина… она вдруг из человека превратилась в робота. Хотя нет, робот не может так быстро двигаться… в общем, она их всех убила, представляешь? Троих опытных бойцов, причем без оружия, только ногами и руками, как в кино прямо! А потом там оказался еще один, без маски, голова седая, наверное, начальник, он выстрелил ей в затылок, и… и все. Конец. Пока они разбирались, я сбежала.

Тут послышался тревожный писк ее мобильника, Маша вытащила его и прочитала эсэмэску:

«Подходи к восточному входу, я вывезу тебя отсюда. В. А.»

– Он врет, не ходи никуда, – сказала Маша, – поедем с нами. Ему сказали, что уничтожат всех, кроме него и Эльвиры.

– Вас тоже поймают, – ответила Милена, забирая телефон, Маша отдала его без сопротивления, звонить все равно по нему нельзя, эти тут же вычислят.

– Зря ты, – сказала она, уходя.

Маша вернулась туда, где оставила Елену. Та ждала ее, испуганно оглядываясь по сторонам.

– А где Милена? – проговорила она, увидев Машу.

– Мы разошлись. Она решила, что по отдельности у нас больше шансов спастись, – Маша решила не рассказывать ничего про эксперимент, Елена и так едва жива от страха.

А вот интересно: получается, что Елена единственная, кто остался из испытуемых. Потому что Маша и Милена не в счет, на них внушение не подействовало.

Да, но про Машу Василий Андреевич не знает, он понятия не имеет, что Маша не спала и никакого внушения не получила. Хотя, тут же сообразила Маша, эта предательница Милена уж непременно ему все расскажет, выслужиться захочет.