Наталья Александрова
Двойник на подмогу
Аскольда нашли в Лениной комнате на письменном столе. Он не спал, и даже глаза были открыты и смотрели на мир весьма неодобрительно. Первым подошел Анатолий. Кот подобрался, зашипел, засверкал глазами и даже поднял шерсть на загривке.
– Понял… – Анатолий попятился. – Все понял, больше вопросов не имею…
– Вот видишь, – рассмеялся Леня, – кота не обманешь внешним сходством… он зрит в корень… Аскольдик. – Леня протянул руку, чтобы погладить.
Кот мявкнул грозно и точным движением лапы разодрал руку до крови, после чего кубарем скатился со стола и одним ловким прыжком взвился на шкаф.
– Сдурел ты, что ли? – крикнул Леня.
Кот прошипел со шкафа, что в гробу он видел такие пошлые шутки и таких шутников. Он не позволит морочить себе голову – ишь, тоже нашли карася!
– Тяжело с семьей, – посочувствовал Анатолий, помогая заклеить раны пластырем.
– Ну ладно, – сказал Леня, – а ты чего пришел-то? По делу или так, проведать?
– Ой, тут со мной такая история произошла, просто не знаю, к кому обратиться.
– Рассказывай! – Леня сервировал стол и показал приятелю бутылку коньяка.
– Не, я завязал, – вздохнул Анатолий, – пожрать бы…
– Сейчас… – Леня сбросил пиджак и закатал рукава. Потом покосился на попугая, который хитро поглядывал на него с буфета, и унес пиджак в комнату. С некоторых пор Леня принимал меры предосторожности. Вредный Перришон как-то нагадил на лучший Ленин пиджак, и химчистка ничего не смогла поделать. Леня заглянул в холодильник и подумал, что Лолка совершенно обленилась – полдня дома сидела и даже мясо из морозилки не вытащила. Пришлось наскоро приготовить омлет с колбасой и зеленью, еще нашлась в холодильнике банка сардин и коробочка плавленого сыра.
– Ну давай, рассказывай! – велел Маркиз после того, как все было приготовлено и съедено.
Он налил Анатолию свежего чаю в обычную чашку с красным петухом. Хоть Аскольд и повел себя сегодня недопустимо грубо, все равно свою персональную чашку Маркиз никому не собирался отдавать.
Анатолий Зевако гордился своей необычной фамилией. Он утверждал, что приходится дальним (очень дальним!) родственником знаменитому российскому адвокату Плевако. Правда, сам он никакого отношения к правосудию не имел.
Анатолий работал в цирке трансформатором.
Не громоздким прибором, понижающим напряжение электричества в сети, а актером, в считаные секунды меняющим внешность.
Он появлялся на сцене в облике популярного эстрадного певца, исполнял коротенький номер, скрывался на несколько секунд за ширмой и тут же появлялся снова, но уже в виде известного политика или телеведущего. Или героя Гражданской войны, персонажа многочисленных анекдотов. За ширмой его ждали наготове двое ассистентов, которые помогали моментально переодеться и загримироваться в соответствии с новой ролью. С одинаковой легкостью он мог перевоплощаться и в мужчин, и в женщин, но все же предпочитал мужские образы. В них он чувствовал себя более уверенно.
– И жил бы я себе припеваючи, – жаловался Зевако. – Да пострадал через две непременные и естественные для всякого русского человека причины!
– Это через какие же? – подал реплику Маркиз, поскольку Анатолий явно ее ожидал.
– Известно какие! – тяжело вздохнул Зевако. – Водка и бабы! Если бы не это…
Анатолий начал выпивать. Сначала только по выходным, но потом и в рабочие дни.
– Мастерство не пропьешь! – гордо заявлял он директору цирка Артуру Васильевичу Щекотило в ответ на очередное последнее предупреждение.
Щекотило краснел, бледнел, надувался, как воздушный шар, и грозил суровыми санкциями.
Масло в огонь подлил сам Анатолий, как-то по пьяному делу на спор с клоуном Мандариновым и ради шутки перевоплотившийся в строгого директора.
В полутемном коридоре цирка он столкнулся с главным бухгалтером, который принял его за Щекотило и дал на подпись важные финансовые документы. Зевако эти документы подписал, а когда история вскрылась, директор долго топал ногами, употреблял ненормативную лексику, лишил трансформатора квартальной премии и обещал вообще уволить. Щекотило был вообще человек суровый, скорый на расправу, артисты его боялись и за спиной называли маньяком.
До поры до времени выручала Анатолия только огромная популярность его номера у зрителей. Публика встречала его молниеносные перевоплощения на ура.
Конец его процветанию положила, как было уже сказано, женщина.
Во время гастролей цирка по малым и средним городам России в номере Зевако был предусмотрен специальный финальный аккорд. Анатолий заблаговременно изучал внешность главного местного начальника, готовил его грим, подбирал костюм и в конце своего номера появлялся перед зрителями в образе мэра. В этом виде он говорил несколько ни к чему не обязывающих фраз и показывал какой-нибудь несложный фокус. Зрители встречали это с энтузиазмом, а сам городской начальник относился к такой бесплатной рекламе вполне благосклонно. Особенно если гастроли приходились на предвыборный период. Поскольку все городские начальники хорошо помнили известную фразу вождя мирового пролетариата, что из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк.
Последний находился на гастролях в одном старинном волжском городе, вошедшем в отечественную историю героической обороной от татаро-монгольских захватчиков, когда в жизни Зевако случился непредвиденный и трагический поворот. Его бессменная ассистентка Анфиса Фуфайкина потребовала, чтобы Анатолий узаконил их длительные, почти семейные отношения.
Анфиса посчитала свое положение двусмысленным и недостойным и потребовала, чтобы Зевако проявил решительность и поставил наконец штамп в паспорте.
Анатолий был в принципе против брака, в особенности считал женитьбу недопустимой для творческих натур, к каковым себя причислял, о чем и сообщил Анфисе в простой и доступной форме.
– Ну ладно, – проговорила ассистентка многообещающим тоном. – Попомнишь ты этот разговор… творческая натура! Будешь знать, на что способна рассерженная женщина!
– А я был маленько выпивши, – пожаловался Анатолий. – И не придал ее словам значения… через то и погорел!
Вечером, во время выступления, все шло своим чередом: Зевако исполнял очередную сценку, прятался за ширму, стремительно переодевался…
В зале присутствовал главный местный руководитель, мрачный мужчина с густыми сросшимися бровями. Номер ему, судя по всему, нравился. Дважды на его мрачном лице даже промелькнуло что-то отдаленно напоминающее улыбку.
Выступление подходило к концу, оставалась последняя трансформация.
Анатолий нырнул за ширму, ассистентка подала ему костюм, помогла быстро нанести грим, приклеила густые суровые брови, артист выскочил на арену…
В первое мгновение зал погрузился в тишину, затем грохнул оглушительным хохотом.
Не смеялся только мэр. Он еще больше помрачнел, потемнел лицом, насупил густые брови, встал и покинул зал, через плечо бросив на Зевако угрюмый взгляд.
Только тогда Анатолий опустил глаза и увидел, что вместо брюк на нем надеты розовые дамские панталоны с кружевами.
Появление Зевако в панталонах было воспринято как провокация.
На следующий день начальник городской пожарной охраны запретил вечернее выступление по причине пожароопасности большинства номеров и высокой возгораемости циркового реквизита. Щекотило заперся с пожарным в кабинете и пытался воздействовать на него всеми доступными средствами – то есть предлагал ему постепенно увеличивающуюся сумму. Пожарный пыхтел, потел, вздыхал, с жадностью смотрел на деньги, но упорно отказывался, говоря, что ничего не может сделать.
Кроме того, к середине дня выяснилось, что артистов цирка выгнали из гостиницы. В ней совершенно неожиданно начался ремонт. Директор гостиницы прятал глаза и объяснял, что еще накануне не знал, в каком катастрофическом состоянии находится здание.
В общем, гастроли пришлось срочно свернуть, вернуть деньги за проданные билеты и с позором покинуть город.
Щекотило, естественно, понимал, кому обязан таким провалом, и с треском выгнал Анатолия из цирка. Больше того, он постарался, чтобы того не приняли ни в какую другую труппу.
– И остался я безработным. – Анатолий тяжело вздохнул. – А ты, Леонид, сам знаешь, что такое цирк – музыка, аплодисменты, восторг публики…
Маркиз вспомнил свои далекие цирковые годы – ни с чем не сравнимый запах арены, опилок и конского пота, восторженные детские лица… он хорошо понимал Анатолия! Тот, кто заразился этим вирусом, вирусом цирка, выздоравливает с трудом. Если вообще выздоравливает.
– В общем, устроила мне Анфиса веселую жизнь! Сунулся я в одну цирковую труппу, в другую, но мне везде в доступной форме объяснили, что не хотят на свою голову неприятностей. Собрался я уже переквалифицироваться в дворники или управдомы. Хорошо, встретил на улице одного старого знакомого, и предложил он мне поработать в детективном агентстве…
– В детективном? – удивился Маркиз. – Но это вроде не по твоему профилю!
– Так не сыщиком же! Как раз по самому моему профилю – алиби обеспечивать.
– Алиби? Это как?
– Очень просто. Знаешь, чем занимается большинство детективных агентств?
– Конечно, знаю. Супружескими изменами, – не задумываясь, ответил Леня.
– Точно! Слежкой за неверными мужьями и женами… но ведь другая сторона, эти самые неверные супруги тоже обращаются к услугам детективов. – Анатолий сделал небольшую паузу, чтобы Маркиз осознал его слова, и продолжил: – Допустим, у мужа на стороне роман, и он, само собой, не хочет, чтобы законная жена об этом пронюхала. Он дома заявляет, что отправляется на очень важную деловую встречу. Или, допустим, на презентацию нового холодильника. Ревнивая жена нанимает частного детектива или сама устраивается так, чтобы проследить за своим муженьком и проверить, что это за презентация такая и блондинка она или брюнетка. Вот тут и выхожу на первый план я, со своими способностями к перевоплощению. Появляюсь в нужное время в нужном месте в облике неверного мужа и тем самым обеспечиваю этому донжуану стопроцентное алиби. Само собой, за приличное вознаграждение. А клиент в это время развлекается совсем в другом месте и в совершенно другой компании. В итоге все довольны – семья сохранена, волки сыты, овцы по большей части целы, и я при своих деньгах. Неплохо, между прочим, зарабатывал. Дела поправил, долги отдал почти все, машинешку даже какую-нито купил, «жигуль» старенький… подшился опять же, чтоб избежать в дальнейшем неприятностей…
– Ну так чем же ты недоволен?
– Ты слушай, что дальше было…
Анатолию показалось несправедливым, что за свою сложную и творческую работу он получает только половину вознаграждения, вторая же половина достается детективному агентству. И решил он поработать напрямую, без всяких посредников. Так сказать, сократить накладные расходы.
Тут как раз и удобный случай подвернулся. Обратился к нему некий солидный человек, которому понадобилось алиби.
– Жена, понимаешь, очень ревнивая, – объяснял клиент. – А мне сегодня надо на один прием пойти, так ты… того… сам понимаешь… вместо меня…
– Плавали, знаем! – уверенно отозвался Анатолий. – Не первый год на свете живем!
– Только ты вот что, – заказчик понизил голос. – На приеме этом в лишние разговоры не вступай, чтобы кто тебя не расколол, а вот перед камерами как следует покрутись… чтобы, значит, задокументировать мое алиби…
Договорились с клиентом так, что половину гонорара он заплатил вперед, авансом, а за второй половиной Анатолий должен будет зайти на следующий день после исполнения работы и забрать ее на почте, в абонентском ящике.
Анатолий тщательно загримировался, оделся соответственно случаю и приехал к известной гостинице на такси. При входе предъявил приглашение на имя Окуня Василия Романовича и, как велел ему клиент, повертелся перед охранными камерами.
Прием был устроен с размахом, по залу сновали нарядные официантки с подносиками и на разные голоса предлагали шампанское, коктейли и легкие закуски. Поскольку пить Анатолий не мог, а закусывать в сухомятку было неинтересно, на приеме он скучал, бродил по залу, слушал вполуха речи да крутился перед всеми камерами, которых в зале было немало натыкано.
В общем, все сделал, как велел заказчик.
Обратно из экономии поехал на метро.
Жил он в мрачном старом доме возле Обводного канала, в маленькой тесной квартирке на шестом этаже. Идти к этому дому нужно было мимо другого здания, недавно освобожденного от жильцов и предназначенного на снос.
– И тут, Ленечка, чуть не оборвалась моя молодая жизнь, – проговорил Зевако. – Хорошо, кошка меня спасла…
– Кошка? – удивленно переспросил Маркиз, подумав, что ослышался. – Какая кошка?
– Обыкновенная. Черная. – Анатолий тяжело вздохнул и продолжил: – Иду я, значит, мимо этого пустого дома, и как-то мне на душе нехорошо. Будто непременно что-то сейчас со мной случится. И тихо так, как на кладбище… ни дверь не скрипнет, ни форточка не хлопнет… вдруг из подвального окошка выскочила кошка черная. Тощая такая, драная, замызганная, одно ухо порвано. В общем, самая обыкновенная помойная кощенка. Уж я человек несуеверный, во всякую ерунду не верю, но если черная кошка дорогу перебежит – это, как ты хочешь, не суеверие, это примета скверная, хуже не бывает… Ну, я, само собой, остановился, плюнул три раза через левое плечо, хотел уже дальше идти, а тут наверху как зашумит, как затрещит, как загремит, и аккурат передо мной, в том месте, где только что кошка пробежала, упала здоровенная каменная глыба. То ли кусок от балкона отвалился, то ли лепнина какая-то… Значит, если бы я не остановился, тут бы мне конец и пришел… так что, как ни крути, спасла меня эта кошка!
– Да, действительно… – вежливо отозвался Маркиз. – Чего только на свете не бывает!
– Ну, мне бы сразу смекнуть, что к чему, – продолжил Анатолий. – А мне и невдомек… решил, что это и правда случай. На следующее утро отправился на почту, где клиент деньги должен был в абонентском ящике оставить. Открыл ящик – а там пусто. То есть вообще ни копейки! – Анатолий снова сделал выразительную паузу. – Ну, думаю, как же так? Так, думаю, дела не делаются! Звоню ему на мобильный, а он не отвечает. То есть пропал мой заказчик с концами! Ну, и подумал я, что решил меня этот козел кинуть. В смысле денег. Ладно же, думаю! Не на того ты, голубчик, напал! Как ты со мной, так и я с тобой обойдусь. Не с тебя, так с жены твоей деньги получу. У меня ведь с того приема, на который я ходил, приглашение именное осталось. Подкатился я к девчонке, секретарше из агентства нашего детективного. У нее в компьютере чего только нету! В общем, сам понимаешь – духи-конфетки, все такое плюс мое мужское обаяние, и упросил, чтобы она по этому приглашению в своем компьютере порылась и нашла телефончик заказчика Окуня Василия Романовича. А точнее, его жены. Чтобы открыть ей глаза на благоверного. Позвонил днем, когда муж должен быть на работе. Подошла к телефону женщина, я – так, мол, и так, вы – Маргарита Михайловна? А женщина эта, значит, в слезы… в общем, кое-как из нее сумел вытянуть, что она – домработница, а Маргариту Михайловну убили, причем аккурат в то время, когда я вместо этого козла на приеме крутился.
– Ну ты и попал! – сочувственно проговорил Маркиз. – Вот тебе и алиби!
– Да… вот я ему, выходит, для чего алиби обеспечил! Только, Леня, это еще не вся история. История, она только начинается. Вышел я, значит, из нашего детективного агентства в расстроенных чувствах, хотел домой ехать – а на том месте, где я «жигуленка» своего оставил, милиция ошивается, и любопытствующие в большом количестве толпятся. А от «жигуленка» моего одни обломки дымящиеся. Я близко подходить не стал, осторожненько людей расспросил, ну, мне все в деталях и рассказали. Что сел какой-то парень в «Жигули», мотор завел – и тут так рвануло, что от «Жигулей» одни обломки ржавые остались, а от того парня – один башмак, да и тот на соседней улице.
В общем, опять, выходит, мне повезло, как с той кошкой. Не иначе ангел-хранитель мой постарался. Видно, какой-то паразит решил мою жестянку угнать. Уж не знаю, чем она ему приглянулась. Может, только тем, что невзрачная да незаметная, а ему для дела как раз такая нужна была. Но не повезло ему на этот раз. Короче, сел он в нее, включил зажигание – тут-то и сработало взрывное устройство… – Анатолий горестно вздохнул. – Теперь-то уж я понял, что не случайно та глыба с крыши сорвалась. А уж бомба-то в машине точно не случайно оказалась. Я, как ты понимаешь, не бизнесмен и не политик. Ни конкурентов, ни завистников у меня нет, так что вряд ли моя смерть кому-то могла срочно понадобиться. Видно, тот козел, который меня нанял, решил, что я ему как свидетель опасен и что нужно от меня избавиться. Алиби ему обеспечил, и больше моя жизнь никому не нужна. Потому и деньги в ящик не положил, что думал – я уже на том свете, глыбой раздавленный, и за этими деньгами не приду. Чего понапрасну финансы расходовать? А когда увидел, что я жив и даже отчасти здоров – еще одну попытку предпринял. И еще я понял, что судьба мне определенно подыгрывает. Мало того, что какой-то воришка вместо меня на тот свет отправился – милиция решила, что взорвался в машине ее хозяин, то есть я. А раз милиция так решила, то и клиент мой тоже в таком убеждении останется, пока я ему сам на глаза не подвернусь. Будет думать, что убрал свидетеля. Значит, мне нужно поскорее внешность сменить да найти какое-то убежище понадежнее.
– Это ты верно решил, – вставил Маркиз.
– Внешность сменить – это мне раз плюнуть, одна только незадача – чемоданчик с гримом и прочими профессиональными принадлежностями дома остался, а домой идти опасно, там меня этот паршивец может снова увидеть.
Ладно, что-то делать нужно. Поехал я домой. Опять, само собой, на метро. В толпе я себя как-то спокойнее чувствую. Среди большого скопления народа всегда безопаснее. Дошел опять до того нежилого дома, с которого на меня глыба свалилась, и остановился. Не идут ноги вперед – и все тут! Как свинцом налились! Что, думаю, за незадача? Обратно к метро – идут за милую душу, а к дому – ни в какую! Постоял-постоял, хотел уже прочь ни с чем идти. Вдруг, гляжу, плетется дядя Вася. Это алкаш наш местный, на весь район знаменитый. Самый что ни на есть натуральный синяк. Я его лично с самого своего детства помню, и ни разу такого случая не было, чтобы он был не выпивши. Я и сам-то не сказать чтобы трезвенник, но по сравнению с ним просто сестра милосердия. Ну, думаю, если мои собственные ноги не идут, попробую чужими попользоваться. Окликнул его:
– Дядя Вася, выпить хочешь?
Он на такие глупые вопросы не отвечает, только посмотрел на меня с укором.
– Я, – говорю, – не просто так спрашиваю. И сегодня, как ты знаешь, не первое апреля, так что разыгрывать тебя я не собираюсь. У меня для тебя дело есть, и ежели ты его сделаешь, дам тебе на хорошую выпивку. К примеру, несколько сот рублей дам.
Дядя Вася хоть всегда пьян, а тут сразу встрепенулся, даже глазки заблестели:
– Говори, Толик, чего делать надо! Я для тебя все, что хошь, потому как душа горит!
– Да всего-то делов – в квартиру мою войти, взять там чемоданчик и принести сюда.
– Дверь ломать? – спросил он по-деловому. – Если дверь ломать, это уже кража со взломом получается. На это я не согласный. Это, Толик, статья Уголовного кодекса. Это надо тогда непременно прибавить. Не меньше чем сто двадцать.
– Зачем ломать? Я тебе ключи дам! И потом, какая же это кража, если я сам тебя прошу?
– И то правда… – оживился дядя Вася, но тут же на его лице нарисовалось подозрение: – А чего ж тогда ты сам за своим чемоданом не сходишь? Чего конкретно опасаешься?
– Да баба меня караулит, – выдал Анатолий правдоподобную версию. – Хочет, чтоб я на ней женился… а у меня на ближайшее время совсем другие планы. Так вот она теперь в садике возле подъезда сидит, как я появлюсь, так непременно привяжется.
– А… ну, это дело такое! – закивал дядя Вася. – Это я тебе непременно помогу! Бабы, они на редкость вредные попадаются. Некоторые прям как бактерии. Вот, помню, в одна тысяча девятьсот каком-то году была у меня одна…
– Дядя Вася, ты мне эту страшную историю потом расскажешь! Время дорого!
– Все понял! Где чемоданчик-то лежит?
– Как в квартиру зайдешь, сразу направо от дверей антресоль, так вот там этот чемоданчик… коричневый такой! Так что тебе, считай, и искать-то не придется… табуреточку подставь, аккурат дотянешься, он там с самого краю.
– Лады! Будет тебе твой чемоданчик! – Дядя Вася с важным видом взял ключи и отправился на дело.
Анатолий выглянул из-за угла нежилого дома, проводив взглядом своего посланца.
Вот дядя Вася скрылся в подъезде.
Прошла минута, другая… он уже должен бы подняться на шестой этаж, открыть дверь, войти в квартиру. Еще немного, и принесет заветный чемоданчик…
Вроде бы уже пора, он должен выйти из подъезда с чемоданчиком в руке…
Вдруг в окне на шестом этаже загорелся свет.
Ну, ясно, понял Анатолий, алкаш решил воспользоваться предоставленной ему возможностью и пошарить в квартире на предмет спиртного…
Впрочем, додумать эту мысль до конца Зевако не успел, потому что уже в следующую долю секунды окна его квартиры вспучились темно-багровыми пузырями и вылетели наружу, осыпав тротуар дождем сверкающих осколков. Вместе с осколками из окна вылетел какой-то массивный темный предмет. Еще через секунду до Анатолия докатился оглушительный грохот.
Артист обалдело хлопал глазами и смотрел на окна, ничего не понимая.
Уши его заложило от грохота, да и соображал он в первые секунды неважно. Первой его мыслью было, что дядя Вася оказался не иначе как крупным международным террористом, личным эмиссаром самого Бен Ладена.
Потом слух прорезался, и вместе с ним вернулась способность соображать. И Анатолий понял, что старый алкаш попал в ловушку, расставленную для него, для Анатолия Зевако. Здесь, так же как в его злополучных «Жигулях», было установлено взрывное устройство, которое дядя Вася привел в действие, включив свет…
Жалко, конечно, стало старого алкаша, погибшего ни за что ни про что. Но мелькнула и другая мысль – спас его дядя Вася, как накануне та кошка…
Значит, тот, кто расставил все эти смертельные ловушки, очень хотел избавиться от Анатолия. Настолько сильно хотел этого, что не удовлетворился одним взрывом, решив подстраховаться на все сто процентов.
И еще Анатолий увидел на тротуаре под окнами своей квартиры тот самый темный прямоугольный предмет, который вылетел из окна в момент взрыва.
Пригнувшись, прячась за кустами, он прокрался к своему дому, пересек детскую площадку, затаился за чьим-то ржавым «Запорожцем», перевел дыхание и подобрался к стене своего дома.
Здесь, среди осколков стекла, лежало именно то, что ему было нужно – заветный чемоданчик с профессиональным набором артиста-трансформатора. Чемоданчик с гримом и прочими принадлежностями для быстрой смены внешнего вида.
Видимо, дядя Вася, прежде чем отправиться на поиски спиртного, все же достал чемоданчик с антресолей, и потом, когда сработало взрывное устройство, его каким-то чудом выбросило в окно. Старый алкаш не обманул, предоставил-таки Анатолию обещанный чемоданчик, хоть вместо платы за работу получил страшную смерть. И не успел рассказать душещипательную историю, которая случилась с ним в девятьсот каком-то году.
Дядю Васю было жалко, но времени на переживания у Анатолия не было. В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Он подхватил чемоданчик и бросился прочь.
Добравшись до метро и смешавшись с толпой пассажиров, Анатолий почувствовал себя немного увереннее. Здесь, в этом человеческом муравейнике, его не так-то просто будет отыскать. Опять же заветный чемоданчик придавал ему веры в свои силы. Однако нужно было что-то делать, найти какое-то убежище, хотя бы временное, поскольку дорога домой была для него теперь закрыта, да и самого дома больше не существовало.
Первым делом Анатолий подумал о детективном бюро, в котором работал. Владелец этого агентства, бывший подполковник милиции, был человек тертый, опытный, с большими связями. Он умел решать всевозможные житейские проблемы, в чем и заключалась его сила. Правда, последнюю работу Анатолий взял на свой страх и риск помимо агентства, а это мало кому может понравиться, но шеф об этом ничего не знал и мог помочь своему сотруднику. Вопрос заключался только в том, захочет ли он помогать.
Анатолий миновал пост охраны, проскользнул в офис агентства, подкатился к секретарше шефа.
– У себя?
– У себя, только не в духе!
Это, конечно, было плохо, но выбора у Зевако не оставалось, и он, вежливо постучав, вошел в кабинет.
Шеф сидел за столом, уставившись в какие-то документы, и сначала, не поднимая головы, проворчал:
– Я же велел никого не впускать! Или мое слово здесь уже ничего не значит?
Тут он поднял глаза, узнал Анатолия, и вдруг на лице шефа появилось какое-то странное выражение. То ли это была плохо скрытая неприязнь, то ли, наоборот, удовлетворение. Вместо того чтобы сразу же выставить Анатолия за дверь, он указал на свободный стул и спросил, в чем дело.
Зевако, разумеется, не рассказал ему правды. Собственно, всей правды он и сам-то не знал. Он сказал только, что за ним охотятся неизвестные плохие парни, которым он, судя по всему, когда-то перешел дорогу, и посему ему нужна помощь родного агентства. И какое-нибудь безопасное убежище.
– Что-нибудь придумаем… – Шеф задумчиво забарабанил пальцами по столу, и снова его лицо странным образом изменилось. Он опустил глаза и несколько минут помолчал. Затем встал, почему-то взглянул на окно, потер руки и проговорил:
– Вот что, Толик, ты тут пока посиди, я поговорю с одним человечком…
С этими словами он стремительно вышел из кабинета, но не в приемную, а в заднюю комнату, где Анатолию бывать не приходилось, но от своих коллег он знал, что там у шефа стоял сейф с особо важными документами. Там же иногда проходили самые секретные переговоры и совещания с важными клиентами и наиболее доверенными сотрудниками.
Выходя из кабинета, шеф бросил на Зевако мимолетный взгляд, который Анатолию очень не понравился. Была в этом взгляде какая-то холодная расчетливая бессердечность. Шеф смотрел на Анатолия как на ненужный, отработанный материал.
Видимо, в последние дни у него обострилось чувство опасности, но только он сообразил, что нельзя сидеть сложа руки и дожидаться шефа. Он понял, что счет пошел на секунды.
Недаром Анатолий проработал некоторое время в детективном агентстве, новые коллеги научили его кое-каким профессиональным приемам, несложным методам слежки и наблюдения. Оставшись в кабинете шефа в одиночестве, Анатолий вскочил, взял с сервировочного столика хрустальный стакан для виски, приставил его к стене и прижался ухом к донышку.
И он действительно довольно отчетливо расслышал голос в соседней комнате.
– Анатолия не выпускать! – говорил кому-то шеф. – Задержать под любым предлогом! Или без всякого предлога, понятно? Но только чтобы он из офиса не вышел!
Видимо, он разговаривал по интеркому с дежурным охранником на входе в агентство. Отдав это распоряжение, шеф позвонил по телефону. На этот раз голос стал совсем другим – не резким и повелительным, а услужливым и заискивающим.
– Да, он здесь! – доложил кому-то шеф. – Совершенно уверен. Хорошо, я его задержу…
Шеф говорил еще что-то тем же заискивающим голосом, но Анатолий больше не слушал.
К счастью, заветный чемоданчик был при нем, как и искусство моментального перевоплощения. Анатолий открыл чемоданчик, на крышке которого было укреплено зеркало.
Через несколько секунд на него из этого зеркала смотрел руководитель детективного агентства.
Конечно, для хорошего грима времени не хватило, сходство было весьма поверхностное, но на первый случай сойдет. В углу на вешалке висело дорогое кашемировое пальто шефа. Анатолий надел его, поднял воротник и вышел из кабинета.
– Я к Степанову! – бросил он секретарше, стремительно проходя через приемную.
– Сергей Сергеевич, а что Зевако… – проговорила девушка в его спину, но он только махнул рукой и вылетел в коридор.
Охранник на входе проводил его недоуменным взглядом, но ни слова не сказал. Оказавшись на улице, Анатолий огляделся. На противоположной стороне улицы припарковался черный джип, из него выбирался какой-то мужчина в черном плаще.
Раздумывать было некогда. Анатолий поднял руку. Дорогое пальто сделало свое дело, и почти сразу возле него затормозила машина частного извозчика.
– Сенная площадь, – машинально проговорил Анатолий.
Только когда машина отъехала достаточно далеко от офиса детективного агентства, Зевако понял, почему он назвал водителю этот адрес.
Там, в этом старом непарадном районе рынков и коммуналок, жил когда-то его старый знакомый по цирку Леня Марков.
Остановив машину неподалеку от Лениного дома, Анатолий рассчитался с водителем и зашел в знакомый подъезд. Здесь ничего не изменилось – давно некрашенные стены в выразительных надписях и рисунках, запах кошек и подгоревших щей.
Появляться у старого приятеля в гриме своего бывшего шефа он не хотел, поэтому, поставив чемоданчик на подоконник между вторым и третьим этажами, достал из него флакончик с растворителем и быстро снял грим, приобретя свою настоящую внешность. В это время мимо него прошла какая-то женщина средних лет с хозяйственной сумкой. Взглянув на его лицо с остатками грима, она испуганно охнула и прибавила шагу.
Анатолий поправил прическу, закрыл чемоданчик и поднялся на четвертый этаж.
Он стоял перед знакомой дверью, но долго не решался позвонить. Последний раз он был в этой квартире лет десять назад. С тех пор столько всякого произошло, жизнь так изменилась… вряд ли Леня так и живет в этой коммуналке…
Анатолий нажал на кнопку звонка, и за дверью раскатилась хриплая простуженная трель. Долго никто не отзывался, и Анатолий совсем было пал духом и настроился уходить несолоно хлебавши, но наконец послышались шаркающие шаги, загремели засовы, и старая рассохшаяся дверь отворилась со скрипом, напоминающим мяуканье голодной кошки. На пороге стояла невысокая щуплая старушка и подслеповато щурилась на прибывшего. Старушка куталась в пуховый платок, на ногах у нее были надеты валенки.
– А вы, наверное, по поводу отопления? – радостно спросила она.
Из квартиры повеяло на Анатолия арктическим холодом, но несмотря на это в памяти всплыло имя старой Лениной соседки.
– Здрасьте, Зинаида Викентьевна! – приветствовал ее Анатолий. – Вы меня не узнаете?
– Вроде бы лицо знакомое… – задумалась старушка и поманила Анатолия в глубину коридора под слабую лампочку. – Нет, не могу вспомнить!
– А я к Лене раньше часто приходил. Толя Зевако. Не вспомнили?
