Натализа Кофф
Зона риска
Глава 6
* * *
Прикрытый мохнатыми еловыми ветками внедорожник был надежно спрятан среди поваленных осенью деревьев. Водитель, мужчина лет тридцати, вышел из прогретого салона и забросил тяжелый рюкзак на плечо. Привычным, цепким взглядом изучив местность, парень набросил на голову капюшон теплого камуфляжного комбинезона.
Петляя между деревьев и оставляя неглубокие следы от снегоступов, мужчина приблизился к дому, погруженному в вечерние сумерки. Остановившись на безопасном расстоянии, мужчина снял рюкзак с плеч и преодолел последние метры, оставшиеся до облюбованного им укрытия.
От профессионального взгляда не скрылись охранники, курившие на крыльце, женский силуэт в окне и секунду назад припарковавшийся на своем обычном месте автомобиль хозяина дома.
Вынув оптику из рюкзака, наблюдатель приступил к выполнению своих обязанностей.
* * *
Бес практически бесшумно вошел в дом. Как и каждый день до этого, мужчина уверенным шагом направился на кухню. Обычно Батя крутился на своем рабочем месте в ожидании хозяина, накрывал стол к ужину. А после Бессонов уходил в кабинет работать. Но за последние дни его распорядок изменился. Ужин проходил в обществе девчонки, а черствые мужланы, типа Ажура и Бати, таяли только лишь от одной ее улыбки.
Беса такая ситуация изрядно раздражала. Но сегодня, застыв в дверях собственной кухни, Бессонов готов был открутить кому-нибудь голову. В идеале – сразу две.
Стол был сервирован к ужину, в воздухе витали ароматы еды и специй, почувствовав который Бес понял, что реально голоден. Ему бы сесть на свой стул и смести всю еду подчистую. Да только злоба клокотала в душе, и уже, практически, выплескивалась наружу.
Кухня была пуста, а стол накрыт на одну персону. И Бесу не нужно быть гением, чтобы знать, где в эту секунду обитают Батя и Ажур, которого Бессонов отправил домой на пару чесов раньше.
Сбросив пальто и пиджак и засучив рукава, Бес, безошибочно отыскал в гостевом крыле девчонку и своих парней.
В небольшой, по меркам дома, комнате, отведенной под кухню гостевого крыла, крутился Батя около плиты. Ажур замер за столом с абсолютно тупым выражением лица. И все его внимание было полностью отдано девчонке, которая сейчас выглядела странно.
Длинный, практически до пола фартук из черного плотного материала, скрывал фигуру Мишель. Она сидела, обхватив ногами странную конструкцию, тихо жужжащую и вращающую ровный шарик темно-коричневой, судя по всему, глины.
Руками девчонка творила что-то невероятное, постоянно смачивая их в воде и снимая лишние кусочки материала. Бес наблюдал, как в женских руках уродливый кусок глины то превращается в невысокую чашу, а то вырастает прямо на глазах, меняя форму всего от одного движения длинных пальцев.
Волосы девчонки были убраны от лица, открывая тонкую шею и скулы. Бес понял, что скользит по лицу Мишель взглядом, возвращаясь к рукам, а потом вновь замирая на шее, где бился пульс.
Что именно помешало Бессонову разогнать всю эту компанию по койкам, он так и не понял. Бес просто стоял, подпирая стену плечом, наблюдал за плавными движениями девушки и складывал из хаоса мыслей ровные кусочки-пазлы.
Девчонка так и не увидела его, стоящего чуть в стороне, увлеченная куском глины в своих руках. Ажур и Батя ждали его реакции, готовые к любому проявлению его характера.
А Харитон Сергеевич взъерошил короткие волосы пятерней, вздохнул и ушел в свой кабинет, так и не притронувшись к ужину, приготовленному для него.
* * *
Мишель было запрещено покидать дом Бессонова без сопровождения. Она и не рвалась уезжать из современного особняка, тем более, в последние дни сам Бес практически никуда не отлучался, предпочитая работать в своем кабинете. Но у Харитона была назначена неотложная встреча, и сложилось так, что Миша решила навестить брата.
Предоставив девчонке машину и пару своих ребят в охрану, Бес с Ажуром умчались в город. А следом за ними отправилась и Мишка.
Дорогой до больницы Мишель думала. Несколько дней подряд она просыпалась с чувством присутствия Беса в своей комнате. Едва уловимый запах мужского парфюма успокаивал, баюкал и дарил крепкий сон. Девушка понимала, что это неправильно. Так не должно быть. Но предпринять ничего уже не могла.
Машина притормозила на парковке клиники. Один охранник вышел, а второй остался за рулем. И когда Мишель собралась открыть свою дверь, чтобы покинуть уютный салон автомобиля, то противоположная дверь распахнулась, и на сиденье рядом с Мишкой сел бывший начальник охраны Бессонова.
– Сиди и не рыпайся, – коротко скомандовал Клык, – Саша, а ты на газ и медленно двигай в сторону сорок седьмого шоссе.
– Клык, Бес узнает, шкуру сдерет, – бросил водитель, не торопясь выполнять приказ бывшего начальника.
– Выполняй! – рявкнул Шлыков, и тишину салона рассек едва различимый щелчок предохранителя.
Водитель рванул машину с места, следуя инструкциям Клыка, а сам Шлыков повернулся к девушке.
Мишель неотрывно смотрела на пистолет в руках мужчины.
– Не бойся, красавица, – спокойно проговорил Клык, – Мы просто поговорим. Я ведь не отморозок, сестренку Бека трогать не стану.
Почему-то слова Клыка не убедили Мишель. Наоборот, заставили напрячься и посмотреть в глаза мужчины. Скользкий, холодный взгляд резанул по нервам.
– Ты первая баба, которую Бес притащил к себе, – тем временем говорил Клык, – Бека он поставил на мое место. И знаешь, я сделал определенные выводы.
– Толя, ты бы не загибал, – прервал водитель бывшего начальника СБ, – Девчонка вообще не при делах.
– Саня, хлебальник прикрой! – рявкнул Шлыков, а потом вновь переключил внимание на Мишель, – Замолвишь за меня словечко перед Бесом?
– Сомневаюсь, что поможет, – заметила Мишель, а Клык вскинулся, крепче сжимая пистолет в руке.
– С зубками? – хмыкнул Шлыков, окидывая девчонку оценивающим взглядом, – Мне нужно, чтобы ты пустила в ход свои очаровательные глазки и попросила за меня. Ну, понимаешь, что-то вроде выходного пособия, компенсации при увольнении.
– Очень извиняюсь, но вы случайно не идиот? – вежливо поинтересовалась Мишель, – во-первых, Харитон Сергеевич меня не станет слушать. А во-вторых, …
Короткий прямой удар в лицо запрокинул голову Мишель назад. Кровь двумя струйками стремительно полилась на белоснежный шарф, оставляя кровавые разводы.
– Клык! Твою мать! Ты ох…л! – взревел водитель Саша и резко вдавил педаль тормоза в пол.
– Не люблю болтливых баб, – поморщился Шлыков, направляя ствол пистолета на охранника, – Люблю, когда молчат и слушаются. Ты ведь теперь молчишь и слушаешься? Да, девочка?
Тыльной стороной ладони Мишель стерла струящуюся по подбородку кровь. Все лицо ныло от столкновения с поставленным кулаком бывшего бойца «Гладиатора». Взгляд стал размытым, и Мишка поняла, что от удара вылетела линза. Но это не помешало ей сфокусировать все внимание на ублюдке, сидящем рядом с ней.
Когда хрупкие на вид ладони сжались в кулаки, и Мишель, успокаиваясь, считала удары собственного сердца, дверь со стороны Клыка резко распахнулась.
Саня сорвался со своего места, когда увидев, что незнакомый громила выскочив из проезжающей мимо машины, буквально выволок Шлыкова из салона. Вдвоем они моментально повязали Клыка, отбросив пистолет в сторону.
Незнакомец, пока Саня методично втаптывал бывшего шефа ногами в сугроб, заглянул в салон автомобиля.
– Все в порядке, девочка? – зеленый взгляд замер на кровавых следах на одежде и лице девушки.
– Все хорошо, спасибо, – Мишель отвела взгляд, и испорченным шарфом принялась вытирать лицо от крови.
Нос припух, челюсть ныла, а переносицу словно разрывало от адской боли. Несколько секунд незнакомец пристально смотрел на Мишку. А потом с громким хлопком закрыл дверь, заставив Мишель поморщиться от шума.
Саша вернулся в салон. Мишка слышала, как парень звонит Степану, коротко отчитывается, а потом получает распоряжения от начальства.
А спустя менее, чем десять минут, водитель Саня уже парковал машину около «Гладиатора».
– Вы не виноваты, Саша, – попыталась поддержать охранника Мишель, а парень только нервно сглотнул. Бесу точно не понравится, что Клык вот так запросто добрался до девчонки и более того, разбил ей лицо в кровь.
Странно, что она не скулит и не лежит в глубоком обмороке. Сашка мысленно похвалил девчонку, и вышел из машины, где его уже ждал Бес.
* * *
– Слушаю! – отрывисто бросил Бес, а Сашка вытянулся по стойке «смирно» и боялся сделать лишний вздох.
– Клык со стволом сел в машину на парковке, – говорил Саня, перечисляя события минувшего времени.
– А ты, значит, без ствола? – процедил Бес.
Охранник избегал прямого взгляда шефа и чувствовал себя крайне неуютно.
– Побоялся девчонку задеть, – попытался оправдаться Сашка, – А потом левый мужик подскочил и помог.
– Кто такой? – выплюнул Бес, не выпуская взглядом парня, заставляя его нервничать и сбивчиво отвечать на вопросы.
– Первый раз увидел, – признался Сашка, – Но хватка и выправка военные. Мы Клыка в багажник впихнули.
– Дальше! – словно терял терпение Бес, его взгляд метнулся к машине, за прозрачными, лишенными тонировки стеклами которой сидела Мишель.
– Все, шеф, – закончил отчет Саня, но потом весь сжался, прекрасно понимая, что наказание неминуемо, глаза Беса это обещали.
– Всё? – переспросил Бес, цедя сквозь зубы, – Когда говорю, охранять – ты охраняешь. Говорю – ни один волос, ты, мать твою, из шкуры лезешь, но исполняешь!
– Харитон Сергеевич, больше не повториться! – поспешно пообещал Саня, мысленно готовясь к наказанию.
– Клыка в кабинет! – пророкотал Бес, не обращая внимания на парня.
Бессонов в два коротких шага пересек расстояние до задней дверцы автомобиля. Рванув ее на себя, замер, даже не наклоняясь. Он предлагал Мишель выйти к нему самой. Но девчонка не спешила покинуть теплый салон дорогого авто. А когда ноги ступили на мягкий и пушистый снег, Мишель едва не вскрикнула от неожиданности.
Взгляд Беса был чернее адского пламени. Именно этот огонь заставил девчонку судорожно скомкать пальцами пропитанный кровью белоснежный шарф. Требовательный взгляд мужчины, от которого не скрыться и не убежать, медленно, миллиметр за миллиметром, двигался по кровавым разводам на белоснежной ткани, по девичьим пальцам со следами подсохшей крови, задержался на подбородке с едва различимыми мельчайшими темно-кровавыми частичками, и поднялся к аккуратному носу, сейчас распухшему, и застыл на покрасневших глазах.
Мишка четко разобрала хруст сминаемого кулаком пластика. Она не могла отвести глаз от урагана, бушующего во взгляде Беса, не видела, как из разжатой ладони на свежевыпавший снег ссыпались кусочки «убитого» брелока с ключом от дорогого спорткара. Девчонка стояла и смотрела на мужчину, не смея пошевелиться, не имея сил оторвать взгляд от красивого лица.
Полностью сфокусировавшись на глазах, в которых плескался расплавленный и раскаленный свинец, Мишка не заметила руки Беса. А когда заметила – было уже поздно.
Кровь всегда завораживала Беса. Он сам выбрал занятие себе по душе. Он умел наносить смертельные раны, знал, куда ударить, чтобы противник молил о пощаде или о смерти. Но сейчас его разум отказался воспринимать реальные события.
Бес не мог контролировать свои движения, как бы ни стремился. Не мог остановить руку, дернувшуюся к шее девчонки. К месту, где тонкая вена пульсировала и отбивала ритм собственного танца жизни.
Длинные крепкие пальцы накрыли шею Мишки, заставив ту вытянуться, запрокинуть голову выше, чтобы быть ближе к склоненному лицу мужчины. Прикосновение обжигало, будто высекая клеймо на нежной коже. Мишка забыла, как дышать. Стояла, практически на носочках, вцепившись руками в скомканную ткань шарфа, и все ее тело балансировало на грани, ведомое крепкой рукой, застывшей на ее шее. Рукой, способной крепко и молниеносно сжать горло, и отобрать пульсирующую жизнь.
Словно со стороны Бес смотрел на свои пальцы на молочно-белой коже девчонки. Его рука неуловимо медленно продвигалась к подбородку, не оставляя следов, даже малейших покраснений, от сильных рук бойца. Большой палец скользнул к щеке, огладил подсохшие разводы, словно пытаясь стереть их.
Мишка едва чувствовала касания шершавых пальцев, почти невесомых, но горячих, будто раскаленный металл. Кончики пальцев Беса задержались на лице Мишки, там, где уже к утру проступят лиловые следы от удара Клыка.
Мишель видела, как дернулся уголок рта Беса, словно у дикого зверя, собиравшегося кинуться на противника, оскалив пасть и обнажив клыки.
Тем временем подушечка указательного пальца мужчины прошлась по переносице, не причиняя боли, исследуя и словно запоминая изгибы. Мужчина склонился ниже, силясь рассмотреть что-то, известное и интересное ему одному. А потом резко отступил. Мишка упала бы, лишившись опоры от руки Беса, если бы не ледяной металл дверцы автомобиля, к которому она прижималась спиной.
– Бес, черт! Я реально не секу! – захлебывался словами Сашка, – Он здесь был! Мы с парнем его вместе в багажник сложили!
Бес не стал слушать оправданий охранника. Схватив его за горло, будто тряпичную куклу швырнул в грязную снежную кашицу на парковке рядом с клубом.
Мишка смотрела на мужчину, стоявшего к ней спиной. На его широкие плечи, обтянутые дорогой темно-синей тканью рубашки. На коротко остриженный затылок, волоски на котором, она почему-то точно это знала, были мягкими на ощупь.
– Найди мне эту падлу! – рявкнул Бес, не глядя на Сашку, лежавшего сейчас в ледяных крошках грязи, – Иначе ответишь ты за него!
Бес молниеносно скрылся в здании и только у входа бросил короткий ледяной взгляд на Мишку, а потом мотнул головой охране, распоряжаясь проводить девчонку в клуб.
* * *
За весь год, что Бек проработал в клубе на Беса, Мишка была здесь всего однажды. И то, без разрешения и тайком от брата. Тот день она, кажется, никогда не забудет. Он отпечатался в ее памяти, оставшись среди воспоминаний. Часто Мишель выковыривала обрывки тех минут из своей головы и прокручивала их, воскрешая малейшие детали. Всё, начиная от зрительных образов, заканчивая запахами и ощущениями.
Сейчас она шла за Бессоновым, глядя на его затылок и на рубашку, влажную на плечах от растаявшего снега. В тот памятный день Бес тоже был в синем. Невозмутимый, равнодушный ко всем вокруг, не замечающий взглядов, которые бросали на него гости клуба. Не замечающий ее взглядов, брошенных украдкой из-под козырька мальчишеской кепки. Зато теперь, Мишка твердо знала, он ее заметил.
Рука сама прижалась к шее, к месту, где кожа горела расплавленным огнем от касаний Беса. Кто бы мог подумать, что его руки не причинят боли, а совсем наоборот? Вот и Мишка не думала. А теперь убедилась. Бес – точно адский огонь, опасный и обжигающий. Он сожжет ее девичье сердце дотла, не моргнув глазом, не заметив души под бренной оболочкой, и уйдет, не обернувшись и ни о чем не жалея. Забудет ее, как и многих до нее.
Мишка это знала.
Но все равно, не боялась.
Бессонов вошел в просторный кабинет. Охранник, сопровождавший Мишель, отступил, пропуская девушку вперед. Дождавшись кивка, бесшумно скрылся. А спустя пару минут, в кабинете появился доктор, оказывающий первую помощь бойцам.
Мишель собиралась возразить, ведь кровь уже не идет, а неприятные ощущения проходят, сменяясь на боль в переносице. Но взгляд Бессонова красноречиво требовал полнейшего повиновения.
Доктор осмотрел ее лицо, сообщил, что серьезных повреждений нет, приложил ледяной компресс и порекомендовал сделать рентген, чтобы окончательно убедиться в отсутствии перелома. И тихо удалился, предпочитая не встречаться взглядом с хозяином кабинета. А Мишка осталась. Бежать ей было некуда.
Когда за врачом закрылась дверь, Бес медленно вынул телефон из кармана брюк и отрывисто скомандовал:
– Тачку!
От резкого тона Мишка недовольно поморщилась. После удара Клыка голова гудела, и ехать никуда не хотелось. Но Бессонову было плевать на ее желания.
– Вперед! – уже тише, но не менее властно рявкнул мужчина.
Мишка вздохнула, но не спешила подниматься с дивана. Властный тон и команды Беса начинали ее утомлять и даже злить. В конце концов, пострадала она из-за разборок среди мужиков. Какого, спрашивается, черта, она должна скакать по первому его слову?
– Клык просил передать, что хочет компенсацию за увольнение, – спокойно проговорила Мишель, – Выходное пособие за годы службы.
Слова Мишель заставили Беса остановиться в дверях кабинета. Мужчина обернулся, впиваясь взглядом в лицо девчонки. Миша прижала пакет со льдом к переносице и непроизвольно поморщилась. То ли от колкого взгляда мужчины, то ли от кольнувшей лицо боли.
– Что еще он сказал? – спокойно уточнил Бес. Его взгляд замер на пакете со льдом в хрупких девичьих руках.
Мишка вздохнула, запрокинула голову, чуть прикрыла глаза и заговорила монотонно, практически не разделяя фразы паузами:
– Сиди и не рыпайся. Саша, а ты на газ и медленно двигай в сторону сорок седьмого шоссе. Клык, Бес узнает, шкуру сдерет. Выполняй. Не бойся, красавица. Мы просто поговорим. Я ведь не отморозок, сестренку Бека трогать не стану. Ты первая баба, которую Бес притащил к себе. Бека он поставил на мое место. И знаешь, я сделал определенные выводы. Толя, ты бы не загибал. Девчонка вообще не при делах. Саня, хлебальник прикрой. Замолвишь за меня словечко перед Бесом. Сомневаюсь, что поможет. С зубками. Мне нужно, чтобы ты пустила в ход свои очаровательные глазки и попросила за меня. Ну, понимаешь, что-то вроде выходного пособия, компенсации при увольнении. Очень извиняюсь, но вы случайно не идиот. Во-первых, Харитон Сергеевич меня не станет слушать. А во-вторых, …
Мишка запнулась на своих словах, сказанных в той машине.
А Бес понял, что именно сейчас последовал удар Клыка. Мужчина и сам не заметил, как с хрустом сжались кулаки от немого бессилия. А девчонка все тем же монотонным голосом, выворачивающим душу наизнанку, продолжила:
– Клык. Твою мать. Ты ох…л. Не люблю болтливых баб. Люблю, когда молчат и слушаются. Ты ведь теперь молчишь и слушаешься. Да, девочка.
Мишель замолчала, прикрыв глаза и продолжая удерживать пакет со льдом на своем лице. А Бес, усилием воли заставил своих внутренних демонов успокоиться. И медленно закрыл двери кабинета, отсекая его от внешнего мира.
– Ты видела, куда делся Клык? – спросил Бессонов, пряча руки в карманы брюк.
– Нет, – вздохнула Мишель, – А Саша не виноват. Не наказывайте его за чужой проступок.
– «Саша», – выделяя имя охранника, процедил Бес, – Не справился с задачей. В больницу!
Бес вновь начал командовать и отдавать приказы. А Мишке ничего не оставалось, кроме как следовать им.
Глава 7
– Я действительно считаю, что во всех этих процедурах нет никакой необходимости! – говорила Мишель, сверля недовольным взглядом коротко стриженный затылок Беса. Мужчина стоял спиной ко всем, что-то пристально изучал в окне и не проявлял никакого интереса к персоналу клиники, собравшемуся в кабинете главврача.
Глаза, полные легкой паники и глубоко спрятанного страха, метнулись к единственному союзнику, на помощь которого девушка могла бы рассчитывать.
– Степан, правда, я себя отлично чувствую, – заверила Мишель Ажура.
– Сама ему об этом и скажи, – Ажур невозмутимо кивнул на внушительную фигуру шефа, – Брось, Мишутка, мы не дадим этим коновалам отрезать у тебя что-нибудь важное.
– Ха-ха, – оскалилась Мишель в адрес нового друга и взглянула на Беса, – Хорошо, я согласна на рентген.
– Томография, – четко припечатал Бес, даже не снизойдя до короткого взгляда.
Врачи засуетились, словно получив приказ. И не имея ни малейшего желания быть причиной раздражения Бессонова, быстро увели девушку из кабинета главврача для проведения всех необходимых процедур.
– Может, зря ты так с ней? – заметил Ажур, не глядя на шефа.
Бессонов промолчал, спрятал руки в карманы брюк и так и стоял, рассматривая сквозь стекло тучи, затянувшие горизонт.
* * *
Дверь больничной палаты широко распахнулась, и на пороге появился Бессонов собственной персоной. В руке мужчина держал пакет из темно-желтой бумаги с печатями клиники.
Бес, молча, подошел к койке больного, которого должны были выписать со дня на день, и бросил конверт на постель.
– Добрый день, шеф! – Бек переводил заинтересованный взгляд с пакета на невозмутимое лицо Бессонова и ждал, когда шеф выскажет причину своего визита. И гостинца.
– У нее три перенесенных травмы, откуда первые две? – Бес стоял, изучая прямым взглядом лицо пацана, и ждал четкого ответа.
Бек поднялся с постели, каждый раз, когда речь заходила о здоровье сестры, ему не хватало места и воздуха. Будто стены палаты вмиг сжались до невероятных размеров.
– Откуда третья?
Бес сверлил лицо пацана, посмевшего говорить с ним в подобном тоне.
– Моя осечка, не повториться, – признал свою вину Бес, и Бек верил словам шефа.
– Мишель было семь, когда родители разбились насмерть, – нехотя ответил Бек, – Нас определили в детский дом. Через несколько лет Мышку удочерили. Девочек быстрее берут в семью. Я думал, что в семье ей будет лучше. Уговаривал ее, даже убедил, что семья, куда она попала, ее полюбит. А через полгода, когда я сбежал, чтобы повидаться с сестрой, понял, что был прав. Только смысл этой самой любви был хреновым.
Бес слушал рассказ друга. Чутье ему подсказывало, что в судьбе брата и сестры не все гладко и радужно. Исковерканное детство всегда оставляет отпечаток на теле и в мыслях.
– Ее приемный отец был скрытым садистом, – Бек подошел к окну, оперся рукой о подоконник, его голос был тихим, но Бес прекрасно слышал каждое слово, а еще читал между строк, – Я вовремя сбежал тогда. И выкрал Мышку.
Бек вдруг оглянулся, без тени страха поймал взгляд Беса. Он понимал, чем и как сильно рискует. Но не мог иначе. Не мог не сказать.
– Я никому не позволю ее обидеть, – твердо проговорил Беккер.
Бек очень хорошо изучил Беса за минувший год. Сейчас он видел отголоски хищного огонька, который отражали серые глаза шефа. Бек боялся, что именно так все и случится. Он хотел бы ошибиться. Но нет.
Отвернувшись к окну. Бек потер рукой шею, словно разминая затекшие мышцы.
– Даже тебе, Бес, – тихо произнес Беккер.
– Поэтому она ходит во сне? – Бес пропустил мимо скрытую угрозу, а спросил о том, что его волновало.
Вообще, Харитон Сергеевич в эту самую секунду понимал, что он не должен быть здесь, не должен вести задушевные беседы с шефом службы своей, мать ее, безопасности. И уж тем более, не должен говорить о мелкой девчонке. Любая привязанность расценивалась им как слабость. А Бес презирал слабости.
– Ходила? – понимающе хмыкнул Бек, – Да, так бывает в незнакомом месте. Она не любит чужую постель. И чужаков. Но она безвредна. Просто выпивает молоко и ложится спать.
Бес кивнул. Он верил Беку. За эти несколько дней, что девчонка провела под его крышей, ничего серьезного она не сделала. О том, что засыпала она в его, Беса, постели, Харитон предпочел умолчать.
– Клык ударил ее, – тихо процедил Бессонов, глядя на вычищенную до блеска плитку больничной палаты, – Я его найду.
Беккер внимательно следил за шефом. Его не радовал хищный блеск и ярость, что источал Бессонов. Но ничего уже не мог поделать. Сжав с хрустом кулаки, Беккер выдохнул.
– Мне пора выписываться, – решил Беккер.
– Первое время Ажур поможет с охраной, – кивнул Бессонов и, не прощаясь, покинул палату, а потом и здание клиники.
Оказавшись на улице, Бессонов поднял голову вверх навстречу падающему с неба снегу.
Завтра.
Завтра будет поганый день, потому что кто-то умрет. Бес мог в этом поклясться.
* * *
– Красотища какая! – Бек взъерошил волосы на макушке сестры, его улыбчивый взгляд, в глубине которого затаилась тревога, был направлен на темные разводы под глазами.
– Отстань! – насупилась Мишель, но все равно улыбнулась спустя секунду: ее брат рядом, и теперь ей нестрашны никакие бесы. Или Бес.
Молодые люди сидели вокруг невысокого журнального столика в гостиной. Борис Андреевич полировал сытный ужин, приготовленный им самим, крепким коньяком. Ажур тасовал колоду карт, собираясь раздавать на троих: Беку, Мишке и себе. А с экрана большого телевизора, монтированного на стену, не самую просторную комнату загородного дома разбавлял пестрыми красками полнометражный мультфильм.
– Шеф пожаловал, – меланхолично произнес Батя, отпивая коньяк из пузатого бокала и любуясь оттенками жидкости, глядя через нее на свет, – Сейчас опять что-то расхерачит.
Мишка напряглась, готовясь ко встречи с со своим персональным бесом. Бек невозмутимо изучал карты на руках, которые Ажур, такой же невозмутимый и расслабленный, раздал мгновение назад. А Батя плеснул в опустевший бокал еще порцию алкоголя.
– Может быть, его покормить? – тихо предложила Мишка, глядя на Бориса Андреевича.
– Сам поест, – пожал плечом Батя, – У меня выходной. А ужин я для него накрыл.
Батя умолчал о том, что накрыл не в хозяйском крыле, а здесь, в гостевом. Мужчина не видел смысла носиться с тарелками по всему дому, тем более Бес все равно будет ужинать в кругу домочадцев. Что-то ему подсказывало именно такое развитие событий.
Батя не ошибся. Сидя в уютном кресле, он слышал, как Харитоша что-то швыряет на пол кухни, чем-то гремит, а потом все стихло. Удовлетворенно крякнув, Батя осушил очередной бокал коньяка.
– Что ж, ребятки, взрослым пора на боковую, – решил мужчина, – Смотри, Мышка, не обдери парней до нитки.
– А мы на желание, – коварно улыбнулась Мишель, а парни скрыли улыбки. Слишком уж смешно выглядела Мишель с синяками и задорным огоньком в глазах.
Борис Андреевич ушел в свою комнату, ворча о чем-то своем. По пути он заглянул на кухню. Но с громким: «Едрён-батон, только все убрал!» махнул рукой и исчез, теперь уже молча.
Рассматривая свои карты, Мишка предпочла абстрагироваться от всего. Но безошибочно распознала ту самую секунду, когда Бес вырос на пороге комнаты.
Девчонка не собиралась смотреть на Бессонова. Старательно делала вид, что в жизни нет ничего более интересного, чем карты в ее руках. Но мужчина, сломав все ее планы, занял единственное свободное кресло, в котором раньше сидел Батя.
– Ставки? – тихо спросил Бес, чем окончательно привлек внимание девчонки к себе.
Мишка заметила, что Бессонов уже был в одной рубашке, с двумя расстегнутыми пуговицами у ворота. На его лице появились глубокие морщинки усталости, залегшие вокруг глаз. А у Мишель возникло неудержимое и необъяснимое желание приготовить хозяину дома чашку ароматного успокаивающего чая.
– А мы на желание, – подмигнул Ажур девушке, быстро сдавая карты и шефу, – Шеф, хорошо, что пришел. А то Мышка нас в который раз уделала.
Бес пропустил замечание Степана мимо ушей. Лениво взглянул на карты, и откинулся на спинку кресла.
Удача отвернулась от Мишель в этот раз. А может быть, Мишка просто не могла сосредоточиться, как следует, постоянно отвлекаясь на Бессонова. Ей хотелось крикнуть: «Какого черта ты сидишь здесь?!». Но, разумеется, она молчала.
Миша настолько увлеклась попытками отстраниться от влияния Беса на нее, что не заметила, как выиграла и в этот раз.
– Я больше не играю! – обижено бросил Ажур карты на стол, – И кукарекать больше не стану, Мышка! Придумывай другое задание.
После небольшой паузы, Мишка решила отправить Степана за шоколадом на хозяйскую кухню. Бек должен был принести горячего чая. А Бес … Хозяин дома смотрел на девчонку тяжелым свинцовым взглядом.
* * *
Серые глаза выжигали ее изнутри. Расплавленный, кипящий свинец причинял практически физическую боль. Будто стальные тиски сдавили легкие, не пропуская кислород.
Мишка прикрыла глаза, но знала, что Бес смотрит на нее, не мигая. Изучает, читает все мысли по мимике и малейшим движениям тела.
Она предполагала, что так будет. Но не могла спрогнозировать своей реакции на его взгляд.
– Чего ты хочешь? – голос Беса прошелся по оголенным нервам, выворачивая их наружу, и будто присыпал солью кровоточащую рану.
Мишка молчала, глубже забралась в кресло, едва ли не с ногами, только бы оказаться как можно дальше от Бессонова. Но и убежать из комнаты не могла. И не потому, что боялась. Страха не было. Вернее, был. Но не тот, что толкает жертву на побег. А тот, что заставляет тянуться к своему преследователю. Заставляет замереть под действием гипнотического взгляда и выбросить все мысли о бегстве, когда подсознание вопит о необходимости отыскать безопасное место, но тело словно парализованное, отказывается двигаться.
Бес подался вперед, уперся локтями в свои колени и сцепил руки в замок. Он молчал, выжидая, когда девчонка облачит свое желание в слова. Ради этого он даже скинул пару козырей, чтобы проиграть и увидеть, к чему приведут девчонку ее храбрость и бравада.
– Что ты хочешь? – повторил Харитон, и в этот раз Мишель не смогла спрятать взгляд.
Она утонула в сером, тягучем, свинцовом омуте, ставшем вдруг черным и пугающим. Она чувствовала, что если отведет взгляд или прикроет веки – то задохнется, захлебнется этой горечью и чернотой, что плескалась в свинцовых глазах.
– Песню, – несмело ответила Мишка, – Я хочу песню.
– Включить? – предположил Бес, не сводя глаз с лица девчонки.
– Спеть, – возразила Мишель.
Бес долго смотрел в голубые глаза девчонки. А потом медленно поднялся на ноги.
Мишка думала, что Харитон, молча, выйдет из комнаты, полностью проигнорировав ее нелепое желание, выигранное в карты. Но нет. Бессонов застыл около ее кресла, глядя с высоты своего роста на нее.
Мишка оказалась бессильна перед мужчиной. Она сидела, запрокинув голову, и глядя в глаза, налитые серым свинцом. Но что-то затаилось в этом взгляде. Что-то дикое и безумно манящее.
– Разве ты не знаешь, Мышка, что бесы не умеют петь? – тихий, с едва уловимыми нотками хрипоты, голос звучал громче любого крика.
Если девичья душа может забиться в крепких руках, то именно так и случилось. Нет пути назад, и вряд ли появится.
Серый, раскаленный свинец обволакивал овал девичьего лица, скользя по скулам, щекам, замирая на переносице и, будто не решаясь, коснуться глаз. Будто живя собственной жизнью отдельно от Беса, его рука дернулась к подбородку. Касание нежной кожи костяшками пальцев было едва осязаемым. И если бы не острый, въевшийся под кожу, запах этого мужчины, Мишка и не заметила бы легких прикосновений.
Словно под гипнозом, завороженная жаром мужской руки, близостью самого мужчины и биением собственного пульса, Мишель неосознанно подалась вперед, стремясь продлить контакт. Но Бес уже резко одернул руку, словно только сейчас понял, что творит.
Быстрые, стремительные шаги отозвались эхом и прокатились гулом по пустому холлу. Грохот захлопнутой двери отсек хозяина дома от всего мира.
