– Не мне рассказывать тебе, сын, как много поставлено на карту, – голос старика скрипел, сипел, грозил сорваться, и мне пришлось склониться к постели, чтобы разобрать слова.
– Я не вижу в этом необходимости, отец, – возразил я.
– Мое слово нерушимо, сын! – проскрипел он, а я с трудом сдержал гнев.
– Хорошо! Будет, как ты хочешь! – процедил я, сверля морщинистое лицо отца пристальным взглядом. – Но с этого дня ты не лезешь в дела! «Леогард» – мой!
– Адвокаты переписывают документы, сын, – выдохнул отец и отвернулся.
Я лишь кивнул. Больше мне нечего было делать в этом доме, напоминавшем о величии старика и о том, какое я ничтожество.
Тачка взревела, как только руки опустились на руль. Скорость и мощь стального монстра успокаивала.
– Чертов старик! – проорал я, перекрывая звуки рока, летящего из динамиков. – Чертов папаша!
На телефон уже пришло сообщение. Всего одно имя. Женщина, которая должна стать моей женой уже через месяц. Женщина, которую я видел несколько раз.
Адвокаты старика подсуетились уже к утру. Прежде, чем подписать бумаги, я заставил Ольховского Марка изучить каждый пункт контракта, каждую букву и каждый знак препинания. Я не доверял папаше. И сейчас, как никогда, ожидал подвоха. Фирма, которой я отдал больше десяти лет своей жизни, и которая начала процветать благодаря мне, должна перейти в мою собственность. Но от старика можно ожидать чего угодно.
Стандартный брачный договор я воспринял как очередную сделку. Взаимовыгодную и перспективную.
Старик – мой отец Дмитрий Максимович Львовский получит внука или внучку. Передаст свою долю в компании мне, свалит на пенсию и перестанет тыкать меня носом в свое же дерьмо.
Семья Несторовых обретет желанное место в совете директоров и дополнительный пакет акций компании.
Я получу доступ к имуществу и капиталам Несторовых, которые являются частью приданого Дарьи – моей будущей жены.
Я не ждал, что женитьба как-то изменит мой образ жизни. «Жена» будет лишь галочкой в списке дел на неделю. А после зачатия наследника я и вовсе планировал максимально избегать встреч с благоверной. У меня была постоянная любовница, которая удачно угадывала все мои желания, не угнетала вопросами и планами на будущее.
Маргарита за те полгода, что согревала мою постель, изучила мои привычки. Регулярный секс и крепкий сон в разных кроватях. У меня было жесткое требование по этому пункту. Я ненавидел делить постель с кем-то. Стабильно после секса с любовницей я уезжал из квартиры, которую снимал для нее.
И ничего не изменится. Я был в этом уверен.
– Не хочешь взглянуть на досье невесты? – усмехнулся Марк, протягивая папку с бумагами.
Я мотнул головой, давая понять, что документы изучу позже, по дороге в дом Несторовых.
Из сведений, собранных Ольховским, я узнал, что моя будущая благоверная живет в городе вместе с родителями. Для Несторовых их дом чем-то вроде места сбора всей родни. И по великим праздникам они все съезжались к папаше под крыло.
Детей Несторовых было четверо.
Геннадий Егорович оказался весьма плодовитым. Два старших сына слонялись по миру в поисках себя, транжиря нажитые папашей капиталы.
Дарья – третий ребенок в семье. Увлекалась модой и содержала студию красоты, которую подарил ей любимый папочка.
О младшей дочери Несторова ничего не было известно. Только имя и возраст: Мария Несторова, двадцать один год.
Фото к досье не прилагалось. Но меня не интересовали отпрыски делового партнера. Дарья была привлекательной, мне этого достаточно. Я был уверен, что Дарья Львовская впишется в светское общество, ведь мы вращались в одних кругах.
Банкет по случаю помолвки жениха и невесты проводился на территории Несторовых. Я прибыл в сопровождении Марка и свиты охранников. Папаша позаботился о моей безопасности. А я не возражал, намереваясь стерпеть целиком все представление, которое запланировал Львовский-старший.
Плевать! Всего месяц, и фирма будет моей. А старик уйдет на покой. О другом я и не мечтал.
Дарья Несторова была красива. Изящная блондинка с голубыми глазами и шикарной фигуркой. Точеные скулы, прямой нос, голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Фигурка у девушки была такой же идеальной, как ее маникюр и уложенные светлые кудри.
Чувствовалась порода. А я мысленно усмехнулся.
Старик подобрал по своему вкусу. Думаю, фотографии со свадьбы будут не менее идеальными. Дарья внешне очень подходила мне.
Я задумчиво наблюдал, как девушка идет навстречу, спускается по лестнице, держа спину идеально ровной.
От меня требовалось жениться и зачать наследника. И все вернется в прежнее русло. Я уже просчитывал процент акций, которые достанутся моему сыну или дочери. Что ж, вложение будет не самым удачным, но взаимовыгодным. Я уже мысленно прикинул, куда именно можно инвестировать приданое жены, и как выгоднее получить с него процент.
Пока Дарья плыла ко мне, вспомнил сообщение от помощницы. Секретарь прислала график встреч на завтра. И самой последней значилась запись: «Маргарита Рушинская».
Весьма кстати.
График был плотным. И последнюю встречу с любовницей пришлось отменить. А напряжение скопилось и требовало выхода. Придется секретаршу отправить за очередной безделушкой в ювелирку, чтобы Марго была благосклонна и помалкивала после жесткого секса. Мало кто выдерживал мой темп, но с Марго мне повезло. Да и за полгода она так и не успела мне надоесть.
Журчащий голос отвлек меня от мыслей о Марго.
– Здравствуйте, Роман Дмитриевич, – скромно произнесла Несторова, оказавшись рядом со мной, и потупила взор, но я четко прочел ее мысли.
Оценивает. Довольна. Уламывать не нужно, супружеское ложе будет согрето ею по первому же намеку.
Пожал тонкую ладонь. Прохладная, идеальная, хрупкая.
– Роман, – исправил я невесту, – Вы прекрасны, Дарья.
Девушка улыбнулась. Комплимент ей пришелся по душе. А я знал, что большего от меня не дождется. Пусть хоть сто раз будет женой Львовского Романа. Моя душа не способна на чувства. И отец это знал. Как и сам Несторов. Как и его красавица-дочь.
Банкет удался на славу. Я не планировал напиваться. Пригубил порцию элитного виски в компании Марка.
Ольховский лениво изучал всех собравшихся, словно ставил пометки над головой каждого. Знал, что рано или поздно, но сведения Марка будут полезны. За то и уважал адвоката, оплачивая его услуги.
Лениво обернулся, отвлекшись от краткого досье Марка об одном из гостей.
Дарья Несторова улыбалась, глядя на меня. Я читал ее взгляд. И обещание в нем.
– Пора подписать бумаги, – пробормотал я, а Марк, точно волшебник, вынул тонкую папку из внутреннего кармана. – Как ты умудряешься это делать?
Он усмехнулся, не торопясь раскрывать секреты. Ведь бумаги не были измяты. Ольховский – долбаный иллюзионист.
Дарья шла впереди, уводя меня от шумного сборища снобов, большую часть которых я презирал.
Стройная фигурка скрылась в темном кабинете. И я шагнул следом, прикрыл за собой двери.
– Документы, Дарья, – сухо произнес я, глядя на женщину, замершую передо мной.
Несторова подошла к столу, включила настольную лампу, взяла ручку, обернулась.
В ее глазах чувствовались интерес и похоть. Неудивительное сочетание. Даже скучное. Но я не стал противиться ее игре.
Вынул документы, положил на стол.
Дарья поставила размашистую подпись в пустующем месте. Рядом с моей.
Назад дороги нет. Но я и не пытался свернуть или переиграть. Сделка заключена. Одной проблемой меньше.
Несторова отбросила ручку, провела пальцами по ткани моей рубашки.
Это даже хорошо. Перед глазами всплыл отчет Марка о состоянии здоровья моей невесты. Здорова. Возраст самый репродуктивный. Остается лишь поучаствовать в зачатии.
Я не возражал. Моя рука легла на спину Дарьи, заставила прогнуться под мое тело, ощутить возбуждение, стремительно набиравшее обороты.
Женщина приоткрыла губы в томной улыбке, задержала взгляд на моем подбородке.
Но я ненавидел романтические нежности. Если она ждет поцелуев – то это не ко мне.
Несторова все поняла, отошла на шаг, села на отполированную до блеска столешницу, призывно раздвинула ноги совершенные…
Эта женщина была идеальной во всем: идеальная фигура, идеальна внешность, платье от лучшего кутюрье страны. Но нутро моей невесты прогнило насквозь. Как и мое. Даже в этом мы были с ней похожи.
Шагнул вслед за ней. Ловкие женские пальцы умело справились с ремнем и ширинкой. И пока невеста томно вздыхала, нащупал рукой ее грудь. Идеальный третий размер, как я любил. Даже неудивительно, что Дарья подошла под все мои критерии.
Дарья нетерпеливо елозила попой по лаковой столешнице. А я лишь смотрел на ее красивое лицо. Сомнений нет – моя невеста идеально играет на публику.
Меня не смутило отсутствие презерватива. В конце концов, рождение ребенка – одно из условий брачного контракта.
Первый толчок был беспощадным. Невеста вскрикнула, но я не сбавлял темпа. Она должна знать, что во мне нет нежности или теплых чувств к ней. Простой секс без прелюдий. Физиология, мать ее, и ничего больше.
Дарья кусала губы, стонала, вздыхала. В какой-то момент я даже поверил, что ей нравится этот фарс.
– Ромааа! – шептала она, а я лишь разложил ее на столе, не переставая таранить ее бедрами.
Красочно и почти правдоподобно вскрикнув, Дарья прикрыла глаза. А я заправил свою одежду. Сделка скреплена. И если повезет, наследник уже зачат с опережением сроков.
– Рома, мама прозвонила агентства по организации торжеств, – начала Дарья, как только слезла со стола.
– Мне плевать, – пробормотал я, поправляя галстук. – Все, чего я хочу – знать, что ребенок будет моим. Дальше меня ничего не интересует. И да, мой отец должен быть уверен, что ты счастливая невеста, Даша.
– А ты? Ты счастливый жених? – с каплей надежды во взгляде произнесла она.
– Нет, Дарья, – мотнул головой, взял папку со стола, на котором минуту назад поимел собственную невесту и бросил прежде, чем покинуть кабинет Несторова, – по плану счастливая у нас только ты. Для меня это бизнес.
– Официальное приглашение, – сестра небрежным жестом протянула мне конверт нежно-розового цвета.
Сумрак тут же отреагировал на движение. Утробно зарычал, а я похлопала пса по лоснящейся шерсти на боку. Мой защитник! Верный и преданный.
– Уйми свою шавку! – скривилась Дарья, но предпочла не провоцировать пса. – Платье для тебя уже шьют. Ты обязана присутствовать, если хоть каплю уважаешь нашего отца.
Гримаса отвращения, как и всегда, прорезала красивые черты лица моей старшей сестры. Она намеренно подчеркнула степень родства по одной простой причине: я была рождена вне брака. Нежеланный ребенок на стороне. И за двадцать один год уже свыклась с мыслью, что до скончания времен останусь позорным пятном на репутации отца и всего семейства Несторовых.
– Я проверю свой плотный график! – оскалилась я, не уступая Сумраку в этом деле.
– Да уж постарайся! – прищурилась Дарья, развернулась и направилась к своей машине.
Шикарный автомобиль был припаркован на тротуаре, вопреки всем правилам дорожного движения. Ярко-красная тачка по цене моей квартиры, расположенной не в самом элитном районе города, сорвалась с места, распугивая пешеходов.
А я, повертев конверт с пригласительным билетом по случаю бракосочетания Дарьи и Романа, без зазрения совести выбросила его в первую же урну.
Меня не ждали на этом празднике. И я не собиралась идти.
Сумрак тявкнул, мотнул лобастой головой, потянул за поводок.
Я прекрасно знала привычки и предпочтения пса. Через дорогу начиналась парковая зона, предназначенная для собачников. И я, торопливо перейдя по переходу, спустила пса с поводка.
Сумрак резвился, приносил мячик и вновь убегал на его поиски. А я совсем некстати вспомнила кричащую интернет-статью о предстоящей женитьбе известного на всю столицу бизнесмена.
Роман Львовский.
Лощеный отвратительный сноб с идеальными блондинистыми волосами, аристократическим профилем и миллиардами в карманах. Кажется, сестра нашла себе идеальную пару. С первого взгляда было понятно: Роман Львовский – напыщенный, высокомерный, эгоистичный придурок.
Сумрак резвился и бегал по газону, а я вынула телефон из кармана спортивных брюк.
Кажется, бабушка собиралась предупредить меня о появлении Дашки. Жаль, что я не ответила на вызов. Могла бы избежать нежеланной встречи с родственницей.
Нажала на кнопку вызова абонента. Бабуля тут же ласково поприветствовала меня, а я заулыбалась.
Как же я успела соскучиться по родному человеку!
– Бабуль! Я скучала! – начала я, как только раздалось знакомое «Альоо» в динамике телефона.
– Плутовка! – фыркнула бабушка. – Вечером буду проездом. Надеюсь, у тебя найдется минутка для старой, больной старухи?
– Не выдумывай, бабуль! – рассмеялась я. – Ты совсем не больна. И уж точно не старая!
Разговор с бабушкой поднимал настроение, которое испортилось после встречи с сестрой. И я по просьбе старушки рассказывала о своих делах. О том, как проходят мои рабочие занятия в группах, о том, как готовлю дипломный проект, и о том, как резвится Сумрак в эту самую минуту.
Бабушка засыпала меня вопросами. И я тараторила все быстрее и быстрее, пытаясь рассказать ей все и сразу.
– Ладно, Ратти! Я все поняла! На ночь останусь у тебя, – решительно заявила бабушка. – Тем более, сегодня день такой, когда можно получить ответы на вопросы. Карты не лгут, девочка!
– Угу, лишь изредка преувеличивают, – рассмеялась я.
Бабушка фыркнула, посетовала на то, что я не воспринимаю ее увлечение всерьез. И пообещала, что скоро появится в моей уютной квартирке. И хоть немного отдохнет от огромной усадьбы Несторовых. Моя старушка свято верила, что на территории моей жилплощади царит идеальная аура для гаданий. Я лишь соглашалась со всеми ее словами. Ведь главное, что бабушка погостит у меня денек. А я по ней жутко соскучилась.
– Карты не лгут, Ратти, – загадочно бормотала бабушка.
Я согласно кивала, уплетала вкуснейший пирог, привезенный бабушкой, и довольно улыбалась. Сумрак флегматично наблюдал за нашей гостьей, лежа в своем кресле. А я была безмерно счастлива.
Выходной день, утром можно спать до обеда и никуда не торопиться. У меня гостит бабуля, а значит, веселый вечер мне обеспечен. И я готова даже слушать ее предсказания в отношении моих амурных дел и эфемерных принцев на белоснежных единорогах.
– Никто и не сомневается, бабуль! – пробормотала я, старательно пережевывая огромный кусок. – Вкушно! Ты чудо, бабуль!
– Приятно знать, что хоть у кого-то в нашей семье здоровый аппетит! – подмигнула бабушка, а я пожала плечом.
Вкусно ведь! И я не видела смысла отказывать себе в таком удовольствии.
– Чисто гипотетически, я не отношусь к «вашей» семье, – хмыкнула я, когда моя тарелка опустела.
– Ты моя внучка, Ратти, – нахмурилась бабушка, она всегда остро реагировала на мои слова, пусть и весьма правдивые. – И никакие свидетельства этого не изменят.
– Люблю тебя, ба! – полезла я обниматься к старушке. – Ты самая лучшая у меня!
– Так другой у тебя и нет, – хохотнула бабуля. – Ты, Мария Геннадьевна, единственная моя отрада на старости лет.
– Это тебе карты подсказали? – подмигнула я.
– О, нет! – фыркнула бабушка. – Карты говорят, что у твоего суженого сердце свободное, а воля твердая. Кремень мужик. И не согнешь так сразу. Это пока. До встречи с тобой.
– Конечно-конечно! – смеясь, закивала я. – Как же меня такую замечательную и не любить?
Бабушка разложила пару карт, нахмурилась, взглянула на меня. Я не верила картам. Но им верила бабушка. А я уважала ее слова и мудрость.
– Страдать будешь. Тяжелый он человек. И завистников много у вас двоих, потому что любовь будет дикая, – бормотала бабуля, а я обреченно вздохнула.
Боже, и где только черт носит эту мою «дикую» любовь?
– «Дикая»? Это как? Он что, родом из вымирающего племени? – хихикнула я.
– Ты узнаешь его, Раттана. Сердце подскажет, – назидательно улыбнулась бабуля. – А Дашку не слушай. Она дура редкостная, и ядом знатно плюет.
– Ба, вообще-то она твоя внучка, – словно по секрету сообщила я бабуле.
– Кофе неси! Карты не все сказали. А вот кофейная гуща не врет! – решительно кивнула моя любимая старушка.
– Так карты вроде тоже не врали? Или они под кофе только правду говорят? – заметила я, убирая грязные тарелки со стола.
– И в кого ты такая вредная, а? – бабушка в шутку шлепнула меня колодой по мягкому месту, куда смогла дотянуться.
– Жаль, что не в тебя, – подмигнула я старушке.
Бабушка покачала головой, словно осуждала меня. Но я знала: моя старушка меня любит. Как и я ее.
На самом деле Евдокия Руслановна не являлась моей родственницей. Формально. Но я всегда считала ее своей бабушкой. И другом. Ведь меня воспитала именно она.
Парадокс, но бабушка была матерью моей мачехи. Жила в усадьбе Несторовых и лишь изредка покидала ее границы. На территории усадьбы у бабули был свой домик, отдельный. И если вдруг отец требовал моего присутствия на семейных праздниках, то я ночевала у бабушки. Я ненавидела огромный дом, как и его домочадцев. А они не переносили меня. Все чувства были взаимны.
У меня было два брата, которые слонялись от безделья по всему свету. Была сестра, которая пусть и вела свой бизнес, но тоже не брезговала деньгами нашего отца. Была мачеха, которая меня откровенно ненавидела по одной простой причине: я являлась живым напоминанием интрижки отца и тайской студентки.
Даже моя внешность напоминала ей о том, что отец предпочел азиатскую красавицу и собирался уйти из семьи, поскольку любил мою мать. Но судьба жестоко подшутила над отцом, отобрав у него мою маму. Однако, как любит говорить бабуля, подарила ему меня. Ведь даже имя, которое дала мне мама, означало «драгоценность». Словом, я была ходячим бриллиантом. С трудом верила в этот факт, но само имя мне нравилось.
– Рома! Где тебя черти носят?! – недовольно хмурился Барсуков Саня, появляясь в раздевалке.
Я уже успел переодеться и закрывал шкафчик на кодовый замок. Признаться, усталость убивала, а нервы были на пределе. Но тренировки с Барсуком я не пропускал. Дело привычки вот уже последние лет десять.
– Сань, не нуди, а, – скривился я.
– Ох, простите, ваше высочество! – Барсук отвесил шутовской поклон, блистая лысиной.
Александр был моим, пожалуй, единственным другом, это если не считать Ольховского. Я ценил нашу дружбу. Особенно если учесть, что наши интересы в бизнесе не пересекались. У Барсука была собственная сеть тренажерных залов. И если я поднимал семейный бизнес, то Саня начинал с нуля, пробивая лысиной путь к обеспеченной жизни.
– Шут гороховый, – пробормотал я, выходя из раздевалки.
– Так что нового в добрачной жизни? Пригласительные видел. Оценил. Могу не приходить? У меня, знаешь ли, стойкое отторжение розового цвета, – ржал друг, а я отвернулся.
– Можно, – милостиво разрешил я, а потом зло добавил: – Звони этой мымре сам. И придумай достоверное оправдание, почему свидетель жениха не явится на бракосочетание.
– Слушай, бро, – Александр задумчиво почесал затылок пятерней. – Ты уверен, что не перешел папеньке дорогу? Вот за что он тебе такую жену выбрал? Там же крупным шрифтом на весь фасад: «Гадюка»!
– Отвали, а, – по-дружески попросил я, собираясь хоть на пару часов отвлечься от всех проблем.
Барсук умолк, а я разминал мышцы привычными упражнениями. Нет, невестушка меня за неделю доконала так, что я намеренно избегал любого контакта. Даже по телефону она умудрилась довести мою секретаршу. И я медленно, но верно терял терпение. Мысленно оттягивал момент взрыва. Но, кажется, надолго меня не хватит.
Пора ехать к Марго. Или придумать, где закопать труп невесты. Интересно, у Марка нет запасного плана, если вдруг невеста скончается до заключения брака? Я б с радостью его рассмотрел.
Мысли были опасными. И я тут же их отмел. На карту была поставлена компания, огромные деньги и моя репутация.
– Через неделю жду! – взмахнул Саня рукой на прощанье, когда мы спустились в подземный паркинг за своими тачками.
Барсук колесил на грозном байке. А я не очень уважал двухколесники. Предпочитал задницей чувствовать комфорт. И не очень верил романтическому бреду о порывах ветра в лицо и ощущении расправленных крыльев за спиной.
– А мальчишник будет? – заржал друг, а я, вопреки своему имиджу крутого бизнес-воротилы, продемонстрировал средний палец, безмолвно посылая Барсука на хрен.
Я обожал свою тачку. Мотор ревел, радуя слух. Громкая музыка лилась из динамиков. И я позволил себе полностью окунуться в комфортную и стремительную езду. Сто лет назад я мечтал гонять по трассам, побеждать и кайфовать от адреналина, бурлящего в крови. Но семейный бизнес катился с горки и сыпался, как карточный домик. Пришлось помогать отцу. И у меня получалось. А потом втянулся настолько, что все мечты забылись, их вытеснили сделки, вложения, договора и контракты.
Сейчас я знал одно: мечтать опасно. Нужно строить четкий план и выполнять каждый пункт, вопреки всему и наплевав на всех. Это целесообразно и выгодно.
На переднем сиденье рядом со мной лежал кейс с бумагами. Нужно все подписать. Поскольку документы были важными, а сроки горели, я не повернул в сторону квартиры, которую арендовал для Марго. Решил перенести встречу с любовницей на более удобное для меня время.
Тачка послушно замерла на светофоре. Опустил стекло, вдруг захотелось вдохнуть чистого кислорода. Относительно чистого, насколько он может быть чистым в центре городского парка.
Следил за красными цифрами, отсчитывающими время до зеленого сигнала. На дороге было удивительно пусто. Только я, охрана и какое-то корыто в правом ряду.
Оставалось всего пять секунд. Нога уже медленно отпускала педаль тормоза, как через открытое окно влетел странный предмет неопознанного мною цвета и происхождения.
Первая мысль была: граната, мать ее! Судя по дикому лицу Марка, мелькнувшему в зеркале бокового вида, Ольховский решил так же.
Шарообразное нечто отскочило от приборки, оставляя жуткий грязный след, и долбануло меня в лоб. Вновь отскочило и угодило в лобовое стекло. И опять по старой траектории.
Я, как идиот, сидел и смотрел на «пляшущий» по бежевому салону комок грязи. И зверел.
Когда шарообразное вторжение прекратилось, я медленно повернул голову в сторону парка.
На меня во всю прыть несся зверюга, открыв пасть и собираясь добыть свою собственность, которая оказалась внутри моей собственности.
– Твою маать! – прорычал я, наблюдая за огромным доберманом, который в один прыжок оказался рядом с моей тачкой.
– Суми, фу! – высокий женский голос отдал команду. А я крупно засомневался в том, что пес послушает этот писк.
Но ошибся. Доберман замер, не переставая угрожающе смотреть в окно моей тачки, открыв пасть и оскалив зубы.
– Стойте! Стойте! Это случайность! – верещала девушка, и я понял причину.
Марк и телохранители наставили на пса «стволы», окружая плотным кольцом.
Пока я наблюдал за событиями, девушка подлетела к своей зверюге и ловко щелкнула карабином, беря пса на поводок.
– Он дрессирован, – успокаивала девушка мою охрану, одновременно поглаживая и пса. – Я случайно промахнулась. Темно, не увидела, куда мяч летит. Простите, бога ради!
Это уже мне. Я, признаться, впервые в жизни оказался в подобной ситуации. И не предполагал, как действовать. А Марк, скотина, молча смотрел на меня. И судя по взгляду, пытался не ржать.
Мысленно сделал пометку: сообщить финдиректору, что ребята Марка и сам Ольховский премии в текущем квартале уже не получают.
Очевидно, Марк догадался о ходе моих мыслей. Отдал приказ парням вернуться в тачки. А я наоборот, медленно вышел из салона.
Злополучный мяч был в моей руке. Я бы с превеликим удовольствием тщательно продезинфицировал руки, а заодно и всю тачку. Но сначала я хотел прихлопнуть безрукую идиотку – хозяйку пса.
– У меня есть салфетки! Вот! – девушка протягивала небольшую пачку.
Я медленно перевел взгляд от первого «подарка» ко второму.
– Пачки будет мало, – процедил я.
Девушка, словно не слышала меня, торопливо отобрала перепачканный мяч и всунула в мою ладонь пачку салфеток.
– Вам, главное, вот тут… – пробормотала девушка и вдруг, вскинув руку, принялась вытирать рукавом своего свитера мой испачканный в грязи лоб. – Ой!
Я чувствовал, как чудодейственная смесь из собачьей слюны, грязи и чего-то еще более мерзкого и отвратительного втирается в мою кожу.
– Перестань! – прорычал я.
Пес тут же среагировал, оскалился.
– Вы его нервируете! – прошипела девушка, а я перевел на нее тяжелый взгляд.
Я мысленно перечислял все, что мог бы сделать с этим двинутым на всю голову псом, с самой хозяйкой и моей собственной охраной. И понимал, что держусь из последних сил.
Кажется, в голове начал стремительно появляться жуткий шум. Я зверел с каждой секундой. И уже готов был открыть рот и проорать в лицо незнакомки все, что думал о ней, как она вдруг испуганно взвизгнула и спряталась за мной.
Причем спряталась быстро, а пса отпустила вместе с поводком.
Этот вечер был самым ужасным, отвратительным и омерзительным.
Я так и стоял неподвижно, когда «поливалка» проехала мимо. А водитель, выглянув из окна, с раскаянием прокричал:
– Извини, брат! Не успел напор воды совсем вырубить. Зацепило малек!
С меня ручьем лилась мутная, жидкая субстанция, совершенно не напоминавшая воду. Все вещи промокли насквозь. Но больше всего, разумеется, пострадало самолюбие. Сначала от слюнявого мяча, а потом от «поливалки».
– Смотрите на это позитивно. Теперь вам уже не нужны салфетки! – девчонка выползла из-за моей спины, широко улыбнулась и пронзительно свистнула.
Пес тут же подлетел к ней, а я, точно тупой идиот, смотрел на стремительно убегающую женскую фигурку.
– Марк! – заорал я во всю глотку.
Ольховский появился мгновенно. Я перевел тяжелый взгляд на помощника и адвоката.
– Найди мне ее! Чтобы утром у меня на столе лежал такой компромат, по которому можно было не просто усыпить ее пса, но и стереть с лица земли любое упоминание о ней и о ее шавке! – приказал я прежде, чем сел за руль в промокшее кресло, и помчался домой.