bannerbannerbanner
Месяц на море

Наталия Миронина
Месяц на море

Полная версия

– Что случилось? – спросила Архипова.

– Значит, так. Я взяла себе собаку. Еще одну.

– А как же Чайра?

Чайра была монстром огромных размеров, патологически неуклюжая и совершенно неясной породы. А характер у Чайры был ангельским.

– Что – Чайра? – возмутилась громко Таня. – Чайру не трогай! Чайра – это святое!

– Хорошо, расскажи, что это за новая псинка?

– Йорк. Заводчица недобросовестная выкинула. Собака старая… болеет… и прочее.

– Ясно… Как же они с Чайрой подружатся?

– Не знаю. На дачу отвезу. На участке всем места для игр хватит. И в доме для сна. Там диванов штук пять стоит.

Да, на Таниной даче стояло много диванов и огромный, человек на двадцать, обеденный стол. Места для гостей и собак там было много.

– Ну, взяла, значит, взяла… Спасла еще одну скотинку хорошую, – искренне порадовалась Архипова. – Ты перед Вселенной в этом смысле за меня отдуваешься.

– Точно, – пробасила Таня, – тебя на метр подпускать к животным нельзя!

В некоторые ответственные моменты голос ее становился грудным, полным, в нем появлялись низкие ноты. Архипова замечала, что этот голос очень подруге идет. Сочетается с ее дородной фигурой, рыжими волосами, белой кожей. В такие моменты Архипова понимала, почему подруга пользовалась бешеным успехом на курсе, а потом и на работе и почему в мужья ей достался ослепительный синеглазый красавец. Шли годы, и красавец любил ее, по наблюдениям Александры, все больше и больше.

– Анатолий, какая же у вас семья! – восхищенно говорил Станислав Игоревич Бажин, когда он с Архиповой приезжал к ним в гости.

При этом он вздыхал, и в этом вздохе слышалось огорчение – он готов был любить свою Александру так же крепко, но та замуж выйти не соглашалась.

Таня работала в банке, занимая в его иерархии третье место. То есть она была начальником, что не мешало ей вести себя иной раз совершенно по-хулигански.

– Ты какой пример подаешь подчиненным? – спрашивала ее Архипова, наблюдая, как подруга расхаживает по офису босиком.

– Жарко. Кондиционеры сломались. И потом, я же не в кабинет президента банка иду. Я иду по коридору…

Одним словом, Татьяна была фигурой интересной. Архипова любила ее, ее мужа и их собак словно ближайшую родню. Собственно, так оно и было. Они дружили с двадцати лет, плечом к плечу прошли в этой жизни все горести, поддерживая и утешая друг друга. Что важно, радовались они тоже вместе, и радость эта была неподдельной, искренней, но и не без доли критики или иронии. Александру и Татьяну связывала настоящая крепкая женская дружба.

– Таня, я спешу, мне надо выходить… Что ты еще хотела сказать?! – постаралась перебить Архипова подругу. Та в красках описывала бедствия новой питомицы.

– Ах да! Ждем тебя сегодня на даче! После работы сразу к нам…

– У меня сегодня кафедра, – напомнила Александра.

– И что? Анатолий тебя встретит на станции. Только поздно не приезжай – людей в электричке будет полно! Выходные на носу! Отдохнешь, погуляем в лесу, шашлыки сделаем. И собак заодно посмотришь!

Архипова задумалась. Она знала, что Тане ответ давать надо сразу – Таня начнет готовить и готовиться, как только закончит разговор. «Погода отличная, морозец, пахнет снегом, за городом, наверное, уже все белое. Хорошо вырваться отсюда!» – думала Александра.

– Да, приеду! С удовольствием! Спасибо, – сказала наконец Архипова.

– Отлично! – Танин голос теперь прозвенел колокольчиком.

– Обнимаю, подруга, до встречи. Сладкое привезу – тортики там, плюшки! – сказала Архипова. Она закончила разговор и заспешила, опасаясь опоздать на вторую пару.

К моменту появления Архиповой на кафедре обстановка накалилась до предела. Виной всему был конфликт между старым сотрудником – Евгением Петровичем Лушниковым – и новой работницей кафедры Юной Ильиничной Титовой. Этот спор оказался образчиком тех отношений, которые сложились в коллективе после увольнения части прежних преподавателей и появления новых. Наследство, доставшееся Архиповой от старого Чистякова, было внушительным и проблемным. Собственно, как и бывает со всеми наследствами.

– Вы не должны мне указывать, каким образом взаимодействовать со студенческим комитетом. Это мое право – выбирать форму работы с ними, – услышала Архипова, войдя в комнату, высокий и громкий голос Титовой.

– Я вам не указываю, я вам советую на правах старожила в этих стенах. – Лушников был, напротив, спокоен. Говорил тихо, спокойно и даже нарочито растягивая слова. Архипова знала этот его голос. «Злость уровня запредельного! – отметила она про себя. – Зря Юна Ильинична делает его своим врагом. Лушников никуда с кафедры не уйдет. Ну, пока сам не захочет. Я же его буду защищать до последнего. А эта дамочка пусть жалуется в любые инстанции. Мне тут преподаватели нужны, а не вожди молодых и доверчивых пацанят!» Архипова не любила Титову, хотя и всячески это скрывала. Ей не хотелось разжигать страсти: управлять коллективом удобнее в условиях штиля, а не шторма.

– Что тут у нас происходит с утра? – улыбаясь спросила она.

– С утра? – подняла бровь Титова.

Архипова отметила это замечание. Она развернулась корпусом к Юне Ильиничне и громко произнесла:

– Я не очень поняла ваше замечание. Что вас удивило в моей фразе? Прошу объяснить при всех.

Архипова поставила на стол модную сумку и спокойно ждала ответа.

– Я привыкла считать, что одиннадцать часов – это не утро.

– Для порядка сообщу, что позднее утро – это одиннадцать-двенадцать часов. Но, как вы считаете, меня интересует ваша точка зрения на времена суток?

Титова промолчала. По ее лицу было ясно, что она не ожидала такого поворота событий. Юна Ильинична думала, что Архипова, по обыкновению, сделает вид, что конфликта нет, перепалки тоже. А потом Титова наплюет на советы Лушникова и сделает так, как ей хочется. «Не многовато ли самостоятельности для нового человека?» – подумала Архипова и сказала:

– Зайдите ко мне. Поговорим о студенческом совете. Я согласна с точкой зрения Евгения Петровича, но, чувствую, вам требуется объяснить наш взгляд на этот вопрос.

Архипова пропустила Юну Ильиничну вперед, затем прошла сама в кабинет. Там она разделась, села за стол и сказала:

– Юна Ильинична, как вы знаете, у нас очень известная кафедра в очень известном учебном заведении. Наша задача – готовить ученых: тех самых, которые двигают науку. Понимаете, не идут продавать холодильники или рис с гречкой, имея диплом МГУ, а решают задачи высшего порядка, без которых нам ни холодильники не понадобятся, ни рис с гречкой. Вы осознаете, что наша задача – вырастить ученых? А кроме того, эти люди должны остаться и работать здесь. Я не против «заграницы», не против учебы и работы за рубежом. Я против того, чтобы деньги, потраченные на их образование, утекли из страны.

– Мне странно слышать ваши слова, – промолвила Юна Ильинична.

– Да будет вам, – усмехнулась Архипова, – разговоры ходят на курсе. Юна Ильинична, мне нужны преподаватели, а не агитаторы.

– Отчего же вы думаете, что я агитатор?

– Я это знаю. Только не подозревайте никого в доносах. Здесь все всё знают. Я понимаю, что тусоваться со студентами легче и приятнее, чем качественно преподавать свой предмет. А народ говорит про митинги и про гранты… Юна Ильинична, вам, может быть, это не понравится, но что касается нашей деятельности – я патриот.

– Именно поэтому ваша дочь живет в Испании, – усмехнулась Титова.

Архипова прищурилась. Она не помнила, чтобы об этом говорила с Титовой. И она не верила, что кто-то из давних коллег мог об этом рассказать.

– Хорошо. В виде исключения я вам поясню ситуацию. Моя дочь училась в России и работала в России. И сейчас работает в России. А в Испании она продолжает повышать квалификацию, а с этого года даже ассистирует на операциях. У нее нет гражданства, вида на жительство, недвижимости. Она снимает там квартиру.

Архипова замолчала. Эта тощая тетка с полуулыбочкой была ей отвратительна. И не потому что затронула дочь, а потому что собирала информацию тайком, за спиной. Потому что она относилась к самой ненавистной Архиповой категории людей – к интриганкам.

– Простите, Юна Ильинична, разговор окончен. Надеюсь, вы мою точку зрения поняли.

– Ну, понять поняла. Но это не значит, что я буду придерживаться ее.

– Естественно. Право выбора всегда есть, – спокойно ответила Александра.

Она уже приняла решение – Титова работать у нее не будет. «Я буду внимательна и дотошна. При первом же проколе я заставлю ее уволиться. Баба нечистоплотная. Не погнушается ничем», – думала она, включая компьютер. Но, посмотрев на экран, поняла, что не может сосредоточиться.

– Ася, Евгения Петровича пригласите ко мне, – попросила она, подняв телефонную трубку.

– Сию минуту, – незамедлительно ответила секретарь Ася. Она боготворила Архипову и даже старалась ей подражать, что было абсолютной офисной редкостью в наши дни.

Лушников появился тут же.

– Женя… Евгений Петрович, прошу тебя, не связывайся ты с этой теткой. Она все равно будет поступать по-своему. Ей наплевать на наши принципы и на историю кафедры. На то, что делал Чистяков. Она и о Чистякове-то ничего толком не знает, – Архипова усмехнулась, – но зато в курсе, что моя дочь живет в Испании. Она так и сказала – «живет».

– Я ничего не говорил…

– Я знаю, что никто ничего не говорил. К тому же она учится и работает.

– Александра… Львовна, – Лушников запнулся, – не обращайте внимания. Она долго здесь не протянет.

– Это смотря какие у нее цели, – задумчиво сказала Архипова. – Но кафедру такой, как она, я не сдам.

– Саша, перестань волноваться. Не переживай. Ты же знаешь. Я… и все наши – мы на твоей стороне.

– Спасибо. – Архипова улыбнулась. Она встала со своего места, подошла к Лушникову и потрепала его по волосам.

И в этот момент в кабинет заглянула Титова.

 

– Ох, извините! – сказала Юна Ильинична и скрылась за дверью.

Архипова посмотрела на Лушникова, тот – на нее. И оба расхохоталась. Они смеялись так громко, что в кабинет постучалась Ася.

– Александра Львовна… вы звали меня?.. – робко осведомилась она.

– Нет, Асечка, нет! Все хорошо! – еле вымолвила Архипова.

С Евгением Петровичем Лушниковым Архипову связывала давняя история. В те времена, когда заведующим был Григорий Наумович Чистяков, а Архипова – просто преподавателем, молодой и обаятельный Евгений Петрович в нее влюбился. И влюбился так, что однажды забыл про работу, лекции и студентов. Чистяков, добрая и деликатная душа, долго молчал и даже пытался делать вид, что ничего не происходит, но потом поговорил с Лушниковым. Тот все осознал и сделал Архиповой предложение. Она его отвергла, и более того – попросила забыть редкие встречи, которые у них все же случались. Потом эти двое почти не общались друг с другом. Прошло много лет, и они стали друзьями. Хотя в отношении Александры к Лушникову порой сквозила родственная забота. История с Титовой не нравилась Архиповой еще и потому, что у Лушникова были отношения со студенткой. И пусть этой студентке было двадцать лет, и о романе знали ее родители, и не за горами была свадьба, Архипова понимала, что такие, как Юна Ильинична, из всего могут сделать помойку.

Наверное, из-за утренней суеты день пробежал быстро. Глядя на сумрак за окном, Архипова предвкушала выходные за городом в обществе Степановых. «Зимний лес, печка, уютный дом, разговоры за столом… И так два дня. Никаких мыслей, никакого беспокойства», – думала Архипова. На дачу она собралась ехать прямо с работы.

В электричке людей было мало – скорее всего, большая часть тех, кто ездил на работу в Москву, решила зависнуть в городе. Наутро не надо было никуда спешить, уже чувствовалось приближение праздников, кафе, бары и клубы зазывали, соблазняли и обещали. Александра сама любила «погулять» в пятницу. Предстоящие два дня выходных казались почти отпуском. Но сейчас, после общения с Титовой, хотелось тишины пригорода. Она бы отвлекла от бесконечного мысленного перемалывания этого случая. Архипова придавала большое значение отношениям в коллективе, а про то, какая сильная связь может быть между единомышленниками, ей объяснил еще Чистяков.

На перроне в Перхушково ее встречал муж подруги.

– Толя! Привет! – Архипова помахала рукой, и в ее сторону двинулся высокий седой мужчина. Он носил бороду и имел портретное сходство с небезызвестным путешественником Афанасием Никитиным. Борода была короткая, но богатая, густая, а волосы на голове, покрытые вечерним инеем, были откинуты назад.

– Ах, какой же ты красавец! – воскликнула Александра. Они обнялись.

– Ты это моей Татьяне скажи! – молвил «Афанасий Никитин». – А то ворчит на меня, ругается все время.

– Это она любя, – рассмеялась Архипова. Свою подругу, даму горячую и языкастую, она хорошо знала.

– Да это я так, ворчу… – улыбнулся Анатолий. – Знаю. – Он подхватил ее сумки, и они пошли к машине.

Было темно, нечастые фонари освещали все больше углы домов, а не дорогу. Это в городе небо даже зимними ночами светлое от огней. А здесь с неба спускалась темень, лес чернел, и заснеженные поля казались темными морями. Только огни домиков делали эту мрачноватую картинку душевной.

– И все же за городом хорошо! – сказала Архипова, усаживаясь в машину.

Толя рассмеялся:

– В этом вся ты! Любишь город, но не любишь деревню.

– Это правда. Но я люблю вас, и с вами мне всегда хорошо! – Архипова прижалась головой к плечу Толи.

– Тихо, тихо, сейчас в сугроб заедем! – испугался тот. Но испуг этот был скорее смущением. Анатолий был правильным и верным мужем. Александру он воспринимал как близкую родственницу.

Стол в доме оказался уже накрыт. И чего только на нем не было: салат с семгой, жареная картошка, обильно посыпанная чесноком и укропом, заливной судак, домашний окорок и прочее. Под столом что-то двигалось.

– Кто там у вас? Домовые? – Архипова отогнула угол белоснежной скатерти. На нее уставились две пары блестящих глаз. Одни глаза принадлежали мелкой, словно семечка, псинке.

– Это и есть твое приобретение? Без лупы не разглядишь.

– Пожалуйста, не обращай на нее внимания. Она привыкает к Чайре и знакомится с новым местом. Мне собачьи психологи сказали, что это стрессовый период для животного. Она не должна чувствовать давления со стороны человека.

Архипова, не опуская скатерть, расхохоталась:

– А психологи не объяснили, что для человека это не меньший стресс – привыкнуть к двум собакам?!

– Ты бессердечная математичка, помешанная на чистоте. И не любишь животных!

– Животных я люблю, но чистоту – больше. И времени у меня нет. – Архипова, невзирая на вопли подруги, вытащила из-под стола маленькую собачонку. – Ах ты хорошенькая и бедная, – сказала Архипова, – скоро ты станешь похожа на бочку. Мама Таня тебя откормит. Она будет тебя пичкать всем подряд и сокрушаться, что ты получаешь мало калорий. Потом ты будешь гулять у крыльца, а не бегать по саду и спать на подушках. А в один прекрасный день тебе и с подушек будет лень подниматься…

– Фигню порешь какую-то! – Степанова отняла у Архиповой собачку.

– Но вообще-то… – произнес забытый всеми Анатолий, – в чем-то она права.

Он многозначительно посмотрел на выползшую из-под стола Чайру. Спина Чайры напоминала гладильную доску.

– А когда-то ее сравнивали с царицей русских просторов – борзой. Она была тонкая и стремительная…

Все проводили взглядом неповоротливую Чайру, которая с грохотом и стуком улеглась у двери.

– Так, дорогие, еще одно слово – и все со стола полетит в помойку! – заявила Степанова. – Ишь… Разговорились. Я тут им разносолы готовлю…

Архипова отломила кусочек кулебяки, которая скрывалась под вышитой салфеткой.

– О! – Архипова попробовала «пушистое» тесто.

Татьяна закричала командирским тоном:

– Руки мыть, переодеваться и за стол!

Архипова достала из сумки торт, упаковку фисташкового мороженого и мандарины. Толе она вручила бутылку конька.

– Отличный, знаю, что говорю, – сказала она.

– Ненормальная! Зачем все это привезла?! У нас на десерт мои фирменные сырники со сметаной и ягодами.

– О, сырники! – Александра зажмурилась. Сырники она ела только в этом доме, только у Тани. Ничего не могло сравниться с этими воздушными, идеально круглыми творожными лепешечками. Их, пока еще горячие, поливали сметаной, посыпали сахаром и малиной. Слава богу, малину теперь можно было купить в любое время года.

Через полчаса Александра, забывшая про все рабочие проблемы, уплетала свиной окорок, зажаренный на углях, и обсуждала с Толей политику. Толя был красноречив, сыпал цитатами, ссылался на историков и классиков политической мысли. Жена Таня слушала мужа тоже, но ей и самой не терпелось поболтать с подругой.

– Так, а теперь выведи Чайру за ворота, пусть побегает, – сказала она, наконец воспользовавшись паузой, которую опрометчиво сделал муж.

– Ах да, – Толя поднялся и свистнул собаке. – Я тебе потом обосную эту точку зрения, – сказал он, обращаясь к Архиповой.

– Да, очень интересно, – серьезно сказала та, но маневр подруги поняла.

Когда за мужем хлопнула дверь, Таня спросила:

– Ну, что там у тебя нового?

– Нового? – вдруг растерянно произнесла Александра. – Знаешь, нового ничего… Но вот Титова, эта самая новенькая.

Архипова рассказывала университетские новости и сплетни, упомянула общих знакомых, сообщила забавную весть о Морковкине. Тот выпустил книгу за свой счет, но продажей не счел нужным заниматься. Перевез весь тираж, двести штук, к себе домой, и теперь ему не на чем спать и есть.

– Откуда ты это знаешь? – хохотала Таня. Она представила себе Морковкина, маленького и кругленького, потерянного среди залежей собственных сборников.

– Да он мне сам позвонил и спросил совета, где ему жить, пока не продан тираж.

– Да он просто хотел к тебе переехать! – воскликнула Таня.

– Конечно, только ему кажется, что я об этом не догадываюсь. Что за самомнение у человека – все вокруг дураки, а он самый хитрый и сообразительный! – усмехнулась Александра.

– А что ты ему посоветовала?

– Капсульный отель. Такие есть в аэропортах. И, по-моему, в городе.

– Иначе говоря, ночлежку?

– Глупости не говори. Капсульный отель – это не ночлежка и не хостел. Хотя и похожая идея.

– Ладно, он все равно никуда не поедет. Ему нужны уют и забота.

Архипова промолчала, прислушиваясь к гудению печки. Она все понимала про мужчин, неспособных покинуть ее орбиту. Так уж складывалось по жизни – отношения не обрубались, расставаясь, она сохраняла некую связь с людьми. Как и почему это получалось, она не знала. Но периодически ей звонили: приглашали на чашку кофе или в театр те, в кого она была когда-то влюблена и кто любил ее.

– …Удивительно, ты никогда не закрываешь двери… – донеслось до нее.

Архипова непроизвольно оглянулась на входную дверь…

– Да нет, – Таня рассмеялась, – я про мужиков. Вот вы уже и переругались, уже расстались, но проходит время, и они вновь оказываются рядом.

– Да, – Архипова кивнула, – я не прилагаю усилий к этому. Но и специально разругаться вдрызг тоже не пытаюсь.

– Знаешь, это правильно. Но не у всех так получается.

– Тань, а может, я совершаю ошибку? Может, надо было выйти замуж? Котлеты, уборка, покупка зимней куртки мужу… Это ведь нормальные хлопоты.

– Влюбишься и выйдешь. Ты же не можешь выйти просто так, чтобы котлеты готовить? Для этого вообще не надо замуж выходить. Вот завтра проснешься, и вперед – готовь Анатолию котлеты. Он их любит.

Они рассмеялись.

– Ну? Еще новости есть? – лукаво спросила Степанова.

– Нет, ничего, – сказала Александра. И в этот момент зазвонил мобильник. Архипова долго смотрела на номер.

– Ответь наконец, – поморщилась Таня.

– Да ну! – Александра покачала головой. – Не знаю, кто это. Телефонный спам, жулье или ошиблись номером.

– Ответь, – махнула рукой подруга, – или отключи звук. Ужас, какой он противный.

Архипова нажала кнопку:

– Слушаю вас. Александра. Не припоминаю, – начала она, а потом воскликнула: – Да, где-то месяц назад! Кузнецкий мост. Кафе «У банка». Вечером. Вы еще были в такой смешной меховой кепке! Ох, простите!

Собеседник Архиповой что-то говорил в ответ. Таня внимательно слушала. Александра пыталась хоть что-то припомнить из того вечера. Она вспомнила, как дала телефон мужчине, но не помнила ни его лица, ну других деталей внешности. Но голос собеседника был приятным, говорил он размеренно, очень солидно. Архипова, извиняясь, прервала его:

– Я сейчас в гостях, мне неудобно разговаривать. Не могли бы вы перезвонить… Например, завтра вечером?

– Конечно, – ответили ей с секундной заминкой, и Архипова почему-то сочла нужным пояснить:

– Я на дне рождения у старинной подруги.

– А, ясно, – ответили ей.

По голосу собеседника Архипова поняла, что ей особенно не поверили. «Господи, странный какой-то», – подумалось ей. Посмотрев на лицо подруги, она поняла, что просто обязана выдумать какую-то сногсшибательную историю, чтобы не разочаровывать Таню, ожидавшую подробностей с почти что детским любопытством.

– Это я кофе пила, и со мной познакомился… – начала она сочинять «роман». «В конце концов, никто не поверит, что говорящий попросил у меня телефон месяц назад!» – усмехнулась про себя Архипова.

Домой она добралась в воскресенье вечером. По обыкновению, в это время ее мысли были уже посвящены работе. Она строила планы, заполняла ежедневник, готовила лекции. И предвкушала начало следующей недели. Архипова любила работу и никогда не чувствовала ее простой повинностью, которую надо отбывать. К сожалению, этот воскресный вечер омрачало раздражение: между приятными воспоминаниями о проведенных со Степановыми часах и планами на неделю то и дело проскакивала мысль о Юне Ильиничне и ее попытках мутить воду. «Господи, сколько дел сейчас на кафедре, а надо будет отвлекаться на эту диссидентку в самом плохом смысле слова! – думала Александра. – Нет, она не диссидентка, она сплетница и хочет дешевой славы у ребят. Видела я таких!» Внезапный звонок прервал ее размышления. Александра автоматически посмотрела на часы.

– Поздновато, – вслух произнесла она.

Звонил тот самый человек, которому она дала свой телефон в кафе «У банка».

– Добрый вечер! Это Сергей. Колесников. Вы дали мне свой телефон…

– Ах да, я помню. Вы звонили уже, – в словах Архиповой явно прозвучала досада. Собеседник помолчал, а потом спросил:

– Я опять не вовремя?

Александра думала ответить, что уже поздно, что она устала и лишь недавно вернулась из-за города. А еще ее удивляло, что человеку понадобился целый месяц, прежде чем воспользоваться номером телефона, который он сам и попросил.

 

– Я знаю, вы удивлены, – опередил ее собеседник, – прошло много времени, пока я не решился вам позвонить.

Архипова на мгновение растерялась, а потом пересела из-за стола в кресло и приготовилась слушать.

– Ну, этому тоже можно найти объяснение. Вы были заняты – работой, ремонтом, другой дамой, – усмехнулась она, устраиваясь удобнее. А про себя подумала: «В конце концов, может, это судьба?! Как говорит Степанова: “Не разбрасывайся мужиками!”»

– Ну… Даже не знаю, как вам сказать… – растерялся собеседник. – Понимаете, я… Я долго не решался позвонить. Мало ли… Телефон дали, чтобы отвязаться. Я даже думал, что он ненастоящий.

– Как это? – не поняла Архипова.

– Фальшивый. Отказывать неудобно, одну цифру поменяли – и вроде не обидели, а дозвониться невозможно.

Теперь Александра растерялась:

– Это же глупо. Проще отказать. Зачем голову морочить.

– По-разному бывает в жизни, – с нравоучительной интонацией произнес собеседник, а потом добавил: – А как вас называть? Сашей? Александрой? Или по имени-отчеству?

– Александрой.

– Хорошо. Меня зовут Сергей.

– Я запомнила. Еще я помню, что вы были в группе мужчин, которых я мысленно обозвала «командированными», – засмеялась Архипова.

– Вы угадали. Мы все из Питера.

– Откуда?! – воскликнула она.

– Из Питера. А что вас так удивляет? Ну да, другой город, хотя иной раз в другой район на машине дольше едешь, чем в Москву на «Сапсане» или на самолете.

Архипова вспомнила свою историю с Вадимом Харитоновым, специалистом по яхтам. Вспомнила эти поездки, встречи и расставания на вокзалах и в аэропортах. Их было так много, этих встреч и расставаний: казалось, вся любовь из них и состояла.

– Сергей, спасибо, что нашли время позвонить. Да и когда спрашивают номер телефона, тоже приятно. Но, думается мне, ничего не выйдет. Поверьте, география – это очень мощная штука. Против нее иногда не попрешь, – твердо сказала она.

– Это не так, – спокойно и даже как-то буднично сказал Колесников, словно не замечая железа в ее голосе, – география – всего лишь география. Прогресс сильнее. А еще сильнее простые человеческие отношения. Знаете, которые строятся на здравом смысле, на привязанности, на верности. Понимаете, есть вспышка, а есть горение. Ровное, дающее тепло и уверенность в завтрашнем дне.

Архипова поняла, что этот человек не один день размышлял, прежде чем позвонил ей. «Целый месяц думал!» – подумала она.

– Я с вами согласна. Это я про горение. Но страсть никуда из нашей жизни не денется.

– Вы, наверное, актриса? Или что-то в этом роде. Одним словом, человек творческой профессии, – спросил Колесников.

– Я математик. И преподаю математику в МГУ. А еще я завкафедрой.

– Ого! – собеседник присвистнул даже. – Какая неженская у вас профессия.

– Отчего же? Учителей и педагогов больше среди женщин. Хотя в наше время ситуация немного меняется.

– Я имел в виду математику.

– Женщина не может быть математиком? – поскучнела Александра. Сколько раз она слышала подобные соображения.

– Ну почему же… может.

– Сергей, а вы кто по профессии? Я понимаю, что наука… близкая к чему-то военному?

– Можно и так сказать. Вообще-то я капитан первого ранга.

– Вы ходили в море? На военных кораблях?

– Саша! Александра… Поймите… Мы же по телефону говорим…

– Ах, простите! – Архипова спохватилась.

– Знаете, я даже мобильник не беру с собой на работу. Не положено.

– Понимаю. Извините.

– Ну что вы! Александра, вы не против, если я буду звонить иногда? Поболтать, обменяться новостями. Был бы в Москве – пригласил бы вас в ресторан. Или если вы оказались бы в Питере.

– Конечно, звоните. Я буду рада, – Архипова говорила искренне. Ее заинтересовал этот человек. Хорошая, грамотная речь. Спокойствие в голосе, нет пошлых фраз и жаргонных словечек. Чувствуется некоторая скованность – ситуация, конечно, неординарная. Но собеседник сам в этом признается. Александре понравилось, что он военный человек – тем более морской офицер. Про себя она подумала: «Как у классиков русской литературы – только чтобы погоны были. Штатских мы не любим!» На ум пришел Морковкин с его капризами и барственностью.

– А еще я иногда бываю в Петербурге. Могу вам позвонить, если приеду. А когда будете в Москве – с удовольствием встречусь с вами. Я знаю, какую Москву показывать хорошим друзьям – вы такой еще не видели.

Александра с особенным нажимом произнесла слово «друзьям». «Пусть не думает, что на шею вешаюсь и в гости приглашаю. Общение исключительно в рамках туризма!» – подумала она.

– О… – молвили в Питере и затем попрощались.

Архипова закончила разговор, но осталась сидеть в кресле. Она силилась хоть что-нибудь вспомнить из того вечера, когда Сергей попросил у нее номер телефона. Но в памяти осталось только величественное здание банка, снежинки на мостовой, прохожие… Лица человека, которому она оставила свой номер и с которым только что разговаривала, она не помнила.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru