Наталия Басовская
История Европы в лицах

Неизвестный художник. Агнесса Меранская. XIV в.

Папская тиара, которую архидьякон возложил на голову Иннокентия во время церемонии, была простым головным убором, покрытым золотом. Когда-то скромный символический венец теперь был украшен драгоценными камнями, а в центре светился громадный рубин. Все это папа уже получил и не отвергал, но вот на личные нужды, на разврат он богатства не расходовал. Не было еще того явления, которое получит название непотизм, – раздачи должностей своим родственникам, продажности. По-своему Иннокентий III служит идее мрачной, грозящей европейской цивилизации, как всякий клерикализм. По сути Иннокентий учредил инквизицию, хотя юридически ее оформили уже его преемники. Он делал это искренне, считая ересь чумой души.

Иннокетний III заявлял: «Мы верим, что волею Божьей возведены из ничтожества на этот престол, с которого будем творить истинный суд и над князьями, и даже над теми, кто выше их». А кто в средневековой Западной Европе выше князей? Конечно, прежде всего короли. С королями Иннокентий III с самого начала нахождения на папском престоле обращается как со своими подданными. Уже через год после начала своего понтификата, в 1199-м, Иннокентий начинает распоряжаться правителями Франции и Англии. Это были самые сильные в тот момент государства, и он стремился доказать, что он еще сильнее. У него не все получилось, но многое удалось.

В 1199 году Иннокентий III налагает на Францию девятимесячный интердикт – запрет проводить все основные церковные праздники, торжества и даже совершать таинства: крестить, отпевать, венчать. Жизнь замирает. Почему он это сделал? Ему не понравилось, как ведет себя французский король Филипп II – значительный правитель, получивший потом прозвание Август. Как сформулировал Иннокентий III, король не исполнял супружеский долг в отношении королевы Ингеборги Датской и позволил себе отправить ее вон, с глаз долой. По каким-то загадочным причинам он испытывал отвращение к супруге, которую когда-то так любил невестой. Скажем сразу, она провела 20 лет в заточении – и папе не удалось никак на это повлиять. А Филипп незаконно женился на Агнессе Меранской. Папа не дал ему необходимого в Средние века разрешения на развод. Иннокентий считал своим долгом и правом наводить порядок в семейном доме французского короля и ради этого травмировать всю Францию жестоким интердиктом. Позже он отменил его в результате сложных дипломатических переговоров.

Еще больше досталось английским правителям, особенно самому несчастному, наверное, из средневековых английских королей – Иоанну Безземельному, сыну Генриха II Плантагенета и Алиеноры Аквитанской. Он их поздний ребенок – невезучий, незадачливый, неумный. С таким папой, как Иннокентий III, ему совладать было, прямо скажем, невозможно. Их конфликт произошел позже, в 1208 году. Иннокентий III и Иоанн Безземельный не сошлись в вопросе о кандидатуре архиепископа Кентерберийского – главы английской церкви. В Англии уже был печальный опыт, когда архиепископ Кентерберийский при отце Иоанна Безземельного, Генрихе II, Фома Бекет, в 1170 году не сошелся во взглядах на политику с королем и был убит прямо в алтаре. Генриху II пришлось каяться, совершать всяческие политические действия, чтобы избежать интердикта и отлучения от церкви.

Прошло 38 лет, и в 1208 году папа Иннокентий III приказал английскому королю назначить архиепископом Стивена Лэнгтона, своего однокашника, человека, разделявшего его взгляды, ректора Парижского университета. Иоанн Безземельный позволил себе ужасающую дерзость: приказал не впускать Лэнгтона в Англию. Сегодня мы сказали бы: не дал визу на въезд. Это громадный скандал. Иоанн назвал другую кандидатуру – Джон де Грей.

Иннокентий не может отступить. Он наложил на Англию тот же самый интердикт. Но Иоанн, в отличие от очень осторожного Филиппа II, который, зная, что народ будет недоволен, сразу начал всякие маневры по поводу интердикта, повел себя неумно. Разъяренный упорством папы, он захватил церковные земли и начал собирать доходы церкви в королевскую казну.

В конце 1209 года Иннокентий отлучил короля Англии Иоанна Безземельного от церкви, а в 1212-м объявил низложенным от имени Бога. Ту политику, которую папа провозглашал теоретически, он теперь проводит практически в жизнь. Это создало для английского короля очень сложную ситуацию. А Иннокентий действовал в духе 12 пункта «Диктатуса Папы»: «Папа имеет право смещать светских государей».

Сразу оживились давнишние непримиримые политические и военные противники Англии – французы. Филипп II заявил, что готов помочь – высадиться в Англии и теоретически низложенного английского короля низложить реально. Возникла угроза французской интервенции. Папа был в этой ситуации дирижером европейского политического оркестра.

В конце концов Иоанн Безземельный перед лицом возможной французской интервенции вынужден был капитулировать. Он раскаялся, и в 1213 году с него было снято отлучение. Но этого папе показалось мало – через несколько месяцев, в октябре 1213-го, Иоанн признал себя вассалом Иннокентия III, принес ему вассальную клятву, согласно которой Англия сделалась леном, то есть вассальным владением, а сеньором над английским королем стал Иннокентий III. Это, конечно, потрясло Англию. К тому же это стоило денег. Как всякий вассал, Иоанн должен был платить своему сюзерену. Была установлена сумма – 1000 марок в год, очень много для королевской казны. Это была полная капитуляция светского правителя перед папой.

Напомним еще раз, что вассалами Иннокентия III стали также король Арагона и король Португалии. Он вмешивался в борьбу за трон венгерских королей, в династические и политические проблемы в Северной Европе.

В те же годы Иннокентий встретился с великим мыслителем Франциском Ассизским. Одно из направлений деятельности папы – поддерживать все чистое, благородное, святое в католической церкви. В 1209 или 1210 году к Иннокентию явился подлинный святой – Франциск Ассизский, со своими двенадцатью учениками. Он обратился к папе с просьбой поддержать идею создания ордена, восстанавливающего истинное христианство, подлинную чистоту вероучения.

Иннокентий III встретил Франциска неласково. Всякий человек, пришедший с собственными идеями, вызывал у него тревогу. У него самого были ясные представления о том, как все должно быть устроено. И вдруг кто-то хочет создать орден духовной чистоты! Его поразило и то, как выглядел Франциск, принявший аскезу, отрешившийся от всего земного. Это был нестриженый, неопрятный человек. Иннокентий сказал: «Слушай, тебе лучше пойти управлять свиньями, судя по тому, как ты выглядишь, и валяться среди свиней». Но он не понимал, что такое Франциск Ассизский, не понимал, что это подлинная святость. Тот пошел и вернулся через короткое время в еще более ужасном виде, сказав: «Ты повелел – я выполнил, я побыл среди свиней. А теперь и ты услышь мою просьбу». Вот оно, христианское смирение. Франциск ошеломил Иннокентия.

Папа был умен. Понимая, что об этом будут писать все современники, он сейчас же показал, что устыдился, сказал, что одобряет создание ордена, но, как настоящий политик, пока отложил утверждение устава. Иннокентий сознавал, что подобная чистота недостижима для реальной католической Церкви. И, как положено в бюрократической системе (а он был блестящим бюрократом), сказал: «Мы подумаем, отложим пока утверждение устава». Политик есть политик.

Теократические устремления Иннокентия, которые подготовили его предшественники и продолжат его преемники, привели к одному из самых знаменательных событий в западноевропейской истории – знаменитому Четвертому крестовому походу. Как Иннокентию с его позицией человека, который всех учит, точно знает, что правильно, куда следует идти и что делать, было не попытаться прославиться под знаменем Крестовых походов? Крестоносец – это звучало гордо!

Подготовку к Четвертому крестовому походу начали в 1199 году. Удивляюсь, что авторы, которые об этом пишут, мало обращают внимания на то, что это был год столетия падения Иерусалима в результате Первого крестового похода. Не отметить такое событие Иннокентий не мог. Иерусалим пал в 1099-м, 15 июля, в пятницу. Как считалось, в пятницу, в это же время, в 15 часов, совершилось распятие Иисуса Христа.

Иннокентий провозглашает очередной крестовый поход. Собираются крестоносные силы. Современники часто не понимают, что, в сущности, это движение уже обречено. Окончательный крах его произойдет именно во время Четвертого крестового похода.

Произошло нечто чудовищное. Знаменитый венецианский дож, правитель Венеции, лидер тогдашней торговли, финансовой деятельности, западноевропейского флота, Энрико Дандоло переориентировал крестоносцев. Они намеревались переправляться в Святые земли на венецианских кораблях, что им было обещано. Но Дандоло предложил плыть сначала в Константинополь. Константинополь был главным соперником Венеции в торговле. Но это христианский город! Иннокентий был, конечно, ошеломлен.

Большинство историков отмечают, что Иннокентий был искренне предан своим идеям. Он был убежден, что под эгидой пап западноевропейские люди будут гораздо счастливее, чем теперь. Можно представить, что с ним случилось, когда выяснилось, что крестоносцы договорились с Дандоло сначала высадиться на берегах Босфора и нанести удар Восточной Церкви. Внешне Иннокентий сразу отрекся от этого безобразия, от этого позора. Он наложил интердикт на Энрико Дандоло. Венецианский дож презрел этот интердикт, совершенно не обеспокоился. А у крестоносцев, конечно, появились алчные мысли. Они двинулись сначала в Далмацию, разграбили подвластный Венгрии христианский город Задар, в 1202 году начали грабить Константинополь, а в 1204-м он был взят окончательно. Никогда уже после апреля 1204 года город не был прежним. На его развалинах возникла так называемая Латинская империя, которая существовала, постепенно угасая, до 1261 года. Константинополь больше не был блистательным соперником Западной церкви, цветущим городом, золотым мостом между Востоком и Западом, которым он был со времен императора Константина. Четвертый крестовый поход подорвал авторитет крестоносного движения. Христиане уничтожили христианский центр Восточной Церкви.

Конная печать Раймунда VI Тулузского. XIII в.

Было в жизни Иннокентия III и еще одно позорное деяние. В 1212 году произошло то, что называют Крестовым походом детей. Чистое безумие! На Восток отправились дети. Считалось, что перед чистыми душами рухнут все мусульманские препоны. В одной из хроник говорится: «В том же году неисчислимое множество паломников, бедных людей обоего пола и детей из Тевтонии и других стран, побуждаемых тремя отроками двенадцатилетнего возраста, приняли знак креста в области Кёльна и говорили, что им было видение…». Все участники похода погибли. Только в конце этого безумного предприятия Иннокентий успел подправить свою репутацию. Часть детей, которые умирали от голода и болезней, попадали в плен к пиратам и оказывались проданы в рабство, Иннокентий успел остановить и вернуть в Европу. Как гибчайший политик, он старался приостановить, сгладить все, что было опасно для его репутации.

Вокруг Крестовых походов XIII века идут споры. Иннокентий III не был их главным вдохновителем. Многие современные авторы – думаю, небезосновательно – говорят, что, в сущности, это было проявление неблагополучия, страшного голода в тогдашней Европе. Один из хронистов пишет: «Голод доходил до того в отдельных областях, что матери поедали своих детей». Перенаселенность – проблема, которая требовала разрешения. И крестовые походы были ее следствием.

Еще одно его деяние, которое логично вытекает из всей жизни папы Иннокентия III, – организация в 1209–1229 годах крестовых походов против альбигойцев на юге Франции, в Лангедоке. Опять христиане против христиан… Последний оплот альбигойцев Монсегюр держался до 40-х годов XIII века, когда Иннокентия давно уже не было на свете.

Можно сказать, что французский Юг – особая страна, глубоко романизованная, более культурная с римского времени, чем Северная Франция. Еще римские авторы называли некоторые города Лангедока Афинами Галлии. Там было велико римское наследие. Сказывалось и арабское культурное влияние. Лангедок (центр – Тулуза, теперь это Тулузское графство) даже говорит на особом языке – ланг д’ок, а северный диалект во Франции называют ланг д’ойль. Это два языка, говорящие «ойль» и «ок», то есть использующие разные окончания. А когда есть отдельный язык, есть и особая культура. Ланг д’ок – это поэзия трубадуров, которые всегда не совсем в ладах с догматами Церкви. В этой культуре слишком много, как мы сегодня скажем, секса. Это любовь, и любовь отнюдь не всегда чисто духовная. А еще южная часть Франции – это разбогатевшие независимые города. Важно, что именно в Лангедоке было максимальное количество городов-коммун, которые в борьбе с королевской властью добились реального внутреннего самоуправления. Там были консулы (римское название), собрания, советы, ополчение. Они стали вести себя как государство в государстве, к тому же более богатое, чем северяне. И одной из форм противоречий Севера и Юга было расхождение на почве религиозной.

Южане возмущались недостаточно чистыми нравами северян и служителей ортодоксальной церкви. Например, есть поэма XIII века о разврате церковников (она написана на юге): «Все пропало и смешалось, когда наедут кардиналы, всегда алчные, ищущие добычи. Они приносят с собой симонию (торговлю должностями), показывая пример нечестивой жизни, как бы неразумные, без веры, без религии, они продают Бога и его Матерь». А в хронике конца XII века говорилось: «Монахи покидают свое прежнее платье и ходят по улицам одетыми по новой моде. Мясо они едят, когда хотят. Епископы же требуют от приходов большие взятки, а места продают тоже за взятки». Это то, что людей возмущает, задевает их сердце, душу, совесть в любые времена.

И вот в Лангедоке, вольнолюбивом, практически свободном, сосредоточилось недовольство снижением нравственного градуса и чистоты. Небольшой город Альби сделался центром нонконформизма, как мы скажем сегодня. Название «альбигойцы» получили те, кто предлагал реформировать Церковь. Это предшественники Реформации, те, кто говорил, что надо вернуться к христианской чистоте. Потом альбигойцами стали называть и других еретиков.

Почему Иннокентий организует борьбу с ними, хотя они выступают за чистоту веры? Потому что у них все громче звучит такая мысль: Церковь учит нас, что наша земная жизнь есть воплощение Божьего промысла, – не может быть, всеблагой Бог не мог создать столь ужасный мир. Это козни Люцифера. Борьба светлого и темного начал продолжается, и Люцифер строит свои козни. Но это же страшно! Получается, церковь как бы не видит козней дьявола и обманывает людей. Вот почему Иннокентий не мог не принять участия в подготовке борьбы против альбигойцев.

Он объявил, что те, кто захочет идти воевать против гнезда ереси на юг Франции, – крестоносцы. А статус крестоносца – это защита твоего имущества, освобождение от налогов, это красиво, благородно. И северофранцузские рыцари стали с удовольствием готовиться к крестовому походу.

Прославился покровитель катаров, граф Тулузский Раймунд VI. Он попробовал покаяться и этим остановить движение крестоносцев – не получилось. Они двинулись на юг, самым страшным образом разграбили богатейшие южнофранцузские города. Начали с Безансона и потом сами сожалели, что сожгли его дотла. Они уничтожили собственную добычу! Поэтому при разграблении Каркассона они уже были более аккуратны и договорились, что не будут полностью изничтожать город, если кто-то сдастся. Деяние духовное не было лишено материального начала. Иннокентий вдохновил этот поход, но не дожил до его завершения, до победы.

Вершиной его жизни был знаменитый Четвертый Латеранский собор, состоявшийся в 1215 году. 500 епископов, 800 аббатов, патриархи Иерусалимский и Константинопольский. Принято 70 канонов – постановлений о борьбе с еретиками. Это, в общем-то, парад мракобесия, который очень поддержал развитие в Западной Европе печально знаменитой инквизиции.

Кстати, именно Иннокентий III придумал гетто. Лично его заслуга состоит в том, что он предложил евреям, то есть сторонникам иной веры, иудеям, жить в специальных районах, отличаться от остальных.

Был ли он счастлив? Ведь он многого достиг, перед ним каялись короли, он вмешивался в их семейную жизнь, громил еретиков, вдохновил крестовый поход…

Однако его конец был ужасен. Он умер своей смертью в Перудже 16 июля 1216 года, в одной из деловых поездок. Проповедник Яков Витрийский описывает, что он увидел: «Я отправился в город Перуджу, в котором нашел папу Иннокентия мертвым, но еще не погребенным. Какие-то люди ночью растащили воровским образом драгоценные одеяния, в которых его надлежало похоронить. Тело же его, почти нагое и уже начинавшее испускать запах тления, они оставили лежать в церкви. Я все же вошел в храм и собственными глазами увидел, насколько коротка и тщетна обманчивая слава мира сего».

Не один Иннокентий III после смерти подвергся подобному надругательству. Это была тенденция. Может быть, простой грабеж. Но не исключено также, что так выражался протест, реализовалось стремление людей сказать тому, кто поднялся значительно выше их: ты вообразил себя правителем мира – и вот ты лежишь мертвый и нагой.

Франциск Ассизский
Проповедник добра и мира

В светской литературе Франциска Ассизского сухо называют «итальянский религиозный деятель конца XII – начала XIII века, основатель Ордена францисканцев». В церковной традиции он – «носитель братского призыва ко всем людям доброй воли». А ведь проповедь добра и мира действительно близка людям всех эпох, всех рас и конфессий. Академик Д. С. Лихачев размышлял о типологическом соответствии Франциска Ассизского и русского святого Сергия Радонежского (статью об этом можно найти в № 1 журнала «Наука и религия» за 1992 год).

Вообще, Франциск Ассизский – самый популярный неправославный святой в восточной части христианской церкви. Его образ вдохновлял В. В. Вересаева, М. А. Волошина, А. А. Блока, Б. Л. Пастернака, В. И. Иванова. Религиозный философ П. А. Флоренский писал: «Образы Франциска Ассизского, Серафима Саровского или Амвросия Оптинского достаточно намекают, что такое человек высшего типа, что такое “Ангел во плоти”».

Франциску посвящена многочисленная научная литература. Очень интересна книга русского медиевиста В. И. Герье «Франциск. Апостол нищеты и любви» (она написана в 1908 году и неоднократно переиздавалась). Много работ посвятил Франциску, комментировал приписываемые ему труды и его жития историк В. Л. Задворный. Стоит обратить внимание и на сборник «Подвижники: Избранные жизнеописания и труды», изданный в Самаре в 1998 году, и на статью К. Г. Исупова «Франциск из Ассизи в памяти русской литературно-философской культуры» в журнале «Вопросы литературы» (№ 6 2006 года).

Джотто. Франциск Ассизский отказывается от имущества. Фреска в церкви Сан-Франческо в Ассизи. 1295 г.

Историкам доступен богатейший материал. Есть биографический труд, приписываемый самому святому, – «Цветочки Франциска Ассизского». Да и жития Франциска начали писать еще при его жизни. Его личность была необыкновенной для эпохи Средневековья. Хотя он и стал основателем одного из духовно-рыцарских орденов, сам он никогда ни с кем не боролся (разве что с самим собой, считая себя великим грешником) и никакого насилия не признавал. Он просто жил и мыслил – но так, что много веков человечество не может этого забыть.

Годы жизни Франциска – 1181 (или 1182) – 1226. Зенит западноевропейского Средневековья. Уже складывались основы национальных государств во Франции и Англии. Времена Людовика VIII и Людовика IX Святого во Франции и Эдуарда I в Англии. Разгар крестовых походов и начало кризиса крестоносного движения.

В Италии в этот период единого государства еще не было. Там сложилась система разобщенных городов-государств, маленьких, но самостоятельных. Очень сильна была папская власть, причем не только на Апеннинском полуострове, но и за его пределами. Иннокентий III, с которым Франциск лично встречался, – это символ пика папской власти в Западной Европе.

В самом центре Апеннинского полуострова есть гористая область Умбрия. Она находится примерно на одинаковом, большом для Италии, расстоянии от Флоренции и от Рима. Город Ассизи не самый крупный в Умбрии (меньше Перуджи), но заметный.

Там в семье зажиточного купца, торговца сукном Пьетро Бернардоне родился сын Франциск. Отец происходил, видимо, из крестьян, был человеком грубоватым и жадным. Мать, Пика, происходила из французского Прованса, вроде бы из знатного рода.

Когда мальчик появился на свет, отец был в отъезде, на юге Франции, по торговым делам. Мать назвала младенца Иоанн, или Джованни на итальянский лад. Когда муж вернулся, он заявил, что имя ему не нравится. «Иоанн Креститель, – припомнил он, – это тот, который был одет в шкуру верблюда? Нет, я хочу, чтобы мой сын был элегантным французом». И дал ребенку имя Франциск, созвучное слову francese – «француз». То есть имя звучало в то же время и как прозвище.

Отец представлял себе сына энергичным и жизнерадостным – на французский лад. И сначала казалось, что мальчик растет именно таким. У Франциска рано обнаружились несомненные лидерские качества. Друзья, с которыми он проводил много времени, называли его Царь Пиров.

До 14 лет он прилежно учился в школе. Затем отец счел, что образования ему достаточно. В Средние века 14-летний юноша считался взрослым. Рыцарь в этом возрасте уже воевал, а купец – торговал. Но Франциск избрал для себя не торговое, а как раз военное поприще. Может быть, на него повлияла героическая рыцарская поэзия, такая как, например, «Песнь о Роланде».

В 1197 году умер император Священной Римской империи Генрих VI из династии Штауфенов, сын Фридриха I Барбароссы. Как и его предшественники, он стремился подчинить себе итальянские земли. Но чем жестче была рука германского императора, тем отчаяннее боролись за независимость итальянские города.

Едва Генрих VI скончался, в Италии началась очередная смута. В Ассизи поднялось восстание против местного сеньора – герцога Сполетанского, который был вассалом германского императора. В ходе восстания позиции дворян и простолюдинов – ремесленников и купцов – разошлись. Дворяне Ассизи обратились к более крупной Перудже за помощью против собственного простого люда.

Между Ассизи и Перуджей началась война. Юный Франциск принял в ней участие. Войско Ассизи было разбито. Франциск оказался в плену. Он жил в Перудже с 1199-го по 1202-й годы.

Известен характерный эпизод. Возникло подозрение, что один из пленных – предатель, из-за которого был захвачен отступавший отряд. Никто не разговаривал с этим человеком, хотя не было никаких доказательств его вины. А Франциск за него заступился. Он всегда был на стороне обиженного.

В плену Франциск много общался с рыцарями. Наверное, они окончательно убедили его, что его призвание – война. Поэтому, вернувшись, он недолго пробыл дома. В это время некий рыцарь, известный в тех краях кондотьер – предводитель наемной дружины – граф Вальтер Бриенский, набирал отряд, чтобы отправиться воевать в Апулию. Франциск Бернардоне к нему присоединился. Но с половины пути возвратился домой и полностью изменил свою жизнь.

Трудно объяснить, что случилось с веселым, общительным, в целом благополучным юношей, увлеченным идеями рыцарства, что превратило его в страстно верующего подвижника. По легенде, ему приснился вещий сон. Сначала он увидел оружие и счел это знаком того, что правильно сделал, пойдя на войну. Но потом раздался голос, который сказал: «Ты неверно понял, это не то сражение! Есть другие, более высокие битвы». Так или иначе, произошло то, что на латыни принято называть illuminatio – озарение. В Средние века это было хотя и не массовым, но известным явлением.

Дома 20-летний Франциск пребывал в глубочайшей задумчивости. Товарищи спрашивали его, что случилось, подозревали, что он заболел (а он и правда после плена долго страдал сильным кашлем) или влюблен. На вопрос о том, не собирается ли он жениться, Франциск, улыбнувшись, радостно ответил: «Да, верно! Я задумал взять невесту более благородную, богатую и красивую, чем вы когда-либо видели». Сегодня мы знаем, что он имел в виду Нищету. Он решил отдаться ей, чтобы обогатить свой дух.

В Ассизи, в храме, посвященном Франциску, есть изумительная фреска Джотто, на которой изображен момент обручения с Бедностью. Молодую красивую женщину с исхудавшим измученным лицом, в разорванном платье, все отвергают: на нее лает собака, мальчишка замахнулся палкой, другие бросают камни – и только Франциск протягивает ей руку, а Христос благословляет их с небес.

Умбрия. Гора Ветторе

В душе Франциска совершился переворот. Внешне его жизнь оставалась прежней. Отец давал ему поручения, связанные с торговлей, и он их выполнял. Но однажды, вернувшись из очередной поездки, он объявил, что отказывается от всего. И ушел из родительского дома. Отец понятия не имел, где поселился Франциск. Знала мать – и отправляла старого слугу отнести еду в пещеру, где ночевал ее сын. Юноша постепенно удалялся от обычной человеческой жизни.

Отец, не понимая, что происходит, пробовал устраивать скандалы, даже подал на сына в суд, потому что тот раздал деньги, вырученные от продажи ткани. Разбирательство происходило у ассизского епископа Гвидоне, который был на стороне Франциска и потом до конца жизни оставался ему опорой.

Выслушав обвинения, Франциск ответил, что прежде считал этого человека своим отцом. Но теперь понял, что это не так. «Отец наш, – сказал он, – на небесах». А Пьетро пусть возьмет не только деньги, которые так его беспокоят, пусть берет и одежду, которую он покупал, оплачивал, – вот она. С этими словами Франциск разделся и сложил одежду перед епископом. Гвидоне, растроганный, прикрыл его своим плащом.

Новая жизнь, которую выбрал Франциск, была полна трагизма. Он считал себя грешником и всю жизнь вымаливал у Бога прощение. Мучительно трудно было заставить себя просить подаяние. А он решил жить только милостыней и молитвой.

Франциск побывал в Риме, совершил паломничество к гробнице Святого Петра. И потом осуждал себя за действие, которое счел проявлением гордыни. Его рассердило, что у могилы Святого Петра мало подаяния, и он бросил горсть тех монет, что подали ему самому, в окошко под алтарем. Когда же осознал, что это грех, решил себя наказать. Выйдя из собора, он выбрал самого страшного, в лохмотьях, нищего и попросил поменяться с ним одеждой. Было невыносимо натягивать на себя грязное тряпье, но он, вчерашний «блестящий юноша», это сделал.

Шаг за шагом Франциск заставлял себя поступать так, чтобы приближаться к чистоте жизни духовной, возвышающейся над всем земным. Поскольку родной отец, встречая его на улицах Ассизи, начинал кричать и браниться, он избрал себе другого земного, названого отца – из числа нищих. Ведь глубоко верующему человеку нельзя жить без отцовского благословения.

Однажды, встретив прокаженного, Франциск сначала шатнулся от него – и опять сурово себя осудил, заставил себя поцеловать больного, прикоснуться к его руке. На окраине Ассизи был лепрозорий «Сан Сальваторе», и Франциск отныне постоянно приходил туда, чтобы перевязывать раны несчастных.

Надо сказать, что Церковь призывала верующих поддерживать прокаженных, оказывать им помощь и даже создала специальный Орден Святого Лазаря, но очень мало кто был способен откликнуться на призыв. Известны лишь отдельные подобные факты. Так, папа Григорий Великий написал историю монаха Мартирия, который встретился с прокаженным, не способным дальше идти, поднял его, донес до его убежища, после чего больной на его глазах принял образ Иисуса Христа, благословил праведника и снова вознесся на небо. Подобные эпизоды есть также в житиях святого Юлиана Милостивого, святого папы Льва IX и некоторых других. Из проповедей Франциск знал, что встречаются люди, способные подняться до такой духовной высоты. И стремился это сделать.

Одно из его важных деяний – он занялся, можно сказать, восстановлением архитектурных памятников. Увидев, в каком ужасном состоянии находится небольшая церковь Святого Дамиана в Ассизи, Франциск начал сам таскать камни, чтобы привести здание в порядок. Конечно, нашлись люди, которые к нему присоединились, и храм был спасен.

Следующей стала часовня Девы Марии Ангельской, которая называется по-итальянски Порционкула – «маленькая порция, небольшой участок». Она сделалась главным местом его обитания. Точнее – возле нее он поставил свой шалаш. Со временем вся Италия знала, что именно там живет святой Франциск. Святым его стали называть при жизни.

Франциск был против мрачного отшельничества. Он считал, что необходимо идти к людям и рассказывать им об истинной вере и доброте. По его словам, жалость и сострадание надо нести с радостью и весельем. И разумеется, нельзя иметь никакой собственности. Он утверждал: «Если бы у нас была собственность, нам было бы нужно оружие для нашей защиты, ибо в ней источник раздоров и тяжб, и она обычно препятствует любви к Богу и к ближнему. Вот почему мы не желаем иметь собственность». Это убеждение принципиально отличало учение Франциска от идеологии официальной церкви и духовно-рыцарских орденов, возникших в результате крестовых походов.

К Франциску начали приходить люди, в том числе и состоятельные, жертвовавшие все свое имущество бедным. Вот как описывается отношение к нему в одном из житий, созданных при его жизни: «Прибегают мужчины, прибегают женщины, торопятся клирики, стремятся верующие с целью увидеть и услышать Божьего святого. И в самом деле, с тех пор как явился святой Франциск и заговорил, небо, казалось, изливало на землю новый свет».

Стефано ди Джованни Сассетта. Обручение Святого Франциска с Госпожой Бедностью. Икона. XV в.

Он был еще очень молодым человеком. Но вокруг него уже создалась община. В 1209 или 1210 году он вместе с 12 учениками отправился к римскому папе, чтобы просить его утвердить создание нового духовного ордена и его устав. Перед началом путешествия Франциск сказал: «Я не буду предводительствовать этой группой, давайте изберем, кто будет первым». Он понимал, что стать во главе 12 учеников – подражание Христу, а значит, гордыня. И главой отряда избрали некоего Бернарда.