bannerbannerbanner
Фееричная Франция

Наталия Басовская
Фееричная Франция

Полная версия

Готфрид Бульонский
Защитник гроба господня

Слово «Бульонский» для русского уха звучит занятно. Но носитель этого имени – фигура вполне серьезная. Герцог Нижней Лотарингии. Бульонский – по названию родового замка Bouillon. Дата рождения предполагаемая – 1060, дата смерти определенная – 1100 год. Точная причина смерти неизвестна.

Один из предводителей Первого крестового похода 1096–1099 годов. Главный ли он в этом походе? Споры бесконечны. Точно одно – при нем шло 20-тысячное войско, собранное в Лотарингии. И доподлинно известно, что в Иерусалиме, куда крестоносцы все-таки дошли, где они на время победили мусульман, Готфрид приобрел необычайный титул – Защитник Гроба Господня.

Но вернемся к началу. Что же такое Лотарингия? Это вечное яблоко раздора между Францией и Германией, образовавшееся в IX веке, когда 11 августа 843 года три внука Карла Великого – сыновья короля франков Людовика Благочестивого Лотарь I, Карл II Лысый и Людовик II Немецкий заключили Верденский договор – соглашение о разделе империи.

Западно-франкское королевство получил Карл Лысый. Восточно-франкское – будущую Германию – Людовик Немецкий. А между этими владениями оставили воображаемый (а потом и реальный) коридор, часть Северной Италии, завоеванную Карлом Великим, и земли по течению Рейна. Промежуток между будущими Францией и Германией. Так и образовалось это яблоко раздора – Лотарингия, которая досталась старшему брату по имени Лотарь.

Королевство Лотаря было, конечно, нежизнеспособно. Позже, в середине Х века, Нижняя Лотарингия отделилась от Верхней. Сегодня эта долина реки Мааса частично в Бельгии, частично во Франции, Германии, Люксембурге.

Готфрид из рода графов Булони, которые утверждали, что восходят прямо к Каролингам. По крайней мере, его мать Ида, безусловно, была из потомков Карла Великого. Ее брат – герцог Нижнелотарингский Готфрид. Он передал любимому племяннику свой титул.

Отец – Евстафий II – верный друг и приверженец Генриха IV, германского императора, вступившего в непримиримую борьбу с отчаянным, харизматичным Папой Григорием VII. Известен эпизод трехдневного покаяния императора перед Папой в городе Каноссе в 1077 году.

Евстафий, который был на стороне императора, оказался враждебен Папе Римскому. Есть версия, что личный энтузиазм Готфрида в отношении участия в Первом крестовом походе отчасти связан с желанием искупить отцовский грех противостояния самому Папе.

Когда Готфрид сделался знаменит как Защитник Гроба Господня, молва приписала ему задним числом необычное происхождение. Будто бы происходил он от некоего рыцаря-Лебедя, – это персонаж лотарингских саг, символ рыцарства. И мать якобы предсказала будущее этого ребенка.

Графы Булони были обеспеченнее многих других: Нижняя Лотарингия в те патриархальные времена побогаче многих других областей.

Избрание Готфрида Хранителем Гроба Господня. XII в.


Однако в положении Готфрида есть один минус. Большую часть своих земель он получил от благодарного императора Генриха IV в качестве бенефиция. Была такая форма земельного владения, возникшая в Западной Европе в VIII веке. Это земля, даваемая сеньором вассалу при выполнении определенных условий. Прежде всего, военная служба, клятва верности. Доходы с этой земли бенефициарий (то есть тот, кому она дана) получает полностью. Но он владеет ею только на протяжении жизни. Бенефиций не наследуется. Наследственным позже станет феод.

Так что основная часть земель Готфрида— бенефиций. И это толкает исследователей, склонных толковать Крестовые походы грубо материалистически, утверждать, что главным было получение земель на Востоке, а вовсе не религиозная идея.

Наверное, определенная доля истины в подобных рассуждениях есть. Людям свойственно думать о потомках. Кстати, братья Готфрида – старший, граф Евстафий Булонский, и младший, Будуэн, вообще не имевший владений, тоже очень энергично проявили себя в Крестовом походе.

XI век – это рубеж раннего и зрелого Средневековья. В Крестовых походах как в капле воды отражается существо эпохи со всеми ее противоречиями.

Официально было восемь Крестовых походов, между 1096 и 1270 годами. В 1270, при подготовке восьмого похода, умер французский король Людовик IX Святой, его совершенно правильно называют «последний крестоносец». Движение иссякло.

Что стало поводом для походов? В 70-х годах XI века в результате нескольких акций турки-сельджуки отвоевали у слабеющей Византии Иерусалим, связанный со всеми христианскими преданиями. Это город, где должна находиться Голгофа, где был распят Христос, где он прошел свой Крестный путь с терновым венцом на голове и где был христианский храм, называвшийся храмом Гроба Господня. Хотя гроба как раз у Христа не было. В храме и по сей день находится камень, на котором омыли его тело, прежде чем совершить захоронение в пещере, по законам того времени и приперев вход в пещеру тяжелым камнем. То есть Иерусалим – это святыня святынь. Это камни, по которым ступали ноги Христа, апостолов, место, где все начиналось.

Турки захватили город, построили мечети и поместили там свои мусульманские святыни. А религиозные чувства были в эту эпоху очень сильны в Западной Европе.

В ноябре 1095 года в южнофранцузском городе Клермоне Папа Урбан II, человек значительный, сильный, умный, хитрый политик, созвал Собор. После девяти дней работы, в течение которых разрабатывались реформы по очищению церкви, было объявлено, что Папа выступит с речью за городской стеной.

В том, что он решил выступить не в церкви, было что-то необычное. Стали сооружать помост. Стук топоров, визг пил, всеобщее волнение… 26 ноября 1095 года Папа, в роскошной тиаре, во главе торжественной процессии вышел из городских ворот на поле, возбуждение многотысячной толпы достигло очень высокого уровня.

Сохранились несколько описаний папской речи. Одно из надежных оставил хронист Роберт Реймский, который, видимо, присутствовал там лично.

Папа говорил перед огромной толпой. После каждой фразы делал большую паузу, чтобы те, кто его услышал, пересказывали другим. А те – следующим. Так что каждый фрагмент повторялся по многу раз. Поэтому речь запомнилась, и текст ее нам известен.

Сначала Папа описал страдания христиан на востоке. Раздался общий плач. Вообще человек Средневековья бурно проявлял свои чувства. В нем была свойственная ранним цивилизациям детскость и простота.

Затем Урбан II сказал рыдающей толпе: «Земля, которую вы населяете (а это юг Франции), сжата отовсюду морем и горами. Поэтому она сделалась тесной при вашей многочисленности. Богатствами же она не обильна и едва прокармливает тех, кто ее обрабатывает. Отсюда происходит то, что вы друг друга кусаете и попрекаете, аки псы, ведете войны, наносите раны. Пусть же теперь прекратится ваша ненависть, смолкнет вражда, стихнут войны и задремлют междоусобия. Идите ко Гробу Святому. И Святая Церковь не оставит своим попечением ваших близких… Освободите святую землю из рук язычников и подчините ее себе».

Не забыл Урбан II сказать и о материальной стороне дела. Вдруг нечто такое практическое звучит в его высокодуховной речи: «Земля та течет молоком и медом. Иерусалим – пуп земли, плодороднейший, второй рай. Он просит, ждет освобождения. Кто здесь горестен и беден – там будет радостен и богат!»

Слова Папы прозвучали очень вовремя. Это было тяжелое время после Великого переселения народов. В Западной Европе перед первым Крестовым походом случились так называемые «семь тощих лет». Неурожай, страшный голод. А раз голод – значит эпидемии, вымирают целые деревни. Призывы Папы упали на подходящую почву. Люди готовы были бежать от своих бед. Туда, куда указал Папа.

Урбан II призвал начать поход 15 августа, в день Вознесения Богородицы. Но крестьяне не вытерпели, пошли раньше – и не дождались огромного урожая 1096 года.

Начало Крестовых походов было просто ужасно. Крестьяне не знали толком, куда идут. Ничего не знали о расстоянии, о географии. Завидев какой-нибудь немецкий город, увидев шпиль собора, спрашивали: «Это не Иерусалим?»

Поначалу выражения «крестовые походы» не было. Говорили «путь к Храму». Паломничество. Так называли это современники. А название «крестовые походы» возникло потом, потому что участники этого движения нашивали на одежду кресты. Самые фанатичные могли даже в религиозном порыве выжечь или вырезать крест на своем теле.

Духовная составляющая была очень важна. В рационально мыслящем XVIII столетии просветители назвали Крестовые походы «странным памятником человеческой глупости», «кровавым безумием». Безусловно, нужен элемент безумия, чтобы отправиться вот так, совершенно не понимая куда. Крайние скептики со второй половины XIX века вообще заявляют: «Да они просто грабили по дороге!» Грабили. Еще как грабили. Совершали всяческие жестокости? Безусловно. Где же их религиозность? Ну, жестокость против «неверных» казалась участникам этого движения вполне оправданной.


Готфрид во главе войска. XII в.


Это страшное воинство, разграбив по дороге Венгрию, появилось в Константинополе. Пришли к императору Алексею II Комнину и потребовали: «Переправляй нас в Иерусалим, мы защитим, спасем, освободим земли!». Он увидел, что это такое, и поспешно отправил паломников в Малую Азию.

Там десятки тысяч людей, не дойдя до Иерусалима, безоружные, считавшие, что стены его падут, когда появятся правоверные, были практически полностью истреблены турками-сельджуками.

А что же рыцари? Элита тоже испытывала большие трудности. В Западной Европе возник принцип майората. Все богатство, недвижимость в рыцарской семье достаются по наследству от отца только старшему сыну. В итоге младшие и средние сыновья становятся бичом Европы. В кого они превращаются?

 

Ни один из них не пойдет пахать. Это обученные во- оруженные люди. И они естественным образом превращаются в разбойников.

Западную Европу настигает такой кошмар, как рыцарский разбой. Дороги непроходимы. Рыцарские шайки грабят, захватывают людей в плен, требуют выкуп. Знакомое явление, увы, не оставшееся в Средних веках.

Христианская церковь, призванная умиротворять паству, обеспечивать душевное спокойствие, ощущает свою ответственность за то, что творится. А умиротворить ее не так просто. К тому же в 1054 году произошло разделение церквей на Западную и Восточную, в будущем католическую и православную. Никто не думал, что это надолго. Все были убеждены, что это временные догматические расхождения, которые будут скоро преодолены. А каждая из ветвей надеялась, что объединит всех именно она, объединение произойдет под ее крылом.

И поэтому замысел грандиозного мероприятия был логичен.

Крестовый поход – это смесь духовных идей, политических амбиций и страстей, материальных интересов. Религиозное начало нельзя приуменьшать. Для человека Средневековья церковь была почти единственным центром духовной культуры: живопись, витражи, музыка, даже церковный театр. Там – знание. Конечно, она очень влиятельна. И страшные сцены мучений в аду на стенах соборов…

Готфрид Бульонский отправился в Крестовый поход в возрасте 36 лет. Поэтому странно, что многие хронисты называют его «юным». Для Средних веков это даже не молодость. Видимо, его отличала какая-то пылкость и горячность натуры, умение и желание воевать, а также привлекательная внешность. Все это для рыцаря той эпохи было совершенно обязательным. И, конечно, то, что он снарядил отряд из 20 тысяч человек.

Конных рыцарей в отряде была примерно треть, остальные – пешее войско. Но все равно затрачены огромные деньги. Один только рыцарский конь стоил невероятно дорого. Он был специально обучен мчаться на врага, даже кусать его. Рыцаря в полном вооружении называют «танк Средневековья». Он несется на врага, держит наперевес тяжелое копье. Его задача – обязательно сбить противника с коня, потом уже любым оружием добивать на земле. Это очень сложное и дорогостоящее войско.

Готфрид первым подготовился к походу и единственный уложился в тот срок, который определил Папа Римский. Чтобы снарядить отряд, он продал, причем быстро и потому не очень выгодно, родовой замок.

Свое 20-тысячное лотарингское войско Готфрид повел пешим путем, тем же, которым шли крестьяне, – через Венгрию, Болгарию, Фракию, в Византию, в Константинополь.

Появившись на берегу бухты Золотой Рог, Готфрид запросил, чтобы Алексей II Комнин обеспечил передвижение войска в Малую Азию. Император, наверное, испытывал сложные чувства. Вдруг произойдет то же, что с крестьянским воинством? Но нет, рыцари вели себя иначе. Он сразу откликнулся на просьбу обеспечить их провиантом, но вступил с Готфридом в бесконечные переговоры: требовал, чтобы Готфрид поклялся, – а для рыцаря это очень серьезно в эту эпоху, – поклялся, что все земли, какие будут завоеваны на Востоке, он примет как вассал византийского императора.

Готфрид категорически отказался от вассальной клятвы, сказав, что он служит только Богу.

Но его взяли измором. Император византийский прекратил снабжение войска и не переправлял его через пролив. Возникла угроза бунта, голода, мора. Готфриду пришлось сдаться, как, впрочем, и остальным предводителям Крестового похода.

Он вел людей не один. Такими же видными фигурами были еще два человека. Первый – граф Раймонд Тулузский. Ему было уже за 60, хотя он и держался очень бодро. Он был очень знатен и богат. При этом страшно жаден. Не тратился, как Готфрид. Имел опыт борьбы с мусульманами, с арабами. Будучи алчным, отличаясь дурным нравом, со временем перессорился со всеми соратниками. И признавать его абсолютное лидерство мало кто был склонен.

Второй, самый заметный, – Боэмунд Тарентский, родом из Тарента, маленького княжества на юге Италии. Ему примерно 40 лет, он сын знаменитого нормандского вождя Роберта Гвискара, того, что завоевал Южную Италию и Сицилию и создал там королевство.

Боэмунд Тарентский вел за собой викингов. Среди них был легендарный Танкред, который во всех источниках представлен как идеал рыцарственности: в нем сочетаются физическая сила, бесстрашие, несклонность к политиканству.

Кроме того, в войске присутствовал папский легат Адемар де Пюи, епископ, которого Урбан II назначил духовным главой первого Крестового похода.

Так что нельзя утверждать, будто Готфрид Бульонский был единственным, кто мог со временем занять главенствующее место среди крестоносцев.

Готфрид все-таки дал византийскому императору вассальную клятву – и его первым переправили в Азию.

Важнейшее сражение первого Крестового похода происходит у стен Никеи, которая 20 лет назад отвоевана у Византии турками-сельджуками. Готфрид впереди. Но, судя по данным хронистов, среди рыцарей не выделяется.

Победа далась тяжело. Пало две тысячи крестоносцев, это очень много. Но впереди еще более тяжелые испытания у стен Антиохии. Тяжелейшая осада, болезни, стычки. Готфрид получил тяжелую рану.

Больше всех отличился Боэмунд Тарентский. Как предводитель он более заметен.



Готфрид и византийский император. Гравюра XIX в.


Дальше – еще страшнее. Те, кто захватил Антиохию, сами оказываются в осаде. Подошли сельджуки, сильная армия Кирбоги Мосульского.

Пошла молва, что дело плохо. При осаде рыцари понесли страшный урон. Находится некий священник, который говорит: «Мне было видение, что в одной из христианских церквей Антиохии зарыто чудесное копье». То ли это копье, которым римский легионер проткнул тело распятого Христа, то ли то, которое почему-то было символом духовной силы самого Христа. В общем, веря в эти сказки, крестоносцы начинают искать. Если найдут – победа гарантирована, нет – плохо дело.

Копье, которое они в итоге нашли, было явно мусульманским, судя по форме, римским оно быть не могло. Но для рыцарей это не важно. Не догадываются они и о том, что священника, у которого «было видение», вероятно, подослал граф Тулузский, чувствуя, что Боэмунд его опережает. Ведь стоит вопрос, кто будет править Антиохией после гипотетической победы.

Найдя копье, воодушевленные крестоносцы одержали победу. Причем превзойти Боэмунда Тарентского все-таки никому не удалось. Он становится первым в княжестве Антиохийском.

Распри среди единоверцев были непозволительны. Они, конечно, случались, но до смертоубийства не доходило.

Готфрид Бульонский двинулся дальше. Пошел на Иерусалим. Описания того, как крестоносцы появились под стенами Иерусалима, производят сильное впечатление. Устроили крестный ход вокруг стен города. Надеялись, что стены рухнут. Нет, не рухнули.

Готфрид Бульонский был не только верующим, но и реалистом. Именно по его инициативе, по его приказу и, наверное, на его средства была изготовлена деревянная башня, которая прикрывала штурмующих, подобно римской боевой технике. Это не буквально римское стенобитное орудие, но нечто подобное. Такое приспособление позволило подойти вплотную к стене в той части, где Готфрид возглавлял штурм, на северо-востоке. Он выделился из всех вождей. И буквально первым или среди самых первых ворвался в Иерусалим.

Штурм произошел 15 июля 1099 года. Считается, что это произошло в день и час смерти Спасителя. То есть без религиозной подоплеки там ничего не происходило.

Потом последовали два дня абсолютного истребления. Страшнейшая резня! Даже в Средние века не всегда, не во всяком захваченном городе устраивалась такая бойня. Убийство мусульман, иудеев, вообще всех нехристиан, считалось делом благим. Очень немногие были проданы в рабство.

А ведь подойдя к Иерусалиму, крестоносцы все хором рыдали. И есть множество живописных полотен XVIII, XIX веков, где трогательно изображено, как при виде священных стен они все пали на колени, полные возвышенных чувств. И они же двое суток заливают реками крови этот великий город.

По легенде, Готфрид лично в этом не участвовал. Оставив оружие, пошел в храм. Но именно таким его и следовало изобразить – истинным Защитником Гроба Господня.

Кто будет править городом? Ходили разговоры о том, что нужен единый правитель. Церковники хотели, чтобы высшим правителем стал глава церкви – Папа, наместник Бога на земле. А низшим чинам никакие правители особенно не симпатичны. И в этих борениях умов на первом месте твердо оказывается Готфрид Бульонский.

Создана коллегия из десяти человек – Совет уважаемых. Они опросили всех, как трогательно подчеркивают источники, даже домашних слуг, каков Готфрид в повседневности. И, придя к выводу, что очень хорош, избрали его. Но он сразу сказал: «В городе, где Иисус носил терновый венец, я никакого венца на свою голову не надену». И принял титул не короля, не царя, а Защитника Гроба Господня. Красиво.

Но судьба не дала ему долгой жизни. Вполне может быть, что он был убит, но доказать ничего невозможно. Готфрид был избран в 1099 году, а умер в 1100. Один год пробыл в статусе Защитника.

Перед смертью успел распорядиться, оставил титул младшему брату. А тот принял корону и стал первым главой Иерусалимского королевства. Оно просуществовало не очень долго, формально до 1291 года.

А сам Готфрид был похоронен в храме Гроба Господня, у входа. В XIX веке могила была разрушена. Но все равно он, как и предполагал, остался в Святой Земле.

Алиенора Аквитанская
Бабушка средневековой Европы

Почему «бабушка»? Конечно, это метафора, и все-таки большая доля правды в ней есть. Потому что ее внуки, а затем и правнуки правили во многих государствах Западной Европы. В Англии, во Франции, на Сицилии (Сицилийское королевство), в Германии, в Кастилии – всюду были ее потомки. Эта женщина уникальна во многих отношениях и в этом, плодовитости, – тоже. Она родила десятерых детей от двух королей – французского Людовика VII и английского Генриха II Плантагенета. Капетинги и Плантагенеты – а между ними Алиенора Аквитанская, дочь герцога Аквитании Гийома.

Аквитанский дом считался, и совершенно справедливо, пристанищем поэтов, трубадуров. Ее дед – поэт, отец – тоже поэт. Это особый край, Юго-Запад Франции, насыщенный солнцем, красками, яркой мощной растительностью, прекрасными виноградниками и, конечно, вином. Здесь всего в избытке, и радость бытия бьет через край. Герцогство Аквитанское огромное, самое большое во Франции в те времена и, очевидно, самое богатое. И вот в 1152 году, после смерти герцога Аквитанского, оно становится приданым Алиеноры, пятнадцатилетней девочки, скажем от себя – роскошным приданым. Алиенора – завидная невеста, от претендентов нет отбоя, короли, герцоги выстраиваются в ряд. Еще и потому, что она была официально признана первой красавицей Европы. Европа внимательно следила за ней и ее потенциальными женихами.

Почему ее звали так необычно – Алиенора? Дело в том, что, когда она родилась, в семье уже была Элеонора. Поэтому ее назвали «Другая Элеонора», от слова alienus – «другой, иной».

Итак, на редкость завидная невеста, красавица ждет жениха. И наконец его имя называют – это Людовик VII, король французский из династии Капетингов. Европа недоумевает. Капетинги откровенно бедны в то время, их земли – Иль-де-Франс – крошечное блюдечко между Парижем и Орлеаном. Когда французская знать выбирала первого Капетинга, учитывались многие факторы, в частности стремились, чтобы он не был сильнее других. Что-то подобное происходило и в России, когда выбирали Романовых. Начиная с 987 года Капетинги стали управлять Францией, хотя и не имели особенно сильной власти.

Постепенно ранние Капетинги шаг за шагом наращивали свое влияние. Особенно заметно это стало при Людовике VI, прозванном Толстым. Его умный и образованный советник аббат Сугерий сумел всеми доступными ему средствами добиться брака сына короля, тоже Людовика, и блестящей «аквитанской невесты». Прямо во время свадебного пира, который проходил в Бордо, пришло известие о смерти Людовика VI. Получилось, что Алиенора вышла замуж не за принца, а за молодого короля – Людовика VII. И вот к такой крошке, Иль-де-Франсу, присоединилась огромная и прекрасная Аквитания.

Прошло тринадцать лет брака, она родила детей, но это были три девочки и ни одного мальчика. И король потребовал развода, официально объяснив свое требование неспособностью жены родить мальчика, наследника. Событие невероятное само по себе в Средневековье, а для королевской семьи – еще невероятней. Католическая церковь не допускала разводов. Но Людовик все-таки добился своего. В чем дело? Почему? Как можно было добровольно отказаться от жены-красавицы, от ее приданого – Аквитании? Ходила молва, что все дело в ревности, ревновал он ее столь сильно, что жизнь стала ему не мила, и потому все здравые доводы перестали действовать. И он добился разрешения папы уже под другим предлогом – якобы внезапно было обнаружено слишком близкое между их домами родство. Чепуха абсолютная! Во-первых, где же он был все эти тринадцать лет?! А во-вторых, все королевские дома Европы в какой-то мере были родственны между собой. Но… с папой удалось договориться. И развод состоялся. Потеряна Аквитания. По феодальным законам того времени, родовые владения нельзя было отторгать, что свято соблюдалось. Только сыновья могли претендовать на ее земли. Сыновей не было. И она вместе со своей Аквитанией снова становится завиднейшей невестой Европы.

 

Напомню – ей двадцать восемь лет, и у нее одна забота – спрятаться, как бы ее кто не похитил, не выдал бы замуж насильственно. Она устала от семейной жизни, от постоянных беременностей, от этикета, от несвободы – у нее другой нрав, она Алиенора Аквитанская, этим многое сказано. И вдруг – граф Анжуйский Генрих, моложе ее на одиннадцать лет. Если в наши времена такая разница в возрасте супругов не слишком поощряется, то тогда это было неслыханно, греховно. Он же почти мальчик, какой он муж! Но вот тут настояла Алиенора, а в ней говорила любовь, возможно впервые испытанная, которая не знала преград. В 1152 году, очень скоро после развода с Людовиком VII, был заключен новый брак с Генрихом Анжуйским, союз, связанный страстным чувством.

Очень скоро оказалось, что он – антипод ее первого мужа. Тот был немного фанатичным в вере, много молился. Даже Крестовый поход для него – прежде всего не война, а паломничество в Святые земли… Как-то у Алиеноры вырвались слова о том, что Людовик VII – скорее монах, чем король. А страстная аквитанка искала в мужчине чего-то другого. И это другое она находит в графе Анжуйском. Через два года, в 1154 году, он становится английским королем Генрихом II, а это значит, что Алиенора снова королева, теперь королева Англии.


Неизвестный художник. Алиенора Аквитанская. XIX в. Фото репродукции


Генрих Анжуйский не был сыном короля. Его мать – Матильда, наследница английского престола из первой нормандской династии, заключила договор со своим соперником, Стефаном Блуаским. Согласно этому договору, она отказывалась от притязаний на престол в пользу своего сына, Генриха Анжуйского. Эту перспективу, возможно, Алиенора принимала во внимание. Герцогская корона ей дана была от рождения, французскую она носила целых тринадцать лет, а теперь второй брак сулил ей корону английскую. И все-таки есть много оснований предполагать, что между Алиенорой и Генрихом Анжуйским, который в Англии стал править как основатель династии Плантагенетов, была страстная любовь. И главное доказательство этому – бешеная ненависть, которая пришла ей на смену.

Поначалу они неразлучны. Она участвует в государственных делах, подписывает документы, что было, кстати, не принято, они вместе принимают послов, гуляют по паркам, скачут на лошадях, всюду звучит их смех – супруги близки как никогда и счастливы. Одна беременность следует за другой, Алиенора рожает мальчиков! Европа в изумлении застывает, а потом, вероятно, разражается смехом – совсем недавно первый ее муж официально заявлял, что она неспособна родить наследника. И вот – пожалуйста, пять мальчиков подряд, один, правда, умирает в младенчестве. Она полностью реабилитирована. Но Генрих Анжуйский, совсем недавно такой любящий, начинает изменять Алиеноре и решает заточить надоевшую жену в отдаленном замке. Она провела в этом относительно почетном заключении целых шестнадцать лет.

Считается, что причиной была ее ревность к любовнице короля Розамунде. Очевидно, как когда-то ее первому мужу, это чувство не давало Алиеноре жить, стала тем кошмаром, от которого она не могла избавиться. Наверное, и Генриху приходилось нелегко, потому-то он и заточил ее в замке. Конечно, не в цепях она была и не в подвале – у нее был даже свой маленький двор, своя свита, но ее лишили того, без чего ей было невозможно жить – свободы. И еще одна непереносимая для этой женщины потеря – отсутствие общества. А потребность быть на людях, участвовать в разговорах, красоваться, обольщать – все это было свойственно Алиеноре Аквитанской в высшей степени. Потребность эту она сохранила всю свою долгую жизнь. А прожила наша героиня восемьдесят два года. Уникальный случай! Она не превратилась в дряхлую старуху, а была активна, деятельна, рассудительна до самого последнего вздоха. Когда ей было почти 80, она совершила путешествие за Пиренейские горы к своей внучке Бланке Кастильской. Бабушка забрала ее с собой во Францию и просватала за французского принца, будущего Людовика VIII. Брак состоялся, и Бланка Кастильская родила французам, наверное, самого замечательного средневекового правителя, Людовика IX, имевшего прозвище Святой (а такие прозвища случайно не даются).

Продолжу рассказ об уникальности Алиеноры. Родить десятерых детей – нечастое явление в королевских семьях. В восемьдесят лет путешествовать за Пиренеи отправится далеко не каждый – это совершенно очевидно. Носить три короны на одном веку – кто еще может этим похвастать? Алиенора прожила несколько жизней, как минимум три – одну во Франции, другую в Англии, третью в изгнании. Она была свидетельницей самого расцвета рыцарского века. И, думаю, именно Алиенора и ее любимый сын, Ричард I Львиное Сердце, стали символом женского и мужского начал в рыцарстве.

Ричарда Алиенора вырастила в Аквитании, обожала его с самого рождения, и он в юности очень ее любил. Трубадуры в честь своей правительницы слагали стихи и пели песни. Она прекрасно владела несколькими языками, знала риторику. Когда ей надо было бороться за освобождение своего сына из плена, она писала папе римскому: «В то время как мой сын, подобно Ахиллу, сражался под стенами Аккры, коварный Филипп Французский покинул его как предатель…» Так все и было, один сражался, другой покинул, но – какой стиль! Античный. На память приходит Гомер.

Ее молодость – зенит западноевропейского Средневековья. Рождается рыцарская литература, появляется роман о Тристане и Изольде, творит Кретьен де Труа. Но, как известно, после зенита движение возможно только вниз. Закат рыцарского века уже недалек. И жизнь, личная жизнь Алиеноры, ее судьба, как раз пришлись на этот взлет и падение, стали олицетворением их. Уже Филипп II Август во Франции осмелился попирать рыцарские идеалы, когда они помешали реальной политике. И Иоанн Безземельный, младший сын Алиеноры Аквитанской, пытается делать то же самое, хотя мало что умеет, демонстрируя вырождение рыцарства внутри семьи. Вообще, Иоанн – фигура для нее трагичная. Он родился нежданным, последним, и был он не таким статным, красивым, как его братья. Ричард Львиное Сердце с могучей гривой огненно-золотых волос, красив как бог, в бою – как лев отважен и силен, первым бросался на врагов, был страшен в индивидуальном бою, не ведал страха. И вместе с тем – маменькин сыночек. Она повезла Ричарда в Аквитанию, подальше от английского двора и там, среди стихов и песен трубадуров, ласкала, растила его. И он усвоил с младенчества поэзию и рыцарское поведение, став рыцарем не только внешне, но и по убеждению.

Интересно, что жизнь Алиеноры Аквитанской – истинный роман, увлекательный, полнокровный, яркий – в литературе, в искусстве примитивно и грубо упрощается. Мне всегда казалось это странным. Чего стоит только одно ее участие во Втором крестовом походе! Она проскакала большую часть пути верхом, какую-то часть ехала на повозках, но ведь от Парижа до Иерусалима около шести тысяч километров! Невероятная женщина! Во время Третьего крестового похода, одним из вождей которого был Ричард Львиное Сердце, она женила своего львиного рыцаря на Беренгарии Наваррской, снова не побоявшись отправиться в неблизкий путь за невестой. А дальше – многолетнее заточение. Как только умер Генрих II, взошедший на престол Ричард I ее освободил. Она вернулась нисколько не усталой, не сломленной и сразу окунулась в жизнь активную – политическую и личную.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru