Натали Эглит
Зодчие. Побег
– В первый день моей практике в архиве. В окно. Я помню, что все время отвлекалась, каланча очень выделялась на общем фоне.
– Чем именно выделялась?
Лиза задумалась.
– Она была словно выдернута из одного времени и вклеена в другое.
– Только каланча? Люди вокруг были современниками?
– Не знаю, я как-то не особо обращала на это внимание. Хотя… – Лиза запнулась, её глаза внезапно стали раза в два больше, словно она увидела привидение.
– Что? – в Алисиных глазах засветилась надежда.
– Комната Павла, его соседи, вид из окна. Я тогда мельком глянула, не придала этому значения. Там все было иначе… Как в старом кино.
– Как ты попала в башню?
– Мне хотелось посмотреть на неё изнутри. Так что, когда дверь оказалась открытой, я зашла.
– Давно это было?
– Года полтора назад.
– Сколько раз?
Лиза допила кофе, покрутила бумажный стаканчик в руках. Молча встала, дошла до кассы, сделала новый заказ. Она стояла под табло, ждала, когда появится её номер, и никак не могла отделаться от мысли, что Алиса – единственный шанс выговориться. Про роман с Павлом не знал никто. Маме она рассказать ничего не успела. Сначала не была уверена, что все серьезно, потом не рискнула расстраивать родителей предательством несостоявшегося зятя. На работе обсуждать свою личную жизнь было неловко. Подруг у Лизы не водилось. Вспомнила Полину и усмехнулась – становится посмешищем в глазах знакомых не хотелось совершенно. И вот сейчас она наконец-то могла разделить свою трагедию с благодарным слушателем. Лиза решительно выкинула стакан и вернулась за столик с бургером и еще одной порцией кофе.
***
– Я зашла в открытую дверь восемнадцатого мая две тысячи семнадцатого года. Вовсю цвела сирень и перед дверью в башню тоже рос огромный куст. Я обычно за этим кустом курила. И вот стою с сигаретой, а дверь скрипнула и открылась. Как будто в гости пригласили, – Лиза рассказывала, отщипывая маленькие кусочки булочки и не глядя на собеседницу. Она словно вернулась на полтора года назад, в жаркую весеннюю Москву.
– Я не удержалась и зашла. Похоже, на первом этаже каланчи размещались склады или подсобные помещения, со входом из магазина. На втором и третьем – по квартире. Там такая гулкая тишина… Как в Эрмитаже в выходной. Постояла на площадке, было страшно, словно я воровка и влезла в чужой дом. Казалось, что из-за двери выскочит какая-нибудь злющая бабка и устроит скандал. Никто не вышел, конечно. Я поднялась на третий этаж, там две двери – на смотровую площадку и в квартиру. На площадку вела лестница и я опять не удержалась, – она пожала плечами и замолчала.Перед глазами у неё мелькали события рокового дня.
С первого взгляда на каланчу становилось ясно, что окошки для неё собирали по всей Москве – одинаковых не было. Парочка круглых, но разного диаметра на втором этаже, щеголяли белыми занавесками в половину рамы. Верхнее, в виде высокой арки, скрывало обстановку комнаты за тяжелыми бархатными портьерами. Теоретически, Лизе ничего не стоило выяснить, кто занимает помещения в этом здании минут за пять. Доступ к документам в соседнем отделе был, но ей больше нравилось фантазировать. Мимо двери в башню она проходила несколько раз в день и каждый раз руки сами тянулись к кольцу, что держал в пасти грозный лев.
В тот четверг она шла в гастроном за любимым салатом с креветками. Привычно остановилась в кустах сирени, вытащила пачку сигарет и как зачарованная уставилась на деревянную створку. Которая неожиданно скрипнула, а потом медленно приоткрылась. «Это знак», – решила девушка и шагнула в полумрак парадного. Пахло сдобными булочками и почему-то летним дождем. На втором этаже никого не было, и она осмелела. Стараясь не стучать каблуками, взбежала на следующий и замерла от восторга – дверь на смотровую площадку была открыта. Лестница, ведущая на крышу, оказалась узкой, крутой и темной. Наверное, поэтому Лиза не разглядела мужчину в дверном проеме и практически уткнулась в его спину. От неловкости вспотели ладони, и она почувствовала, как краснеет. Шаг назад по инерции и, если бы не молниеносная реакция незнакомца, Лиза проверила бы на прочность не только ступеньки, но и все части собственного тела.
– Извините, – голос внезапно стал тоненьким, как у первоклашки. Она закашлялась, боясь что следующее слово превратится вообще в писк.
– Вы не ушиблись? – рука, обхватившая лизину талию, была похожа на гранит. Прижатая к мускулистому торсу, девушка покачала головой и открыла зажмуренные глаза. Острый девичий носик оказался в сантиметре от заросшей темными курчавыми волосами мужской груди. Лиза окончательно смутилась. Мужчина развернулся, загородив собой лестницу и убрал левую руку. В правой он держал кофейную чашечку.
– Добрый день, сударыня, – ни тени иронии или насмешки в голосе. – Я должен извиниться за мой внешний вид. Не рассчитывал кого-то здесь встретить. Тяжелое утро.
Отлично сложенный, в расстегнутой рубашке, с торчащим из кармана брюк галстуком, он был похож на модель из глянцевого журнала. Но у моделей не бывает таких обветренных лиц, проницательных глаз. Ну и рук таких точно не бывает: с мозолями на ладонях, крепких, привычных к работе, а не к гантелькам из фитнес клуба. От сильных пальцев, аккуратно сжимающих кофейную чашечку, она не могла отвести глаз. Он был похож пирата из обедневшего дворянского рода, которому от предков достались порода, благородство характера и дыра в кармане.
Неловкость прошла и Лиза решила, что попала на закрытую фотосессию. «Сейчас попросят уйти, а мне бы хоть одним глазком посмотреть на площадь с крыши. Интересно, после несостоявшегося полета с лестницы, он разрешит мне подойти к ограждению ближе чем на метр?», – Лиза уже открыла рот, чтобы озвучить свою просьбу, как в голову закралась страшная догадка. Это никакая не фотосессия! Нет софитов, зонтиков-отражателей; нет фотографа, суетящихся гримеров. Здесь закрытая вечеринка, её приняли за девочку по вызову и сейчас заставят выполнить «профессиональный долг». Отрезвило изумление, с которым мужчина наблюдал за калейдоскопом эмоций на Лизином лица. Он даже про свой напиток забыл. Вспомнил только когда девушка уставилась на чашку. Наверное, подобное поведение нарушало этикет. Но Лиза не знала, куда приткнуть взгляд, и кружечка показалась ей самым безопасным местом.
– Я люблю кофе с кардамоном. Хотите попробовать?
– Да, спасибо.
Они вместе вышли на смотровую площадку, где был накрыт стол. В такой обстановке кофе она еще ни разу не пила. Медный кофейник, как на картинках с английским завтраком, тончайшие фарфоровые чашки, серебряные столовые приборы, хрустальная сахарница, ваза с фруктами, свежайшая выпечка в нескольких корзинках. Белоснежная скатерть и салфетки были украшены кружевом и ручной вышивкой.
– Разрешите представится, Павел Дымов. Инженер, по профессии и призванию.
– А я думала, вы – пират. Ой, – она опять покраснела, понимая, что ляпнула глупость.
– Елизавета, – протянула узенькую ладошку. – Архивариус, я здесь рядом работаю. Шла мимо на обед, а дверь открыта. Не удержалась и заглянула.
– Составьте мне компанию, я с удовольствием пообедаю с такой милой барышней. Пока вы пьете кофе, из соседнего ресторана принесут горячее.
– Нет-нет-нет, не беспокойтесь. Чашка кофе меня вполне устроит.
Павел галантно отодвинул стул и усадил гостью.
– Позвольте за вами поухаживать, – и вот перед ней тарелка с гроздью сочного винограда, ломтик арбуза. В чашку льется горячий кофе, а на тарелке уже ждут своего часа кексы и крохотные марципановые печенья.
– У вас необычная профессия. Неужели не скучно заниматься старыми бумагами? Я ничего не перепутал?
– Все верно, я занимаюсь документами. И да, они не новые. Но в этом-то и вся прелесть! Скучная… В принципе, так можно сказать про любую профессию. Думаю, только у каскадеров или гонщиков работа захватывающая с утра и до вечера, а самое унылое время – обед. Архив – это как пещера с сокровищами, место, где в нескольких бумажках умещается человеческая жизнь. Люблю разбирать личные фонды, в них чаще случаются исторические находки, – неожиданно для себя Лиза разговорилась.
Рассказала про редкое фото полицейского дома, про карту, по которой нашли клад, про антикварный альбом с уникальными видами Москвы, про кувшин с талерами, который простоял в стенном шкафу старого арбатского домика больше трех столетий и был вытащен на свет божий только благодаря долговой книге ростовщика. Инженер Дымов слушал не перебивая, только изредка подливал кофе и добавлял конфету на тарелку.
– Ой, я совсем забыла про время, обед закончился – девушка глянула на часы, опять смутилась. – Мне пора бежать.
– Вы как принцесса из детской сказки. Сейчас пробьют часы и вы исчезнете. А я так хотел дослушать про талеры. Может, увидимся еще раз? Во сколько вы обедаете?
– С часа до двух.
Лиза согласно кивнула головой и кинулась вниз по лестнице…– Приходите сюда. Если меня не найдете на крыше, то постучитесь в первую квартиру. Я обязательно угощу вас окрошкой и горячими рябчиками.
– Лиза, – рыжая осторожна потрясла её за плечо.
– Что?
– Ты так внезапно замолчала. Все хорошо?
– Нормально.
– Так ты не увидела разницу между современной Москвой и городом из прошлого?
– Я вообще не смотрела на площадь. Там был … он.
– Ты знаешь его фамилию?
Лиза немного помедлила и кивнула.
– Сомневаешься, что он назвал тебе настоящую?
– Дымов. Не сомневаюсь. Павел Дымов, – Лиза говорила неохотно, ей казалось, что своей откровенностью она его предает.
– Давай я тебе кое-что покажу. Ты смотришь внимательно и рассказываешь, что увидела. Хорошо? – Алиса достала телефон и перед Лизой развернулась площадь с гастрономом, архивом и кафе «Три булочки».
– Это официальная веб-камера. Тебе хорошо видно?
– Да.
– И гастроном?
– Да.
– Опиши, что видишь.
– Люди, машины, продавцы моют витрины. Полицейские проехали. Что я должна увидеть?!
– Каланчу видишь?
Лиза запнулась.
– Не-е-е-е…ет.
– Её снесли более восьмидесяти лет назад. Постарайся сейчас не грохнуться в обморок. Ты была в прошлом. У тебя дар. Не в смысле талант, а в смысле суперспособность.
Лиза подавилась смешком. Истерический смех сразу перешел в слезы. Но она смогла взять себя в руки.
– Моя суперспособность испарилась. Зайти в гости к Павлу я больше не могу.
– Никуда она не делась, твоя способность. Башню ты видишь. С фотографиями и видео немного другая ситуация. Это не совсем твой взгляд, получается, что объект представлен тебе глазами другого человека. Это упрощенное объяснение. Расскажу подробнее, когда переваришь информацию.
– Всё равно что-то поломалось в моей… – она запнулась на несколько секунд, а потом с иронией продолжила, – в моей суперсиле. Теперь в башне нет двери. Вообще.
– Лиза. Вообще нет башни. Пошли, думаю, будет лучше, если остальное я покажу тебе не здесь, – и рыжая встала из-за стола.
Пока они добирались до Новогиреево, Лиза успела рассказать про свой короткий роман. Закончился он нелепо – однажды просто исчезла дверь. Лиза не могла объяснить, почему они с Пашей не обменялись телефонами, электронками, контактами в соцсетях. Он не спрашивал, она не предлагала. Поиск инженера Дымова не дал ничего. А через месяц Лиза поняла, что беременна. Родителям сказала, что решила родить для себя, отца нет, материал от донора. Мама и папа сначала были в шоке, но радость от того, что они наконец-то станут бабушкой и дедушкой, перевесила все предрассудки.
Когда девушки перешагнули порог Алисиной квартиры на семнадцатом этаже, Лиза добралась до родов. В рассказе пришлось сделать перерыв, чтобы раздеться и поставить чайник. Лиза села за стол, стиснула руки и продолжила.
– А потом я родила. Ребенка мне не показали. Акушерка сказала, что он не дышит и унесла. Наверное, в реанимацию. Утром врач сказала, что он умер. – Лиза замолчала, из глаз катились слезы.
– Лиз, вы с Павлом куда-нибудь ходили?
– Да. Первый раз в гастроном, за булочками с клубникой. Набрали готовой еды, купили пазл с картой мира и вернулись. Потом выходили гулять по вечерам.
– За покупки платила ты?
– Нет. То есть в первый раз я, он забыл кошелек.
– Стоп, у него были современные российские рубли? – в глазах Алисы опять заплескалось подозрение.
– Угу. И я знаю откуда. Он спросил, есть ли у меня знакомые, которые могут оценить стоимость старой безделушки. Оказалось, что «безделушка» – пасхальное яйцо, изготовленное одним из мастеров, работавших у Карла Фаберже. Ну, ты же понимаешь, что нашлись коллекционеры, страстно желающие купить уникальную вещь. Продавала я, потом просто привезла деньги.
– И тебя ничего не смутило? Вдруг ворованное? Как можно быть такой наивной?!
– Да, как можно быть такой наивной и пойти с подозрительной дамочкой, которая наврала с три короба, лазила по ноутбуку, тырила фотки?
– Окей, один:один, – Алиса усмехнулась. – Теперь моя очередь рассказывать.
Глава 2
Ольга Борисовна положила на стол визитку спортивного клуба.
– Завтра, ровно в двадцать пянадцать. С собой возьмите справку о состоянии здоровья, форму для фехтования и рапиру. Сменная обувь обязательна. На ресепшене скажете, что у вас пробный урок у Алисы Константиновны Ровенской.
В первый момент Артем Дмитриевич не понял, почему секретарша решила озаботиться физической подготовкой своего руководителя, да еще выбрала такой опасный вид спорта. Но задать дурацкий вопрос не успел. До него дошло, что таинственные зодчие согласились на встречу, а значит, есть шанс найти причину ненависти Поползнева к пожарке.
– Оля, собери, пожалуйста, материал по этому дому, лет так за пятьдесят пять – шестьдесят. Выясни, были ли с ним связаны родственники Поползнева – мать, отец, бабушки-дедушки. Я интуитивно чувствую, что нет, но нужно проверить. Интуиция хорошо, а факты лучше. Подготовь копии документов, которые предоставил этот упертый старый пень, фотографии дома. Все странности при сборе материалов запиши в отчет. До завтрашнего обеда успеешь?
– Старому пню шестьдесят один год. Соберу материал за этот период к пяти часам, – секретарша кивнула и вышла из кабинета.
Артем Дмитриевич полез в Яндекс. Потом в Гугл. Потом в Yahoo иBaidu. Закономерность прослеживалась на всех поисковиках – фотографий злополучного дома с две тысячи четвертого по две тысячи семнадцатый годы не существовало. Находились снимки советской эпохи, перестройки и дореволюционные. Попалась даже парочка литографий. Но в указанные четырнадцать лет гастроному словно был объявлен бойкот всеми фотографами Москвы. Замглавы позвонил в архив и лично пообщался с руководителем. Потом связался с начальником восьмого отделения полиции. До конца рабочего дня было ещё три часа. По селектору он попросил Ольгу Борисовну сходить в столовую за комплексным обедом. Положив трубку, подкрался к выходу и прислушался. Как только дверь в приемной хлопнула, Артем Дмитриевич с кружкой наперевес устремился к кофемашине. Но вместо заветной емкости с бодрящим напитком на подставке лежала записка. «После еды!!!» – два размашисто написанных слова и три знака препинания заняли весь лист формата А четыре.
***
Алиса разлила чай по чашкам. Слезы у Лизы высохли, она снова стала похожа на тургеневскую барышню. С такой внешностью надо играть положительных героинь в сериалах, а не служить в архиве: голубые глаза на пол-лица, длинная коса, закрученная в тугой узел на затылке, хрупкие запястья. И только тонкая морщинка между бровей выдавала пристрастие девушки к регулярным раздумьям. Рыжая поставила на стол сахарницу, сыр и масло.
– Итак, главная аксиома, усвоив которую, тебе будет легче понять остальные факты: любой дом хранит истории живших в нём людей. Их можно посмотреть, как кино. Правда, показано будет только то, что происходило в стенах именно этого здания. Не важно, из чего оно построено – камень, кирпич, дерево, стекло. Неважно, живут в нем сейчас или дом пустует. Главное, чтобы был фундамент и хотя бы небольшой фрагмент стены. Увидеть прошлое могут только люди с особым даром. Они называют себя зодчими. Дар передается по наследству. Бывает через поколение, бывает через два-три. Да, есть семьи, в которых практически все с особенностью, но это редкость. Выяснить принцип наследования пока не получилось, хотя над вопросом бьются много лет. Зодчих, то есть нас, не много. Семьи, где хотя бы раз появлялся такой ребенок, проверяют, кого находят, регистрируют, ну, как в ЗАГСе, – последняя фраза прозвучала с иронией. – Но не все желают быть найденными. Иногда сознательно утаивают способности у детей или внуков. Причины поймешь позже, даже за целую ночь я не успею рассказать тебе всё. Вытащи батон из холодильника, он на верхней полке.
Алиса отпила чай, поморщилась и добавила сахар.
– Афишировать свои способности перед обычными людьми категорически запрещено. У нас вообще много запретов, но этот самый главный. Что ещё… Дар бывает разной силы. Такой, как у тебя, встречается редко. В общем, часть зодчих находятся в тени, часть обладают настолько слабым даром, что толком не понимают, что происходит. Именно с ними обычно случались трагические ситуации – люди оказывались в психушках, их считали в лучшем случае не от мира сего, в худшем ведьмами и колдунами. Часто таким дар глушат. Данные о них все равно хранят, правда, доступ есть только у Старших. Ядро нашей… эээ… секты… Лиз, не смотри на меня так! Не секта, никто никого не вербует. Я просто не знаю, как еще назвать эту специфичную организацию!
Лиза иронично приподняла правую бровь, но промолчала.
– Так вот, ядро составляют самые сильные, смелые, амбициозные. Святых среди нас нет, способность дает множество возможностей. Все ими пользуются в меру своей фантазии, талантов и Свода законов. За нарушение Свода наказывают, про это я расскажу отдельно. То, что поймают, можешь не сомневаться, у нас есть что-то вроде полиции, а у них вполне рабочие методы. Следующая аксиома – в будущее попасть невозможно. Считалось, что прошлое есть, а будущее еще не случилось. Ну, это как нельзя зайти в не построенный дом, съесть не приготовленный ужин. У нас ходили какие-то байки, но всерьез их никто не воспринимал. Ты доказала обратное. Очень советую никому не рассказывать об этом нюансе твоей силы.
Теперь о том, как тебя нашли. Мы ничем внешне, ну и, гхм, насколько мне известно, внутренне, не отличаемся от остальных. У нас нет заклинаний, зелий, мы не светимся в темноте, не излучаем радиацию, у нас не отрастают хвосты, рога, копыта или жабры. Мы такие же, как и все. Если зодчий уходит в прошлое, то нет никаких спецэффектов. Он просто выпадает из поля зрения окружающих. Предполагают, что мозг зрителя защищает себя от пугающего феномена. Но это не точно.
– Я поняла. Все как у всех, но есть дефектик, типа шестого пальца на ноге.
– Не дефект, а дар. Как минимум, мы можем обойтись без сериалов и исторических фильмов, – Алиса усмехнулась. – Ты сама увидишь плюсы, когда новости улягутся у тебя в голове.
– Пока что я вижу только минусы.
– Значит, плохо смотрела. Или характер такой – замечать только негатив? Тогда тебе к психологу. Кстати, у нас есть специалисты. Понятно, что ты засветилась по полной и скрыть уже ничего не получится?
– Понятно.
– Лиза, тебе не интересно, как тебя отыскали? Я думала, что это будет главным вопросом.
– Наверное, мне стоит это знать, чтобы не проколоться где-нибудь еще, раз уже подобные способности нужно держать в секрете, – девушка пожала плечами.
– У нас есть оперативный отдел. Сотрудники отслеживают новости, патрулируют улицы. Есть особые дома, их история слишком наполнена событиями, они стремятся поделиться ею с человечеством. Там мы бываем чаще, потому что такие места притягивают непроснувшихся.
– И площадь – одно из них, – полуутвердительно-полувопросительно сказала Лиза.
– Ага. Так что странная посетительница кафе, которая работает в архиве, быстро привлекла внимание наших оперативников.
– Я там обедаю уже полгода. Это быстро?
– Заметили тебя три месяца назад. Проверяли, действительно у тебя есть дар или ты просто городская сумасшедшая.
– Ну спасибо, – Лиза почувствовала себя уязвленной. – А кто в этой секте ты?Откуда желание помочь душевнобольной?
– Я не совсем в секте. Я ренегат, еретик и диссидент.
– Три в одном бывает только кофе. Ты не ответила на вопрос.
– Помочь хочу просто потому, что у меня есть совесть и я добрый человек. Еще не люблю, когда разбрасываются талантами, даже чужими. Ну и хочу поймать преступника.
– Павел не преступник.
– Я не сказала, что хочу поймать Павла, но твои аргументы в его защиту готова выслушать.
– Алис, не надо одолжений. Ты очень хочешь этих аргументов, – Лиза голосом выделила слово «очень». – Давай говорить конкретнее. Если речь про убийства, то кого, когда и за что.
Алиса вздохнула. Подняла руку, словно собираясь перекреститься и нырнуть в откровенность, как в ледяную прорубь, но лишь поправила непослушную прядь.
– Мы с тобой в похожих условиях – когда вроде бы этому человеку доверять не стоит, но других вариантов судьба не предложила. Тебе не с кем разделить свою боль. Мне не у кого искать поддержку, потому что я сейчас изгой. А была руководителем оперативного отдела. Год назад я по ошибке стерла память очень талантливой практикантке в моем подразделении, – она достала с верхней полки ром и добавила себе в чай. – Нужно было заглушить дар пожилому мужчине. Его жена умерла, дети давно разъехались. Он вышел на пенсию и внезапно «проснулся». В психушке, как водится, поставили диагноз и принялись лечить, но таблетки не помогали. Дедуся страдал, считая, что у него галлюцинации. Задание простейшее, справился бы и один человек, но надо было натаскивать девчонку, так что пошли втроем: я, Герман и Дашка. Германа взяла для подстраховки, опытный сотрудник. Дар глушится специальным напитком. Схема обычно такая – подошли поближе, укол стирателя, ждем, когда человек очнется, даем попить «водички», отправляем домой. В тот раз со стирателем шла я. В самый ответственный момент Герман меня ущипнул, и от неожиданности я заорала. Дед оглянулся, увидел шприц… А дальше как в дурном сне: дед побежал от меня, Дашка ему наперерез, Герман за нами. Надо было остановиться, но я не поняла, что происходит. Догнали клиента мы все одновременно. Герман схватил меня за руку и весь препарат достался Дашке. Угадаешь, кто влил ей заглушку?
– Герман. – Лиза не спрашивала, а утверждала.
– Угу. Она даже в себя не успела прийти. Конечно, потом было расследование. Если бы было мое слово против слова Германа, был бы шанс что я останусь на прежнем месте. Но у комиссии имелся убедительный свидетель, «спасенный» от страшной маньячки пожилой гражданин. В результате, реабилитацией деда занялись наши психологи, он вполне бодр, весел и без психиатрического диагноза. А меня не просто сняли с должности, меня вообще уволили. Кто возглавил отдел, ты, наверное, опять догадаешься.
– Герман.
– Точно. Он давно метил на мое место и, наконец-то, получил желаемое.
– А ты теперь в свободное время спасаешь людей на безвозмездной основе. Как человек-паук.
– Я не до такой степени альтруистка. – Алиса вытащила коробку с сигарами. – Угощайся.
– Бросила, – Лиза отрицательно покачала головой
– У меня осталось незаконченное дело. Как раз перед всей этой историей пропала французская коллега. Ну и поскольку иностранной гражданкой заинтересовались полиция, посольство и куча всяческих структур, мы искали её очень активно. Не хотелось, чтобы правда о том, с какой целью приехала «туристка», стала достоянием общественности.
– И что за секретная цель у не была?
– Преступление из прошлого. Ей заказали узнать, что именно произошло. Француженка приехала, зарегистрировалась, но деталями не поделилась. Мы даже не знали, какой дом она собиралась читать. Да чего я тут выкручиваюсь… – Алиса махнула рукой. – Мы и район не знали. Вокруг сотрудника, который принимал её документы, только с бубном не сплясали. Но ничего нового не выяснили. Когда началось расследование, внезапно оказалось, что Сусанна – шестая исчезнувшая. Еще двое пропали при очень загадочных обстоятельствах, про троих думали, что они погибли по неосторожности. Только выяснившиеся подробности доказывали, что никакая это не случайность, а криминальный умысел. В общем, я не могу бросить это дело. Уверена, что убийца из наших. И скорее всего, из тех, кто в тени.
– Ты подозреваешь Павла или меня?
– Сейчас только Павла. Я считала, что вы с Павлом оба преступники и в сговоре. Думала, что он тебя подставил и кинул, а ты ищешь способ ему отомстить. Внешность, она, знаешь ли, обманчива.Такая неженка в длинных юбках и блузочках с рюшками вполне может быть Сонькой Золотой Ручкой. Но ты так глупо спалилась… И было ясно, что про дар ты не знаешь ничего. А если не знаешь, то и пользоваться им толком не можешь.
– У вас есть школы, где учат пользоваться суперсилой с толком? – Лиза смотрела на рыжую, пытаясь понять, не разыгрывает ли она её.
– Нет, не до такой степени. Есть литература, что-то типа учебных пособий. Лет 70 назад выпустили памятку по технике безопасности. Новеньких инструктируют в отделе, если нет родственников, способных объяснить, что происходит. Лиз, наши оперативники уверены, что у тебя не дар, а фантом, самая слабая степень. Придется доказывать обратное.
– А может, пусть глушат? – Перспектива Лизе показалась заманчивой и рыжуля догадалась почему.
– Хочешь все забыть?
Лиза кивнула.
– Зря надеешься. Глушить такую силищу рискованно, рано или поздно вылезет. Постарайся не демонстрировать все возможности, в твоих интересах быть скромной. Про то, как ты приводила в наше время своего инженера, не просто молчи, а вообще забудь. Тебе это приснилось. Понятно? Пока пьешь чай, почитай эту самую инструкцию, – Алиса положила на стол тонкий буклет. – А потом я покажу основы: как понять, что ты видишь – настоящее или прошлое, как выбрать нужный год, как смотреть историю по фотографиям и не проваливаться в то, что видишь. Ну, и по мелочи, чему таких как мы, учат еще в детстве.
Оставшуюся часть дня Лиза пыталась посмотреть, чем занималась Алиса три года назад, четыре года назад, мае и в сентябре 2012 года. Потом то же самое, но по фотографиям. В результате девушка понаблюдала за: сборами многодетной семьи на дачу в середине 70-х годов прошлого века; занятиями йогой пенсионера этажом выше; сборами на романтическое свидание вслепую слесаря Юрия Петрова – мужчина полчаса репетировал знакомство перед зеркалом. В 22.00 у неё было ощущение, что она бессмертный вампир и всю свою многовековую жизнь вкалывала на урановых рудниках без отпуска, выходных и по 14 часов в сутки. Ехать домой сил не было, хозяйка постелила ей в гостиной. Лиза была уверена, что выключится вместе с освещением, не донеся голову до подушки. Но сон не шел. Она лежала в темноте и вспоминала.
Лиза вернулась в башню через неделю и три дня. Девушка сомневалась, что заявиться в гости будет прилично, но Павел её очаровал. И очень мучило любопытство, хотелось посмотреть на площадь с крыши каланчи. В воскресенье она испекла «Прагу» по бабушкиному рецепту, решив, что ответное угощение будет подходящим предлогом. Павел встретил Лизу на площадке, словно ждал её здесь все время с момента расставания.
– Я боялся, что вы не сдержите обещание и мне никогда не узнать, чем закончилась история с талерами. Здравствуйте, рад вас видеть, – его губы слегка коснулись Лизиных пальцев.
В этот раз стол на крыше был пуст. Павел пообещал показать фокус и молниеносно вернулся с огромной корзиной для пикника. Пока молодые люди раскладывали плед и приборы, из ресторана доставили ещё горячих рябчиков. Они были умопомрачительными, как и окрошка. Правда, посмотреть на площадь опять не получилось. Ограждение было слишком высоким, а с пледа хорошо разглядеть получалось только облака и крыши соседних домов. Но Лиза не отчаивалась – следующее свидание было назначено на пятницу.
Конец рабочей недели решили отпраздновать шампанским. Они допоздна сидели на крыше, пили вино, а потом, когда из окна соседнего дома вдруг зазвучала музыка, Паша предложил научить её танцевать матчиш.
– Что танцевать? Ты уверен, что это танец, а не сорт зеленого чая? Или кофе? Точно, это кофе с виски, а ты меня обманываешь!
– Я тебя не обманываю. Никогда не стану тебе врать. Матчиш – это танец, я уверен. – Павел смотрел на хохочущую Лизу и улыбался.
– Сейчас такое не танцуют. Это какой-то реликтовый танец динозавров. Или мамонтят! В каком году его танцевали?
– В 1910.
– На нем – пыль веков!
– Одна прекрасная девушка утверждала, что в старинных вещах есть особенная прелесть.
– Ну хорошо! Учи меня этому древнему матчишу.
– Он не древний, он страстный.
Лиза прыснула от смеха, но вышла из-за стола. Если бы в этот момент соседи выключили музыку, у истории был бы другой финал. Наверное.
Первые па получились неловкими, но потом она поймала ритм. Павел вел в танце уверенно и Лиза начала терять голову вовсе не от выпитого шампанского. Когда закончилась музыка, они еще несколько секунд стояли не разнимая рук. Лиза подняла лицо и почувствовала обжигающее дыхание, сбитое вовсе не ритмом матчиша. Поцелуй получился долгим. В квартиру Паша нес её на руках.
Пару часов спустя она честно засобиралась вызвать себе такси и уехать домой, потому что никогда не любила чужие дома. «Ещё пять минуточек», – лежа на мужском плече, подумала Лиза и прикрыла глаза. А когда открыла, за окном вовсю светило солнца и орали ссорящиеся воробьи. На довольно узкой постели девушка лежала одна. Рядом на стуле аккуратно стояла сумочка. Через спинку было перекинуто платье. «Как мы тут уместились?» – она раскинула руки и с удовольствием потянулась.
– Доброе утро, жизнь моя, – Паша принес в комнату завтрак. – Ты так сладко уснула, и я не стал тебя будить. Ты любишь яйца всмятку или вкрутую?
– Если честно, то…
– То ты их терпеть не можешь? – и он наклонился, чтобы её поцеловать
– Не-е-е-е-ет! Я люблю глазунью. С помидорками. Но и всмятку тоже вкусно.
На кровати вполне поместились не только влюбленные, но и здоровенный поднос с кофейником, чашками, тарелками, блюдцами и ложечками-вилочками. «Уменьшительные суффиксы для этих столовых приборов обязательны», – подумала Лиза и посмотрела на солнце через украшенный венецианским стеклом черенок кофейной ложечки. Светило поочередно окрасилось в багровый, изумрудный и ультрамариновый цвет.
– Паш, у тебя такие необычные вещи… – теперь она крутила в руках вилку.
– Это бабушкина посуда. Досталась по наследству. Я понимаю, что на кухне у закоренелого холостяка все эти штучки выглядят почти нелепо. Но они дороги как память. Самое интересное лежит вон в том сундуке, – Паша махнул рукой в сторону двери. – Покажу в следующий раз. Видишь, я тебя заманиваю сокровищами.
