bannerbannerbanner
Брак по-тиквийски

Натали Р.
Брак по-тиквийски

Полная версия

Я не собираюсь замуж

Ночные полусумерки в хвойном лесу выбивают дрожь. Наполовину жидкая, наполовину замерзшая грязь хлюпает под сапогами. Этих звуков не избежать, а они не дают прислушаться к окружающей тишине, не позволяют быть начеку. Глазам доверять нельзя. Ван Катру – Свет Небесный, дневная желтая звезда – зашла за горизонт, и все вокруг утратило краски. А белая звезда Ван Гиллу – Свет Преисподней – почти точечка, неверная лампочка, подсвечивающая рваные клочья облаков. Планета Ирру, вращающаяся в системе двух звезд, способна свести с ума своими нечеткими сутками, хаотичными сезонами и неожиданными приливами. Сейчас Ван Гиллу ушла далеко по сильно эксцентричной орбите, она практически не дает тепла, а свет… Лучше бы его вообще не было. Тени то появляются, то исчезают, взгляд не успевает зацепиться за ориентиры. В облаках пляшут искры звезд – чужих, незнакомых; их блеск холоден и колюч. Здесь даже воздух не тот, дышится тяжело, непривычные запахи неуловимы и вместе с тем тревожны. Лужи подмерзают, тонкие острые льдинки режут сапоги. Свернуться бы сейчас калачиком в теплом спальном мешке и видеть седьмой сон. Но это не турпоход, это война.

Война с Ирру шла уже четвертый год. Начиналась она, как локальный конфликт вокруг мирка, богатого ресурсами. Тереза, едва получив диплом техникума связи, уезжала на войну с легким сердцем, как в свадебное путешествие. Жених ее Анджей Ковалевский был военным, разлучаться не хотели. Собирались вернуться через пару месяцев с трофеями и с круглыми суммами на счетах. Но конфликт затянулся, перерос в масштабное столкновение, в войну на несколько фронтов. Капитан Ковалевский вернулся домой в цинковом гробу. Тереза осталась. Что ей делать на Земле без него? А в полку связисты всегда нужны. Одна планета сменяла другую. Бои, марш-броски, зачистки, удержания плацдармов… Тереза привыкла к рваному и напряженному ритму жизни, к полевым условиям, к огню и металлу в горячем воздухе. Привыкла и к потерям. Дело свое она знала хорошо, доросла до старшего лейтенанта, и новички косились уважительно на всего-то двадцатитрехлетнюю девушку.

Этой ночью ее и трех приданных ей солдат поднял приказ. Нужна связь с Землей. Срочно, вынь да положь. А Земля – это вам не соседний город, радио или оптикой не обойтись. На чужом равнодушном небе Солнца не видно не то что невооруженным глазом, а даже в качественный телескоп едва разглядишь. Необходимо организовать связь по пси-полю. Пять пси-излучателей с разными фазами по углам пятиугольника с приемником в центре. Связисты называют пси-комплекс пентаграммой. Сигнал по пси-полю распространяется мгновенно, но чем дальше, тем больше должна быть пентаграмма. Чтобы Москве поговорить с Нью-Йорком, достаточно сантиметровой конструкции. Отсюда же до Земли так далеко, что сторона пятиугольника приближается к двум километрам. Вот и топал небольшой отряд по труднопроходимому лесу, таща в рюкзаках излучатели, меся сапогами полужидкую грязь, спотыкаясь и ругаясь под нос.

Тереза сверила координаты.

– Ставим вот здесь.

Один из бойцов аккуратно сбросил рюкзак, достал тяжелый цилиндр размером с чайник. Тоже дань расстоянию: мощность излучателей должна быть достаточно велика, чтобы сигнал не затерялся в шуме естественных помех. Тереза молча указала на овражек, в котором хлюпала вода.

– А на сухом месте нельзя? – с надеждой спросил солдат.

Она покачала головой.

– Чем дальше от расчетной точки, тем больше погрешность. Не пойдет.

Бойцы не стали спорить. Тереза отлично разбиралась в своей работе, раз уж сказала нет, значит, действительно не получится. Цилиндр был надежно установлен, она выдвинула из него еще один, поменьше, пощелкала тумблерами. С виду ничего вроде бы не изменилось, но она знала: теперь излучатель активирован.

Пока она возилась с цилиндрами, солдаты отдыхали. Сняли рюкзаки, подложили пенки под седалища. Оружие, конечно, держали под рукой и зорко следили за окрестностями. Только что углядишь в предательском свете Ван Гиллу?

– Уходим, – сказала Тереза.

Ребята зашевелились, поднимаясь. И в этот момент раздался грохот выстрелов.

– Паршивая планета, – ворчал Кодес-старший, едва поспевая за молодыми компаньонами. Ломятся, как единороги в брачную пору. Поди не отстань от них! – Тяжко. Гравитация полторы наших, не меньше.

– Меньше. – Бролинь придерживал на животе флягу, а за спиной снайперскую винтовку; дыхание у него не сбилось. – Один и четыре по справочнику.

Чтоб тебя, подумал Кодес.

– Все планеты паршивые, которые не родные, – философски заметил Бролинь. – Зато господин Сантор говорил, женщины тут что надо. Здоровые, широкобедрые.

– Тащиться за бабами в такую даль! Что, ближе их нет?

– Хорош бурчать, Неск, – кинул ему Кодес-младший в инфракрасных очках. – Ты прекрасно знаешь, почему мы здесь. Подберись-ка к ближним планетам, минуя орбитальные станции слежения, да унеси оттуда ноги, когда баб чуть ли не через час объявляют во всемирный розыск! А тут, на Ирру – война. Хаос, стало быть, и разруха. Противники друг за другом шпионят, им не до женщин. И пока тут все со всеми дерутся, утащить хоть дюжину никому не нужных девиц легче легкого.

Кодес-старший недовольно засопел – не любил, когда ему напоминали об очевидном. Тем более младший брат.

– Лучше подумай, как нам ноги не переломать! Ни зохена не вижу.

– Только зохенов здесь не хватало. – Бролинь скрестил пальцы от сглаза.

Три поставщика Брачной Компании продирались сквозь хвойные заросли в чужой ночи. От дыхания шел пар, а спины взмокли.

– Где мы тут баб возьмем? – вновь заворчал старший Кодес. – Нашли где корабль посадить, в зохеновой глуши! Ни одной, сожри ее зохен, деревни не видать. Впустую все!

– Не могли мы сесть у деревни, – возразил Бролинь. – Там прожектора и радары, войска стоят. Но это ничего. Мы к той деревне незаметно подберемся и кого-нибудь да поймаем.

– Визгу будет… – предрек Кодес-младший. – Зафиксируют нас и пристрелят.

– Всяко бывает, – буркнул старший брат. – Я вот как-то на Ноэ промышлял, иду по городу средь бела дня, смотрю – сидит молодая деваха и плачет: замуж не берут! А я ей: поехали. Без всяких хлопот.

Бролинь издал негромкий смешок.

– Всерьез надеяться на такое везение не стоит. В городе средь бела дня нас тут загребут в какую-нибудь комендатуру и все соки выжмут, пытаясь выяснить, чьи мы шпионы. Так что глушь – оптимальный выбор.

– Ни зохена он не оптимальный! – сварливо отозвался старший Кодес. – Какая девка пойдет гулять по лесу ночью за дюжину лонгов от жилья? Только больная на всю голову!

– Ш-ш! – Младший поднял руку, останавливаясь и поправляя инфракрасные очки. – Люди близко.

– Небось, какой-нибудь зохенов патруль, – пробурчал Кодес-старший шепотом, – из одних мужиков, откуси им зохен яйца…

– Молчать, – тихо распорядился Бролинь. – Дальше ползком.

Бролинь и старший Кодес сняли винтовки с предохранителей, Кодес-младший приготовил метательные ножи. Ледяная грязь с глухим чавканьем приняла тела. Старший Кодес заскрежетал зубами, но так ничего и не произнес: командовал Бролинь, а когда доходит до дела, командиру надо подчиняться.

Кодес-старший был в этом семейном предприятии самым опытным. Мужику перевалило за четыре дюжины весен, и добрые две из них он отпахал поставщиком. Наползался по ядовитым болотам, намерзся в жестоких снегах чужих неприветливых миров. Здоровье уже не то, пора передавать лидерство молодым. Брату его было всего двадцать пять, а кузену Бролиню – почти тридцать, самый подходящий возраст. Сегодня Бролинь впервые шел командиром. За плечами у него семь весен работы, не новичок. Не провалит дело – будет руководить и дальше. А он, старший, заберет свою долю и махнет доживать век на Т5. Хоть и захолустье, но природа там хороша…

Кодес-младший осторожно выглянул из овражка и радостно просигналил компаньонам пальцами: трое мужчин, одна женщина! Бролинь аккуратно подтянулся, пристраивая винтовку, вгляделся в нечеткий полумрак. Так и есть, баба. Лица не видать, голова скрыта теплым капюшоном, а фигура – бесформенной мужской одеждой, но Бролинь давно научился отличать женщин – по пластике движений, по запаху, по незримой ауре. Молодая, пара дюжин весен. Это ж надо, как повезло! Женщина копошилась с одним из мужчин возле какой-то цилиндрической хреновины. Двое остальных сидели вроде бы расслабленно, но не спали, да и оружием были увешаны по самые… Что ж, мужиков трое, и их тоже трое, а на их стороне – внезапность.

Женщина обернулась к своим мужчинам и что-то сказала на неизвестном языке. Сидящие стали подниматься, на секунду утратив бдительность, стоящий повернулся спиной, надевая рюкзак… Не упуская момент, Бролинь дал отмашку.

Пуля тюкнула одного из поднимающихся прямо в лоб, и он завалился навзничь. Его товарищ выхватил свою пушку, целясь в заросли, но не видя противника. Кодес-старший выстрелил, пуля попала в грудь. Стоящий мужик выпустил рюкзак и бросился на землю, выхватывая оружие. Женщина порскнула за деревья – ничего, далеко не убежит.

– Добиваем, – отрывисто бросил Бролинь. Нельзя оставлять за спиной вооруженного противника. – Старший – за бабой.

Поверженный вроде бы боец привстал – видать, в бронежилете был, – выстрелил в темноту, не попал. А Бролинь попал. В руку на сей раз. Мужик выронил оружие, застонал, и тут стал стрелять второй. Кодес-младший метнул нож.

Кодес-старший полз, огибая схватку по дуге и беззвучно бормоча проклятия в адрес этой паршивой планеты, ее климата и ее обитателей мужского пола. Как было бы чудесно, если бы их не существовало! Тогда он простил бы этой паршивой планете и гравитацию, и даже климат.

Женщину он видел. Никуда красотка не делась, пряталась за деревом. Кодес-старший подполз со спины, нащупал в кармане веревку, аккуратно разогнулся и размахнулся, бросая петлю:

 

– Цыпа-цыпа…

Она обернулась на миг раньше. Кодес-старший увидел ее расширенные зрачки. Не от ужаса расширенные, просто от темноты. А страха в них, как ни удивительно, не было. Только обещание смерти.

Она вскинула автомат, неизвестно как оказавшийся в руках у бабы, и затрещала очередь. Петля не долетела. Кодес-старший задохнулся, хватаясь за грудь и не в силах оторвать взгляд от ее глаз. Она всегда выполняет обещания, понял он, с хрипом загребая ледяную кашу окровавленными руками.

Молодые не подвели. Бролинь был уже тут, поднырнул сбоку под автомат, поймав две пули предплечьем, ударил, выбивая оружие. На изумление, с первого раза не вышло. Пуля оцарапала щеку Кодесу-младшему, раздробила винтовку. Бролинь ударил со всей силы. Автомат отлетел под ноги Кодесу, а Бролинь согнулся от боли в паху, еще не осознав, что это она его достала. Удара ногой по голове он почти не почувствовал, только все поплыло перед глазами, и земля полетела ему в лицо.

– Дрянь! – заорал Кодес-младший, заметавшись взглядом между неподвижным братом в кровавой луже и вяло шевелящимся в грязи Бролинем.

Он уже не хотел никакой женщины, лишь бы спасти братьев. Пусть уходит, пусть оставит их в покое… Но она перешагнула через Бролиня, а в руке ее появился нож. Кодес разбирался в ножах. Это был хороший нож, боевой, и она держала его не как женщина на кухне. Она знала, как им убивать. И, зохен побери, она не остановится перед тем, чтобы убить. Она уже убила.

– Стерва! – Он бросился на нее, выхватывая собственный нож.

Лезвие резнуло его по внутренней стороне бедра. Он выругался, саданул кулаком в тонкую челюсть, но она непостижимым образом увернулась, лягнула ногой во взорвавшееся болью бедро. Падая, он вцепился в ее ногу, подсек. Она упала, и он вогнал кулак ей в живот. Она попыталась вновь пырнуть его; с судорожным всхлипом он снова припечатал ее в солнечное сплетение, и еще, и снова, пока она не прекратила дергаться.

Сведенная рука Кодеса наконец разжалась. Из нее выпал окровавленный нож.

Зохен, что я наделал, подумал он.

– Зохен, что ты наделал? – словно эхо, прошептал Бролинь.

Бролиню было плохо. Половина лица синяя, половина зеленая – в свете вставшей Ван Катру это выглядело ужасно. Рукав в липкой крови. Он непрерывно сглатывал.

– Это же баба, Сак. – Двоюродный брат назвал его по имени. Все правильно, ведь никого ближе него не осталось. – Мы должны были получить за нее деньги.

– Эрни, я не хотел, – потерянно пробормотал Кодес. – Она едва меня не убила. И тебя тоже. И она убила Неска. – плечи его затряслись, он беззвучно зарыдал.

Бролинь медленно, чтобы мир не кружился перед глазами, присел на колени перед распростертой в мерзкой каше женщиной. Капюшон сбился, длинные темные волосы рассыпались по грязи. Красивое молодое лицо. А ниже – пять колотых ран.

– Неск, братик… – простонал Кодес.

– Соберись, Сак, – жестко произнес Бролинь. – Мне тоже жаль Неска. Коли помнишь, он и мне брат. Но если ты ее убил, нам нечем будет заплатить за аренду корабля.

В этой заварухе нетрудно разжиться хоть дюжиной женщин за раз, сказал Сантор. Сантор пользовался авторитетом среди поставщиков. Нетрудно, три раза ха-ха. Из них, инвалидов, добытчики теперь никакие. Надо возвращаться на корабль и отваливать домой. А дома их ждут неприятности. За экспедицию, снаряженную в кредит, предстоит заплатить, и никого не волнует, удалась ли она. Есть, конечно, за душой некоторые накопления, долговая тюрьма им не светит, однако будет очень, очень тяжело. Одна баба могла бы окупить хоть что-то.

Бролинь пощупал пульс у женщины. Пульс был слабым, но все же сердце билось. Кряхтя и стараясь не делать резких движений, он полез в рюкзак за стерильными бинтами и стимуляторами.

Спустя час два хромающих перебинтованных тиквийца плелись по лесному бездорожью, таща за собой наспех связанную из нарубленных веток волокушу. Проклятая Ван Катру светила точнехонько в глаза, выжимая слезы.

Заказанная машина подъехала прямо к трапу. Бролинь и Кодес спустились медленно и важно, словно демонстрируя неторопливость тем, кто мог бы за ними наблюдать. Впрочем, никому не было особого дела до двух поставщиков. В Союзе Тикви мало людей, а праздных зевак еще меньше.

Кодес и Бролинь с двух сторон поддерживали под руки женщину в запасных брюках Кодеса и рубашке Бролиня. Обуви по размеру не нашлось, собственные сапоги пленницы потерялись где-то в процессе транспортировки на волокуше, и она была босиком. Ничего, Т1 – теплая планета. Женщина ступала нетвердо, но не отсутствие обуви было тому виной. Поставщики, не скупясь, обкололи ее обезболивающими и стимуляторами, так что глаза расфокусировались и подернулись пеленой безумия, будто у наркоманки. Больше всего они боялись, что она упадет при приемке.

Машина была полуавтоматом: до космопорта она доехала по заданной программе, теперь же Кодес, вставив в считыватель расчетную карточку, сел за руль.

– Трогай осторожнее, – сказал Бролинь, усаживая женщину на заднее сиденье с мягкими подушками. – Как бы кровь не пошла.

Он сел рядом, придерживая ее за плечи, чтобы не тряхнуло. Эх, будь баба нормальной, на этих бы подушках да под ветерок с музыкой… Глупые мысли. Ее даже трогать лишний раз страшно, того гляди, не довезут живой. Да и не хотелось, на самом-то деле. Бролиня до сих пор мутило, из поврежденного носа то и дело начинало капать красным, раненая рука так сильно болела, что он подозревал трещину в кости, а чудо распухло и мешало ходить.

В машине имелся навигатор и автопилот, но поставщики знали маршрут наизусть. Кодес затормозил у двадцатиэтажного трехподъездного дома, обычного для мегаполисов Т1. На доме висела красочная эмблема Брачной Компании, в ее правом нижнем углу было подписано: «Диспетчер 3-13». Они не обратили на эмблему внимания: по роду своей профессии давно знали, что офис диспетчера находится в третьем подъезде на тринадцатом этаже. И, как это принято на Т1, живет диспетчер тут же. Очень удобно: в любое время дня и ночи он на месте.

В лифте Бролинь слегка хлопнул женщину по щеке, привлекая внимание. Сказал внушительно:

– Не вздумай свалиться в обморок. Продержись, пока мы не получим деньги.

Предупреждение пропало втуне. Она не понимала языка, на котором с ней говорили.

Диспетчер Брачной Компании Рино Ильтен был симпатичным мужчиной в расцвете лет, как и прописано в инструкции по подбору кадров. Среднего роста, подтянутый, сероглазый, с короткими светло-серыми волосами, волею природы стоящими торчком. Достоинства его этим отнюдь не исчерпывались, ведь на место диспетчера проводили серьезный конкурс и выбирали лучшего из лучших. Он был прекрасно образован: знал несколько инопланетных языков, изучал прикладную психологию, свободно обращался с компьютером. Компания была довольна сотрудником: свежеиспеченные мужья оставляли о нем только положительные отзывы. Еще бы: в невестах он разбирался отлично и добросовестно готовил их к замужеству.

Работа Ильтену нравилась. Поставщики привозят ему женщин. Самых разных, не соскучишься. Его обязанность – составить о них самое полное представление. Осмотреть, побеседовать, выявить все особенности, умения, слабые места. Затем он вводит характеристики невесты в специальную программу, связанную с базой данных потенциальных женихов. Через некоторое время приходит ответ: имя и адрес мужчины, которому эта конкретная невеста подходит лучше всего. Диспетчер пишет счастливчику и назначает дату, когда можно забрать жену. А пока эта дата не наступила, его задача – помочь женщине адаптироваться в Союзе Тикви. Научить всему, что местные знают с рождения, рассказать, как следует обходиться с мужем, объяснить, чего от нее ждут. Многие женщины влюбляются в обаятельного и заботливого диспетчера. И пусть это ничего не значит для их дальнейшей судьбы, зато приятно и подогревает самооценку.

Сейчас Ильтен сидел без работы. Три дня назад он пристроил последнюю невесту, утиравшую слезы, не желая с ним расставаться, и теперь откровенно бездельничал. А именно, валялся полулежа на диване, бесстыдно сложив ноги на журнальный столик, прямо рядом с чайником, и читал журнал «Демографические новости». Не слишком увлекательное чтиво, но профессия обязывает: все сотрудники Брачной Компании в безусловном порядке выписывают этот журнал. Новости в нем всегда плохие. Людей мало, прирост населения колеблется вблизи нуля, отношение женщин к мужчинам 1:80… И ввоз женщин с других планет, увы, спасает положение лишь отчасти. Мрут часто, рожают редко: это закономерно, не все расы скрещиваются. Страна в кризисе, который длится уже много веков и конца которому не видно.

Ильтен отложил журнал. Читать этот пессимизм – только расстраиваться. Впрочем, лично ему, Ильтену, женщин хватало, несмотря на общие неутешительные тенденции. Трехдневный перерыв не слишком его напрягал. Когда-то же надо и отдохнуть. Жизнь диспетчера не укладывается в размеренный ритм рабочих декад, с двумя выходными образующих дюжины. Он работает, пока есть женщины, и отдыхает, когда их нет. А порой совмещает отдых с работой, но это уже вопрос дефиниций. Вот, скажем, склонил он невесту к сексу. Удовольствие – характерная черта досуга, само собой. А с другой стороны, это неотъемлемая часть работы. Как иначе узнать, какой у невесты темперамент, насколько она умела и раскована, каково вообще ее отношение к предмету? Ведь промахнешься с оценкой – подведешь жениха, который, между прочим, немалые деньги за жену платит.

Ильтен встал с дивана, прошелся по своим владениям. Отдыхал он, как ни странно, в офисном кабинете. Диванчик, журнальный столик, рабочий стол с компьютером, шкафы с документами, пара стульев и сейф. В спальне надо отдыхать по-другому, не очень-то она для чтения приспособлена: большая низкая кровать да гардероб, вот и вся обстановка. В комнате невест надлежит отдыхать невестам. А кухня – для чайника и посуды.

Обойдя апартаменты, он кивнул сам себе. Везде чистота и порядок, офис готов к приему новых невест. Он полюбовался на фотографию в прихожей. Большое фото изображало его родной город; родился он не здесь, а на планете Т5. Сейчас он обитал и работал на Т1, центральной планете Союза, и был этим вполне удовлетворен. Но родина есть родина; в любой душе найдется местечко для ностальгии. Возле этого фото он любил объяснять девушкам, тоскующим по родине, что и сам живет на чужбине: ничего, мол, страшного. При этом, правда, слегка кривил душой. Невестам родины уже не увидеть. Кто их отпустит из Тикви обратно? Разве что богатый муж расщедрится и свозит погостить. А он, Ильтен, когда постареет, обязательно вернется на Т5. Почему нет?

В этот лирический момент в дверь позвонили. Ильтен включил камеру. Так и есть, поставщики с женщиной. Он провел расческой по непослушным волосам, настроился на рабочий лад и пошел открывать.

От потери крови в ушах звенело. Перед глазами плыли круги. Тереза не совсем четко понимала, где она и что с ней. Сон это или явь? От такой боли она давно бы проснулась в холодном поту. Но картинки, вспыхивающие перед ней, были слишком сумбурны для яви, слишком размыты и узки. Вопль и оскал незнакомого мужчины; опрокинувшееся небо со звездами, просвечивающими сквозь ледяную вату; яично-желтый блин Ван Катру сквозь колышущуюся хвою, звезда почему-то не стояла на месте, а тряслась, дергалась. Цилиндрический свод какого-то коридора, чужое склонившееся лицо с жутким кровоподтеком, расползшимся на оба глаза. Новое сероватое небо, чьи-то руки на руле и темно-серая дорожная лента с причудливой разметкой, убегающая вдаль. Будто череда символов, проходящая в дурном, беспокойном сновидении.

Дверь. Еще один символ? Дверь открывается, за ней – красивый сероволосый мужчина, на нагрудном кармане куртки, напоминающей форменную – эмблема из двух сердец, пронзенных стрелой, и надпись на незнакомом языке. Что за дурацкий сон!

Справа и слева от нее раздались голоса. Она не разобрала, что они говорили. Полная абракадабра. Губы сероволосого задвигались столь же бессмысленно.

– Светлого солнца, господин Ильтен, – почтительно поклонился Бролинь.

– Светлого солнца, – последовал его примеру младший – теперь уже единственный – Кодес.

Ильтен кивнул поставщикам, обведя их кратким оценивающим взором. Кодес мрачен и угрюм, Бролинь прикрывает широкими темными очками огромные синяки.

– Неудачный рейд?

Кодес скрипнул зубами. Бролинь покачал головой. С диспетчером надо поддерживать хорошие отношения, если хочешь, чтобы твоих невест оценивали высоко. Но откровенничать с Ильтеном Бролинь не желал. Втайне он недолюбливал диспетчера. Сидит здесь в центре цивилизации, в неге и комфорте, в то время как они рискуют всем и смешивают свою кровь с грязью чужих планет. Не его это дело, кого они потеряли в рейде.

 

– Удачный, – нейтральным тоном возразил Бролинь и указал на женщину.

Ильтен внимательно и цепко посмотрел на товар. Красивая женщина, рослая, крутые бедра не скрыть даже уродливыми брюками на два размера больше. Держится прямо, даже удивительно. Эти отморозки всегда привозят забитых, сломленных баб, которых приходится потом отогревать и травами отпаивать.

– Какой она расы?

– Иррийка, – сказал Бролинь.

Ильтен скептически прищурился. Видел он ирриек. Ни лицо, ни фигура совсем не те. А черты этой женщины он не узнавал. Прежде с такими не встречался.

– Да нет, не иррийка.

– Мы на Ирру ее взяли, – буркнул Кодес.

Бестолковые эти поставщики. Невдомек им, что иррийка и женщина, которую взяли на Ирру – совершенно разные вещи. А ведь это очень важно. Каков у нее генотип? Сможет ли родить ребенка хоть кому-то из тиквийцев? Красота – это замечательно, но дети нужнее.

– Откуда ты? – спросил он по-иррийски. – Слышишь?

Тереза не сразу поняла, что ее о чем-то спрашивают. В иррийском она была не очень сильна. Худо-бедно за три с половиной года научилась разбирать язык противника, но никогда не ставила себе цель изучить его как следует.

Все же знакомые слова вывели ее из отрешенного состояния. Отсутствующий взгляд приобрел осмысленность. Это не сон, поняла Тереза. Она в плену.

– Ты откуда? – повторил сероволосый.

Она не догадывалась, что мужчину интересует всего лишь раса. Враги прекрасно знали, с кем воевали. Ее спросили бы прежде всего о части. Но выбалтывать стратегические сведения она не собиралась. Возможно, в процессе пыток она изменила бы свое мнение – глупо зарекаться, однако сливать информацию сразу, с первого вопроса – дурной тон.

– От верблюда, – процедила она негромко.

Сероволосый хмыкнул.

– Никогда не слыхал.

Это Ильтена не удивляло. Вот если бы она назвала знакомую планету, стоило бы подивиться, каким образом на ней появилась неизвестная раса. «Верблюд», – вбил он в графу «происхождение».

Слова принесли боль. Тело и так болело при каждом вдохе, а когда она шевельнула губами, потемнело в глазах. Следующий вопрос она прослушала.

– Назови свое имя.

Раскрывать рот не хотелось. Тереза отвела взгляд, но проклятый допросник взял ее за подбородок и развернул к себе, глядя прямо в глаза. Она чуть не задохнулась от боли.

– Имя? Ты кто?

Не отстанет. Она тихо и зло прошипела:

– Курва в кожаном пальто!

Ильтен вбил имя, распечатал два экземпляра квитанции, расписался и передал бумаги поставщикам. Те поставили свои автографы.

– Выпьем чаю, – предложил он Бролиню и Кодесу. – Заодно и надбавки обсудим.

Поставщикам полагалось за женщину двадцать тысяч единиц. Даже за некрасивую и бесплодную. Но хороший фенотип и генотип заслуживали надбавки. Лучшие поставщики, такие как Сантор, меньше тридцати тысяч не получали.

Бролинь и Кодес поклонились и проследовали за хозяином в кабинет. Ильтен расставил чашки с крупными выпуклыми горошинами. Красная в белый горошек была его любимой. Гостям он предлагал на выбор белую в красный горошек, белую в белый горошек и красную в красный горошек.

– Согласитесь, господин Ильтен, внешность у этой Курвы на высоте, – начал торг Бролинь. – Большие глаза, густые волосы. Грудь и попа – все при ней. Легко родит и выкормит.

– Если родит, – парировал Ильтен, заливая кипятком из чайника травяную смесь с Т3. – Раса неизвестная, гарантий никаких. Мужа она, безусловно, порадует, но вряд ли наследником.

– Не все мужчины хотят детей, – возразил Бролинь, протягивая руку к полностью красной чашке. Красный цвет – цвет энергии, силы, цвет, подходящий для командира… Но сила должна дополняться разумом, а с этим у Бролиня проблемы.

– Они просто не знают, что с ними делать, – заметил Ильтен.

Кодес помалкивал, не отрывая губ от белой чашки в белый горошек. Двоякий цвет: символ чистоты и смерти. Но уж что-что, а чистота в высоком смысле Кодесу не свойственна.

Кодесу было наплевать на психологические изыскания диспетчера. Он тяжело переживал смерть брата. Понимал, что надо показать товар лицом, но не мог себя заставить расхваливать эту проклятую Курву.

– Пусть не знают, – согласился Бролинь. – Но и претензий от них не будет. Зато она наверняка хороша в постели.

Слово «наверняка» слегка озадачило Ильтена.

– Вы не пробовали, господин Бролинь?

Поставщик смутился.

– Нет.

А вот это уже интересно. Не все поставщики непременно сами распробовали товар. Сантор, например, дарил внимание лишь избранным. И то сказать, из рейдов он привозил столько девушек, что повозиться с каждой ему ни сил, ни времени не хватило бы. Но уж эта команда не упустила бы возможность потешиться с бабой. Что он, первый день Кодесов и Бролиня знает?

– Нет? Почему?

Ильтен старался не демонстрировать поставщикам свое презрение, но улыбочка вышла ехидной. Он и сам догадывался, почему. Добром не давала – и он, честно говоря, ее понимал, не те это экземпляры мужчин, чтобы привлечь достойную женщину. А насиловать побоялись, потому что рейд вышел неудачным, и надбавки за внешность оказались важнее сиюминутного удовольствия. В психологии поставщиков Ильтен разбирался не хуже, чем в психологии невест. Может, и лучше: невесты – в основном инопланетянки, да к тому же другой пол, а эти недалекие тиквийские мужики просты и понятны.

Не дожидаясь ответа, он сказал:

– Эта женщина говорила со мной агрессивно. – Интонации он чувствовал хорошо. – Сомневаюсь, что в постели она будет мила. Боюсь, что вы можете рассчитывать лишь на две тысячи единиц сверху. Экстерьер у нее действительно неплох.

– Спасибо, господин Ильтен, – пробормотал Бролинь. Похоже, большего он и не ждал.

Не сон. Реальность. Это стало ясно, когда сероволосый заговорил с ней по-иррийски. И реальность эта была вовсе не такова, чтобы радоваться, очнувшись от сна.

Мужчины ушли в комнату, звенели там посудой, о чем-то переговаривались на незнакомом языке. О ней словно забыли. Опираясь спиной о стену, Тереза нашарила какую-то ручку. Ванная. Превозмогая боль, она открыла замысловатый кран, растерла по лицу ладонью холодную влагу.

Она вспомнила, что случилось. На отряд напали. Пентаграмма осталась недостроенной, связь с Землей не состоялась. Она подвела командование, не выполнила задачу. И попала в плен. Сперва она приняла нападавших за иррийцев – а кто же еще это мог быть? Но нет, на иррийцев они совсем не походили. Возможно, наемники. Или… пираты? Теперь она склонялась к этому варианту. Иррийцы или наемники иррийцев не увезли бы ее с Ирру, там и допрашивали бы. Вот только сероватое небо с маленьким белым солнцем, которое она увидела перед тем, как ее запихнули в машину, было вовсе не иррийским. Зачем ее сюда привезли? Хотят получить выкуп? Но ее родители – не олигархи, стоит ли овчинка выделки?

Плеск воды насторожил Ильтена. Бывали среди невест и такие, кто пытался утопиться или прыгнуть в окно. Именно поэтому в комнате невест на окне стояла решетка. Изящная, ажурная, выкрашенная в серебристый цвет, дабы не вызывать ассоциаций с тюрьмой, но надежная.

Он рывком распахнул дверь. Женщина с мокрым лицом присела на краешек ванны, глядя на текущую воду – одну из тех трех вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Топиться она вроде бы не собиралась. Может, умыться решила?

– Хочешь принять душ? – спросил он по-иррийски.

– Нет, – ответила она сквозь зубы.

Странно. Женщины всегда этого хотят.

– Не бойся, – сказал он. – Я не сделаю тебе ничего плохого.

– Ну ка-анечно. – Саркастическая гримаса на ее лице была весьма выразительна. – Что вам от меня надо? Денег?

Ильтен поперхнулся. Отбирать у женщин деньги – вот же глупость какая!

– Успокойся, мне не нужны твои деньги. Наоборот, я позабочусь о том, чтобы у тебя все было: и деньги, и дом, и муж.

– Выкуси, – огрызнулась она.

– Зря ты так, – упрекнул он ее. – Пойдем-ка в комнату, поговорим и все выясним.

– Не о чем нам разговаривать, – отрезала она. – И никуда я не пойду.

– Ладно, не хочешь разговоров – не надо. – Он был терпелив и покладист. – Давай тогда познакомимся по-другому.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru