Натали Андерсон
Принцесса на побегушках
Глава 1
Джеймс откинулся на спинку стула, растер ладонями лицо, а затем, запустив руку в волосы, взъерошил их. Он прилетел из Куала-Лумпура в пять часов утра и из аэропорта поехал прямо в офис, где принял душ и переоделся. Приведя себя в порядок, Джеймс ужасно захотел выпить чашку хорошего кофе и съесть что-нибудь посущественнее черствого маффина, который ему предложили на борту. До десяти он успел просмотреть бумаги и немного расслабиться.
Услышав звуки за дверью, Джеймс обрадовался – это означало, что пришла его секретарша. Немного позже, чем обычно, но это не важно – она была замечательной секретаршей, лучшей из всех, что у него были.
Джеймс собрал бумаги, которые просматривал, улыбнулся и направился к двери.
– Бридж, ты сломала все пальцы на руках разом? Этот текст напечатан просто ужасающе, я едва смог разобрать его. – Он поднял голову от бумаг, над которыми иронизировал, и замер на пороге, во все глаза глядя на незнакомку, поднявшуюся из-за секретарского стола.
Она была высокая, смуглая… Она была великолепна.
– Вы не Бридж, – констатировал Джеймс очевидное.
– Нет. – У девушки был тихий, но твердый голос с легким иностранным акцентом и ноткой вины.
При звуке этого голоса Джеймс потерял способность ясно мыслить. Он только смотрел на самую прекрасную женщину, которую ему довелось видеть, а на языке вертелась одна фраза: «Вот это да!» Джеймсу показалось, что прошла уйма времени, пока его сердце вспомнило, что должно биться. Чуть придя в себя от первого потрясения, он подошел поближе. С каждым его шагом румянец на щеках красавицы становился гуще.
– Я…
– Принцесса Элиза.
Вернувшись к жизни, серое вещество в голове Джеймса позволило ему вспомнить об обещании, данном ее брату, принцу Александросу, найти для принцессы работу. В круговороте международной конференции, проходившей в Куала-Лумпуре, он совершенно забыл об этом.
Джеймс ничего не мог с собой поделать и продолжал пялиться на девушку. Он видел ее фотографии в газетах и журналах бессчетное количество раз, но вживую увидел впервые. Джеймс даже представить себе не мог, что в реальной жизни она окажется настолько потрясающей, – сколько раз ему доводилось испытывать разочарование, когда он видел вблизи какую-нибудь известную модель. Секрет их красоты заключался в тоннах косметики и искусном фотошопе.
Ни одна фотография не передавала искорки в темных глазах принцессы, глубину цвета ее длинных каштановых волос, которые так и манили пропустить их сквозь пальцы… Ни одна фотография не подготовила его к тому, что ее тело настолько совершенно – стройное, но очень женственное… соблазнительное.
– Бриджит в отпуске. Мне сказали, чтобы я заменила ее на это время.
Джеймс кивнул, все еще не в силах внятно изъясняться после пережитого потрясения.
– Я переделаю этот отчет. – Румянец на щеках принцессы снова стал ярче. Когда она, не поднимая глаз, протянула руку за документом, Джеймс увидел, что рука эта дрожит.
Именно вид ее дрожащей руки окончательно привел его в чувство. Желая сгладить неловкость, он заметил:
– Я думаю, дело в том, что в Европе несколько другое расположение букв на клавиатуре.
Принцесса бросила на него быстрый взгляд и снова уставилась на злополучный отчет. Но Джеймс все равно успел заметить в ее глазах извинение. И что-то похожее на панику.
Как зачарованный, он следил за тем, как пятна румянца расползаются по золотистой коже ее лица, и едва сдерживался, чтобы не коснуться их пальцами и проверить, действительно ли они такие жаркие, какими кажутся. Он не осознавал, что продолжает удерживать бумаги, к которым протянула руку принцесса. А когда осознал, то чертыхнулся и поспешил списать это на долгий перелет и разницу во времени.
Джеймс потряс головой в попытке избавиться от наваждения. Как человек, с детства привыкший к публичности, к жизни под прицелом фотокамер, мог не разучиться так густо краснеть?
Он поспешно отступил в свой кабинет. Как бы ни интриговал его румянец смущения на щеках принцессы, эта женщина не должна занимать его мысли. Она была слишком красива для него. Принцесса Элиза принадлежала к тому типу женщин, о которых мечтал любой мужчина и которые мечтали о внимании каждого мужчины. А Джеймс не любил делиться.
Лиззи выдохнула и рухнула на стул, как тряпичная кукла. Она так долго удерживала дыхание, что ее легкие грозили разорваться. Так вот он какой, Джеймс Блэк! Она почему-то представляла, что ее боссу, гостиничному магнату, около пятидесяти, он несколько лысоват и приземист… Лиззи никак не ожидала, что ему около тридцати и на его голове полно чуть вьющихся темно-русых волос, что он окажется таким великолепным…
Ей следовало бы предварительно все разузнать о нем. Как и посетить ускоренные курсы секретарей по прилете с Аристо. Ведь это ее последний шанс самоутвердиться, иначе придется возвращаться домой. Нет, ни за что!
Хорошее же первое впечатление она произвела – плохо напечатала отчет, да еще и краснела, как школьница. А ведь она никогда не краснеет. Но Лиззи действительно не ожидала, что Джеймс появится из своего кабинета с теплой улыбкой на губах и веселыми чертиками в глазах. Но чего она не ожидала еще больше, так это жара, разлившегося по всему ее телу при его появлении, и томления, охватившего ее при одном лишь взгляде на этого мужчину.
Погрузившись в самоанализ, она напутала с переключением телефонных звонков. Кэти, секретарше на коммутаторе, пришлось снова подняться и заново все ей растолковывать.
В это время на пороге своего кабинета снова появился Джеймс.
– С возвращением! – На лице Кэти появилась ослепительная улыбка.
Ответная улыбка Джеймса была сдержанной и мимолетной.
– Спасибо, Кэти. Я пойду выпью кофе. Вернусь через двадцать минут. – Он посмотрел на Лиззи. – Вы успеете за это время переделать отчет?
– Конечно, – ответила Лиззи с уверенностью, которой вовсе не испытывала.
Но Джеймс уже вышел за дверь.
– Он вернулся… – Кэти бросила на Лиззи завистливый взгляд. – Джеймс – это нечто, правда? Какая же ты счастливая, что сидишь здесь целый день. Рядом с ним…
Лиззи неопределенно кивнула, не желая вступать в обсуждение неоспоримых мужских достоинств ее босса. Она прекрасно понимала, что отнюдь не первая и не единственная, кто замечает их.
– Но будь осторожна. Джеймс очень непостоянен.
Лиззи ничего не ответила на это замечание Кэти, но ее любопытство усилилось. Судя по хитрой усмешке девушки, та ждала расспросов и была разочарована, когда их не последовало.
– Смотри не попадись. Джеймс никому никогда ничего не обещает, – продолжала Кэти, уверенная, что эта животрепещущая тема не может не интересовать новенькую.
– Покажи еще раз, пожалуйста, как переводить звонки.
Кэти не скрывала насмешки, не в первый раз втолковывая Лиззи, когда какую кнопку нажимать.
– Со временем разберешься. Ты, наверное, до этого никогда не работала секретарем?
Лиззи честно призналась, что так и было. Но после того, как ей запретили пользоваться трастовым фондом, выбора у нее не оказалось. На эту работу ее устроил брат Алекс, у которого было множество деловых связей по всему миру. Она так хотела остаться на Аристо после смерти отца, быть полезной родным. А вместо этого оказалась в Сиднее, в служебной квартире одного из жилых комплексов, принадлежащих Джеймсу. И после того, как была оплачена аренда, у нее почти не осталось денег. Впервые в жизни ей приходилось зарабатывать, чтобы элементарно выжить. А это значит, что она должна обуздывать свои порывы, стать более ответственной.
– Он сейчас вернется, а ты еще не бралась за корректировку отчета, – напомнила ей Кэти.
– О, черт!
Джеймс пожалел, что не закрыл дверь своего кабинета. Но он привык, что она всегда открыта, чтобы в случае необходимости можно было позвать Бриджит. Он придвинул к себе стопку газет, накопившихся за время его отсутствия. Пробегая их глазами, чтобы быть в курсе последних событий, в разделе светской хроники он сразу увидел ее, свою новую секретаршу. С лучезарной улыбкой, в великолепном черно-белом наряде на премьере нового спектакля.
Джеймс развернул еще одну газету – опять она. Улыбается прямо в камеру, окруженная несколькими мужчинами. Все как один глянцевые красавчики. Следующая газета – снова она…
Да, у принцессы Элизы Каредес очень насыщенная жизнь. Она в Сиднее совсем недавно, а сколько вечеринок посетила. Немудрено, что ей не до отчета. О какой концентрации внимания может идти речь днем, если она пляшет все ночи напролет? Какой же он болван, что поддался чувству жалости, решив, что она нервничает.
Он развернул последнюю газету и, прищурившись, стал изучать фотографию. Принцесса-секретарша выглядела ослепительно, но теперь Джеймс знал, что в жизни она намного красивее.
Он не стал лгать самому себе, отрицая, что его тянет к ней. Очень тянет. Впрочем, невозможно быть мужчиной и не реагировать на такую женщину. Но в его жизни было слишком много красивых женщин, из общения с которыми он вынес главный урок – их не следует воспринимать всерьез. Все они эдакие светские бабочки, порхающие от одного мужчины к другому. А Лиззи, похоже, самая красивая из таких бабочек. Среди ее поклонников – наследники судовых империй, медиамагнаты, а ее фотографиями пестрят страницы гламурных журналов и охочих до грязных сплетен таблоидов. Несомненно, она большая искусница в жанре флирта, и вряд ли ее привлекают простые человеческие взаимоотношения. Такой женщине, как Лиззи, интересна игра, ей нравится дурачить и манипулировать, чтобы поддерживать уровень адреналина в крови.
Джеймс скривился. Связь с такой женщиной сулит уйму проблем, а ему этого вовсе не надо. Его устраивают ни к чему не обязывающие отношения – ничего длительного, серьезного, сложного. Ничего, что бы отвлекало его от работы.
А принцесса Элиза из тех, кому требуется постоянное внимание.
Внезапно Джеймс пришел в сильнейшее раздражение. Отодвинув стопку газет, он схватил переделанный ею отчет. Ему хватило одного взгляда, чтобы увидеть безнадежно кривые графики и перепутанные данные в таблицах.
Он отклонился от стола так, чтобы в открытую дверь увидеть Элизу. Черт, даже за секретарским столом она восседала по-королевски – спина прямая, голова поднята, словно на ней корона.
Джеймс тоже родился в состоятельной семье, хотя и не настолько богатой, как у Лиззи. И он вполне мог выбрать себе более легкую, полную удовольствий жизнь. Но он предпочел много и тяжело трудиться, чтобы преуспеть самому и приумножить богатство семьи. Когда-то его дед и отец много потрудились, создавая себе имя и благополучие. И Джеймс решил быть таким же, а не ждать, что все в жизни будет преподнесено ему на серебряной тарелочке. Он получал удовольствие от продуктивной работы. Вряд ли принцессе знакомо такого рода удовольствие, ведь она полагается только на свою красоту, имя и деньги, а никак не на добросовестный, повседневный труд. Вот уж кто привык к нескончаемому потоку серебряных тарелок, подносимых льстивыми слугами.
Джеймс встал, схватил бумаги и, стиснув зубы, подошел к столу Лиззи.
– Переделайте эти графики. – Он бросил бумаги на стол и стал с интересом наблюдать за ее реакцией.
На этот раз девушка не покраснела, а побледнела. Не довольна тем, что придется поработать? Это окончательно вывело Джеймса из себя.
– Вы должны работать лучше, Элиза. То, что вы принцесса, не дает вам права рассчитывать на особое отношение с моей стороны.
Лиззи вскинула голову, уловив сарказм в голосе босса, и посмотрела ему в лицо. Как же отличалось его выражение от того, которое она видела утром. Ни искорки юмора в глазах, ни золотистых всполохов. Глаза Джеймса были темны и холодны. Взгляд тяжелый и пустой. Она знала, что это означает – осуждение, отчужденность. Сколько раз на нее так смотрели ее сверхконсервативные, давящие своим покровительством братья. Но ведь она не просила Джеймса ни о каком особом отношении.
Неудачи этого утра и страх оказаться несостоятельной привели к срыву.
– Вы думаете, я раньше не слышала подобных заявлений? – резко спросила она. – Почему бы вам не сказать правду? Вы намеренно завышаете планку, чтобы требовать с меня больше, чем с других. Вы хотите, чтобы я наверняка не справилась. – Она притянула к себе бумаги. – Знаете, сколько раз я слышала пассажи о том, что «если ты принцесса, это не значит…»? Почему бы вам не попробовать быть оригинальнее?
Ответом на этот вызов было полное молчание, которое тянулось и тянулось.
Лиззи покраснела, и ей очень захотелось откусить себе язык. Она уставилась в стол, боясь поднять глаза на босса, который должен был выгнать ее в первый же день их совместной работы.
– Извините, – пробормотала она, – мои слова были недопустимыми.
Она не может потерять эту работу. Ей просто некуда больше идти.
Молчание затягивалось, и с каждой его секундой Лиззи ощущала все больший дискомфорт.
Джеймс подошел ближе и уперся бедром о край ее стола, как раз возле того места, куда она смотрела, так и не поднимая глаз.
Когда он заговорил, от его тихого холодного голоса Лиззи стало не по себе.
– Разве я не вправе ожидать от вас качественно выполненной работы? Вы же хорошо образованная молодая женщина, получившая степень в Париже и бегло разговаривающая на нескольких языках. Поэтому да, от вас я ожидаю большего, чем от обычной секретарши.
Элиза подняла на него глаза – она была удивлена, приятно удивлена.
– И дело не в том, что вы принцесса. Важно ваше отношение к работе, а вы не желаете хорошо работать и справляться со своими обязанностями.
Настроение Лиззи совсем испортилось. Она сжала губы, чтобы не дать сорваться словам оправдания, а тем более грубости, как несколько минут назад.
Их взгляды встретились, и в глазах Джеймса Лиззи увидела откровенный цинизм. Она смотрела Джеймсу прямо в глаза, не в силах отвести взгляда, и видела, как в их темной глубине зарождаются золотистые всполохи. Лиззи понимала, что должна была что-то сделать или сказать, чтобы нарушить возникшее между ними напряжение, но не могла ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Джеймс тоже молчал, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Ее тело покрылось мурашками и одновременно горело. Увидел ли, как помимо воли затуманились ее глаза? Понял ли, что все ее косточки расплавляются от золотого сияния, вспыхнувшего в его глазах?
Тишину нарушил резкий звонок телефона. Лиззи схватила трубку, разрывая невидимые нити, протянувшиеся между ними, а Джеймс выпрямился и быстро ушел в свой кабинет, закрыв дверь. Задыхающаяся, без единой мысли в голове, Лиззи с трудом понимала, о чем спрашивает ее собеседник на том конце провода.
Глава 2
Весь следующий день Лиззи пыталась научиться строить компьютерные графики и диаграммы, но, увы, теория никак не согласовывалась с практикой. За один день не улучшились и ее способности машинистки – похоже, пальцы Лиззи решили, что клавиатура ее компьютера выполнена на языке суахили.
Она как будто стала героиней популярного фильма «День сурка», где один и тот же кошмарный день из жизни героя повторялся снова и снова. Лиззи даже не осмелилась посмотреть на Джеймса, когда тот бросил бумаги на ее стол и выскочил из офиса. Он наверняка считает ее совершенно никчемным существом, и она не может винить его за это.
Лиззи упорно продолжала работать, стараясь не впасть в полное уныние. Кэти и еще одна девушка из бухгалтерии, проходя мимо ее стола и увидев ее, заваленной кипами бумаг, улыбнулись. Лиззи вспыхнула. Она не сомневалась, что они смеются над ней:
надо же, принцесса решила пожить в реальном мире и поработать, а в результате – полный провал и сплошная путаница. А Лиззи не любила чувствовать себя несостоятельной. И тем более не любила, когда кто-то становился свидетелем ее ошибок. Теперь же весь офис потешался над ее абсолютной некомпетентностью в таком, казалось бы, совсем не сложном деле.
По какой-то неведомой причине дела у нее снова и снова не ладились. Кажется, все предусмотрела, все сделала правильно, но где-то что-то обязательно оказывалось упущенным. И чем старательнее она трудилась, тем хуже был результат.
Лиззи не могла допустить, чтобы все вот так и закончилось. Тогда у нее останется один выход: позвонить Алексу и молить о прощении, клятвенно обещая вести жизнь монашенки, лишь бы он позволил ей вернуться домой. Но Алекс все равно не позволит. Сначала ей надо проявить себя и преуспеть. А это значит, что Лиззи должна думать исключительно о работе, а Джеймса воспринимать только как босса. Он и был ее Боссом, именно так, с большой буквы. И только!
И надо же было, чтобы этот самый Босс вернулся в офис в тот момент, когда она откинулась на спинку стула, чтобы чуть передохнуть. Сбросив босоножки, она подняла ноги, вытянула их и стала вращать стопами, чтобы восстановить кровообращение после долгого сидения. Рабочий день казался Лиззи бесконечным, и она мечтала о том, чтобы поскорее оказаться в своей квартире, переодеться и отправиться куда-нибудь повеселиться. Вернее, не куда-нибудь, а в новый модный бар, на открытие которого ее пригласили. Лиззи захотелось нарядиться, потанцевать, а не сидеть целый день за столом в офисе в полном расстройстве из-за того, что у нее ничего не ладится.
Замерев, Лиззи следила за тем, как Джеймс пересекает приемную. Сначала он посмотрел на ее лодыжки, затем прошелся взглядом по всей ноге, телу и, наконец, глаза его остановились на лице, которое горело ярким румянцем. Жар на щеках был просто нестерпимым. Черт, она не краснела уже много лет, прекрасно справляясь со своими эмоциями. А тут за пару дней румянец заливал ее лицо не менее пятнадцати раз. Сейчас он был вызван смущением и раздражением оттого, что ее застали врасплох. Или взглядом Джеймса, оценивающе прошедшимся по ее ногам?
Дискомфорт Лиззи еще больше усилился, когда Джеймс не остановился на почтительном расстоянии, а вплотную подошел к ее столу, за которым она сидела. Он даже не потрудился скрыть свой цинизм.
– Вы когда-нибудь слышали о таком понятии, как тяжелая, упорная работа? – Он оперся руками на стол и наклонился буквально к самому ее лицу. Медленная, язвительная усмешка искривила его губы. – Вы и в постели такая? Ленивая, ждущая, что кто-то другой сделает за вас всю работу?
Шокированная его словами, Лиззи резко выпрямилась на стуле. Взглянув на Джеймса, она увидела в его глазах вызов.
Джеймс взял ее за руку и внимательно осмотрел ноготки.
– Боитесь запачкаться, принцесса?
Лиззи почувствовала, как от его прикосновения жаркая волна прокатилась от руки к сердцу.
Она выдернула руку из его пальцев в лихорадочной попытке найти достойный ответ. Но все ее мысли возвращались к одному слову, брошенному им, как пощечина. Постель! Лиззи подумала о том, каково это, когда мерцание в этих глубоких темных глазах превращается в испепеляющее пламя. Что она может сказать или сделать, чтобы спровоцировать это?
И все же, несмотря на страстное желание, охватившее ее, Лиззи не забыла о своих приоритетах. Она не может поставить под угрозу свое будущее, сделавшись подругой Джеймса «на три свидания». Не может растоптать свое с таким трудом обретаемое достоинство ради банального флирта с боссом.
Усилием воли Лиззи согнала румянец со щек.
– Через минуту я принесу бумаги. Мне осталось их распечатать.
Джеймс выпрямился. Опасная искра в его глазах погасла, но Лиззи уловила в них нечто похожее на уважение.
– Отлично. – Дверь в его кабинет закрылась.
Минуту Лиззи продолжала сидеть неподвижно. Да, она удачно избежала огромной опасности, тогда откуда же это глупое чувство разочарования?
Досчитав до ста, она взяла расписание встреч Джеймса, составленное ею на будущую неделю, и пошла в кабинет. Его настороженная полуулыбка исчезла, стоило ему взглянуть на это расписание. Лицо стало серьезным и сосредоточенным. Сердце Лиззи в испуге ускорило свой ритм. Неужели она снова напортачила?
– Знаете, принцесса, – в голосе босса слышалась незлобивая насмешка, – я, конечно, наделен множеством талантов, но быть в двух местах одновременно пока не в моих силах. Итак, понедельник, три часа дня. Я должен вести телефонную конференцию и одновременно присутствовать на презентации. Как я с этим, по-вашему, справлюсь?
Лиззи уставилась в расписание. О боже!
Голос Джеймса стал ледяным.
– Послушайте, принц…
– Я все исправлю. Сейчас же, – быстро произнесла Лиззи, схватив злосчастную бумагу. Слава богу, что она еще никого не уведомила о встречах.
Джеймс ругал себя за «постельный» выпад. Это было недопустимо. Но еще больше он сердился на себя за странное ощущение, будто он должен дать этой девице еще один шанс. А что он мог поделать, если при взгляде на ее прекрасное лицо он терялся, если целыми днями думал о ней?
Увидев ее полулежащей на стуле, что он мог еще сказать? Вид великолепного тела Лиззи немедленно вызвал в воображении картину, как она, обнаженная, лежит в постели на белоснежных простынях. Смуглое тело слегка влажное, щеки разрумянились, в томном взгляде читается удовлетворение…
Эта живая картинка едва не извергла стон неутоленного желания из его груди. Какова в постели эта изящная, искушенная женщина? Как выглядит? Что выкрикивает в порыве страсти, когда тело перестает подчиняться разуму и полностью отдается во власть чувственного наслаждения? Джеймсу безумно хотелось это узнать, снова увидеть искру ответного желания в ее глазах. Но Лиззи не поддалась искушению и не стала продолжать игру. Похоже, возобладала осторожность. Но почему? На фотографиях в газетах она выглядит раскованной, флиртующей с самыми разными мужчинами.
Нет, его не должно это волновать!
Джеймс провел в офисе полчаса и решил, что пора заканчивать работу. В новом баре предполагалась вечеринка по случаю открытия, и он хотел заглянуть туда.
Лиззи ушла, как только закончилось рабочее время, и Джеймс был рад, что ее нет. Он завершит дела, не думая каждую минуту о той, которая находится за дверью. Он ведет себя глупо. Ведь знает же, какая она – непоследовательная, ненадежная, непредсказуемая. Именно такая женщина, с какими он поклялся больше никогда не иметь дела. С него достаточно одной неверной женщины – любительницы повеселиться. Рана, нанесенная ею, до сих пор кровоточила. Ситуацию усугубляла и семейная жизнь его родителей. Она напрочь подорвала его веру в долгосрочные моногамные отношения. Связь с женщиной должна быть короткой или… очень короткой. Но Лиззи была, с одной стороны, его подчиненной, а с другой – любимицей желтой прессы. Два весомых повода игнорировать ее.
Ну конечно же она была там, на вечеринке по случаю открытия нового бара. И во всей своей гламурной красе. Разве мог он не заметить ее в вызывающем черном платье, облепившем ее грудь и подчеркивающем каждый изгиб женственного тела? Когда Лиззи шла, разрезы на расклешенной юбке позволяли увидеть великолепные ноги. Волосы она распустила, и они свободно ниспадали ей на спину. У Джеймса снова возникло искушение пропустить эти волосы сквозь пальцы, почувствовать их мягкую шелковистость своим обнаженным телом.
Он уловил момент, когда она заметила его. Запрокинув голову, Лиззи рассмеялась шутке очередного поклонника и вдруг поймала сосредоточенный взгляд Джеймса. Она перестала смеяться, но сохранила на губах улыбку, только взгляд ее стал резче. Джеймс направился к ней, кивая знакомым и улыбаясь, но не отводя от Лиззи глаз. Она же продолжала разговаривать с несколькими мужчинами, окружившими ее плотным кольцом, но тоже то и дело посматривала на босса. Когда Джеймс приблизился, она прервала беседу и двинулась ему навстречу, дав понять собеседникам, что эскорт ей не потребуется. Джеймс усмехнулся про себя, догадавшись, что принцесса решила подчеркнуть суть их взаимоотношений: да, он ее работодатель, но их отношения несколько иные, чем «босс – секретарша».
– Вы не говорили, что будете здесь сегодня вечером. – Подразумевалось, что он мог бы ее подвезти.
– Вы обязаны знать, где я нахожусь, но только в рабочее время, не так ли? – холодно ответила Лиззи. – Удивлена, что вы здесь. Думала, у вас, как всегда, много работы.
Джеймс усмехнулся. Итак, принцесса все еще взбудоражена их перепалкой. Но он ничего не сказал, выразительно уставившись на ее туфли. Такой высоченный тонкий каблук был способен выдержать вес разве что кошки, а не взрослой женщины, пусть даже столь изящной, как Лиззи. Это были самые непрочные и замысловатые из всех женских туфель, которые ему приходилось видеть, а повидал он их немало.
– Разве вы недостаточно высоки? – поддел он ее.
Улыбка коснулась ее губ и зажгла огоньки в глазах, темных, очень красивых и таких глубоких, что в них можно было утонуть. И Джеймс утонул, завороженный их таинственным сиянием.
Лиззи сделала еще шаг, и теперь они стояли очень близко друг к другу. Ее голова была чуть откинута назад, и Джеймс замер, осознав, что она вот-вот поцелует его. Ее слегка приоткрытые губы были всего в нескольких миллиметрах от его губ. Сверкнули белые зубы, промелькнул кончик розового язычка. Кровь толчками бежала по его венам, здравомыслие куда-то испарилось, уступив место инстинкту. Наклонив голову, он уже почти коснулся губами ее губ, когда Лиззи отпрянула.
– Думаю, нет. – В ее голосе слышалась насмешка.
Нет что? И тут Джеймс понял – она ответила на его вопрос о росте. Что ж, счет один – один.
Лиззи улыбнулась холодной, безразличной улыбкой, но в ее глазах Джеймс заметил какую-то промелькнувшую тень. И он догадался, что это за тень. Желание! Она хотела этого поцелуя не меньше, чем он.
Джеймс не мог решить, что ему требуется больше: глоток воздуха или глоток виски. Он наблюдал, как принцесса смешивается с толпой, но не растворяется в ней. Такие женщины всегда выделяются из общей массы.
И тут он разозлился. Не станет он очередной игрушкой заморской принцессы! Джеймс думал, что она осторожничает, а она кокетничала, развлекалась. Что ж, он не станет игнорировать притяжение, возникшее между ними; наоборот, он обуздает его и использует в своих интересах. Но в этой игре ему надо быть очень осмотрительным.
* * *
Дура, дура, дура!
Лиззи потребовалось почти полчаса, чтобы унять биение сердца. Флирт с Джеймсом грозил ей первым в жизни приступом тахикардии.
Она еще не видела Джеймса в столь официальном наряде. Смокинг украшает практически любого мужчину, но Джеймса он перевел сразу в разряд суперменов. Высокий, смуглый, привлекательный! Но ни один из эпитетов не мог дать точного описания. Хотя его нельзя было назвать эталоном мужской красоты, ей доводилось видеть и более красивых мужчин, но ее босс был привлекательнее любой топ-модели мужского пола, множество которых она встречала в Париже.
Будучи выше среднего роста, Джеймс был силен, пропорционально сложен. От вида его широких плеч у Лиззи слабели ноги. Но главным в нем были стать и достоинство. Он обладал той харизмой, которая заставляет людей поворачивать голову вслед, прислушиваться к каждому сказанному слову.
Стоило Лиззи выхватить взглядом из толпы его высокую фигуру в смокинге, как у нее перехватывало дыхание…
– Ты не согласна, Лиззи?
– Прошу прощения? – Вынырнув из своих видений, Лиззи решила оставить эротические мечтания на потом. А лучше вообще забыть о них!
Лиззи сосредоточилась на происходящем, знакомилась и общалась с людьми. Она кое-чему научилась в Париже – на подобных мероприятиях должно быть весело не только тебе, но и другим тоже. Ее природная любознательность и искренний интерес к людям очень помогали ей. Но сейчас ее интерес был сосредоточен только на Джеймсе. Она держалась от него на расстоянии, но не упускала из виду, наблюдая, как тот общается с людьми. Джеймс был внимательным, он умел слушать. Это был высший пилотаж!
Джеймс тоже наблюдал за Лиззи. В руках она держала бокал, но, как он успел заметить, сделала из него всего несколько маленьких глотков, и сияние ее глаз никак не было связано с алкоголем. Она была мастером общения. Не путала имен, говорила о том, что было интересно не столько ей, сколько собеседнику, одаривая своим вниманием всех, не исключая тех, кто испытывал трепет, разговаривая с настоящей принцессой. И была при этом очаровательно естественной.
Тело Джеймса горело, сдерживаемая страсть требовала выхода. Но он тоже решил держать дистанцию. Пока. Папарацци не дремали, и ему не хотелось появиться на страницах желтой прессы в качестве очередного сопровождающего принцессы Элизы. Поэтому он просто наблюдал, кипя на медленном огне. Теперь он понял, почему его новая секретарша так любила вечеринки: она была здесь как рыба в воде. И это открытие заставило его задуматься. Большинству людей нравится заниматься тем, что у них хорошо получается, – так, может быть, и Лиззи стоит поручить то, в чем она действительно мастер. В качестве секретаря она все равно что жираф на роликах. Но он должен дать ей шанс.
В конце концов Джеймс не выдержал. Он мотылек, она пламя. Он усмехнулся, поймав себя на том, что стал думать такими затертыми клише. Он не хотел сгореть дотла, но надеялся погреться.
– Вы почти ничего не пили. Принести другой бокал?
Лиззи тут же обернулась к нему, забыв о собеседниках.
– Я намереваюсь опустошить все имеющиеся здесь бутылки еще до конца вечеринки, – отшутилась она, решив держаться непринужденно.
– И закончить вечер неуправляемой пьянчужкой?
– От некоторых привычек трудно отказаться.
– Тогда я буду держаться неподалеку – хочу увидеть дикую сторону вашей натуры в действии.
– Обычно она проявляется ближе к полуночи, а это слишком поздно для вас, я думаю.
– И насколько допоздна вы намерены здесь оставаться?
– Насколько захочу.
– А утром на работе вы будете сиять свежестью, как маргаритка?
Лиззи окаменела. Она должна была понять, что к этому все сведется.
– Моя личная жизнь никак не влияет на работу.
– Неужели?
– Именно так. – Уловив лукавую искорку в глазах Джеймса, она добавила: – Я никогда не смешиваю эти две стороны моей жизни.
Джеймс уже не скрывал насмешливой улыбки.
– Неужели? – повторил он вопрос еще более саркастическим тоном.
Лиззи не могла винить его за насмешку. В конце концов, она сама спровоцировала ту ситуацию с почти поцелуем. Но она больше не жалела о своей безрассудной выходке. Увидеть мгновенную вспышку желания в его глазах того стоило. Было приятно осознавать, что на одно крошечное мгновение она имела над ним власть. Ну, почти что имела.
– Увидимся завтра, – тоном примерной секретарши произнесла она.
– Принцесса, завтра суббота, – последовал насмешливый ответ.
