Ната Радуга
Хочу тебя снова
Глава 6
Катя
Свежий воздух, пение птиц, и никаких тебе машин, шумных соседей и вони от мусорки возле дома. Люблю приезжать к родителям на дачу, куда они переехали после выхода на пенсию. Сдают квартиру в городе и получают дополнительный заработок, сказали, что хватит с них городской пыли. И я их понимаю, сама бы здесь поселилась, но долго до работы добираться.
Мне очень нравится это место, вокруг одна зелень, особенно летом. Я всегда сижу на ступеньках или, как сейчас, за деревянным столом под большим деревом.
– Ну как там Гришенька? – спрашивает мама, и я вздрагиваю.
– Гришенька отлично, – со вздохом отвечаю.
Муж мой живёт как у бога за пазухой, от хорошей жизни уже с ума сходит. И если я знаю его с другой стороны, то для мамы он ангел во плоти. Ведь взял, как сказала моя свекровушка, «брюхатую бастардом бабу». Баба – это я, а бастард, естественно, мой сын. И я должна ноги целовать Гришеньке, иначе меня весь город бы засмеял. Иногда мне кажется, что остальной мир перескочил через век, а мы так и остались в мире, где важно, чтобы лицо чистое было.
– У вас ведь всё хорошо? – с прищуром смотрит на меня.
– Хорошо, мама, – сухо отвечаю и отворачиваюсь.
– Смотри, чтобы дома всегда убрано, еда горячая и одежда чистая, – опять свою шарманку заводит.
– Мама, ты мне это десять лет уже говоришь, – глаза закатываю.
– Потому что это участь жены, – и ответ тот же, ни разу она мне другое не сказала. – Хорошей жены, – добавляет, подняв указательный палец вверх.
– Конечно, – киваю обречённо. – Всё для Гришеньки, а Катя пусть страдает…
– Не смей! – рявкает родительница и ладонью по столу бьёт. – Он не дал тебе отца опозорить на весь город! Скажи спасибо, что он ничего не знает, что свекровь хорошая, не сдала, и самое главное – будь благодарна, что отцом твоему сыну стал, – она говорит то, что я уже неоднократно слышала, но всё равно каждый раз плакать хочется.
Ни тогда, десять лет назад, поддержки не было, ни сейчас. Очень больно и обидно, что мама, самый родной человек, так с тобой поступает. Да, она и сама не знала и не знает, какой её драгоценный Гришенька козёл на самом деле, но это ничего не меняет.
– Я, наверное, пойду уже, – встаю из-за стола.
Говорить уже не о чем, да и не хочется особо. В моём случае я не могу приехать домой, положить голову к маме на колени и высказаться, пожаловаться. Меня никто по голове не погладит, не посочувствует и мудрого совета не даст. И не потому что мама у меня не мудрая, просто она старой закалки и считает, что место женщины на кухне с веником в руках. Помню, как она на меня орала, что я на работу устроилась. Кричала, что я должна дома сидеть, чтобы когда муж домой приходил, я ему сразу стол накрывала.
Боже, неужели это всё со мной происходит? Я ведь не этого хотела, совсем не этого…
– Подожди, я тут для Гришеньки собрала, – проговаривает и несётся в дом, чтобы вернуться через минуту с большой сумкой в руках.
– Мама, она весит тонну, как я на автобусе её потащу? Гриша заедет и заберёт сам…
– Руки не отвалятся, иди-иди, – перебивает и подталкивает к воротам.
– Если что-то Егору понадобится, позвонишь, и я принесу, – всё, что говорю, потому что спорить бесполезно.
Учебный год закончился, и я привезла сына к бабушке. Слава богу, мама Егора любит, не то что меня. И я никогда не выхожу от матери без посылки для Гришеньки, но, чёрт возьми, я вешу меньше, чем эта сумка. Только до остановки минут двадцать идти, а мне ещё от вокзала до дома через весь город с этой ношей мотаться.
Но до остановки я не дохожу. Едва на главную дорогу выхожу, как мне преграждает путь чёрный автомобиль. Очень знакомый.
– Денис? – округляю глаза, глядя на вышедшего из машины мужчину.
– Привет, Катюш, – хитро улыбается и в два шага оказывается рядом. – Хватит от меня бегать и прятаться, – проговаривает, забирая у меня сумку, кладёт её в багажник и буквально заталкивает меня на заднее сиденье своего автомобиля.
Глава 8
Катя
Не знаю, как другие женщины, но, думаю, как и я, они стесняются об этом говорить. Точнее, это не стеснение, а стыд. Стыд, что ты допускаешь подобное, что такая слабая и никчёмная. Может, и слабая, но когда тебе с детства внушают, что женщина должна подчиняться мужчине, что главу семейства надо во всём слушаться, ещё и показывают на примере всю твою жизнь, то ты невольно впитываешь это всё в себя.
И нет, мой папа никогда не поднимал руку на маму, но он очень строгий человек. Никогда не смела перечить ему, не слушать или нарушать его правила. Если сказано – в девять вернуться домой, то так и должно быть, иначе из дома вообще не выйдешь. А может, поэтому мама и счастлива, что всегда его слушала и делала, как он говорил.
Один-единственный раз в жизни я не послушала ни маму, ни отца, когда начала встречаться с Денисом. Я долго скрывала, но когда они узнали, неделю меня даже в школу не пускали. Они были категорически против, заявляя, что отец Дениса промышляет незаконными делами ещё с юности. А подобных людей, как и ментов, бывших не бывают.
Скандалы длились долго: я рыдала, кричала, что люблю, и грозилась из дома сбежать, если нас с Денисом не оставят в покое. И в какой-то момент папа махнул рукой и заявил, что это всё подростковые сопли, а вскоре я сама пойму. Ума наберусь и нормального парня найду, мужика настоящего, а не этого сопляка с девчачьей мордой, у которого в голове ветер гуляет.
И когда в наш дом заявился Гриша с букетом цветов для мамы и бутылкой коньяка для папы, отец мне так и сказал: «Вот хороший работящий парень. А если по стопам отца пойдёт на завод, так цены ему не будет».
А теперь этот хороший парень лучший друг моего отца и ангел для моей матери. А я чувствую себя чужой в доме собственных родителей. Кому скажи, что за дверями нашей квартиры этот человек чудовище, превращающий мою жизнь в сущий кошмар, просто плюнет и рассмеётся мне в лицо.
Да, мне стыдно говорить о том, что я так низко упала, что позволяю оставлять синяки на своём теле. Никогда не буду жаловаться никому, я ведь такая сильная, сама справлюсь.
«Пока он тебя не убьёт и не оставит твоего сына сиротой» – раздаётся в голове.
– Катя! – перед моим носом щёлкают пальцы, и я возвращаюсь в реальность. – Ты чего? – смотрит на меня Денис, а я не сразу понимаю, что по щекам катятся слёзы.
– Ничего, – сглатываю ком в горле и отворачиваюсь. – Езжай, пожалуйста, подальше, и я выйду, чтобы никто меня не видел, – спешно проговариваю и, спрятавшись за спинку переднего кресла, вытираю щёки.
Денис не спешит выполнить мою просьбу и долго смотрит на меня. Чувствую его взгляд кожей – он обжигает, заставляет смущаться и злиться одновременно, потому что я ощущаю его жалость. А этого я не хочу! Жалость – это то, что нужно мне меньше всего.
Резко повернувшись, Денис давит на газ и срывается с места. Но едет не дворами, а выруливает на главную дорогу.
– Куда ты едешь? – спрашиваю, понимая, что мы движемся к выезду из города.
Ответа нет, даже когда я спрашиваю второй и третий раз. А когда мы выезжаем на трассу, автомобиль набирает скорость, заставляя меня за что-то держаться.
– Денис, что ты творишь? – пытаюсь до него достучаться, но заметив, как побелели костяшки его рук, как играют желваки на плотно сжатой челюсти, мне становится только страшнее.
Я ведь ничего о нём не знаю. Десять лет большой срок, каждый человек может измениться, а в столице тем более. Многие говорят, что там нужно иметь острые зубы, чтобы чего-то добиться, а Денис добился, и только ему одному известно, какими способами.
О чём я думала, когда в эту машину села?
Глава 9
Катя
Выехав за город, Денис выруливает в сторону леса, и теперь мне ещё страшнее. Однако проехав метров пятьсот, так, чтобы дороги не было видно, он тормозит, выходит из машины и открывает дверь с моей стороны.
– Выходи, – спокойно требует, но глаза выдают все его эмоции.
Я привыкла выполнять всё, что от меня требуют. Как замуж вышла, я вообще ко многому привыкла, научилась делать то, что не нравится или не хочется. Противно от самой себя, но что есть, то есть, моя горькая реальность.
– Достаточно далеко? – спрашивает Денис и руками в воздухе машет. – Здесь тебя точно никто со мной не увидит. Теперь мы можем откровенно поговорить, так что валяй, – машет рукой, а я на автомате лицо прикрываю. – Катя? – вопросительно ко мне обращается.
А мне от стыда хочется под землю провалиться. Я закрылась от удара машинально, не подумав, что передо мной не Гриша, а совсем другой человек.
– Блять! Как же он тебя напугал, что ты на обычные жесты так реагируешь, – не спрашивает – констатирует и принимается ходить туда-сюда. – Это просто в голове не укладывается, – нервно хмыкает. – Попов своей тени боялся, а сейчас кулаками размахивает, – продолжает топтать траву, разговаривая сам с собой. – Или он только и может, что на слабых бросаться? Какого хрена ты с ним живёшь? – рявкает, застыв передо мной.
– Может, люблю его, – выплёвываю со злостью.
Приехал, весь такой важный, одетый в дорогую одежду, на запястье часы стоимостью как его автомобиль, с личным водителем, и решил, что всё знает и всё понимает. Мы живём на разных социальных ступеньках, даже, можно сказать, совсем в других реалиях, что он понимает?!
– Любишь? За что? За побои? – прищуривается, наклонившись ко мне. – В твоей карте…
– Откуда ты вообще её взял? – перебиваю, смотря на него с вызовом.
– У твоего врача…
– Когда есть деньги, все двери открыты, да? – нервно хмыкаю.
– Ничего удивительного, деньги всегда всё решали, – пожимает плечами, будто, и правда, ничего удивительного.
– Что ты от меня хочешь? – вздыхаю, пока не понимая, что ему надо. – Ты через пару дней уедешь, какая тебе разница, с кем и как я живу?
– Есть разница, – бросает раздражённо.
– Неужто чувство вины мучает за то, что бросил десять лет назад?
– Может быть, – сухо говорит и отворачивается.
– Забудь, как забыла я, – вру без сомнения.
– Кать, – выдыхает и приближается ко мне. – Я не бросал, точнее, не хотел, – произносит и опускает взгляд на мои губы.
– Когда не хотят, не делают, – отвечаю со сбившимся дыханием.
Он слишком близко, слишком вкусно пахнет и слишком красивый. Меня немного начинает вести, и совсем не в ту сторону.
– Выбора не было, – также тяжело дыша, отвечает и, наклонившись, аккуратно касается моих губ своими.
Не целует, только ведёт по ним, заставляя моё сердце ускорить ритм. Почувствовать себя как на первом свидании, испытать волнение перед первым в твоей жизни поцелуем, от мужских рук на своей талии и вспомнить головокружительные и давно забытые ощущения.
– Я очень хочу тебя поцеловать, – шепчет мне в губы, обдавая горячим дыханием.
Не ждёт моего ответа, думаю, он ему и не нужен, его фраза была предупредительной, потому что в следующую секунду он впивается в мой рот голодным поцелуем. В солнечном сплетении что-то скручивается и взрывается, расплескав тепло по всему телу. Соски моментально твердеют, низ живота тянет, а ноги грозят не выдержать.
Будто мысли мои услышав, Денис впивается пальцами в мою талию, углубляет поцелуй, ворвавшись языком и сплетая его с моим. Сжимает и прижимает к своей груди, заставляет забыть обо всём на свете. Почувствовать себя желанной впервые за эти десять лет. Разбудил бабочек в моём животе, и те радостно крыльями взмахивают, ожив после такой длинной спячки.
Дует лёгкий ветерок, холодит разгорячённое тело и приводит в чувства. Какой бы ни была моя семейная жизнь, но я замужем, и то, что сейчас происходит, ничто иное, как измена. Может, Гриша и мудак, но я сама себе не прощу, если не прекращу немедленно это безумие. Приятное, но неправильное безумие.
– Денис, – разрываю поцелуй и отталкиваю мужчину от себя. – Так нельзя, – говорю, сглатывая ком в горле.
– Прости, не удержался, – понимающе кивает и делает пару шагов назад.
– Сама виновата, не стоило тебе позволять, – прокашливаюсь и поправляю на себе одежду.
– Так жить нельзя, Кать, – проговаривает спустя несколько минут тишины. – Ты не заслуживаешь такого обращения к себе.
– Давай, я сама со своей жизнью разберусь, – говорю, не имея желания ещё и от него услышать, какая у меня никчёмная жизнь. – Тебя десять лет не было, тебя не волновало, как я живу, давай не будешь притворяться, что вдруг тебе есть дело до меня.
– Катя… – делает шаг вперёд, но я поднимаю руку, останавливая его.
– Не надо. Я сама со своей жизнью разберусь, ты закончишь здесь дела и вернёшься к своей, и всё будет, как прежде, – спешно проговариваю и сажусь в машину, показывая, что больше нам не о чем говорить.
Денис садится за руль, и мы в тишине возвращаемся в город. Вот и всё, весь его пыл поутих. Только говорить умеет, но для чего, непонятно.
Со стороны всем виднее, и всегда кажется, что всё так просто. «Разведись, и всё, что такого, сколько таких, как ты, и ничего». Конечно, таких, как я, немало, но у других, наверное, есть поддержка от родителей. А куда мне с ребёнком уйти? Мама даже на порог не пустит, обвинит во всём меня, Гриша ведь такой ангелочек. К Марине? Она примет с удовольствием, но Гриша быстро нас найдёт и домой вернёт, я уже пробовала. На полицию рассчитывать не стоит, там начальник его двоюродный брат, который такой же мудак, как и он сам.
Я ведь не такая дура и терпила, чтобы жить с этим человеком, которому просто наплевать на моё здоровье. Конечно, я думала, как поступить, пробовала уйти от него, но всегда итог один – находит и возвращает.
Единственное решение – это уехать из города. Куда-то далеко, где нет никаких знакомых, стереть все контакты, сменить номер телефона и начать всё заново. Но для этого нужны деньги: снять квартиру, сына кормить чем-то первое время, пока новую работу не найду, а на зарплате учителя далеко не уедешь.
Лето – самое подходящее время для… побега, сына не придётся с уроков срывать, сама свободна. Но, к сожалению, мне не удалось собрать достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Придётся потерпеть ещё, сделать вид, что мы хорошая семья, что я люблю мужа и сделать всё, чтобы он не разозлился.
– Кать, – вырывает из мыслей голос Дениса. – Я буду в городе, только скажи, и я всё решу.
– Я тебя услышала, Денис, – сухо проговариваю и выхожу из машины.
Он выходит следом, открывает багажник и отдаёт мне мою сумку.
– Спасибо, что остановился так, чтобы никто меня не видел, – минуту мы смотрим друг на друга, и когда я понимаю, что вот-вот расплачусь, разворачиваюсь и ухожу.
