Nat T. Leonard
Игры бизнеса
Алекс
Мы приехали на то самое место, где отец зачастую приводил свои приговоры в исполнение. Я всю жизнь задавалась вопросом, кто дал ему право вершить чужие судьбы. Но чтобы выжить, мне пришлось адаптироваться.
Внутри нарастала тревога. Джек, один из охранников отца, дернул меня за наручники и выволок из машины. Едва поспевая за ним в темноте ночи, я несколько раз запнулась. Он приставил меня к дереву лицом и поднял мои руки, зацепив наручники за крюк, вбитый в дерево. Я буквально повисла на нем, едва касаясь ногами земли. Металл больно врезался в кожу, медленно продавливая разрезы. Я крутила головой в разные стороны. Тени мелькали повсюду в свете фар. Какое наказание для меня придумал отец?
“Дорогая, как же я рад тебя видеть!” – голос отца звучал слишком слащаво, – “Как ты меня разочаровала. Я думал, мы с тобой строили бизнес, чтобы развивать его, а не разрушать…” – отец стоял слева от меня. Ослепленная светом фар, я видела лишь его облик. Но даже в этом облике выделялась его широкая белоснежная улыбка. Мне ничего не досталось от генов родителей. Ни смуглой бархатной кожи, ни черных волос, ни карих глаз. Может, поэтому отец всегда хотел, чтобы я была идеальной? – “Ну не надо на меня так смотреть. Ты сама приняла это решение. Помнишь?” – перед тем как наказать меня за провинность или решение, которое его не устраивало, он всегда повторял одну и ту же фразу “люди принимают решение невзирая на обстоятельства”. Он обошел меня со спины и встал справа. Я не сразу заметила, что рядом с ним стоит еще кто-то, – “Ты помнишь Эрика?” – в голове стали проноситься тысячи имен, – “Вы виделись один раз. Ах да!” – отец продолжал свою ужасную актерскую игру, – “Ты же все эти годы пыталась забыть тот день,” – наиграно, отец потер подбородок, – “Да, тот день принес мне огромную пользу. Знал бы я раньше, что твоя невинность может стоить целой доли моего бывшего партнера, подложил бы тебя под него раньше,” – я молча слушала его монолог. Его слова мерзко въелись в мой мозг. Он подложил меня? Он заставил меня пережить тот ужас, просто ради того, чтобы подставить своего партнера? Теперь понятно почему он отпустил его. Говорить что-либо не было смысла. Среди этих ублюдков не было людей. Я смотрела в глаза Эрика. Они горели безумием, словно он был не в себе. Один из прихвостней отца настраивал камеру, чтобы запечатлеть мое наказание. Отец всегда снимал наказания и казни, в качестве доказательства, что казнь состоялась, и чтобы иметь компромат на каждого палача. Он хранил их в своем тайнике где-то в замке Сантьяго, но я никогда не знала где именно. К тому же это уже не имело никакого значения. Я прекрасно понимала, чего хочет отец. Он надеется, что я стану умолять его о прощении или просить о легкой смерти. За все эти годы я хорошо его изучила.
Я практически похоронила его ресторанный бизнес, который отец, два года назад передал моего старшему брату, Альберту. Это был самый больной удар по моему самолюбию. С раннего детства я помогала отцу развивать эту сеть ресторанов. Уже подростком я разбиралась в тонкостях аналитики и бизнес-анализа, вела светские беседы с богатыми людьми и завоевывала спонсоров для всех отраслей бизнеса отца. Но отец сказал, что женщина не способна рационально мыслить и контролировать себя, чтобы управлять крупным бизнесом.
Я доказала ему, что способна и не такое. Но вместо отцовской гордости, я получила унижение. Поэтому, сейчас, я стою здесь, прикованная к дереву, в ожидании казни. Внутри все сжалось от страха неизвестности. Напряжение нарастало с каждой минутой пока шли приготовления к представлению.
“Ну что, дорогая, ты готова?” – с этими словами отца послышался лязг металла.
Я заметила, как Эрик замахнулся, и отвернулась. Послышался свист плетей и металлические наконечники разорвали ткань моей рубашки, впиваясь в кожу на спине. Боль медленно растекалась по телу. Затем еще удар… снова… На пятом ударе мое тело просто обмякло. Кричать бесполезно, меня все равно никто не услышит. И лучше поберечь силы, а не тратить их на эмоции. Слезы стекали по лицу, разъедая кожу. Я чувствовала, как от крови намокают брюки. Руки затекли и онемели. Сколько я видела казней отца, и никогда они не были похожи друг на друга. Отец всегда выдумывал какие-то изощренные способы доставить своей жертве максимум боли, пока она не станет умолять о смерти. Я прикусила язык на 8 ударе.
“Я впечатлен твоей стойкостью. Что ж, тогда пойдем другим путем,” – отец никогда не останавливал казнь. Я забеспокоилась, – “Выводите!” – отец схватил меня за волосы и заставил повернуть голову к свету фар. Перед машинами на коленях стояли две фигуры с мешками на головах, – “Смотри на них!”, – прошипел отец, – ”Продолжай!” – приказал он Эрику. Эрик наносил один удар за другим. Боюсь даже представить на что похожа моя спина, – “Стой! Дорогая, ты все больше разочаровываешь меня,” – зубы отца сверкнули в мерзкой улыбке, – “Давай!” – с этой командой с двух фигур сняли мешки. У меня замерло сердце.
“Не надо! Пожалуйста!” – взмолилась я. На коленях стояли Райли и его жена Эсме. Два года назад они не представляли никакой угрозы для моего отца. Но я помогла их бизнесу вырасти и задвинуть ресторан отца во второй сорт. Я хотела, чтобы отец гордился мной и признал, что был не прав. Но он слишком горд для этого.
“Мне этого мало, дорогая!” – отец отпустил руку. С оглушающим грохотом Эсме упала на землю. Я слышала, как Райли кричит от боли сквозь кляп во рту. Из меня вырвался стон.
“Папа, умоляю, остановись…” – отец еще раз махнул рукой, – “Нееет!” – закричала я, но было уже поздно. Шум выстрела эхом разнесся по лесу. Райли лежал рядом с Эсме без движения. Даже боль в спине не могла перебить ту тьму, которая образовалась внутри меня в этот момент. Ненависть к отцу с каждой секундой становилась все сильнее. Я хотела вырваться из наручников и потратить оставшиеся силы на то, чтобы задушить отца собственными руками. За что? Они не виноваты в моей гордости.
“Поехали!” – отец помахал мне на прощанье рукой и сел в машину. Я сверлила его взглядом, пока машина не скрылась во тьме ночи.
Пока Джек и Стив выкапывали яму, я пыталась собрать остатки своего мужества. Эти два ублюдка сбросили тела Эсме и Райли в известь, как какой-то мусор. Джек подошел ко мне и снял с меня наручники, закинул меня на плечо и потащил к яме. Болтающимися руками я смогла нащупать пистолет. Всего несколько правильных движений, как Джек сам же и научил меня. Прозвучал оглушающий выстрел. Джек закричал от боли и скинул меня на землю. От удара спиной я чуть не отключилась. Боль разрывала мое тело. И внутри и снаружи. Мне хотелось кричать, но я должна беречь силы, чтобы выжить. Стив выхватил пистолет, но я его опередила. Всего три выстрела, два в грудь один в голову, как учил Джек. Стив свалился в яму, так и не добравшись до меня. Джек продолжал стонать, держась за простреленную ногу. С трудом я поднялась на ноги. Все тело тряслось, руки меня не слушались, но я крепко держала пистолет.
“Спасибо за жизненные уроки! Прощай!” – я нажала на курок и выстрелила Джеку прямо в лоб, глядя ему в глаза. На его лице застыло недоумение. Он сопровождал меня на все казни. И если я не могла смотреть на что-либо, он докладывал об этом отцу. После этого отец запирал меня в подземной комнате замка Сантьяго и заставлял пересматривать казнь на видео, пока я не перестану вздрагивать. Так он воспитывал во мне контроль над эмоциями.
Тела Эсме и Райли уже стали растворяться в извести. Из последних сил я перетащила Джека в эту же яму. На сколько меня хватило, я закопала яму. Поставив коробку передач Range Rover в нейтральное положение, я дотолкла машину к обрыву и отправила ее в свободное падение, чтобы выиграть время, пока отец будет занят поиском машины Джека.
Мысленно простившись с Райли и Эсме, я выразила им благодарности за лучшие два года моей жизни. Пробравшись сквозь чащу леса, я смогла добраться до рыбацкого домика в паре километров. Мне пришлось угнать пикап, чтобы выбраться из штата. Я просто хочу жить…
Дэниэль
“Ты опоздал!” – отец сидел во главе стола, доедая первое блюдо.
“Работа,” – ответил я, подавив свою злость. Хоть раз бы нормально поприветствовал. Отец заложил очередной кусок в рот, и ножом указал мне на стул рядом с собой. Я был удивлен отсутствию Нарциссы за столом. Обычно она ни шаг не отходит от отца, когда я прихожу в этот дом, – “Ты хотел поговорить?”
“Мы с Хартманом разделяем JEC. Ты должен выкупить его долю в своей компании!” – я наблюдал как он мерзко разжевывает стейк, разговаривая с набитым ртом. Он даже не удосужился предложить мне поужинать с ним. В этом весь мой отец. Бестактный диктатор.
“Я не собираюсь этого делать!” – я не планировал сейчас тратиться на то, что выкупать 40% своей компании. Это стоит немалых денег. Отец прошелся языком по зубам и громко щелкнул.
“Мне плевать на твое мнение. Ты сделаешь так, как я скажу! Ты выкупишь долю Хартмана, уволишь к чертям его дочь и больше не будешь иметь дел с этой семьей! Ты меня понял?” – отец всегда использовал спокойный низкий тон, когда хотел подавить меня. Но это работало, пока я был ребенком.
“Нет, не понял!” – огрызнулся я, – “Это моя компания! Я буду решать, что с ней делать!” – отец сжал в руках вилку и нож, с трудом сдерживая себя. Его глаза сверкнули яростью, и я сжал кулаки.
“Что ты можешь решать, щенок? Без меня ты бы вообще ничего не добился! Все, что ты считаешь своим, принадлежит только мне! И ты всю жизнь будешь со мной за это расплачиваться,” – как же я ненавижу, когда он называет меня щенком. Почему в свои 26 лет я должен выслушивать подобное от отца?
“Ты ни цента не вложил в мою компанию. Машина и квартира куплены на мои собственные деньги. А я не твоя собственность…” – процедил я сквозь зубы. Я хотел кричать от обиды, наброситься на него. Он действительно ничего не вложил в мой проект. Какое он вообще имеет право диктовать мне, что делать с моей компанией?
“Ошибаешься! Твоя жизнь принадлежит мне! Даю тебе три месяца решить этот вопрос. Иначе, потом этим вопросом я займусь лично,” – как ни в чем не бывало, отец продолжил есть свой стейк.
“Чего ты добиваешься? Почему ваши отношения с Лиамом должны влиять на мою жизнь? Разбирайтесь между собой!” – выпалил я на эмоциях. Даже на секунду не задумавшись, отец со всей силы ударил меня по лицу. От удара я свалился со стула, на губе треснула кожа и стала сочиться кровь. Давно он не поднимал на меня руку. Тем более не бил по лицу.
“Ты так и не поумнел! Без меня ты никто, запомни это!” – с надменностью сказал отец, – “Через три месяца, я жду результат,” – он спокойно вернулся к своему ужину и небрежно махнул мне в сторону выхода, всячески игнорируя мой взгляд. Я уже прошел к дверям столовой, как он решил еще больше меня унизить, – “Забери свои вещи из комнаты. Мы будем переделывать ее под студию для Кэти!” – я с трудом проглотил накатывающий ком слез и поднялся наверх.
Моя комната изменилась до неузнаваемости. Вся мебель была разобрана и сложена в углу, мои вещи лежали в подписанных коробках. Я огляделся и нашел ту, что действительно важна для меня. Коробка с фотографиями была задвинута в угол и спрятана за другими вещами. Я уселся на стул и стал их перебирать.
“Дэни!” – моя маленькая сестренка протиснулась в дверной проем и подбежала ко мне. Забравшись ко мне на колени, она крепко обвила крохотными ручками мою шею, – “Я скучала по тебе! Почему ты так редко приходишь?” – ее тоскливый взгляд разрывал мне сердце.
“Малыш…” – прошептал я и поцеловал ее в висок. Мы с Кэти были очень сильно похожи, хотя на отца я совсем не похож. Интересно, что за игры генов?
“Ты так редко приходишь…” – я улыбнулся ей сквозь обиду и боль, – “Это из-за папы, да? Он сказал, что ты больше не наша семья…” – дети не умеют врать. Хорошо, что она пока еще ничего не понимает. Кэти осторожно коснулась треснувшей кожи на губе, – “Я видела, как папа тебя ударил. Почему он тебя не любит?” – пытливо спросила она. Маленькими пальчиками она осторожно гладила мою губу и тихонько дула, как ребенку на рану.
“Потому, что я не хочу его слушаться,” – он склонила голову на бок.
“Но он же наш папа, мы должны его слушаться…” – недоумевала Кэти.
“Малыш, отношения взрослых порой очень сложные…”
“Кэти! Кэти!” – в коридоре раздался крик Нарциссы. Как же меня раздражает голос Нарциссы. Не хочу ее вообще сейчас видеть. Не хочу, чтобы она видела мое очередное поражение перед отцом.
“Отношения не бывают сложными. Люди сами их усложняют!” – я поразился смышлености этой маленькой головки и крепко прижал ее к себе.
“Тебе пора, малыш!”
“Кэти!” – она обернулась на зов матери, и еще крепче обняла меня.
“Я люблю тебя!” – прошептала Кэти и чмокнула меня в щеку.
“Я тебя сильнее люблю! Беги!” – она спрыгнула на пол как раз в тот момент, когда в комнату вошла Нарцисса. Ее лицо исказилось от недовольства.
“Вот ты где! Почему ты не отзываешься?” – возмутилась Нарцисса и озлобленно посмотрела на меня.
“Потому что я разговаривала с Дэни!” – моя милая сестренка. Такая маленькая, а уже дерзкая.
“Иди к себе! Я сейчас приду!” – крикнула Нарцисса. В маленьких глазках заблестели слезы. Кэти посмотрела на меня так жалостливо, что у меня защемило в груди, и убежала.
“Какой смысл от твоих криков? Ты ее напугала!” – разозлился я и возвысился над Нарциссой. Она очень худая и невысокого роста, поэтому даже на каблуках не имела передо мной превосходства.
“Не тебе решать, как мне воспитывать дочь. Я хочу, чтобы ты понял и запомнил раз и навсегда. Тот факт, что у вас один отец не делает вас родными людьми. Я хочу, чтобы ты держался подальше от моей семьи!” – Нарцисса всегда напоминала мне змею. Она даже внешне очень на нее похожа.
“Твоей семьи?” – я не удержался от смешка, – “Ты всего лишь шлюха, которая сосет моего отцу, как когда-то мне. Когда твоя грудь обвиснет, и жопа перестанет быть упругой он променяет тебя, как променял мою маму!” – я обожаю наблюдать как Нарцисса выходит из себя. Мне не раз доставалось от отца за ее козни. Но теперь это уже не имеет никакого значения. Нарцисса покрылась красными пятнами и попыталась ударить меня. Но я поймал ее руку и отбросил.
“Хелен тебе не мать…” – прошипела Нарцисса с едкой улыбкой.
“Не смей произносить ее имя своим грязным ртом!” – разозлился я. Она не стоит и ногтя Хелен.
“Твоя мать шлюха, не забывай об этом!” – мне безумно хотелось ей врезать. Но это лишь покажет мою слабость. Я никогда в жизни не поднимал руку на девушку.
“Видимо с шлюхами отцу живется легче, чем с нормальной женщиной!” – оскалившись в улыбке ответил я. Я с наслаждением наблюдал, как Нарцисса борется с собой.
“Пошел вон!” – закричала Нарцисса. Она всегда так делала, когда ответить было нечего. Обычно, на такие крики прибегает отец, чтобы устроить мне взбучку. Он до сих пор не знает, что его драгоценная женушка напивалась, когда он был в отъезде и кувыркалась со мной. Я взял коробку с фотографиями и достал из кармана 10 долларов, бросив ей под ноги.
“Твоя цена!” – с довольной ухмылкой я прошел к выходу. Отец все также сидел в столовой, не удостоив меня и взгляда.
После развода моего отца с Хелен, я каждый раз ухожу из этого дома со скандалом, но всегда возвращаюсь по требованию отца. Единственный способ прекратить это, сделать то, что он хочет. Я не знаю, что происходит между ним и Лиамом, но он все-таки мой отец. И я не оставляю надежд на нормальные отношения с ним.
Макс
Весь день я провел в клинике, сдавая бесчисленные анализы, МРТ и прочие прелести медицинской науки. Доктор Грин водила меня из кабинета в кабинет и ничего толком не говорила. А сейчас я сидел в кабинете доктора Грин, в ожидании результатов. Я хотел только одного, чтобы ее предположения не подтвердились. Я бродил по кабинету несколько минут, теряя терпение. Когда она вошла, я чуть не сшиб ее с ног. Внутри меня все горело. Я уселся перед ней на стул как ребенок в детском саду в ожидании конфетки.
“Мистер Хартман!” – она перепугано посмотрела на меня и прошла за свой стол. Видимо, моя реакция пугала ее. Но она поникла, отложив в сторону папку с результатами моего обследования, – “Я сожалею мистер Хартман. Мне нечем вас порадовать…” – как же я хотел этого избежать. Без сил я откинулся на спинку стула, – “У вас вторая стадия. Мы можем начать лечение в любой момент. У нас в клинике достаточно материала и лекарств. Но если у вас будет кровный донор, это может значительно облегчить ситуацию,” – я помотал головой. У отца и так сейчас проблемы с Барнсом, я не могу вывалить на него и свои проблемы. Я совершенно не готов был это услышать, а обсуждать это с отцом тем более не готов.
“Нет. Сколько по времени длиться лечение?” – я с трудом контролировал себя. Слезы прожигали горло, отчего мой голос понизился до шепота.
“Первый курс обычно занимает три недели. Дальше все зависит от динамики: прогрессирует болезнь или отступает. В зависимости от динамики корректируется курс лечения,” – медленно проговорила доктор Грин.
“Хорошо. Когда можно начать?” – она протянула мне стопку бумаг.
“Изучите эти документы, мистер Хартман и сообщите мне о своем решении. Я хочу, чтобы вы были предупреждены о рисках. У вас же есть сестры, они вполне могут подойти на место донора. Донор гораздо лучше, чем химиотерапия,” – доктор Грин смотрела на меня с надеждой на согласие. Но я слишком хорошо знаю своих сестер. Они ни за что не согласятся. Им проще умереть, чем хоть кому-то помочь в этой жизни.
“Я вас понял, доктор Грин…” – ватными ногами, я с трудом выбрался из ее кабинета.
Удрученный своим положением я выбрался на улицу. Машины проносились по широким улицам Сиэтла. Я дошел до машины, несколько раз выслушав гневные крики водителей, из-за моей медлительности. Но теперь спешить уже некуда. В мыслях абсолютная тишина. Что мне делать?
Я отправился на набережную залива Линкольн, чтобы прийти в себя. Люди проходили мимо, не замечая меня, словно я стал таким же серым как небо перед дождем. Я даже не знаю, стоит ли с кем-нибудь делиться этой информацией? А если я не буду лечиться? На сколько хватит моих сил? Сколько я еще проживу? От осознания вопросы сыпались в моей голове, оставаясь без ответа.
Я достал из кейса бумаги, которые мне дала доктор Грин и принялся их изучать. Стандартный договор об обязанностях и ответственности сторон. Я перечитывал каждый пункт. Не зря же я учусь на юриста. Когда я дошел до рисков, у меня стало перехватывать дыхание. Нет никакой гарантии ни от химиотерапии, ни от чужих стволовых клеток. Все зависит от индивидуальных особенностей организма.
Чем больше я читал, тем больше мне хотелось все бросить и напиться до беспамятства. Закатить возможно последнюю вечеринку в своей жизни и просто веселиться несколько дней подряд. Я отвлекся и снова окунулся в наш маленький мир университетской жизни. Тусовки каждую неделю в разных местах, ночные клубы, компания друзей, состав которой практически не менялся еще с первого курса. Мы любим общаться и заводить знакомства, но большинство ребят из университета всегда пытались проникнуть в нашу маленькую команду ради того, чтобы обзавестись полезными знакомыми. Это даже как-то угнетало, что люди видели в нас лишь кошельки родителей. Хотя далеко не все из нас были именно такими. Семья Стефа, например, принадлежала к наследникам королевской семьи Дюбуа. Он с гордостью носит свою фамилию. Ювелирная компания, которая принадлежит его отцу, сменила уже пятое поколение. Это что-то вроде собственного королевства, которое передается по наследству. Стеф постоянно трудится над новыми эскизами, и у него собственная линия ювелирных украшений. Эми, моя лучшая подруга и “молочная сестра”, как называет нас ее мама, стажируется в строительной фирме своей матери в качестве переводчика. Правда моя сестра-близнец Джесс истинное олицетворение избалованных папиных дочек, которые получают все, чего им захочется. Наверное, она просто берет пример с нашей старшей сестры, Мэг. Мэг хоть и работает руководителем финансового отдела, но на мой взгляд, она просто проводит там время упиваясь своей властью. Потому что ведет она себя так, будто жизни людям спасает и недоумевает почему они не возносят ее в ранг королевы. Юридическая фирма, в которой работает сестра, действительно спасает, но не жизни, а бизнес многих бизнесменов-идиотов, которые порой даже не понимают, что подписывают. Эта фирма принадлежит Дэниэлю, старшему едино кровному брату Эмили. Мы все выросли вместе, поэтому Дэн и мне как брат. Может позвонить ему и обо всем рассказать? Хотя отношения наших отцов сейчас не лучшие. Я хочу верить, что на наши отношения это не повлияет. К тому же я один из немногих, кто знает, какого Дэну. Его отец просто ненавидит все, что связано с Дэном. Он даже фамилию ему свою не дал, лишь бы стереть это “пятно позора” со своей репутации.
Вырвавшись из мечтаний о вечеринке, я вернулся к договору. Я рискую, только если не попробую.
“Офис доктора Грин! Слушаю вас!” – раздался женский голос в телефоне.
“Максимилиан Хартман. Подготовьте договор, я согласен на лечение!” – официальным тоном ответил я.
“Я вас поняла. Когда вас записать на прием?” – мы уточнили еще несколько моментов с девушкой на другом конце провода и я вернулся к машине. Я попробую, но пока не буду никому ничего говорить.