Автор рассматривает академическую музыку в свете концепции метамодерна, показывая, как возвращение аффекта превращается в приход новой тональности и мелодии, постирония – в радикальное упрощение языка и игры с банальным, а осцилляция – в сверкающий кристалл новой меланхолии и новой эйфории. Опираясь на манифест метамодернизма, автор конструирует собственную систему понятий, встраивая в нее музыку Валентина Сильвестрова и мем «Д. Добро», русскую философию и паблики ВКонтакте, концепцию «конца времени композиторов» Владимира Мартынова и высказывания Славы КПСС.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Признаться, я купил книгу петербургского музыковеда, композитора и доцента СПбГК Настасьи Хрущевой больше до кучи, чтобы поддержать любимый магазин в непростые времена – в стопке других книг о музыке она меня заинтриговала меньше всего. И, думал я, книжка долго пролежит на полке, прежде чем я ее открою. Однако, после полутора месяцев самоизоляции, необходимость “встряхнуть мозги” стала ощутима как никогда. И вот тут-то под руку и попался “Метамодерн в музыке и вокруг неё”.И что же? А то, что книга меня просто восхитила. Это даже не совсем книга в привычном понимании, а научная работа (в выходных данных указан в том числе рецензент), адаптированная для издания отдельным томом. Соответственно, текст непростой. Даже больше: в такой концентрации философских, культурологических, музыковедческих терминов я не оказывался с университетских времен, а уж о том, что содержание вроде бы известных сюжетов (вроде сократовской иронической майевтики) пришлось восстанавливать в голове с помощью гугла, и вовсе говорить не приходится. Уже на первых страницах пришлось признать, что за 10 (!!!страшно сказать!!!) лет с окончания ВУЗа я, оказывается, очень многое позабыл, хотя всегда считал, что держу себя в приличном интеллектуальном тонусе. Если продолжать физкультурную метафору, то “Метамодерн в музыке…” оказался для меня интенсивной тренировкой после длительного перерыва: берешься за упражнения, которые раньше выполнял легко, и вдруг натыкаешься на собственное упрямое и неподатливое тело. Как и в любой тренировке, тут главное не сдаться – я и не сдался, за что был сполна вознагражден умным, глубоким, безумно интересным, а временами даже смешным текстом. Хрущева подходит к проблеме метамодерна в музыке издалека: первую часть работы мы разбираемся с терминами и их значениями, выделяем основные категории. Вторая же часть посвящена непосредственно проявлениям метамодерновых черт в академической музыке (в основном речь о периоде после 1970х годов). И вот тут меня подстерегало главное удивление от книги: мне гораздо интереснее и понятнее оказалась именно первая часть! Виды иронии и барочная теория аффекта, меланхолия и эйфория, которые в сочетании дают ностальгию (главнейшая эмоция метамодерна по автору), понятие осцилляции, краткий анализ 4й промышленной революции, превращение общества потребителей в “новых художников” (отсюда стирание границы между профессионалом и дилетантом) и многое другое – все это читается как крутейший культурологический детектив. Оно затягивает! На этом фоне вторая часть, где общее проецируется на частности, лично для меня немного потерялась. Думаю, это произошло по двум причинам: 1) я слабо знаком с произведениями героев; 2) не имею музыкального образования. В любом случае, вторая часть все-равно очень интересна. Кроме того, благодаря примерам произведений, даже не имея теоретической подготовки, можно понять многое из того, о чем толкует автор. Я не могу посоветовать книгу “Метамодерн в музыке и вокруг неё” абсолютно всем. Для привлечения широкого читателя в издательскую аннотацию, конечно, очень хитро ввернуты Слава КПСС и интернет-мемы, но на деле ВК-культуры здесь довольно мало, это все-таки специфическая, специальная литература. Её главное достоинство заключается не в оперировании модным контентом, а в том, что это глубокая и вдумчивая работа про культуру В ОБЩЕМ и – ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Ведь часто бывает так, что какие-то важные культурологические сочинения доходят до российской публикации с опозданием на годы, уже потеряв свою актуальность, оставшись “памятниками эпохи”. “Метамодерн в музыке и вокруг неё” пока еще находится на острие актуальности, и этим нужно пользоваться. Может быть, именно актуальностью обусловлено пребывание книги в топе продаж Фаланстера за март-апрель 2020.P.S. Очень интересно было с позиции книги рассматривать собственное творчество. Пришел к выводу, что самое метамодернистское сочинение группы Аффинаж – это песня “Музыка” с первой части альбома “Золото”. Апелляция к метанарративу советского наследия, стилизация вместо прямого цитирования, аффект ностальгии, подчеркнуто простой текст, без фиги в кармане говорящий о “добром и вечном” – все сходится =) P.P.S После прочтения и прослушивания описанной музыки мне особенно полюбились два произведения: “Новогодняя музыка (Jaungada Mūzika)” Георга Пелециса и “Canto Ostinato” Симеона тен Хольта. Рекомендую – на ютубе все есть!P.P.P.S. 04:42
Книга подразумевает наличие некого литературного и музыкального багажа знаний. Причем не современных веяний, а скорее классики. К музыке авторка переходит очень не спеша, практически на пол книги сначала пройдясь по литературе и интернету. Некоторые мемы для меня оказались сюрпризом. И уж точно никогда бы я не подумала, что Сергея Астахова можно рассматривать в качестве метатекста и метамодерна. Хотя, честно говоря, если я и знала о подобном персонаже интернета, то заново для себя его открыла на страницах книги…А вот перейдя к музыке я удивилась. Я почему-то ждала современных веяний, а нашла большое количество упоминаний Эрика Сати. Еще и романсы на стихи Пушкина. Но это меня совершенно не зачаровало, скорее доказало, что книга много для меня открыла. Композиции упоминаемые лучше слушать параллельно с чтением. Про Canto ostinato я услышала впервые и очаровалась мелодией. Она действительно такая, как ее описали на страницах – бесконечная, смутно знакомая и чистое проявление метамодерна.И как не старайся, но выделить для себя формулировку метамодерна не получается. Это понятие лучше всего воспринимается как перечень слов-воплощений, которые приводятся в самом конце книги.