Народное творчество (Фольклор)
Кощей бессмертный
Иван-царевич с сестрой, с зятем прощался, живо в путь собирался; сел на своего доброго коня и пустил вперед крысеныша. Крысеныш вперед бежит, меж кореньев, камушков шмыгает – насилу Иван-царевич за ним во всю конскую прыть поспевает. Долго ли, коротко ли добрался царевич до двора другого своего зятя, Медведя – звериного царя. Зять с сестрой ему обрадовались; обнимали, целовали, всякими яствами, питьями угощали. А как стал он зятя про Марью Моревну спрашивать – царь Медведь отказывается: «Не знаю, – говорит, – никогда и не слыхивал. Соберу сейчас весь звериный народ, может, кто-нибудь и знает, где твоя суженая».
Собрались на царский двор все звери со всего света до самого малого мышоночка – только и из них никто не слыхивал про Марью Моревну.
Нечего делать, выпустил Иван-царевич лягушоночка и поехал за ним к третьему своему зятю – Змею. Лягушонок вперед скачет – насилу за ним Иван-царевич во всю конскую прыть поспевает. Долго ли, коротко ли доехал он до синего моря; на берегу стоят палаты белокаменные, серебром-золотом, скатным жемчугом изукрашенные. Только подъехал Иван-царевич – выбежала на крыльцо его младшая сестрица, а за ней и ее муж, добрый молодец, змеиный и рыбий царь вышел. Стали они царевича обнимать, целовать, брали его за руки белые, вводили в палаты белокаменные, сажали за столы дубовые, за скатерти браные. Угощали дорогого гостя три дня, три ночи, напоследок говорит Ивану-царевичу зять: «Слышал я, что ты ищешь свою суженую, ненаглядную красу Марью Моревну?» «А откуда тебе-то ведомо?» – спрашивает Иван-царевич. «Мне ли, змеиному царю, не знать, что делается на свете; только одного не знаю, где живет Марья Моревна. Пойдем на крыльцо, сегодня я приказал собраться всем моим подданным-ответчикам. Не знает ли из них кто».
Вышли они на высокое крыльцо – и диву дался Иван-царевич: сколько кругом глазом окинешь – по всей земле змеи и всякие гады кишмя кишат, от рыбьих голов в море воды не видно… Спрашивает своих подданных Змей-царь: «Ой вы, слуги мои верные, правдивые ответчики! Не знаете ли, где царство неописанной красы Марьи Моревны, моего зятя суженой?» Молчат все змеи, гады и рыбы; большой за среднего хоронится, средний малым прикрывается, а от малого ответа нет… «А все ли вы собрались по-моему приказу?» – спрашивает Змей-царь. «Нет, государь, не хватает еще самой старой колченогой Лягушки, она что-то замешкалась».
Глядь, а Лягушка тут как тут, ползет, еле ноги волочит. Как закричит на нее Змей-царь: «Где ты, старая тварь, пропадала? Почему по-моему приказу вовремя не явилася?» «Ох, прости, государь! Больно далеко была, у самой Марьи Моревны золотой косы, неописанной красы – там, где солнышко восходит из-за синя моря. Сватаются за Марью три чужестранных богатыря – пришлось было мне, старухе, у нее сватьей быть». «Ну, Иван-царевич, дорогой зятюшка, – говорит Змей-царь, – вот тебе от меня Лягушка в помощницы; она тебя и проведет, куда тебе надобно, она тебя и уму-разуму научит, как добыть Марью Моревну. Поезжай за невестой, коли не боишься». «А как к Марье Моревне добраться, – спрашивает Иван-царевич у Лягушки, – на коне надо ехать или пешком идти?» «Нет, царевич, к ней ни конем не доедешь, ни пешком не дойдешь; надо плыть через сине море. Возьми с собой еды на месяц да стеклянную банку и приходи на берег».
Вскорости пришел Иван-царевич на берег, смотрит: Лягушка с сенной стог раздулась, спрыгнула с берега в воду – точно корабль плавает. «Ну, царевич, садись мне на спину, поплывем скорее; коли хочешь добыть Марью Моревну, мешкать некогда».
Плывет Лягушка с царевичем на спине, будто корабль по ветру несется; день коротается, ночь надвигается, ночь проходит, из-за моря солнышко выходит… На тридцатые сутки подплыла Лягушка к царству Марьи Моревны: «Слезай, Иван-царевич, на берег; посади меня в стеклянную банку и неси с собой в город твоей суженой. Я тебя доброму научу». Вымолвила это Лягушка, перекувырнулась – и стала опять маленькой.
Иван-царевич пришел в большой город и попросился ночевать у бабушки-задворенки. Спрашивает его бабушка-задворенка: «Откуда ты, добрый молодец, каких родов, из каких городов, как тебя по имени зовут?» Он ей все о себе рассказал. «Ах, Иван-царевич, – говорит бабушка-задворенка, – в какое ты время явился! Ведь наехали сюда три сильномогучих богатыря из бусурманских стран к нашей царевне Марье Моревне свататься, и завтра будет между богатырями смертный бой. Кто других победит – тот и Марью Моревну за себя возьмет; а тебе, Иван-царевич, куда против них выйти: они в день едят по пяти коров, выпивают вина по пяти чанов». А Лягушка Ивану-царевичу из банки квакает: «Ничего, Иван-царевич, ложись-ка спать, завтра тебе рано вставать; утро вечера мудренее. Коли Марья Моревна – твоя суженая, так суженой и конем не объедешь. А про чужестранных богатырей не очень думай, мало ли что! Была, сказывают, у нашего царя корова обжорлива: по стогу сена враз поедала, пруд воды одним духом выпивала, а всего только, что обожралась да и лопнула».
Поутру Иван-царевич встал ранехонько, умылся белехонько, – снарядился и пошел к обедне. Пришел в церковь, образам помолился, на все стороны поклонился.
Марье Моревне в особицу; стоят они рядом да Богу молятся. На отходе обедни – она первая под крест, он – вторым за ней. Стали из церкви выходить – он с Марьи Моревны глаз не сводит, – что за невиданная краса: алый цвет по лицу расстилается, белый пух по груди рассыпается, видно, как кровь из жилочки в жилочку переливается. И она на царевича украдкой поглядывает: какойтакой чужестранный красавец проявился: кудри черные, очи соколиные, брови соболиные, ухватки молодецкие!