Надежда Волгина
Научить любить

– Ну, хорошо, а я-то тут причем? – никак не могла взять в толк я.

– Как причем? Я что еще не сказала? Я хочу, чтобы ты поехала на вокзал со мной, его встречать.

– Ну, вот еще. Зачем я буду это делать? Тебе он брат. А мне кто? Он решит, что я ненормальная. Нет, не поеду я никуда, – решительно отказалась я.

– Ну, Лидочка, ну, воробышек, ну, пожалуйста. Мне кроме тебя больше не к кому обратиться. У Ленки сегодня обязательные факультативные занятия в школе. Пропускать никак нельзя. Понимаешь, у меня есть его фото, но он там еще в школе, классе в восьмом. Я вообще боюсь его не узнать. Ну, соглашайся, подруга, – умоляюще затараторила она.

– Да глупо как-то… Даже не знаю.

– Что глупо? Подругу поддержать? Все, решено, едем, – сказала она, хватая меня под руку.

– Да, подожди ты! – Я высвободила рукав пальто из ее цепких пальцев. – Во сколько нужно быть на вокзале?

– Ну, сейчас одиннадцать, а поезд прибывает в тринадцать двадцать.

– Ладно, уговорила, – согласилась я, хотя совсем не была уверенна, что поступаю правильно. – Слушай, времени у нас еще предостаточно. Давай сходим в универмаг. Я тушь себе куплю, а то совсем нечем краситься.

– Ок. Погнали.

Поход в универмаг много времени не занял. Машка так волновалась, что гнала, как ненормальная. Ноги у нее длинные, шаги метровые. Я за ней еле поспевала. Шататься по отделам мы не стали. Я это в принципе не люблю, а у Машки все мысли были заняты предстоящей встречей с братом. На обратном пути мы забежали ко мне домой. Мама еще спала, и я оставила ей записку, чтоб не волновалась.

Вокзал был совсем недалеко. У нас тут вообще все рядом. До прихода поезда оставалось еще десять минут, и мы переждали в здании вокзала. Поезд пришел по расписанию, стоянку объявили две минуты. Едва он остановился, на перрон выскочил высокий парень в спортивной куртке, потертых джинсах и с большой сумкой на плече. На голове у него красовалась кепка слегка набекрень.

– Могли бы догадаться, что желающих выйти здесь будет не так уж и много, – нервно хохотнула Машка. Она помахала рукой, чтобы он нас заметил. Хотя это было излишним. Из встречающих мы тоже были единственные.

– Привет, я Маша, твоя сестра, – сказала Машка, протягивая руку, когда он к нам подошел, – а это моя подруга, Лида.

– Привет. Тарас, – представился он, пожимая мою руку. Рука у него была теплая и стильная с длинными красивыми пальцами.

– Привет, – почему-то смутилась я.

– Ну что, поехали домой? – поторопила нас Машка.

– Может, на такси? – предложил Тарас.

– Да ты что! Такси у нас будешь ждать в два раза дольше, чем автобус. Это тебе не Москва, – засмеялась она и, подхватив нас под руки, потащила на остановку.

Только подошли, как подъехал автобус, и мы дружно загрузились в него.

По дороге домой Машка весело болтала с братом. Меня они тоже пытались втянуть в разговор, но я испытывала какую-то неловкость, не хотела им мешать. Нужно сказать, что мой опыт общения с молодыми людьми сводился практически к нулю. В школе я общалась со всеми парнями одинаково, никого не выделяя. Да и они мне платили тем же. А после школы у меня на это не осталось времени. И вообще, для меня люди делятся на две категории – те, с которыми мне легко разговаривать, и те, с которыми общение не клеится, с которыми трудно найти тему для беседы, чьи интересы совершенно не совпадают с моими. Тарас мне сразу понравился. Автоматически он попал в первую категорию. И хотя я почти всю дорогу молчала, поняла, что его общество мне приятно.

Когда мы подъезжали к моей остановке, они в два голоса стали приглашать меня в гости на чашку чая. Но я отказалась. Они родственники, им есть о чем поговорить, а я там буду только мешаться. Попрощавшись, я вышла из автобуса и отправилась домой.

Уже поздно вечером, лежа в постели, я вдруг подумала, что ни разу сегодня не вспомнила про таинственного незнакомца. Вот и хорошо. Совсем не уверена, что видела его на самом деле, и что это не является плодом моей фантазии. Иначе, в противном случае, я серьезно больна, и мне нужна помощь специалиста.

А ночью мне приснился Тарас. Он держал меня за руку. Мы болтали, как старые приятели – легко и непринужденно. И так мне было хорошо, как будто я его знаю уже много лет.

Глава 3

В понедельник утром Машка пришла на работу в новом полушубке из норки, который ей шел необычайно. Она прямо вся преобразилась – из длинноногого сорванца превратилась в очаровательную девушку.

– Откуда такая прелесть? – спросила Людмила Борисовна.

– Это мне тетка из Москвы обновку подогнала. Классная, правда? – с гордостью ответила Машка.

– Очень красивая и очень дорогая, – констатировала Людмила Борисовна. – Если хочешь, потом расскажу, как нужно ухаживать за мехом, чтобы он дольше прослужил.

Людмила Борисовна знала в этом толк. Она любила изделия из меха и умела их носить. А муж ей с радостью их покупал.

В обед Машка подошла ко мне и сообщила таинственным шепотом:

– А Тарасик-то на тебя запал.

– С чего это ты взяла? – вмиг покраснев, спросила я.

– Да он меня все время о тебе расспрашивал. Пришлось ему всю твою биографию рассказать, – хихикнула она.

– Не может быть. Я ведь и десяти слов при нем не сказала. Так разве бывает?

– Наверное, бывает. – Она картинно изогнула брови, от чего ее лоб смешно сморщился.

Странно. Я не избалована вниманием мужчин. Мимо меня обычно проходят, не оборачиваясь. Все время слышу рассказы, как к кому-то кто-то пристает в магазине, в кино, просто на улице. Нередко потом завязываются прочные и длительные отношения. Со мной такого никогда не случалось. Мама говорит, что моя красота совсем неброская, глубоко запрятанная, что ее нужно только разглядеть. «А тот, кто разглядит, уже никогда не посмотрит ни на кого другого». – Это слова мамы. Но пока еще никто даже не приглядывался. А тут что получается? Любовь с первого взгляда, что ли? Что-то слабо в это верится. Скорее всего, Машка ошиблась. Интерес Тараса вызван чем-то другим. Но все равно приятно хоть на минуту представить, что я кому-то смогла вскружить голову.

В среду, на Крещение выпадал мой день рождения. Девятнадцать лет – не круглая дата, но мама хотела ее отметить как следует – накрыть стол, пригласить гостей. Она попросила меня взять отгул на этот день, чтобы помочь ей, и велела позвать всех с работы к нам домой на праздничный ужин. Я так и сделала. Светлана Викторовна без проблем меня отпустила. Людмила Борисовна обещала ей поработать за меня. А вечером все дружно обещали прийти ко мне на День рождения. И даже дядя Гриша сказал, что договорится с товарищем, и тот его подменит.

Утром в среду я убралась в квартире – вычистила каждый угол. Мама встала рано и уже вовсю хлопотала на кухне. Я решила испечь свой любимый торт – «Наполеон». Пока готовилось тесто, я помогала маме с другими блюдами. Ради такого случая, все запасы из нашей кладовки пошли в ход. Помидоры, огурцы по маминым фирменным рецептам, вкуснее я еще ни у кого не пробовала, лечо и салат под молдавским названием «Гивеч» – из баклажанов, перца, помидоров и репчатого лука. Стол обещал получиться знатным.

К шести часам у нас уже все было готово. Гости были приглашены к половине седьмого.

Первыми пришли Людмила Борисовна с супругом – оба красивые и влюбленные. За ними – Светлана Викторовна с мужем. Дядя Гриша пришел с гитарой и принес настоящий ананас, чем привел меня в полный восторг. Он защекотал меня усами, когда целовал, по русской традиции три раза. Не было еще только Машки. Тут, как раз, раздался звонок в дверь, и я побежала открывать. На лестничной площадке стояла Машка со связкой из надувных шариков, а рядом с ней Тарас с букетом моих любимых цветов – маленьких розочек чайного цвета. Вид у Машки был слегка виноватый.

– Вот это сюрприз! – воскликнула я, пропуская их в квартиру. – А где вы взяли такие цветы? У нас их почти нигде нельзя купить, да еще и зимой?

– А вот это секрет, – ответил Тарас. Он слегка картавил, и у него это так здорово получалось.

– Лид, ты меня извини. Но он был очень категоричен, когда узнал, что я иду к тебе на День рождения. Заявил, что пойдет со мной, – шепнула мне Машка, пока Тарас разувался.

– Не волнуйся, мне даже приятно, – успокоила я ее.

Войдя в комнату, я перезнакомила Тараса со всеми гостями, и мы стали рассаживаться за стол.

Как же это здорово – отмечать свое девятнадцатилетие с близкими людьми. Тарас на удивление легко вписался в нашу компанию. Он ни на минуту не замолкал, все время шутил и сам весело смеялся над своими шутками. Мне нравилось наблюдать, как улыбка преображает его лицо, обнажая все тридцать два зуба. На щеках появляются очаровательные ямочки, и глаза становятся очень добрыми. И одет он сегодня как-то торжественно: строгие черные брюки и светло-серый пуловер с V-образным вырезом, из-под которого выглядывает воротничок белой рубашки.

Людмила Борисовна взяла на себя роль тамады. Она заранее приготовила фанты с заданиями. Каждый тянул по одному, и выполнял то, что велел фант. Смешнее всего было, когда выпадал фант с приказанием расхвалить нос или ухо соседа, сидящего справа. Нужно не просто нахваливать, а чтобы это выглядело впечатляюще, красочно. Вот тогда народ изощрялся. Дядя Гриша про мамины глаза спел отрывок из песни Юрия Шевчука, аккомпанируя себе на гитаре:

А твои, твои глазища, словно имя на заборе,

Я согласен выпить море, лишь бы доползти до днища.

Разгулялася природа, при деньгах, а снова нищий,

Продолженья просят рода, эти чертовы глазища.

Так здорово у него это получилось! Он лихо копировал голос Шевчука – низкий и с хрипотцой. Мы ему все дружно аплодировали, а мама смутилась, как девочка, густо покраснев. Людмила Борисовна, расхваливая нос мужа, немного посетовала на то, что стоит ей слукавить, как муж носом чует ложь за версту. Даже пустяковые женские секреты невозможно утаить от него. «Смотри, – сказала она в заключение, – сбежит от тебя нос, как у Гоголя от Ковалева, что тогда будем делать?» Тарасу выпало спеть что-нибудь, и он пропел веселые частушки, лихо выбивая в такт по столу руками. А Светлана Викторовна нас просто удивила – она продекламировала замечательные стихи, которые оказались ее собственными. Я и не знала, что она пишет стихи, да еще какие.

Еще было много конкурсов – кто быстрее надует шарик, а потом лопнет, сев на него сверху; кто нарисует самую страшную рожу или сделает самую красивую фигурку из бумаги. По окончании всех конкурсов победителю доставался главный приз – поцелуй именинницы. Мне часто приходилось целовать Тараса, отчего я постоянно смущалась, а он радовался, как ребенок и в самый последний момент подставлял губы вместо щеки и сам целовал меня. Я краснела, как рак в кипятке, чем веселила всех присутствующих. Хотя, честно сказать, мне нравилось участвовать в таком жульничестве. В этом было что-то возбуждающее.

Мы даже умудрились станцевать на маленьком свободном пяточке комнаты. И, конечно же, моим кавалером оказался Тарас. Мама лихо выплясывала в паре с дядей Гришей, оказавшимся неплохим танцором, а Машка показала нам просто чудеса хип-хопа.

Одним словом, день рождения удался. Столько хороших слов было сказано про меня и маму. Жалко только, что все хорошее когда-нибудь заканчивается, и ближе к двенадцати гости засобирались уходить. Мы с мамой их немного проводили и, не спеша, возвратились домой.

– Хорошо было, да, мам? – спросила я, зевая во весь рот.

– Да, мне очень понравилось. А твой Тарас всех просто очаровал, – мама улыбнулась, ласково глядя на меня.

– Мам, он не мой, а Машкин, – запротестовала я.

– По-моему, ты ему нравишься. Иногда, он так на тебя смотрел. – Под ее взглядом в памяти всплыли подробности вечера, но, почему-то, не хотелось делиться впечатлениями. Хотелось посмаковать их в одиночестве.

– Не начинай, мам, и ты туда же, – решила я прервать едва начавшийся разговор. – Давай лучше убирать со стола и спать.

Мы быстро все убрали, перемыли посуду, и, чмокнув маму, я отправилась спать.

Войдя в комнату, сразу заметила сияние. Включила свет. На письменном столе стоял, если можно так сказать, большой, сантиметров пятнадцать в диаметре, белый шар и отливал перламутром. Будучи абсолютно круглым, он не двигался и не скатывался, как будто его привинтили к столу. Какая красота! От его света на стенах появлялся причудливый волнообразный узор.

Подойдя ближе, я увидела лист бумаги из моей школьной тетрадки, на котором было написано каллиграфическим почерком: «Следуя вашим традициям, поздравляю тебя с Днем рождения! Это регулятор эмоций. В любое время, когда тебе будет плохо или что-то заставит сильно разволноваться, прикоснись к нему обеими руками, и сразу почувствуешь облегчение. Он сделан специально для тебя. Любой другой человек, дотронувшись до него, ощутит только гладкую поверхность холодного пластика. Вы очень странные существа: шумите, смеетесь, говорите все сразу и вам это не мешает».

Да что же это?! Значит это вовсе не сон. И не воображение так шутит со мной. Все происходит на самом деле? Но что именно происходит? Кто этот парень и что ему нужно от меня? Он не желает мне зла, я это точно знаю. Ничего плохого он мне не сделал, он вообще ничего не делает, просто наблюдает, изучает.

Ой!.. Ведь, он был тут, сегодня. Все слышал и видел. А я даже ни о чем не догадывалась. Получается, он может появляться в любой момент и не показываться? От этой мысли щеки мои запылали. Мне стало ужасно стыдно. Но потом я разозлилась. Чего я стыжусь? Пусть стыдно будет ему! Это он вторгается в мое личное пространство, в мою жизнь, в мой быт, в мои мысли, в конце концов. Он нарушает спокойное течение моей жизни. И, если раньше я думала, что это могло быть сном, то сейчас была уверена в обратном, и шар на моем столе являлся прямым тому подтверждением.

Я посмотрела на странный подарок, сердце билось так, что готово было выскочить из груди. Даже в ушах отдавались его удары. Руки сами потянулись к шару. Я неуверенно прикоснулась к нему и почувствовала, как пальцы слегка погрузились, словно втопились, в его поверхность. Не ощутила ни тепла, ни холода, вообще ничего. Зато в душе сразу же начались превращения. По телу разлилось тепло, сердце успокоилось, руки перестали трястись, голова стала ясной, и мысли потекли спокойно. Как будто я только что пробудилась после продолжительного и приятного сна.

Ощущения были такие же, как при зрительном контакте с незнакомцем. Впрочем, незнакомцем я его уже не считала. Он стал какой-то частью меня самой. Состояние умиротворения не исчезло, когда я убрала руки от шара. Как удивительно хорошо я себя чувствовала! Регулятор эмоций? Ему больше подходит название «сказочные эмоции» – так мне было хорошо. Я забралась в постель и потушила свет. Только шар на столе продолжал светиться в темноте. Мне казалось, что после всего пережитого не смогу уснуть, но меня тут же накрыла волна сна – крепкого и без сновидений.

Глава 4

Вот уже и февраль. Это самый неуютный месяц в году. Почти все время дует ветер. Часто идет снег. Тогда, на шаг впереди ничего не видно. Иногда ветер такой сильный, что страшно выходить на улицу.

Солнца в этом месяце почти не бывает видно. Небо все время затянуто темными снеговыми тучами. Из-за этого поздно светает и рано темнеет. И хотя февраль ближе к весне, я люблю его меньше января.

Хорошо бы просидеть весь месяц дома в тепле, никуда не ходить, читать или просто валяться на диване, ничего не делая. А лучше вообще проспать весь месяц, как медведь в берлоге. Проснуться, а на улице уже март. И хотя март у нас еще тоже зимний месяц, но солнце выглядывает все чаще, греет сильнее, птицы громче щебечут, и настроение уже все равно весеннее.

Я мужественно боролась с приступами плохого настроения. Работала, занималась домашним делами, ходила по магазинам. Самой смешно, но веду себя, как ребенок. Это малыши все время капризничают, реагируя на плохую погоду, испытывают недомогание. И я туда же.

В эту ненастную пору мы очень сблизились с Тарасом. Он часто приглашал меня в кино, в кафе или просто погулять, если погода позволяла. С ним мне было интересно. Он много рассказывал о себе, своей семье, об учебе в университете, смешил меня студенческими историями, делился планами.

Он занимается изучением жизни старообрядцев. Это его и привело к нам. Где-то недалеко от нашего городка, в тайге, находится небольшой скит – отдельное маленькое поселение староверов. Говорят, они ушли в лес с приходом советской власти. Уже почти сто лет они живут там, не желая ничего менять. В город почти не выбираются. Не понимаю, как можно обходиться без элементарных плодов цивилизации. Есть вещи, без которых трудно представить себе современную жизнь, например, радио, телевидение, книги, наконец. Но, может, они вообще не знают, что это такое? Они, наверное, совсем дикие, как первобытные люди.

Весной, когда сойдет снег, Тарас планирует наведаться в гости к староверам. Хочет пожить у них, чтобы лучше узнать особенности их быта. А пока он собирает сведения из архивных документов, газет, из устных бесед с людьми, которые могут что-то знать об этой семье. Анализирует и записывает все это.

Мы отлично дополняли друг друга. Тарас умел красиво рассказывать, а моим главным талантом становилось умение слушать. Наверное, поэтому нам было так легко вместе.

На фоне его жизни, наполненной впечатлениями, моя казалась скучной и неинтересной. Кроме единственного раза, когда мы с мамой ездили в Хабаровск к нашему родственнику – маминому дяде, я больше нигде не была. В Хабаровске мне приоткрылся другой мир, в котором кипела жизнь. Мне там очень понравилось. Такой большой, красивый и современный город. Не то, что у нас, где почти все друг друга знают. А какое удовольствие мне доставило путешествие на поезде. Так здорово было смотреть в окно, на проплывающие мимо маленькие деревеньки, поля, леса, и засыпать под равномерный стук колес.

Тарас, в отличие от меня, много путешествовал. Где он только не был: объездил почти всю Россию, часто бывал за границей. Больше всего его пленили Испания и Италия своими памятниками древности и архитектуры. Я впитывала каждое его слово, отчетливо представляя описываемую им красоту. Я как будто сама там побывала. Тарас – настоящий фанат своей профессии. Глаза загораются, когда он что-то рассказывает. В такие моменты он весь меняется, погружается в воспоминания с головой. Мельчайшие подробности хранятся в его памяти. В такие минуты мне нравилось наблюдать за ним потихоньку. Иногда, глядя на него, я теряла нить повествования, настолько меня захватывал он сам.

Как-то я спросила, есть ли у него девушка в Москве?

– Есть, – немного подумав, ответил Тарас, – мы вместе уже пять лет. Живем вместе. Но, честно говоря, не знаю, зачем мы это делаем. Она геолог. Ее жизнь – сплошные разъезды. И моя тоже связана с путешествиями. Но, наверное, нас обоих это устраивает. Вот и живем. Мы с ней уже давно, как брат и сестра. – Произнеся это, он внимательно посмотрел на меня. Но больше ничего не добавил.

Я тоже промолчала. Что тут можно сказать? Немного огорчилась, что у него есть девушка. Наверное, потому что он мне нравился, что он первый разбудил во мне подобные чувства.

С каждым днем Тарас становился мне все ближе. Он разнообразил мою жизнь. Машка даже немного ревновала. Говорила, что я его вижу чаще, чем она. Мы, и правда, виделись почти каждый день. Он встречал меня с работы, и мы отправлялись гулять или прятались где-нибудь в тепле от непогоды. Поздно вечером он провожал меня до квартиры, а на следующий день все повторялось. Я ждала новой встречи с нетерпением. Поэтому, когда он мне сказал, что должен уехать на две недели в Москву, я чуть не заплакала от огорчения. Пыталась скрыть от него реакцию, но он все равно почувствовал.

– Ну ты чего, воробышек? – Ну вот, и он туда же. – Я же скоро приеду. Две недели пролетят быстро, ты даже не заметишь, – взяв меня за руки, быстро проговорил он.

Потом обнял меня и прижал к себе. И долго держал так, не отпуская. А мне было так уютно и тепло. На улице воет ветер, а я в надежном укрытии. Но когда Тарас меня отпустил, опять стало неуютно и холодно. И, наверное, это отразилось на моем лице, потому что Тарас вдруг наклонился и поцеловал меня. Губы у него были ласковые и теплые. Руки совсем по-другому обхватили меня и нежно притянули к себе. У меня закружилась голова. Это был первый поцелуй в моей жизни. А он, как будто испугавшись, быстро прекратил его и немного отстранился. Но, посмотрев мне в глаза, тут же притянул обратно, и второй поцелуй стал уже долгим, страстным и требовательным.

– Если бы ты знала, как давно я хотел это сделать. Только боялся, что ты не позволишь, – сказал он, не выпуская меня из объятий.

– А разве в таких случаях спрашивают разрешения? – спросила я, когда смогла заговорить.

– Когда приеду, мы это сделаем еще раз. Ты согласна? – Он прижал меня еще сильнее.

– Да, – только и смогла прошептать я, хотя душу и защемило от его слов.

И вот он уехал. А я осталась, и потекли мои скучные будни без Тараса и без его рассказов.

Как-то раз, возвращаясь с работы, я поскользнулась во дворе своего дома и растянулась во весь рост. Бедро пронзила боль. Еле поднявшись, я с трудом доковыляла до квартиры.

Дома разделась, оглядела себя и поняла, что будет огромный синяк. И тут мне вдруг стало так жалко себя, что я горько разрыдалась.

Я плакала, думая о том, как однообразно и неинтересно живу. Жалела себя все сильнее. В итоге, стало так противно, что я принялась ругать себя мысленно, не переставая при этом плакать.

Ругала себя за то, что такая слабая. Жизнь-то все время меняется. Вот и в моей появилось что-то хорошее, что пробудило во мне жажду постоянства. Но ведь все, что создает время, непостоянно. То, что я испытываю, это кратковременное переживание, которое есть у меня сейчас. Встречи с Тарасом настолько интересны, что я хочу их переживать вновь и вновь. Но это лишь мое желание, которое я в себе выращиваю. Тоска о том, что могло бы произойти между нами, не позволяет мне наслаждаться настоящим. Я уже начала жить воспоминаниями. А этого нельзя делать. Все сведется к тому, что я буду пытаться продлить вчерашний день, получая подпитку из памяти, не обращая внимания на настоящее. Возможно, это происходит из страха перед будущим.

От всех этих мыслей мне стало совсем дурно. Голова раскалывалась от боли и переполненности мыслями.

Тут я вспомнила, что у меня есть супер средство от плохого настроения. Надо сказать, что со Дня рождения, я еще ни разу не прибегала к его помощи, в ней просто не было необходимости. Был Тарас, и он не давал мне скучать. А сейчас я почувствовала, что помочь мне может только шар.

Я прохромала в комнату, села на стул и дотронулась до волшебного подарка. И моментально почувствовала облегчение. Ушли страхи, опасения, печали, чувства стали светлыми и радостными, и даже физическую боль я перестала ощущать.

Вот это да! Да это самый лучший подарок в жизни! А главное, какой полезный – и мне хорошо, и окружающим со мной легче. Не буду срывать ни на ком плохое настроение. «Спасибо тебе еще раз, таинственный незнакомец», – мысленно поблагодарила я, убирая руки от шара.

Весь вечер я находилась в приподнятом настроении, носилась по квартире, как метеор, в попытке все переделать. В итоге, я убрала квартиру, перегладила белье, приготовила еды на два дня и перемыла посуду. И у меня еще оставалось время, чтобы почитать.

Ночью, лежа без сна и борясь с грустными мыслями, я отчетливо услышала:

– Что ты сейчас испытываешь? Стеснение духа, томление души, мучительную грусть?

– Что? Кто это? – вслух произнесла я, вскакивая с кровати и включая свет.

Комната была абсолютно пуста. Я поняла, что слова прозвучали в моем сознании, что вслух их никто не произносил. Голос четко охарактеризовал мои чувства. Именно это я и испытывала.

– Значит, это тоска, – опять услышала я. – Но почему ты тоскуешь? Вселенная так богата, в ней есть все. И ты можешь получить все, чего бы ни пожелала. При желании, любую мечту можно воплотить в реальность.

Мне бы такую уверенность. Я совсем не чувствовала себя всемогущей. Привыкла довольствоваться тем, что имею.

– Жалость к себе – это самое меньшее из того, что ты можешь сделать, – продолжал голос. – Ты пытаешься перехитрить себя. Это делает тебя только слабее. У вас есть такая притча: «Однажды по дороге шла толпа людей. Каждый нес на плече свой крест. Одному человеку казалось, что его крест слишком тяжел. Это был хитрец. Приотстав от всех, он зашел в лес и отпилил часть креста. Довольный, что обхитрил других, он догнал их и пошел дальше. Вдруг на пути возникла пропасть. Все положили свои кресты, и перешли, а хитрый человек остался, его крест оказался коротким». С трудностями нужно бороться, а не уходить от них, жалея себя.

Это что, какое-то мысленное внушение? Тот, кто все это проделывает, знает меня гораздо лучше, чем я сама. Догадываюсь, кто это может быть. Опять таинственный незнакомец, свалившийся на мою голову неизвестно откуда. Теперь, он еще и воспитывает меня.

– Я просто хочу, чтобы тебе стало легче, – услышала я. – Большого опыта в подобных переживаниях у тебя еще нет. Так что, занимайся делом, а не философствованием о еще не существующей проблеме. Не делай пустяк главным объектом своего ума. Оставь это всецело пространству сердца. В вашем мире – это его прерогатива.

Ничего себе, заявочки! Это почти развеселило меня. Как у него все просто получается. Не делай так. Сделай эдак. Если бы все было так легко. Стала бы я переживать тогда. Но, в итоге, он добился желаемого – настроение мое резко улучшилось. Я крепко заснула, обняв руками подушку, и не просыпалась до самого утра, пока не прозвенел будильник, сообщая, что пора идти на работу.

Какая же я, все-таки неустойчивая личность. Ведь, все было так хорошо. Я почти убедила себя, что не буду хандрить, что прислушаюсь к советам незнакомца и буду радоваться настоящему. Но стоило только Машке сказать о звонке Тараса, что неотложные дела заставляют его задержаться в Москве до конца марта, я сразу раскисла. В голову тут же пришла мысль, что приехала из экспедиции его девушка, и они решили вместе провести это время, раз уж есть такая возможность. Это окончательно испортило настроение, радужная перспектива жить настоящим поблекла.