Ностальгия – Надежда Тэффи

В Википедии указано, что Тэффи в настоящий момент 142 года. Говорят, что некоторые старые марафетчицы доживают и до трехсот. Что-то мне подсказывает, что Тэффи простила бы мне эту невинную шутку. А может эти 142 года указывают на то, что Надежда Лохвицкая жива и по сей день. И с этим я тоже согласен. Еще не прочитав ничего из ее произведений, уже вовсю восторгался ее фамилией и ошибочно не мог ничего найти в инете, вбивая туда то «Лоховская», то «Лоховицкая».Личность автора чувствуется органически и, несмотря на кажущийся отстраненный пересказ послереволюционных российских событий в «Воспоминаниях», в глаза бьет, а вернее, не в глаза, а куда-то в нижнюю часть груди, вся та боль, что вынашивалась в эмиграции десятилетиями, вся недосказанность, что стала таковой исключительно благодаря душевной чистоте. Существует множество вещей – неприглядных, грязных, слишком личных, которые Тэффи видит и понимает, но о которых вынуждена молчать. Возраст сказался на ней негативно, а отнюдь не эмиграция. «Старый тролль б̶е̶р̶е̶г̶о̶в борозды не видит», так бы наверняка она сказала сама или ассоциативно всплывающий ее творческий аналог – Фаина Раневская.Стоит ли что-то писать о самих «Воспоминаниях»? Кому нужно – тот прочтет. Они сами по себе ничто на бренном теле Тэффи. Ну, разброд и шатания российские во времена гражданской войны. Красные, белые, голубые, зеленые – кто об этом не читал в настоящий момент. И кто еще более достоверно, чем Лохвицкая, мог бы об этом написать? Достаточно описания вокзалов и упоминания, что там закрыты уборные и буфеты. Это и есть самое «будничное, земное, человеческое». Свидетельства очевидца без розовых очков, чего не найти, например, у Бунина с его «Окаянными днями», который в «Воспоминаниях» упоминается. Тэффи смогла передать физическое состояние России того времени. Цитат набралось столько, несмотря на жанр произведения, что проще выложить все целиком. Рассказы – не та форма, что лично меня интересует, ибо короткая проза дает наибольшую возможность автору вводить в заблуждение читателя по поводу собственной личности. Что делает невозможным общение именно с тем человеком, который стал классиком. Для госпожи Тэффи придется сделать исключение в надежде нарыть хоть немного Надежды. Ибо, небывалый случай, ее «Воспоминания» дают довольно расплывчатое представление об их авторе. Начинать знакомство с писателем посредством автобиографического произведения – это заведомая капитуляция перед его талантом.Лохвицкая не хотела уезжать из России? Нет, она сама не знала – чего хочет. Природная тяга к экстремальному, но уже немалый возраст причудливо сочетались в эти сложные годы с ее не менее сложным внутренним миром. И да, спасибо Morra , благодаря которой знакомство с Тэффи произошло лет на 5 раньше, чем имело бы место быть.

Как следует из названия, вся книга представляет собой сборник воспоминаний автора и главной героини Надежды Александровны Лохвицкой, известной более как Тэффи, русской писательницы и поэтессы, родившейся в Санкт-Петербурге и до определённого времени проживавшей в России, но с началом революции и последующих событий вынужденной уехать из страны.Эта книга как раз посвящена той главе жизни писательницы, рассказывающей о предпринятом Тэффи с помощью предприимчивого антрепренера гастрольного тура в Киев, куда они выдвигаются вместе с Аркадием Аверченко (как я поняла, так как он постоянно звучит здесь только по фамилии) и ещё несколькими актрисами.В итоге гастрольный тур волею судьбы превратился в своего рода прощание с Россией и отъезд за границу.

На протяжении всех воспоминаний сквозь строки прорывается грусть в связи с расставанием, оттого и книга в другом издании названа «ностальгией».Через призму писательских воспоминаний, наполненных юмором, комизмом и трагизмом одновременно перед читателем предстаёт впечатляющая картина как последнего времени пребывания Тэффи в России, так и в целом жизни в переломное время в нашей стране (1918-1919 гг.)из центра России в сторону Киева Тем ценнее взглянуть на мир людей через призму ее трагикомичных воспоминаний о последних годах пребывания в России (1918-1919 гг). Конечно, порой чувствуется определённое отношение автора и к происходящему, и к некоторым слоям общества, но в целом, книга читается легко и свободно, с интересом.

Поэтому рекомендую всем любителям жанра и интересующимся тем временем.

«Москва, милая, прощай. Через месяц увидимся». С тех пор прошло десять лет…"Моё петербургское житье-бытье ликвидировано. «Русское слово» закрыто. Перспектив никаких" – такими словами начинает Надежда Александровна рассказ о своём непростом путешествии вниз по карте. Хлопоты о выезде, сборы, проверки и, наконец-то, дорога… очередные проверки, карантины и снова дорога… гостиницы, чужие углы, слухи и сплетни и дорога дальше… болезни, смерти, встречи и дорога в никуда…

Когда вокруг непонятная власть, всё реквизируют на нужды пролетариата, расстреливают на ходу без суда и следствия, а впереди новые тяготы и испытания, то пережить это, не свихнувшись, сложно, а для пересказа не хватит слов. Тэффи не просто вспоминает жуткие времена, она пытается это делать с юмором. Такое сочетание горечи, безысходной улыбки, нервного смеха глубоко ранит, но при этом вызывает уважение.

Воспоминания народной «королевы смеха» подтверждают мнение, что за её юмором скрывается серьёзное и трагическое. За личной трагедией – трагедия всего народа, страны. Гражданская война – это не только смерти, эпидемии, голод и лишения, это неразбериха и хаос. Белые, красные, зелёные – какой цвет выбрать, к кому примкнуть, кому поверить? Чаще выбор не за нами, а за течением – и несёт поток вниз по карте, закручивая омутами и утягивая на дно.

Горький юмор Тэффи звучит в рассказах о знакомых, известных или случайных личностях, в рассуждениях о творчестве, в воспоминаниях о прошлом или коротких зарисовках с натуры…Аудиокнига в исполнении Юлии Яблонской напоминает спектакль одного актёра. Она тоскует вместе с Тэффи, вздыхая со словами «скука, скука…», напевает вклинившиеся в текст и память мотивчики, восклицает и возмущается согласно характеру Гуськина или хлюпает носом вместе с Олёнушкой… Наблюдая за чтением актрисы (фрагмент записи предоставлен на ЛитРесе), можно оценить её игру за кадром по взмахам рук или выражению лица.